Убийственно прекрасная

18

— Это же Билли Мелина! — пропела журналистка низким голосом. — Великий Билли собственной персоной!

Флоренс Харбингер оказалась полноватой, небрежно одетой дамочкой лет пятидесяти, настроенной к тому же весьма саркастично, почти враждебно. В руке с неухоженными ногтями она сжимала диктофон.

Билли сразу понял, что ему придется очень постараться, чтобы склонить эту лошадь на свою сторону. Журналистки были особой статьей. Они требовали заботы, внимания, даже легкого флирта. В противном случае они готовы были уничтожить тебя в своих глянцевых журнальчиках. Билли знал это по собственному печальному опыту и готов был на многое, лишь бы не повторить ошибку, совершенную когда-то давно, еще на заре своей карьеры.

Правило номер один гласило — не скупиться на комплименты.

Правило номер два — флирт.

Правило номер три — спросить о семье, о детях, вообще проявить внимание. Люди любят, когда с ними говорят о них самих.

Правило номер четыре — еще больше флирта. Пусть почувствует себя королевой.

Флоренс Харбингер имела довольно устрашающую репутацию — и заслуженно. Актеров она ела на завтрак. Уже не одну звезду Флоренс буквально размазала по страницам известного на всю страну журнала, для которого работала. А поскольку журнал действительно пользовался широкой популярностью, все рекламные агенты Голливуда стремились к тому, чтобы фотография их клиента оказалась на его обложке.

Но попасть на обложку можно было, только предварительно побеседовав с Флоренс. Билли этого очень не хотелось, но другого пути просто не было.

Проклятье!

А тут еще эта дура Джейни куда-то запропастилась как раз тогда, когда она ему по-настоящему нужна. Тоже рекламный агент называется!.. Если она не появится в течение ближайших пяти минут, он точно уволит ее ко всем чертям.

— Билли, Билли, Билли… — нараспев проговорила Флоренс, словно пробуя его имя на вкус. — Расскажи-ка мне, Билли, о твоих отношениях с мисс Винес. Сложно ли тебе с ней общаться — ведь она намного старше тебя? Ты доволен? А тебе не кажется, что рядом со столь талантливой личностью твоя собственная слава тускнеет?

Билли слегка нахмурился. Его худшие опасения сбылись — интервью обещало быть не из простых. Что же делать? Неужто улыбаться и флиртовать с этой старой кошелкой, которая в последний раз спала с мужчиной, наверное, еще в прошлом тысячелетии? Быть может, она клюнет на провинциальный шарм, которым он славился, когда только приехал в Голливуд?

— Знаете, Флоренс, — не торопясь начал он, — сказать по совести, я как-то об этом не думаю…

Говоря это, он устремил на журналистку фирменный биллимелиновский взгляд своих голубых глаз. Кевин называл такой взгляд «Снимаем трусики», ибо мало кто из женщин — молодых или старых — мог перед ним устоять.

— Кстати, — заметил он, старательно изображая искренний интерес, — вы, кажется, похудели? Во всяком случае, выглядите вы очень хорошо!

Флоренс была слишком опытной журналисткой, чтобы сразу поддаться на эту старую как мир уловку, но слова Билли пали на благодатную почву, и понемногу она смягчилась. Когда же наконец появилась Джейни, интервью было в самом разгаре.

Джейни — костлявая девица с землистым лицом, тонкими бесцветными волосами и сильно выдававшимися вперед верхними зубами — даже не попыталась вмешаться в разговор, что привело Билли в ярость. Он тысячу раз говорил ей, что, если журналист не способен задать все свои вопросы за один час, интервью должно быть закончено в любом случае. Но Флоренс продолжала разливаться соловьем, а эта крыса Джейни только посидела с ними минут пять, а потом вместе с Кевином удалилась на кухню.

Проводив ее взглядом, Билли почувствовал себя преданным. Какого дьявола Джейни ничего не предпринимает?! Она даже не слышит, что он говорит, а между тем он вполне мог сказать что-нибудь такое, что потом выйдет ему боком. И потом, два часа самого настоящего допроса — это было уже слишком!

