Убийственный пароход

Глава первая

Полосатый кот с бандитскими глазами прыгнул с пола на стол. А оттуда на шкаф и уж затем мягко спружинил прямиком на грудь спящего мужчины. Таким способом он будил своего хозяина, когда хотел есть. При этом наглое животное ещё и выпустило когти.

– Казню лютой смертью, – пробормотал Гай Второв, пытаясь согнать кота и досмотреть увлекательный сон. Но мяукающий разбойник вцепился в одеяло крепко, намертво. К тому же зазвонил телефон, а это не предвещало ничего хорошего. Так оно и оказалось.

– В антикварный магазин завезены венецианские зеркала, – услышал Второв противный механический голос. Это была условная фраза, за которой последовало: – Полярнику назначено на шестнадцать тридцать в гнезде номер три.

– Какого дьявола! – заорал Гай, окончательно проснувшись. – Мне положена по крайней мере неделя отпуска! Я только что вернулся из командировки.

Но он знал, что все эти вопли бессмысленны, поскольку разговаривал с магнитофонной лентой. И в ответ раздались лишь короткие гудки. Мысленно проклиная все на свете, Второв соскочил с кровати. Часы показывали половину второго. Ничего не попишешь: раз его снова вызывают, даже не дав отдохнуть, значит, дело серьезное. Работа есть работа. Приняв душ и выпив чашку настоянного на женьшене чая, Второв потащил кота к соседке.

– Опять уезжаешь? – спросила соседка, миловидная женщина с раскосыми глазами. – И опять подбрасываешь мне эту гадость? В прошлый раз он разбил аквариум и сожрал всех рыбок.

– Не надо было морить его голодом, дорогая. Надеюсь, он не отравился?

– К твоему возвращению я набью из него чучело, и у тебя не будет больше никаких хлопот.

– Возможно, я не вернусь, – меланхолически произнес Второв и побежал вниз по лестнице.

– Ты уже сто раз это говорил! – крикнула ему вдогонку соседка.

На улицу Молодцова, где находилось гнездо № 3, он подъехал за пять минут до назначенного времени. Поднялся на пятый этаж, вытащил из тайника, устроенного в лестничных перилах, ключ. Открыл дверь, вошел в обшарпанную квартиру. В пустой комнате стояло лишь продавленное кресло, а возле него, на полу, – магнитофон. Стены были обклеены газетами. Квартира наверняка просматривалась – либо через скрытую видеокамеру, либо из соседнего дома.

Развалившись в кресле, Гай ткнул пальцем в клавишу на магнитофоне. Раздался все тот же механический голос:

– Руководство приносит извинения за срочный вызов. После окончания операции вы сможете отдыхать две недели.

– Спасибо! – скривился Второв и раскурил тонкую кубинскую сигару. Кольца дыма поплыли вверх, устремляясь к грязному потолку.

Магнитофон продолжал вещать:

– Полярнику надлежит отправиться на Речной вокзал. В полночь с пристани отплывает реконструированный пароход, принадлежащий фирме "Гнозис". Рейс – туристический, Москва – Астрахань. Капитан – Бурмистров Иоганн Яковлевич. Среди пассажиров есть человек, который знаком Полярнику. На борту находится неизвестный фигурант, пытающийся вывезти бриллиант "Глория", похищенный три недели назад из Алмазного фонда. Оценочная стоимость – десять миллионов долларов. Дополнительные инструкции, список пассажиров, деньги, билет на пароход в каюте класса "люкс", документы, оружие и технические спецсредства – в сейфе. Полярнику необходимо вычислить преступника и изъять алмаз. Он волен принимать любые решения и действовать по обстановке. С этой минуты операция вступает в начальную фазу. Желаем успеха.

Пленка в кассете продолжала бесшумно мотаться, и Второв с раздражением выключил магнитофон.

– Ищи иголку в стоге сена! Спасибо, подбросили работенку, – хмуро произнес он. Но знакомый охотничий азарт уже начал просыпаться в его душе. Ему стало даже немного лестно, что для этой сложной операции выбрали именно его. Лучшую ищейку секретного спецподразделения "Прим", сотрудники которого действовали в автономном одиночестве.

Лениво потянувшись, он встал, подошел к стене, нащупал скрытую панель. Отодвинув её в сторону, открыл сейф. Внутри лежали большой синий конверт, пистолет "люгер" и спортивная сумка. Надорвав конверт, он вытащил оттуда паспорт и удостоверение члена Союза писателей.

– Итак, отныне я – беллетрист Чарский, – усмехнулся Полярник.

