Убийственный пароход

Глава девятая

Полночь ещё не наступила, оставалось несколько часов, но "Коломбина" стремительно приближалась к Лысой Горе. Кукин разогнал пароход до такой скорости, словно решил принять участие в гонках "Формула-1". Он мечтал побыстрее добраться до желанных Чебоксар, до санитарного дока, и сбросить с себя наконец всю ответственность за эту посудину с её чумными пассажирами. Светлела надежда, что к утру он достигнет Чувашии. Но он ещё не догадывался, что главные испытания поджидают впереди. Когда рядом с ним возникла фигура костлявой пассажирки, Кукин с трудом вспомнил её фамилию: Скоромордова.

– Вы слышали этот жуткий крик? – спросила она. – Мне кажется, кого-то убили. Надо обыскать весь пароход.

– Я не могу бросить штурвал.

– Тогда остановите "Коломбину". Дело серьезное.

– Из-за какого-то пьяного вопля? И вообще, что вы тут делаете? Шли бы к себе в каюту…

Скоромордова молча вытащила из кармашка удостоверение, раскрыла его и сунула старпому под нос.

– Подполковник ФСБ Крючкова Капитолина Захаровна, – прочитал он и усмехнулся. – Так бы сразу и сказали. Но я все равно не смогу поставить "Коломбину" на якорь посреди реки. Это против всех навигационных правил. Ближайшая пристань – возле Лысой Горы.

– Сколько до неё ходу?

– Около часа. А что случилось?

– Розыскные мероприятия. На пароходе среди пассажиров укрывается государственный преступник. Никто не должен покинуть "Коломбину" до прибытия группы захвата. Что это за местность – Лысая Гора?

– Не знаю, мы там ни разу не останавливались.

Скоромордова-Крючкова кивнула, словно бы и не ждала другого ответа.

– Надеюсь, вас не надо предупреждать, что все сказанное должно оставаться в тайне?

– Не надо. У меня дедушка – заслуженный чекист.

Кукин облегченно вздохнул, подумав, что на пароходе объявился хоть один человек, твердо знающий, что делать. От этой дамочки из ФСБ веяло спокойствием и уверенностью. Проводив её взглядом, он ещё тверже увхатился за штурвал. До Лысой Горы оставалось совсем немного.

Киллера Гагова занесли в каюту Алисы Ширшинадзе. Действие гипноза закончилось. Глядя на троих мужчин, укладывающих рядом с ней бесчувственное тело, девушка поморщилась. Но ещё больше вознегодовала, когда узнала в одном из мужчин ненавистного Лукомского.

– Негодяй, – прошептала она. – Что здесь происходит?

– Ты неожиданно упала в обморок, – пояснил бывший супруг, пуштун Мезари.

– И поэтому вы сносите в мою каюту всех припадочных?

– Нет, молодой человек поскользнулся и, кажется, сломал себе шею, произнес Лукомский, с интересом разглядывая Алису. Она ему кого-то напоминала, кого-то из далекого прошлого.

– Если вы, милочка, уже пришли в себя, то не потрудитесь ли освободить диван? – сказал Гибралтаров. Укладывая Гагова, он обнаружил у него под рубашкой пистолет. В голове мелькнула догадка: не тот ли это агент "Прим", который выслеживает бриллиант "Глория"? Если так, то совсем неплохо, что он поскользнулся. Одним конкурентом меньше. Пуштун нащупал у Гагова пульс.

– Пусть полежит здесь, пока не придет в себя, – сказал он.

– Нет уж! – ответила Алиса, сталкивая киллера на пол. – Если хотите, несите его к себе.

– А мы с вами где-то встречались, – произнес Лукомский. – Не припомню где.

– Выметайтесь отсюда все! – потребовала Алиса. – Я хочу спать.

Дверь открылась, и нашествие в каюту Ширшинадзе продолжилось. На сей раз вошли сразу четверо. Микитчик вел под руку Сарру Шиншилову, а боксер Курицын – её мужа Петра Петровича.

– Извините, что мы без доклада, – сказал кинорежиссер. – Но тут двум пассажирам стало плохо. Может быть, они передохнут у вас, пока не придут в себя? Мы наткнулись на них случайно. Вы, кстати, не слышали крик?

– Ничего я не слышала. Что вы здесь, хоспис решили устроить?

Алиса была вне себя от ярости. Девять человек в одной каюте – это уже слишком.

Тем временем Гагов начал подавать признаки жизни. Открыв глаза, он уставился на склонившегося над ним Гибралтарова.

– Где… он? – пробормотал киллер.

– Тс-с! – отозвался фокусник, незаметно сжав двумя пальцами сонную артерию Гагова. – Покой. Покой и ещё раз покой.