Черт!

К счастью, зазвонил его мобильный телефон, и Билли поспешил воспользоваться представившейся ему передышкой.

— Извините, но я должен ответить, — сказал он Флоренс, которая выглядела так, словно была готова продолжать интервью еще два часа. — Подождите, пожалуйста, я скоро.

Сжимая в руке спасительный телефон, Билли выбежал на кухню и как следует обругал Джейни, которая тут же сделала оскорбленное лицо, словно это он был виноват, что беседа с журналисткой так затянулась.

— Две минуты! — прошипел Билли, для наглядности поднимая вверх два пальца. — Еще две минуты, потом ты должна прекратить этот чертов допрос с пристрастием. Иначе ты у меня больше не работаешь!

— Алло!.. — раздалось из телефона, который Билли по-прежнему держал в руке. Позабытый абонент требовал внимания, и Билли поднес аппарат к уху.

— Извини, крошка, — сказал он, узнав голос Винес.

— Что там у тебя происходит? — требовательно спросила она.

— Да ничего особенного, — уклончиво ответил Билли. — Я тебе потом расскажу.

— Почему не сейчас?

— Я… я тебе перезвоню, ладно?

— Но почему? Чем ты так занят?

Вот, еще один прокурор на его голову! Ох уж эти женщины с их бесконечными вопросами!

— Я как раз даю интервью, и…

— Интервью? Кому?

— Одному журналу.

— Какому журналу?

— Слушай, детка, давай я тебе все-таки перезвоню!

— Как хочешь, — сказала Винес голосом, от которого повеяло арктическим холодом. — Только я не уверена, что смогу с тобой разговаривать. У меня, знаешь ли, тоже много дел.

Проклятье! Теперь Винес на него разозлилась, а это было хуже всего.

— Где ты, Билли?.. — окликнула его из гостиной Флоренс. — Иди сюда, нам с тобой еще нужно уточнить несколько вопросов.

Тут Билли окончательно понял, что день не задался.

Винес выключила телефон и нахмурилась. Что случилось с Билли? Он был сам на себя не похож — нервный, злой и даже какой-то чужой.

Нет, она не ошиблась — в голосе Билли явно прозвучали раздраженные, почти враждебные нотки. Может быть, ему наскучили их отношения и теперь он ищет предлог, чтобы порвать с ней?

Но что случилось? Что могло случиться? До сих пор Винес казалось, что они оба счастливы и довольны своим союзом. Настолько счастливы, насколько вообще могут быть счастливы две мегазвезды, за которыми день и ночь неотступно следят беспардонные папарацци, не говоря уже о самых фантастических слухах, которые ежедневно появлялись в таблоидах и Интернете. Винес уже сбилась со счета — столько раз предприимчивые писаки сообщали о ее предполагаемой беременности, об их с Билли тайном бракосочетании или, напротив, об их решении расстаться навсегда. Все это было ложью, но отнюдь не безобидной. Каждая такая выдумка причиняла боль, каждая понемногу подтачивала их отношения.

Тяжело вздохнув, Винес подумала о том, какую глупость совершила. Она влюбилась в Билли и теперь пожинала плоды. Какое идиотство — страдать, словно девочка-подросток, которую отверг ухажер! Ведь если Билли не захотел говорить с ней, значит, она ему надоела и он ее больше не любит — в этом нет никаких сомнений. Что же ей теперь делать? Как быть?!

О, господи!

Правду говорят, что любовь — обуза. Любовь — заноза в заднице, камешек в башмаке. Любовь делает человека слабым, ранимым, открытым для самых жестоких ударов. Но нет, это не для нее. Винес всегда считала себя сильной, стойкой, почти неуязвимой. В конце концов, ее не раз называли символом современного Голливуда, а разве символы что-нибудь чувствуют? Именно за это и любили ее многочисленные поклонники — за то, что она всегда оставалась собой. А теперь Винес изменила себе — она влюбилась, и влюбилась даже не в зрелого мужчину, каким был ее первый муж, Купер Тернер, а в мальчишку, который никогда не станет таким же знаменитым, как она, сколько бы ни старался.