На пристани стоял человек невысокого роста, чуть лысоватый, со спортивной сумкой через плечо. Он не торопился подниматься по трапу, хотя до отплытия парохода оставалось всего минут десять. С ярко освещенной палубы неслась зажигательная музыка. Пассажиры уже начали веселиться – то тут, то там раздавались громкие взрывы смеха, хлопали пробки от шампанского. Билеты на этот рейс стоили дорого, и потому публика подобралась не простая. Да и сам пароход, впрочем, был необычным двухпалубным, с настоящей трубой и колесами-лопастями. После реконструкции это было вполне современное судно в стиле ретро, напоминавшее те посудины, которые плавали по Миссисипи и Волге в конце прошлого века. По борту шла огромная надпись "Коломбина". Слово это красовалось на двух спасательных шлюпках и на воздушных шарах, украшавших палубы.

На капитанском мостике стоял человек в белоснежной форме и фуражке, в мегафон он приветствовал всех поднимающихся по трапу пассажиров. Полярник также приветствовал их, но мысленно, заодно пытаясь определить, кто есть кто. А главное, кто тот неизвестный фигурант, которого ему предстояло вычислить. Мужчина это или женщина? И откуда у руководства "Прим" такая уверенность, что бриллиант "Глория" непременно находится на борту парохода?

Ладно, хорошо хоть, что отправили в круиз, а не в путешествие по канализационным трубам, как в прошлый раз. Второв поморщился, вспоминая предыдущую командировку. Его до сих пор преследовали запах нечистот и злобный писк крыс, шныряющих под ногами. Тогда ему удалось ликвидировать группу международных террористов, собиравшихся взорвать несколько важных объектов в Москве. Нынешнее задание попроще. Хотя кто знает?

Посадка заканчивалась. Второв вновь "проглядел" в уме список пассажиров, сверяя его с теми, кто поднялся на борт. Цыгане – не в счет, они, очевидно, обслуживают каждый рейс. С командой и капитаном он познакомится позднее. Всего в списке был тридцать один человек. По трапу прошло двадцать девять. Сам Полярник – тридцатый. А где же тридцать первый пассажир?

Итак, кто уже на судне? Владелец парохода и президент фирмы "Гнозис" Лукомский с двумя телохранителями (интересно, почему бы ему не отправиться куда-нибудь на Сейшельские острова, чего это его потянуло на родную экзотику?). Кинорежиссер Микитчик, едва стоящий на ногах (наверное, прямо из ресторана). Банкир Флюгов с женой и дочерью (супруга и дочь похожи на сестер-красоток). Контр-адмирал в отставке Вахрушин (благородный седовласый старик с трубкой во рту). Компания юнцов – четверо (сынки богатых родителей). С ними две девушки (обслуживающий персонал? по два павиана на каждую?). Три кавказца (держатся кучно, чего-то опасаются). Дама с собачкой (пожилая, лет за шестьдесят). Одинокая молодая особа, весьма привлекательная, высокомерная (светская львица? почему одна, без сопровождения?). Супружеская чета Шиншиловых – преподаватели вуза, оба в очечках (очевидно, наскребли последние деньги на круиз). Молодой человек, Гагов (профессия не установлена). Две веселые подружки, студентки (болтают без умолку, держатся за руки – может, лесбиянки?). Подданный иностранного государства, пуштун Захир Мезари, хирург (а этому что тут надо?). Известный экстрасенс и фокусник Гибралтаров (ну, с ним-то мы точно не соскучимся!). Эстрадный певец Дима Дивов (весь в кудряшках, очень напоминает пуделя с колокольчиком на шее). Строгая чопорная женщина в буклях (старая дева, проигрышный вариант). Ба! А эта рожа мне знакома! Курицын, "Курица", вместе учились в Институте Лесгафта. Бывший боксер-тяжеловес, ныне – бизнесмен. Что его сюда занесло? Придется возобновить знакомство.

А где же тридцать первый?

Наконец-то! Когда трап уже готовились убирать, к пристани на бешеной скорости подлетел "мерседес" и резко затормозил. Второву даже показалось, что у иномарки задымились покрышки. Из салона выскочила молодая женщина и, не оглядываясь на оставшихся в машине мужчин, помчалась к пароходу, роняя на бегу многочисленные кульки и пакеты.

– Отдать трап! – прорычал в мегафон капитан. – Барышня, не торопитесь, подберите свое имущество.

– Ой! – Девушка растерянно огляделась и увидела Второва.

Он галантно поклонился и начал помогать ей собирать вещи.

– Прошу, – произнес Гай, пропуская её вперед.