Из каюты охранников Второв и мадам Ле Чанг перешли в персональную столовую Лукомского, а оттуда – в его бронированный кабинет без иллюминаторов. Кабинет был пуст. Юлия Полужанская, заслышав подозрительный шум, успела спрятаться в платяной шкаф. Сквозь приоткрытую дверцу она увидела странную парочку, которая явилась явно с дурными намерениями.

– Странно… Где же хозяин? Я думала, он никуда не отлучается, произнес маленький стюард с лицом тролля.

– Возможно, его выманили под каким-то соусом, а потом зарезали. И кричал именно он, я уверен, – отозвалась женщина с седыми буклями.

Почему-то "тролль" говорил о себе в женском роде, а его дама, напротив, в мужском. Прежде Юлия их на пароходе не видела. Она тоже слышала крик, но только сейчас подумала, что он действительно мог принадлежать Лукомскому. А эти двое наверняка пришли ограбить его. В подтверждение её догадки, они начали шарить по каюте.

– Сейф в стене, – произнесла дама с буклями, и Юлии показался знакомым этот голос. – Цифровой код. Несложная система, но придется повозиться.

– Так мы только потеряем время, – сказал стюард.

Они оба стояли спиной к шкафу, и Юлия могла бы попытаться незаметно выскользнуть из каюты. Но она решила понаблюдать, что же будет дальше. Да и укрытие показалось ей вполне надежным. Эти двое пришли не за карденовскими пиджаками Лукомского. Они знали, что искать.

– А что вы предлагаете? Одолжить у боцмана кувалду? Или взорвать дверцу сейфа пластитом?

– Есть более мягкий вариант. Оглянитесь вокруг. Что вы видите?

– Кальсоны Лукомского и его ночной горшок, – ответила дама с буклями, не понимая, куда клонит стюард.

– Вы видите стены, обшитые металлическими пластинами. А во второй комнате, в столовой, обычная деревянная панель. Фанера. Задняя стенка сейфа выходит туда. Мы же в России. А здесь любят экономить на материалах. Те, кто устанавливал сейф, наверняка ограничились внешним антуражем. Попробуем зайти с черного хода.

Голос стюарда тоже показался Полужанской знакомым.

– Попробуем, – согласилась дама.

Второв и вдова перешли в столовую, прикинув приблизительное расположение сейфа.

– Смотрите не промахнитесь, – предостерегла мадам.

– Постараюсь.

Гай почти без размаха нанес короткий удар правой. Фанерная панель лопнула, а кулак погрузился в пустоту. Оторвав мешавшие дощечки, Второв расчистил дыру. Перед ними предстала внутренность сейфа.

– Вы оказались правы, – произнес он. – Живы традиции потемкинских деревень. Неужели мы никогда не поумнеем?

На свет был извлечен кожаный портфель.

– Тяжелый, – доложила мадам Ле Чанг, взяв его в руки. – Будем вскрывать здесь или у меня в каюте?

Второв не успел ответить. Сзади раздался голос Полужанской:

– Разумеется, здесь. Портфель – слишком заметная примета. А я вас сразу и не признала, птички мои.

– Что вы тут делаете? – спросил Гай, поправляя букли.

В руке мадам Ле Чанг блеснул браунинг.

– Ненавижу, когда за мной шпионят, – сказала она. – К тому же я не собиралась делить на троих. Прощай, милочка!

– Погодите, – вступился Второв. – Конечно же вы не будете стрелять. Это безумие.

– Почему же? – усмехнулась вдовушка. В одной руке она держала портфель, в другой – браунинг, дуло которого было теперь направлено на Второва.

– Мне кажется, она не любит делить и на двоих, – предположила Юлия.

– Вы правы. Этому научил меня мой покойный муж. Вы знаете, он отступил от этого правила всего один раз. Намереваясь завещать мне всего половину своего состояния. Но я была слишком хорошей ученицей.

– Понятно. И несчастный Ле Чанг написал заявление об отставке с того света. А вы скрепили его своей печатью.

– Примерно так оно и было, – согласилась с Второвым вдова. – У вас будет легкая смерть. Вы ведь, кажется, недавно сочетались браком? Хотите умереть в объятиях друг друга, как Ромео и Джульетта?

– Мерзкая старуха, – отступила на шаг перед пляшущим дулом Полужанская. – Не ты ли огрела меня по голове, а потом запихнула в холодильник?

– Не воображайте о себе невесть что, – засмеялась мадам.

– А в портфеле-то, может, ничего и нет, – вмешался Второв, прикидывая, успеет ли прыгнуть и выбить браунинг из рук вдовушки или нет.

– Вот это мы сейчас и посмотрим, – ответила мадам. – Отойдите к стене и положите руки на голову!