И таким же богатым, если уж на то пошло…

Правда, Винес это никогда особенно не волновало. Ей было все равно, сколько денег Билли заработал или заработает, будет ли он известным или нет. Для нее главным был сам Билли.

Но если он все-таки бросит ее…

Нет, этого просто не может быть!

«Хватит скулить, — приказала она себе. — На самом деле все отлично. Билли меня любит. Он сам постоянно мне об этом говорит».

Билли Мелина… Кто бы мог подумать, что именно ему суждено стать главной любовью ее жизни, когда восемь лет назад он впервые перешагнул порог кабинета Алекса Вудса? Самой Винес это, разумеется, и в голову не пришло. Тогда она видела перед собой только взволнованного, немного суетливого двадцатилетнего парня, который не знал, куда девать руки и ноги, и который неожиданно продемонстрировал незаурядные актерские способности, стоило ему только взять в руки листок с текстом роли.

Ему, разумеется, не хватало базовой подготовки, и Винес много помогала ему, пока он снимался в своей первой большой роли. Именно благодаря ей он справился, положив начало стремительной карьере, которой многие завидовали.

Вскоре они подружились. Винес тогда была замужем за Купером, и у нее был ребенок. Билли, как это случается с большинством актеров-мужчин на пути к славе, менял подружек чуть не каждый день. Время от времени они перезванивались или встречались на церемониях вручения кинопремий и других наград, а также на полуофициальных вечеринках и закрытых приемах, посвященных тому или иному громкому событию в мире кино.

Когда Билли попал на обложку журнала «Пипл» как «Самый сексуальный мужчина десятилетия», она послала ему в подарок надувную резиновую куклу в полный рост с привязанной к ноге забавной открыточкой. Когда же сама Винес получила в один год две премии «Эми», приз зрительских симпатий и три «Грэмми», уже Билли прислал ей в подарок бриллиантовую звезду от Гарри Уинстона и теплое письмо, в котором поздравлял с невероятным успехом.

После этого обмена любезностями они стали часто встречаться и обедать вместе. За этими трапезами Винес то дружески посмеивалась над пристрастием Билли к юным поклонницам, то делилась с ним своими семейными проблемами. Билли — редкое качество в мужчинах — оказался внимательным слушателем, к тому же он сочувствовал ей совершенно искренне и бескорыстно.

Когда Винес рассталась с Купером, именно Билли оказался рядом, чтобы помочь ей пережить трудное время.

Однажды вечером их дружеский ужин как-то сам собой превратился в любовное свидание. Ничего такого Винес не планировала. Больше того — она ничего подобного не хотела. Но вместе с тем в случившемся ей чудилась некая предрешенность, и тогда она просто покорилась неизбежному.

Таблоиды были в восторге. Винес и Билли стали сенсацией и тут же попали на первые полосы всех желтых листков Лос-Анджелеса. Тогда о них не писал только ленивый, слишком уж громкой была их слава, слишком большой — популярность.

Сейчас они были вместе уже год, но Винес до сих пор не знала точно, что именно между ними происходит. По идее она должна была бы чувствовать себя счастливой и довольной (Билли, во всяком случае, не сделал ничего, что могло бы ее огорчить), и все же ее не оставляло чувство, что в их отношениях не хватает чего-то самого главного.

А своим чувствам Винес привыкла доверять. Она не колеблясь поступала так, как подсказывала ей интуиция; именно это в конце концов и помогло ей добиться ошеломляющего успеха.

Что же подсказывала ей интуиция сейчас?

Винес этого не знала. Что-то точило ее изнутри, но что?

«Да черт с ней, с интуицией, — подумала она. — Главное — верить, что все закончится хорошо».

Для нее всегда все заканчивалось хорошо. Просто отлично.

— Ты слишком много пьешь, — с упреком сказала Линг.

— Что тебе еще не нравится? — огрызнулся Алекс. Он только что вышел из душа, и на нем не было ничего, кроме завязанного вокруг бедер полотенца.