Волосы незнакомки от бега растрепались, но в целом выглядела она довольно мило. Правда, сейчас Гаю некогда было оценивать её внешность по десятибалльной шкале. Они поднялись на палубу, причем Второв, словно преданный грум, нес за девушкой её кульки и пакеты.

В воздух взвились отпущенные на свободу разноцветные шары. "Коломбина" отправилась в плавание.

Последнюю пассажирку звали Алиса Ширшинадзе. Несмотря на грузинскую фамилию, ничего кавказского в её лице не было – типичная славянка, светловолосая, с милым вздернутым носиком. Работает фотомоделью. Это Второв выяснил, когда предварительно изучал список, но, пока они стояли на палубе, глядя, как ветер уносит воздушные шарики, Алиса все сама про себя рассказала.

– Третий мой муж был грузинским дипломатом, и мне его фамилия почему-то понравилась, так что я её оставила, – тараторила Алиса, не давая Гаю вставить ни слова. – Он, бедняга, утонул, купаясь в Севане. Но я бы все равно с ним развелась. Вы не знаете, какая завтра будет погода? Ужасно хочется есть. Я всегда после полуночи испытываю омерзительное чувство голода. Мне знакомо ваше лицо. Вы не были вчера в клубе "Адреналин"? Через сколько дней мы доплывем до Астрахани? Какой смешной пароход! Никогда бы не подумала, что окажусь на такой развалюхе. Он не утонет? Тогда вы меня спасете, обещаете? Я не умею плавать. А первый мой муж был гинекологом, вот потеха, правда? Он тоже умер, от сердечного приступа.

– Какие-то хилые вам мужья попадались, – произнес Второв, у которого уже начинала болеть голова от этого словесного потока. – Идемте в бар, я угощу вас коктейлем. А что, ваш второй брак тоже был со смертельным исходом?

Девушка рассмеялась и погрозила ему пальчиком:

– Нет, вон он ушами хлопает. – Она показала рукой на корму, где стоял человек, бросавший тоскливые взгляды на Алису и злобные – на Второва. Уши у этого человека действительно были оттопыренные и напоминали приросшие к голове крылья.

– У нас с ним теперь любовь на расстоянии, – продолжала Алиса. Узнал, что я отправляюсь в круиз, и тоже помчался покупать билет. Жутко ревнивый. Смотрите, как бы он не пырнул вас скальпелем! Он ведь хирург. Настоящий пуштун, из Афганистана. Слушайте, а может, это он утопил несчастного Гиви в Севане? Точно – он! Как я раньше не догадалась?

Видимо, она уже считала Второва своим давним приятелем. Очевидно, это было свойство её характера – быстро вступать со всеми в приятельские (или супружеские) отношения. Мимо торопливо прошел мрачного вида толстяк в сопровождении двух стриженных под бобрик и накачанных охранников. "Лукомский, – определил Второв. – Нервничает. А почему?"

Вслед за Алисой, которая не прекращала трещать, Гай спустился по лестнице вниз, к пассажирским каютам.

– Мой номер пятнадцатый, а ваш? О! Так мы соседи? Вот здорово! Интересно, а где поселился мой Захир? Надеюсь, вы меня от него защитите, если он станет ломиться в дверь? Вверяю себя под вашу опеку. Я просто уверена, что мы подружимся. Вы такой лапочка! Так мы идем в бар? Подождите меня пять минут, я только переоденусь.

"Несносная особа, но прелестная, – решил Второв. – Понимаю её мужей, которые поспешили покинуть этот мир". Оставшись наконец-то в одиночестве, он вздохнул с облегчением и зашел к себе в каюту. Осмотрелся и остался доволен своим временным пристанищем: широкая кровать, кресло, мягкий ковер под ногами, телевизор, душ, туалет, холодильник со спиртными напитками, телефон для вызова стюарда. В иллюминаторе виднелись сонные многоэтажные дома, мимо которых медленно проплывала "Коломбина".

Прежде всего надо устроить какой-нибудь тайник. Покрутившись по каюте, Второв подрезал ножом обшивку кресла и засунул под правый подлокотник "люгер". Затем оторвал в душевой комнате пластиковую панель и разместил под мойкой спецсредства из сумки. Большую часть денег из увесистой пачки долларов он завернул в полиэтиленовый пакет, который затем приклеил скотчем к задней стенке холодильника.

Сменив рубашку, Гай вышел в коридор и закурил тонкую кубинскую сигару. Дверь двадцатой каюты открылась, и на пороге появилась красивая молодая женщина в вечернем платье от Диора. Та самая, которую Второв про себя назвал светской львицей. Юлия Полужанская. Род занятий неизвестен. Проходя мимо Гая, "львица" втянула ноздрями запах дыма и нахмурилась.