Животный крик, так поразивший многих пассажиров и напомнивший Второву предсмертный вой гиены, исходил из каюты кавказцев и принадлежал Шавкуту. Он означал сигнал к началу акции и призван был воодушевить молодых соратников на подвиги.

– Наполеон тоже был чеченцем, – пояснил Шавкут опешившим пастухам, которые даже в горах не слышали ничего подобного.

– Я мало учился в школе, – смущенно сказал Аяз, – но, кажется, при Ватерлоо его разбили?

– Чепуха! Российские историки все врут. Специально скрывают, что наш Джохар – прямой потомок великого Бонапарта. Последние годы он жил не на острове Святой Елены, а в Бамуте. Там и его могила. И Гитлер, тесть Чан Кай-ши, также чеченских кровей. Я уж не говорю, что к нашему тейпу принадлежит первый космонавт земли – Майкл Джексон. Ладно, дорасскажу в другой раз. Оружие к бою!

В другой каюте, класса "люкс", на верхней палубе, компания братьев Гоголевых сидела за общим столом, на котором были разбросаны чулки-маски с прорезями для глаз. Дымящуюся сигарету с гашишем передавали друг другу, по очереди.

– Сыграем в рулетку? – предложил Потап, вытаскивая револьвер.

Девицы хихикнули, словно им предложили мороженое.

– Мы ещё не нашли слитки с золотом, – напомнил Калистрат.

– Да нет тут ни фига!

– Кроме тоски зеленой, – подтвердил парень с жидкой бородкой. – Даже кайф не берет.

– Сейчас возьмет. – Потап освободил барабан от пяти патронов, оставив один. – На, крути!

– Ага! Была охота.

– Брось, пошли лучше прошвырнемся. Попугаем кого-нибудь, – сказал Калистрат. – Когда-нибудь ты себе, блин, и впрямь мозги на свободу выпустишь. Вместе с тараканами.

– Вы все трусы! – заявил Потап. В компании он один решался играть в русскую рулетку, но на этом и держался его авторитет. Приставив револьвер к виску, он обвел всех безумным взглядом и нажал на спусковой крючок. Щелк и все вздохнули с облегчением, а девицы вновь хихикнули.

– Пошли! – сказал Калистрат. – Хватит.

– Погоди.

Потап добавил один патрон в барабан.

– Да у него там холостые, – усмехнулся стриженый. – Как я раньше не догадался!

– Холостые? – переспросил Потап. Неожиданно схватив рыжую девицу за волосы, он притянул её к себе. Дуло пистолета уперлось в лоб девушки. – А ты как думаешь, крошка?

Она завизжала, пытаясь вырваться. Все остальные за столом хранили молчание. Потап медленно нажал на спусковой курок. Выстрела не последовало и на сей раз. Оттолкнув рыжую, Потап резко встал.

– А вот теперь пошли, – сказал он, пряча револьвер за пояс. – Мне нужна кровь. Надевайте маски.

В каюте на нижней палубе, где жили Карина Шумахер и Лена Строгова, было темно, хотя обе девушки находились тут. Они тихо переговаривались, прислушиваясь к каждому шороху за дверью. Ждали условного сигнала.

– Как ты думаешь, могут быть убитые? – спросила Лена.

– Смотря как они себя поведут, – ответила Карина. – В любом случае детские игры остались позади. Надо приготовиться ко всему, даже к самому худшему. Впрочем, меня это мало волнует. А ты, я вижу, дрожишь…

– Что ты можешь видеть в темноте?

– Я ведьма. У меня глаза инфракрасные.

– Дуры мы с тобой обе.

– Еще одно слово в этом роде – и я вцеплюсь тебе в горло. Замолчи.

– Ладно, я пошутила. Скоро уже?

– Жди. Кобра готова к броску.

Мадам Ле Чанг не успела открыть портфель – на пароходе началась стрельба, слышались и автоматные очереди, и одиночные выстрелы. Казалось, "Коломбина" очутилась в районе боевых действий.

– Что за чертовщина? – произнес Второв, оборачиваясь от стены, возле которой стоял, заложив руки за голову.

– На пароход напали волжские пираты, – предположила Юлия Полужанская. – Я слышала, что они водятся в здешних местах. Теперь вам нет смысла нас убивать. За вас это сделают другие. Берите портфель и уходите, встретимся в аду.

Пароход сильно тряхнуло – где-то взорвалась граната. Воспользовавшись тем, что мадам Ле Чанг, потеряв равновесие, схватилась за стол, Второв совершил молниеносный прыжок и выбил из её рук браунинг.

– Я пошутила, – тотчас же произнесла вдовушка. – Хотела вас разыграть. Но эту особу все равно надо ликвидировать, поверьте моему опыту.

