Убийственно прекрасная

30

Поговорив с Франческой и уверив ее, что все идет по плану и что в самое ближайшее время семейке Сантанджело будет нанесен решительный удар, Энтони вернулся в дом. В Майами ему больше нечего было делать. Правда, здесь были его дети и Эммануэль, однако центр его незаконных операций находился в Мехико-Сити, и для дела будет лучше, если он отправится туда.

Вызвав Гриля, он велел ему распорядиться насчет самолета.

— Мы летим в Мехико-Сити, — сказал Энтони.

Гриль только кивнул в ответ. Он был человеком немногословным, привыкшим по первому требованию босса срываться с места и лететь хоть на другой конец страны, хоть на другой континент.

На мгновение Энтони снова вспомнил об Эммануэль. Он обещал сводить ее вечером в роскошный ресторан, но, поразмыслив, решил, что не будет даже предупреждать любовницу о перемене планов. Одна мысль о том, как она будет наряжаться, а потом сидеть и ждать его звонка, наполняла его ощущением собственного могущества и власти. Кроме того, женщинам бывает полезно напомнить, кто в действительности является хозяином положения. Любой мужчина, который не делает этого, просто глуп.

И все же настроение у него было не самым радужным. Дело было даже не в инциденте с Тасмин — в конце концов, эта черномазая сама напросилась. Куда больше расстроила Энтони реакция Рени. Интересно, кем она себя вообразила, если решилась в открытую осуждать его поступки? Он убил Тасмин случайно, и совершенно искренне считал, что туда ей и дорога. Если бы она была мужчиной, то, приканчивая ее, он, возможно, испытал бы приятное волнение и прилив адреналина, а так… Одной шлюхой больше, одной меньше…

По дороге в аэропорт Майами Энтони все же не утерпел и позвонил Рени.

— Как дела? — спросил он вместо приветствия. — Ты обо всем позаботилась?

— А ты как думаешь? — сухо ответила Рени.

«Выдра! Лесбиянка драная!» — мысленно выругался Энтони. Ну ничего, пусть она только доведет до конца дело, которое они задумали, а там уж он вправит ей мозги. Пора показать ей, кто из них босс!

Дай женщине власть, и она тут же обернется и ужалит.

Ирме порой начинало казаться, что она живет в тюрьме — в комфортабельной, даже роскошной, но все же тюрьме. Большой дом, парк, вышколенные слуги — все это только усугубляло ее одиночество и делало затворницей.

Кроме того, у ворот стояли охранники, которые были преданы ее мужу.

Энтони, правда, утверждал, что нанял этих людей, чтобы защищать дом от грабителей и воров, но Ирма знала правду. Ее муж был крупным наркодельцом, и, если бы он не окружал себя множеством телохранителей и охранников, за его жизнь никто не дал бы и ломаного гроша.

Когда они с Энтони только познакомилась, он сказал, что занимается импортно-экспортными операциями, и с тех пор Ирма пыталась убедить себя, что это так и есть. Но в глубине души она знала, что это не так. Ее муж был наркоторговцем. Она окончательно убедилась в этом, когда летала вместе с ним в Колумбию на свадьбу дочери одного из местных наркобаронов. Там она встретилась с так называемыми «деловыми партнерами» Энтони и сразу поняла, что он — такой же, как они, если не хуже.

Но теперь кое-что изменилось. После сближения с Луисом Ирма снова почувствовала себя желанной и обрела утраченную было уверенность в собственных силах. Теперь она все чаще задумывалась о том, чтобы развестись с мужем. Разумеется, она не могла поделиться этими мыслями с Луисом, да и зачем? Ирма вовсе не собиралась бежать с садовником, хотя иногда она и позволяла себе помечтать о том, как чудесно было бы оказаться с ним где-нибудь на необитаемом тропическом острове.

По ночам она беспокойно ворочалась в своей постели, перебирая в уме различные варианты развития событий. Откровенно говоря, Ирма смутно представляла себе, с чего ей следует начать и как действовать. Своих денег у нее не было — не было ни банковского счета, ни наличных сбережений. На что она будет жить, если Энтони откажет ей в содержании? В том, что он откажется сделать это по собственной воле, у нее сомнений не было. В свое время Энтони не разрешил ей открыть собственный счет в банке. Каждый раз, когда она говорила, что ей нужны деньги, он давал ей либо пластиковую карточку, либо толстую пачку наличных. Все остальные счета оплачивал его офис в Мехико-Сити.

Правда, у нее были дорогие вещи и ювелирные украшения, но как быть с детьми? Неужели она их лишится?

Впрочем, и теперь Энтони не разрешал ей видеться с Эдуардо и Каролиной.

«Мне необходим адвокат, — подумала Ирма. — Нормальный американский адвокат, а не продажный мексиканский стряпчий, который сразу же встанет на сторону Энтони. А для этого мне придется уехать из этого дома, в котором я сижу, как в тюрьме. И еще я должна действовать быстро, потому что, пока я торчу здесь, моя жизнь проходит…»

Интересно, что скажет Энтони, если она потребует развода?

Глупый вопрос! Ирма совершенно точно знала, что скажет и что сделает ее муж. Он разъярится и начнет орать и топать ногами, как он всегда орал на эту старую каргу — свою бабку. Энтони просто не поверит, что она решила уйти от него — куда ему с его самолюбием! Он всегда был очень высокого мнения о себе, особенно в сексуальном плане. Ну просто супермужчина, мачо! Правда, в последние год-полтора Энтони почти не прикасался к ней, однако он все еще мнил себя жеребцом хоть куда.

Да, быть миссис Энтони Бонар оказалось нелегким бременем, и Ирма считала, что пришла пора сбросить его со своих плеч.