– Извините, крепок табачок, – произнес Второв. – Не желаете пару затяжек?

– Наглец, – высокомерно обронила Полужанская, даже не взглянув в его сторону.

"Пять минут" для Алисы означало не менее часа. Уразумев это, Второв вернулся в свою каюту, оставив дверь раскрытой настежь, уселся в кресло и стал ждать.

В баре на верхней палубе сидело человек десять. Остальные пассажиры либо разошлись по каютам, либо бродили по пароходу, наслаждаясь ночной прохладой. Какое-то судно, шедшее навстречу, издало приветственный гудок. "Коломбина" игриво ответила.

Второв и Алиса заняли высокие стульчики у стойки.

– Девушке – джин с тоником, мне – чистой водки без льда, – произнес Гай и покосился на кинорежиссера Микитчика, завороженно глядевшего в пустой бокал.

В глубине бара расположилась компания – длинноволосые юнцы и две девушки. На всех были одинаковые майки с эмблемой армии США. За другим столиком сидели двое кавказцев. Контр-адмирал в отставке Вахрушин, сверкая позолотой на кителе, поглощал свой ром в гордом одиночестве.

При виде новых посетителей Микитчик воспрял духом.

– Еще виски, – потребовал он у бармена. Затем повернулся, чуть не свалившись со стульчика, и произнес: – Сладкая парочка – телок да ярочка.

– Остроумно подмечено, – согласился Второв, а Алиса фыркнула. – Сразу видно творческую натуру.

– Вы меня узнали? – удивился кинорежиссер. – Странно, я уж думал, что навсегда канул в вечность.

– Туда вы ещё успеете кануть, не спешите. Кто же не видел ваш киношедевр "Убей папу, пока не поздно"?! Я лично хохотал до упаду, заметил Гай.

– Это драма, а не комедия, – поправил его Микитчик.

– Да? Значит, я чего-то не понял. Беллетрист Чарский, с вашего позволения.

– А-а… Читал.

Обменявшись фальшивыми любезностями, они оба посмотрели на Алису, которая неестественно долго молчала. На то оказалась своя причина: в дверях бара возник высокий пуштун. Он вперил немигающий взгляд в бывшую жену, и та замерла, как кролик перед удавом.

– Хотите ещё джина? – шепнул ей Второв.

– Хочу, – очнулась девушка. – Он когда-нибудь убьет меня, я чувствую. Чикнет бритвой по горлу – и нет птички.

– Бросьте. У него вполне цивилизованный вид. Почему бы нам не предложить ему присоединиться?

– Ни в коем случае! Он ужасный зануда.

– Вы говорите об этом черном человеке? – спросил Микитчик. Язык у него слегка заплетался. – Мне он не нравится. Мне вообще не нравится этот чертов пароход, провались он на самое дно! Кто-нибудь объяснит мне, как я сюда попал и зачем? Рейс будет неудачным – у меня предчувствие. Мы все умрем. По очереди.

– Типун вам на язык! – возмутился Второв. – Лучше выпейте ещё виски.

– Вы нарочно меня спаиваете. Хотите сбросить за борт.

– Вас споишь, как же! В Москве легенды ходят о ваших подвигах. А правда, что как-то раз, на спор, вы выпили ведро "Киндзмараули" за полтора часа?

– За час с четвертью. Это был рекорд, достойный Книги Гиннесса. Но потом я ровно столько же времени блевал, потому что вино оказалось фальшивым… Нет, вы лучше поглядите на этих веселящихся юнцов! О молодость! Почему мне не семнадцать лет? Девушки любят меня уже только за деньги. Скверный обычай – стареть. Словно спускаешься в глубокое ущелье.

– Вы ещё больший зануда, чем мой Захир, – сказала Алиса и опять фыркнула. – Ну хотите, я вас полюблю? Просто так. Впрочем, нет, вы не в моем вкусе.

– А я? – поинтересовался Второв.

– Ну-у… Поглядим.

Контр-адмирал встал и направился к стойке за очередной порцией рома. Один из юнцов нарочно вытянул ногу, чтобы старик споткнулся, но Вахрушин слегка пнул его, прошествовав мимо.

– Расшалились юнги, – проворчал он, не выпуская изо рта трубку. Двойной ром с корицей и перцем.

Юнцы стали уговаривать своего приятеля оставить старика в покое, и тот угомонился. За их столиком вновь раздались взрывы смеха. А пуштун куда-то исчез, словно растворился в табачном дыму.

– Спекся, – произнес контр-адмирал, кивнув на кинорежиссера, который уснул, положив голову на стойку.