— Вчера вечером ты опять явился домой пьяный, — сварливо продолжала Линг. — А ведь ты был за рулем! Глупо так себя вести, Алекс, просто глупо! Если бы тебя остановили и взяли пробу на алкоголь, все могло закончиться очень скверно. Я уже не говорю о том, что ты мог кого-нибудь задавить…

Кажется, понял Алекс, эта изящная, как китайская ваза, адвокатесса назвала его дураком.

Нет, не может этого быть!

Или… может?

Если он не ошибся, значит, Линг пора исчезнуть. Никто не смел безнаказанно называть его глупцом. Если бы она работала в одном из его проектов, он бы уволил ее, не задумываясь. Но Линг не работала у него, а просто жила в его модерновом доме на побережье, спала с ним в его огромной постели и иногда водила его «Порше». Вот и все ее права и привилегии. С точки зрения Алекса, их было даже больше чем достаточно. Права голоса он, во всяком случае, ей не давал, так какого же дьявола она пытается его критиковать? Ротик, правда, у нее хорошенький, но он ей дан вовсе не для того, чтобы произносить какие-то слова. Рот ей нужен для другого.

— Что, если бы тебя остановили? — не успокаивалась Линг. — Ну, скажи, что тогда?! Скандальная известность, которая тебе не нужна? Дешевая популярность, которую ты ненавидишь?

— В тебе говорит адвокат, — заметил Алекс, роняя полотенце на пол. — Будь добра, попроси его заткнуться.

— Мне очень жаль, что ты не желаешь прислушаться к голосу разума. — Линг с оскорбленным видом покачала головой. — Ведь я говорю тебе это ради твоей же пользы!

«Да. Конечно…»

— Кстати, у тебя был с собой револьвер? — добавила она. — Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты получил лицензию на ношение оружия! Если бы тебя остановили и нашли пистолет, проблем у тебя было бы еще больше.

— О’кей, о’кей, — нетерпеливо сказал он. — Я понял. В следующий раз, когда я поеду в бар выпить, оставлю оружие дома. Теперь ты довольна?

— Да, Алекс, теперь я довольна. Мне только непонятно, зачем тебе вообще нужно оружие?

— Мне угрожают, — сказал он, натягивая штаны. — Я, кажется, уже сто раз тебе говорил…

Алекс Вудс уже давно пришел к выводу, что на свете нет такой женщины, которая знает, когда нужно заткнуться. За исключением, быть может, Лаки Сантанджело. Она могла бы говорить всю ночь напролет, но он все равно ловил бы каждое слово. Впрочем, другой такой, как Лаки, не было на всем свете. Она была уникальной, единственной в своем роде женщиной, у которой имелись в наличии все три «М»: мозги, мужество и… и уМ-Мопомрачительная фигура.

При мысли о Лаки Алекс улыбнулся.

— Чему ты улыбаешься, Алекс? Это совсем не смешно! — сказала Линг таким тоном, словно разговаривала с непослушным ребенком.

— Слушай, успокойся, а? — откликнулся он. — Я не хочу больше тебя слушать, и я не обязан тебя слушать, так что заткнись.

— Не смей так со мной разговаривать! — воскликнула Линг, с вызовом вскинув остренький подбородочек.

О, господи, подумал Алекс. Почему он до сих пор ее терпит, ведь она ему даже не жена?!

Выпрямившись, он окинул Линг неприязненным взглядом. Она была невысокой, смуглой, стройной и гибкой, как лоза; общее впечатление портили лишь непропорционально большие силиконовые груди. Интересно, о чем она думала, когда выбирала размер? Ладно бы она была стриптизершей, а то ведь адвокат! Или она собиралась в свободное время подрабатывать в стрип-баре?

И кто из них после этого глуп?

— У меня болит голова, — сказал Алекс, которого действительно слегка мутило после вчерашнего, — так что, если не возражаешь, давай прекратим этот разговор, пока я не разозлился по-настоящему.

— Как хочешь, Алекс, — ответила Линг, обиженно поджав губы. — Просто мне не все равно, что с тобой будет.

— Еще бы тебе было все равно, — вздохнул Алекс.

Конец эпизода.

Стоп.

Снято.