Луис был для нее идеальным любовником. Молодой, всегда доступный, то нежный, то страстный, он доставлял ей поистине неземное блаженство, а главное — Луис имел свободный доступ на территорию поместья. Вряд ли кто-то из наемных работников мог заподозрить, что жена босса развлекается с садовником. Да никому из них и в голову бы не пришло, что она способна воспылать страстью к простому пеону.

По субботам, если только Энтони не было в городе, у большинства слуг был выходной день. Исключение составляла только Марта, кухарка, но она была наполовину глуха и к тому же безвылазно торчала на кухне. Разумеется, у ворот продолжали нести службу охранники с собаками, но они никогда не подходили к дому. Старший из садовников тоже не работал по выходным, и они с Луисом оставались практически одни.

Выглянув в окно и убедившись, что Луис пришел и, как всегда, возится с цветами в саду, Ирма решила принять ванну. Сегодня она была настроена сыграть в девственницу, поэтому сразу после ванны надела простое белое платье, чтобы Луис мог легко сорвать его с ее тела. В том, что так будет, Ирма не сомневалась. Каждый раз, когда за ними затворялась дверь спальни, скромный садовник превращался в распаленного страстью зверя, и, если честно, ей не терпелось, чтобы это произошло как можно скорее.

Расправив платье, чтобы оно лучше сидело на ней, Ирма подушилась за ушами, между грудями и внизу живота и, спустившись вниз, заглянула в кухню. Старая кухарка сидела перед телевизором, поглощенная перипетиями бесконечного мексиканского телесериала.

— Марта! — громко окликнула ее Ирма, поскольку телевизор был включен на полную мощность, и кухарка, вздрогнув, обернулась.

— Ты мне сегодня не нужна, — сказала Ирма. — Я села на диету, поэтому ужин мне готовить не надо. Можешь идти домой.

— Грасиас, сеньора, — ответила Марта и, вскочив с табурета, проворно схватила сумку, боясь, как бы госпожа Бонар не передумала.

— До завтра, — рассеянно попрощалась с ней Ирма и вышла через кухню в сад. Луис сразу заметил ее и отвернулся. Он никогда не делал ничего, что могло бы навести стороннего наблюдателя на мысль о том, что между ней и Ирмой существуют близкие отношения. Только в уединении ее спальни он сбрасывал с себя маску исполнительного работника, превращаясь в утонченно-эротичного любовника.

— Луис, — небрежно сказала Ирма, подходя к нему. — Я хочу, чтобы ты взглянул на мои комнатные растения — они начинают желтеть.

Она каждый раз повторяла эту фразу на случай, если за ними кто-нибудь наблюдает. Территория поместья была оборудована множеством камер видеонаблюдения, поэтому Ирма не исключала, что кто-то может видеть их и слышать их разговор.

— Си, сеньора, — отозвался Луис, не поднимая головы.

— Идем! — Ирма щелкнула пальцами и, не дожидаясь садовника, быстро пошла по дорожке обратно к дому.

Луис по-прежнему не понимал ни слова из того, что она ему говорила, но прекрасно знал, что от него требуется. Выждав несколько минут, он тоже пересек лужайку и вошел в дом.

Каждый раз, оказываясь в роскошном прохладном вестибюле, где с высокого потолка свисали позолоченные люстры, он испытывал что-то похожее на благоговейный трепет. Сеньор Бонар был очень богат, и дом, в котором он жил, разительно отличался от жалкой лачуги, в которой Луис ютился со своей больной матерью, тремя единоутробными сестрами и беременной женой. Сеньора Бонар, по-видимому, не догадывалась, что Луис женат, и он не собирался просвещать ее на этот счет. Впрочем, он и не смог бы, поскольку знал по-английски не больше десятка слов. «Да», «нет», «доллары», «работать», «работать лучше» — вот, пожалуй, и все.

Шагая через ступеньки, он поднялся по высокой мраморной лестнице. Луис до сих пор не знал, повезло ему или наоборот. У него была его работа, скучающая американка, которой нравилось заниматься с ним сексом, и жена, которая вскоре должна была родить ему сына. На другой чаше весов был сеньор Бонар, который, стоило ему только заподозрить, что садовник наставил ему рога, был способен скормить Луиса своим страшным доберманам.

Дверь спальни Ирмы была открыта. Сама она лежала на постели в белом, как у невесты, платье и ждала.

Луис больше не колебался. Сбросив джинсы, он бросился на женщину и, чувствуя невероятное возбуждение, быстро овладел ею.

Ирма была разочарована. Она рассчитывала, что Луис, как всегда, не будет торопиться. Быстрый, грубый секс напомнил ей Энтони.

— Луис! — воскликнула она, тщетно пытаясь столкнуть его с себя. — Что ты делаешь?! Помедленнее!

— Ке аблас? — переспросил Луис, но было поздно — он кончил.

Ирма нахмурилась. Если бы она хотела быстрого, грубого секса, она бы не стала обращаться к Луису — ей вполне хватало мужа. Выбравшись из постели, Ирма чуть не плача заковыляла в ванную.

Луис понял, что хозяйка расстроена, и поспешил догнать ее.

— Нет, Луис, — проговорила Ирма, качая головой. — Ты не так… Совсем не так!..

— О, кирида! — воскликнул Луис и, прижав ее к себе, начал медленно спускать с плеч бретельки ее белого платья, обнажая плечи и полные груди.

— Нет, Луис, не надо! — повторила она, поднимая руки, но Луис, не слушая ее, принялся гладить и целовать ее соски.

Этого оказалось достаточно, чтобы пламя желания вспыхнуло в ней вновь.

О, Луис знал, что нужно делать, чтобы довести ее до экстаза, до сумасшествия. Пусть они не говорили на одном языке, но это не мешало ему угадывать ее самые сокровенные желания.