– Сейчас я вызову стюарда, он проводит его до каюты, – поспешно отозвался бармен с напомаженными волосами и лисьим выражением лица. Казалось, он не только приглядывается, но и принюхивается к каждому клиенту.

В этот момент в бар вошел ещё один посетитель – высокий, мощный мужчина. Выпирающие бицепсы сильно натягивали легкую ткань рубашки.

– Ба! – воскликнул он, узрев Гая Второва. – И ты здесь, старая развалина?

Второв повернулся к Алисе:

– Рекомендую: Курица.

Утром Второв проснулся с легкой головной болью. Не стоило смешивать ямайский ром с русской водкой и запивать французским шампанским. Но Курицын ещё в институте слыл отъявленным спиртоузом, а контр-адмирал, присоединившийся к их компании, оказался таким же неудержимым по части алкогольных напитков, несмотря на свои шестьдесят пять лет. Втроем они прображничали до четырех часов, а рассвет встретили на палубе, перетащив из бара поднос, уставленный бокалами. Алиса отправилась спать гораздо раньше. Она ушла, провожаемая маячившим на расстоянии пуштуном. Смутно вспоминался встретившийся им на корме капитан парохода Бурмистров, который, по всей видимости, был пьян не меньше их, поскольку, едва держась на ногах, швырял за борт спасательные круги. Потом кто-то из команды, кажется старпом, увел его вниз.

"Хорошенькое судно! – подумал Второв, принимая душ. – Этак мы непременно на какую-нибудь мель наскочим". С этой минуты он решил больше не пить ничего крепче кефира. В течение двадцати четырех часов.

Пора было идти завтракать, но в каюту неожиданно ввалился Курицын, небритый и растерзанный, с поцарапанной щекой, в расстегнутой рубашке и ботинках на босу ногу.

– Я тебе пиво принес! Холодное! – заорал он, словно у Гая было совсем скверно со слухом. – Пльзенское! А я так и не сомкнул глаз. Знаешь, где я провел остаток ночи? У одной дамы.

– Ты всегда отличался жеребячьими способностями. Это она тебя так расцарапала?

– Нет, кот. На нашем корабле живет настоящий тигр. Ему почему-то не понравилось, когда я стал чистить им свои ботинки.

– Слушай, Антошка, ты ни капли не изменился! Я, правда, так и не понял, чем ты сейчас занимаешься. И как тебя занесло на этот пароход?

– Мне необходим свежий речной воздух. Легкие не в порядке. А работаю… Кручусь в бизнесе. Оказываю кое-какие коммерческие услуги по части недвижимости. А ты, значит, книжки стал писать?

– Под псевдонимом Чарский. Забирай пиво и проваливай, я иду завтракать.

– Ну и хрен с тобой, подавись там осетриной! – обиделся Курицын.

В столовой на верхней палубе приглушенную тишину нарушало позвякивание ножей и вилок. Пассажиров было немного. Стюард, посмотрев список, провел Второва к его столику, за которым уже сидела Юлия Полужанская. Увидев своего нового соседа, она недовольно поморщилась.

– Приятно, что мы с вами в одной связке, – приветливо сказал Гай. Кушайте, кушайте, не торопитесь. Отнимать ничего не буду.

Полужанская отложила столовый прибор и посмотрела на Второва как на редкое, не известное науке насекомое.

– Должно быть, вы кажетесь себе ужасно остроумным, – произнесла она вполголоса. – Но если вы закурите свою вонючую сигару, я попрошу, чтобы вас пересадили за другой стол.

У неё были большие зеленые глаза и блестящие темные волосы. Лицо, руки, обнаженные плечи покрывал тропический загар, привезенный с какого-нибудь престижного курорта. В сережках искрились два маленьких бриллианта, на которые Второв сразу обратил внимание.

– Если это будет способствовать вашему пищеварению, я готов не только не курить, но даже не есть, не пить и не дышать. Но тогда вам придется раскошелиться на мои похороны.

– По морскому обычаю вас просто зашьют в мешок и бросят за борт. Расходы будут невелики.

Наконец-то лед начал таять, отметил про себя Второв: она, оказывается, не такая уж бука. И любит драгоценные камни. Перстень на её пальце украшал замечательный изумруд в серебряной оправе, а жемчужное ожерелье стоило не меньше штуки баксов. Интересно, что же она носит по вечерам, если выходит в таких драгоценностях к завтраку? А вот обручального-то колечка нет…

– Позвольте полюбопытствовать? Почему вы отправились в столь опасное и продолжительное плавание одна? – спросил Второв, сделав официанту заказ. Пресытились светскими приемами и балами?

– Почти угадали, – уклончиво ответила Юлия. – А вас это шокирует?

– Нисколько. Наоборот, отчего-то даже приятно.

– Не тратьте зря порох. На отдыхе я не флиртую.

– Понимаю. Жаль. Прошу прощения.

Допив кофе, Полужанская поставила чашку и поднялась из-за стола.

– Теперь можете курить, – произнесла она и направилась к выходу.

После отличного завтрака – холодной телятины, консоме с гренками и золотистой поджаренной цветной капусты – Гай Второв отправился осматривать пароход, на котором ему предстояло пробыть двадцать один день. Если, конечно, он не изловит преступника с похищенным бриллиантом раньше.

Закурив тонкую сигару, Второв начал исследование с верхней палубы. Здесь находились столовая, ресторан, бар, солярий, библиотека, мужская и женская сауны, спортивный зал с тренажерами, площадка для игры в пинг-понг, открытый бассейн, кинозал и, наконец, несколько кают для пассажиров и членов экипажа. На капитанском мостике стоял старший помощник с огненно-рыжими волосами. На флагштоке развевался треугольный желто-синий вымпел с надписью "Гнозис", словно пароходом владела не фирма с таким названием, а некое государство. Передав управление рулевому, старпом спустился к любознательному пассажиру.

– А где же капитан? – спросил Второв, обменявшись с рыжим приветствиями.

– Немного не в себе, отдыхает, – отозвался старпом.

– Жаль, хотелось бы расспросить его о "Коломбине".

– А он вам все равно ничего толком не расскажет. Иоганн Яковлевич всего два дня как капитан "Коломбины". А до этого он плавал по Енисею.

– Так, может быть, вы…

– Конечно, – охотно согласился старпом, которому, очевидно, скучно было стоять на мостике. – Я на этом пароходе пять лет. С того дня, когда его вновь спустили на воду.

За полчаса разговора с рыжим старпомом, которого звали Олег, Второв получил исчерпывающую информацию. Судно было построено ещё в начале века купцом Камышниковым, затем, при советской власти, совершало грузовые перевозки по Волге. С конца семидесятых стояло на приколе в одном из отстойников Москвы-реки. Там бы, наверное, и сгнило, если бы не предприимчивый Лукомский. Завладев пароходом, он перекрестил его в "Коломбину", обновил, практически полностью сменив корпус, переоборудовал, реконструировал. Остались экзотическая труба и гребные колеса, но все это был камуфляж: судно работало на дизельной установке, вполне отвечало современным параметрам и могло развивать при желании приличную скорость. Но дело в том, что желания этого не требовалось. Пассажиры хотели полного погружения в старину, во времена первых пароходов, паровых машин и взрывающихся время от времени котлов. Поэтому дизайн обновленной "Коломбины" был выполнен в стиле ретро. Правда, дым из трубы не шел слишком дорогое и опасное удовольствие.

В длину судно достигало почти ста метров. Команда состояла из двадцати семи человек, включая матросов, стюардов, машинистов и обслуживающий персонал. В своих трюмах "Коломбина" перевозила различные грузы – из Москвы в Астрахань и обратно. Не гонять же пароход туда-сюда только ради пассажиров! Их, кстати, на каждый рейс набиралось не более тридцати – по количеству комфортабельных кают, которые размещались на обеих палубах, а также в бортовых отсеках. И вообще, пароход напоминал небольшой сказочный городок – чистый, уютный, весело скользящий по водной глади.

На пути до Астрахани предстояло пройти по каналу Москвы-реки, преодолеть несколько шлюзов и водохранилищ, выйти к верхней Волге и двигаться на восток – до Казани, делая остановки в Кимрах, Угличе, Рыбинске, Ярославле, Костроме, Юрьевце, Нижнем Новгороде, Чебоксарах; а после столицы Татарстана круто спускаться вниз, на юг – через Симбирск, Самару, Балаково, Саратов, Камышин, Волгоград, Ахтубинск – и так до Каспийского моря. За ночь "Коломбина" уже прошла Химкинское водохранилище, оставив позади Тушино, два моста, пристань Водники, несколько деревень, водосборники и надоедливые шлюзы.

Теперь пароход проплывал мимо Дмитрова, как бы разрезая его на две части. Часа через два-три они должны были выйти из канала в Московское море.

– А сам владелец часто плавает? – спросил старпома Второв: это Полярника интересовало больше всего.

– На моей памяти – первый раз, – ответил Олег. – Насколько мне известно, Лукомский вообще панически боится воды. Сам удивляюсь, чего это ему взбрело в голову?

Старпом вернулся на капитанский мостик, а Второв начал неторопливо прогуливаться по палубе. Его беспечность была обманчивой: он прислушивался к разговору супружеской четы средних лет. Это были Шиншиловы преподаватели московского вуза, довольно скучная и чопорная пара в одинаковых роговых очках. Одна фраза, прозвучавшая в разговоре, заинтриговала Второва.

– Теперь он наконец-то в наших руках и никуда не денется, – сказал Шиншилов жене.

Что или кого он имел в виду?

Заперевшись у себя в каюте, Второв вновь проанализировал ту скудную информацию, которую ему предоставило руководство "Прим". Кое-что ему удалось выяснить и по своим каналам – ещё до круиза. Итак, бриллиант "Глория", весом в тридцать восемь с половиной каратов, подаренный в начале девятнадцатого века английской королевой супруге Александра I – царице Елизавете Алексеевне. Был вставлен придворным ювелиром Дюбевалем в золотую панагию и обрамлен изумрудами, сапфирами, рубинами и жемчугом. После Октябрьского переворота многие царские сокровища пропали, были растащены. Панагия уцелела, хотя драгоценные камешки из неё выковыряли. Но бриллиант "Глория" сохранился: такую знаменитую вещицу трудно было бы скрыть, и до последнего дня она хранилась в Алмазном фонде.

А три недели назад Алмазный фонд неожиданно посетила дочь Президента. Сопровождали её Главный руководитель администрации, начальник ФСБ и первый вице-премьер, курирующий по роду деятельности Гохран и прочие подобные заведения. Дочь привезла секретный Указ самого Президента – предоставить "первым леди государства" некоторые драгоценные изделия (временно, на один день) для проведения приема испанского короля и королевы. Драгоценности предполагалось вернуть немедленно после окончания раута. Всего было подобрано брошей, ожерелий и колец на общую сумму в сорок миллионов долларов.

Бриллиантом "Глория" дочь Президента украсила волосы. Прием прошел великолепно, но когда драгоценности сдавали по описи, оказалось, что бриллиант "Глория" из прически дочери исчез. Немедленно были организованы оперативные розыски – и они дали результат. Уже через четыре часа круг подозреваемых сузился до пяти-шести человек. В основном это были официанты и охранники. В конце концов выяснилось, что один из официантов вообще бесследно исчез, словно растворился в воздухе. Или в той жидкости, в которой, по мнению древних греков, способен раствориться алмаз – в свежей козлиной моче. Дело принимало щекотливый оборот, но, слава Богу, пронырливая журналистская братия пока ни о чем не догадывалась. Необходимо было срочно найти официанта с алмазом и поместить и то и другое в надежное хранилище. Действовать надлежало в строжайшем секрете. Все это сильно смахивало на историю с бриллиантовыми подвесками, в которой оказалась замешана Анна Австрийская, герцог Бэкингем и бесподобный д'Артаньян. Время поджимало, в любой момент могла начаться утечка информации – слишком много людей знали о пропаже дорогой реликвии. Вычислили всех, кто был так или иначе связан с официантом. Безрезультатно. Между тем стало известно, что в одной из газет уже готовится скандальный репортаж. Еле удалось уговорить главного редактора повременить с публикацией. Наконец опытные сотрудники "Прим", которым было поручено вести это дело, вышли на след официанта и вплотную подобрались к его лежбищу. Самым смешным оказалось то, что человек этот вовсе и не был никаким официантом, а матерым вором-рецидивистом, "щипачом". Как он сумел пробраться на раут и обслуживать испанских монархов – уму непостижимо. Такое возможно только в России. Перед тем как его брать, прослушали несколько телефонных разговоров. Один из них вызвал определенный интерес. Вор сообщал неустановленному абоненту, что "вещица передана и поплывет на "Коломбине" до Астрахани". Ясно, что речь шла о бриллианте "Глория". Дверь взорвали, ворвались в квартиру. Но наручники надеть не успели. "Официант" вдруг стал заваливаться набок, а в затылке у него образовалось небольшое отверстие, куда можно было засунуть палец. Стреляли из снайперской винтовки с крыши одного из соседних домов. Видно, похитителя бриллианта тоже "пасли". Теперь оставалась последняя зацепка – пароход "Коломбина", на котором кто-то из пассажиров (впрочем, не исключались и члены команды) вез дорогую реликвию. Кто это мог быть, и предстояло выяснить Полярнику.

Второв предполагал, что в Астрахани бриллиант передадут другому курьеру, и уже морским путем он отправится в одно из прикаспийских государств – в Азербайджан, Иран или к самому великому Туркмен-баши, большому любителю драгоценных каменьев. На чужой территории выловить похитителя гораздо труднее, хотя в практике Полярника были и такие случаи. Но лучше работать в такой уютной и праздничной обстановке, которая царила на "Коломбине". Времени было достаточно – оставалось ещё двадцать дней с хвостиком.

В дверь каюты постучали. "Конечно же это Курица", – предположил Второв, которому старый приятель начинал изрядно надоедать. Однако на пороге он увидел румяную и улыбающуюся Алису Ширшинадзе в открытом купальнике. Фигурка соответствовала параметрам фотомодели.

– Привет, сосед! – весело сказала она. – Пошли загорать. Как славно я выспалась, если бы ты только знал!

"Когда же мы перешли на "ты"?" – подумал Гай, а вслух заметил:

– Жуткие крики раздавались ночью из вашей каюты. Я решил, что пуштун перепиливает вам ногу.

– Шутите? Мне нравятся люди с юмором. В четвертый раз я непременно выйду замуж за клоуна.

Они поднялись на верхнюю палубу, в солярий. Алиса расположилась в шезлонге, а Гай уселся рядышком, на плетеный стульчик. Раздеваться не стал.

– Стесняюсь, – пояснил он. – У меня сыпь по всему телу от застарелого сифилиса.

– Помажь мне спину кремом, – попросила девушка, бросив ему тюбик.

Осматриваясь по сторонам, Второв начал старательно втирать жидкость в гладкую кожу. Неподалеку от них в белом ажурном кресле сидела Юлия Полужанская, насмешливо и чуть презрительно глядя на него. Ему ничего не оставалось, как сделать скорбный вид и пожать плечами. Она отвернулась.

Чуть дальше весело щебетали две девушки-студентки: одна была блондинкой, другая – брюнеткой, обе довольно высокого роста, со спортивными фигурами. Разбирающийся в анатомии и мускулатуре Второв определил, что зимой они ходят на лыжах, а летом катаются на велосипедах.

В другом конце солярия обустроилась компания вчерашних юнцов, в полном сборе: четверо плюс две. Эта группа интересовала Полярника менее всего. Вряд ли кто-то из них причастен к похищению бриллианта – не тот уровень.

А вот скучающий в полном одиночестве молодой человек в шортах и просторной майке привлек его внимание. Гагов. Загадочная личность, в картотеке "Прим" не числится, профессия и род деятельности не установлены. Сквозь темные очки Гагов глядел на проплывающие мимо берега, и, казалось, ничто не способно было оторвать его от этого созерцания. Придется заняться им вплотную в самое ближайшее время.

Находился в солярии и пузатый банкир Флюгов со своей красавицей женой и не менее прелестной дочерью лет шестнадцати. Впрочем, и супруге можно было дать не больше двадцати пяти. Вряд ли эта семейка по-настоящему счастлива. Флюгов пыхтит, дуется и что-то выговаривает дочери, у той по-детски капризное выражение лица, а мама смотрит такими злыми глазами, будто готова проглотить обоих.

А вот к ним присоединился и четвертый персонаж – с длинными кудрявыми волосами и бледным бабьим телом. Эстрадное чудо с голосом чуть получше, чем у болотной жабы, – Дима Дивов. Недавно огорчил всех своих поклонниц, женившись на богатой и стареющей негритянской певице. Сплавив жену обратно в Америку, пустился в разгул. Интересно, за кем он тут ухлестывает: за мамой или дочкой? Впрочем, всем известны его бисексуальные наклонности, и вполне возможно, что объектом его внимания является сам банкир. Тьфу!..

– Не щипайся! – вскрикнула Алиса.

– Извини. Это массаж по-турецки. Развязывает лимфатические узлы. Потом я их снова зашнурую.

Еще одна колоритная фигура. Смуглый, как индус, с пронзительно горящими глазами, профессор белой и черной магии, почетный колдун, экстрасенс и ясновидящий – мсье Гибралтаров. По собственному признанию, частенько заглядывает в Шамбалу, на огонек. Судя по желтизне зубов и кончиков пальцев, курит опиум. Уселся рядом с Юлией Полужанской. Что-то воркует, не отрывая от её лица взгляда. Завораживает. Странно, но она принимает его ухаживания благосклонно. Неужели этот второсортный фокусник может понравиться такой гордой девушке? Странные существа женщины.

Кажется, в солярии решили собраться все пассажиры парохода: явление дамы с собачкой. Обе дряхлые, укутанные, несмотря на жару. Одна несет другую на руках. Утренний моцион. Нет, милые, ступайте мимо, только не сюда…

Но дама с собачкой, приблизившись к Второву и Алисе, уселась в свободное кресло.

– А я вас знаю, – приветливо сказала она, взглянув на Полярника.