Второв переложил браунинг в свой карман. Во втором лежал "вальтер" банкирши, а привычный "люгер" висел на ремне, под женским платьем. Это платье раздражало его, не говоря уже о буклях на голове.

– Никого ликвидировать не будем. По крайней мере, пока не разберемся в ситуации, – сказал он.

Стрельба продолжалась и даже становилась ещё сильнее. Теперь громыхнуло где-то неподалеку от них, на верхней палубе.

– Перейдите в кабинет Лукомского и запритесь изнутри, – распорядился Второв. – А я пойду посмотрю, что происходит на пароходе. Портфель, мадам, я оставляю у себя, чтобы у вас не случился инфаркт.

– Вы нас обманете, – вцепилась в портфель вдовушка. – Спрыгнете за борт и уплывете, как Чапаев.

– Отдай чемоданчик, вредная старуха! – вмешалась Полужанская. – Или я задушу тебя голыми руками.

– Вот видите? Я никак не могу оставить вас наедине с этим барахлишком, – сказал Второв, отбирая портфель у мадам Ле Чанг. Затем он втолкнул женщин в кабинет Лукомского, убедился, что они заперлись, и перешел в каюту телохранителей, которые лежали возле стены, связанные по рукам и ногам. Рты их были заклеены скотчем, но глаза вращались, изливая на Второва крокодилью нежность. Сделав им книксен и послав воздушный поцелуй, Гай вышел в коридор.

За пять минут до этого кавказские террористы начали операцию по захвату "Коломбины". Шавкут ворвался на капитанский мостик, оглушив прикладом автомата вахтенного матроса, и приставил пистолет к виску старпома Кукина.

– Прикажи глушить моторы! – потребовал он. – Бросай якорь. Или я продырявлю твою баранью голову.

– Еще один ненормальный, – проворчал Кукин. – Тоже из органов? Я не могу останавливаться посредине реки. Потерпите, до ближайшей пристани в Лысой Горе осталось двадцать минут.

Аяз и Салман выгоняли пассажиров из кают на нижней палубе. Патронов при этом они не жалели, стреляя по стенам и иллюминаторам. При первых же выстрелах все, кто находился в каюте Алисы Ширшинадзе, выбежали в коридор, исключая неподвижного Гагова. Над их головами прогремела очередь.

– Всем наверх! – заорал Аяз. – Живо!

Испуганные пассажиры стали торопливо подниматься по лестнице. Салман бросил гранату в опустевший коридор и побежал за ними. Шавкут в это время, оставив на капитанском мостике Кукина, выбил дверь в каюту банкира Флюгова и заставил всех лечь на пол. Ради устрашения он дал несколько очередей в воздух.

– Меня нельзя убивать, я тенор, – плаксиво запричитал Дима Дивов.

– И я тоже беременна, – не совсем логично добавила дочь банкира.

– Встать! Бегом! – закричал Шавкут. – В солярий!

Там уже толпились пассажиры с нижней палубы, которых пригнали Аяз с Салманом. Один из террористов остался в дверях, второй побежал вниз загонять в кубрик матросов. Наверху ещё оставались каюты Лукомского, братьев Гоголевых и самого капитана "Коломбины". Открыв дверь в супер-люкс Гоголевых, Шавкут швырнул туда гранату. После того как прогремел взрыв, он с любопытством заглянул туда. Но каюта оказалась пустой.

– Птички улетели, – с досадой пробормотал главный террорист.

В апартаментах Лукомского он наткнулся на двух связанных охранников, которые только мычали, пытаясь что-то сказать. Кабинет хозяина парохода был заперт. Убедившись, что бронированную дверь не открыть, Шавкут пошел обратно, не обращая внимания на Мику и Коку. Но едва он вышел в коридор, в грудь ему уперлось дуло помпового ружья.

– Даже не шевелись, – предупредил контр-адмирал Вахрушин. За его спиной маячили две пьяные физиономии – капитана и бомжа, и у каждого в руках было по помповому ружью; правда, Костяная Нога опирался на него, как на лыжную палку.

Загнанные в солярий пассажиры были охвачены паникой, а некоторые из них, например банкир Флюгов и Лукомский, находились в состоянии шока. И только Алиса Ширшинадзе держалась как всегда, не поддаваясь волнению.

– Что вы собираетесь с нами сделать? – спросила она Салмана, стоявшего в дверях. Тот только повел дулом автомата, этим жестом приказывая ей вернуться к остальным пассажирам.

– Все как в моем сценарии, – произнес Микитчик. – Лучше бы они нас собрали в баре, там хоть есть что выпить.

– Будут требовать выкуп, – предположил Гибралтаров. – А почему бы за нас не заплатить господину Лукомскому? Ведь мы плывем на его пароходе. Это было бы справедливо.

– Я тоже так думаю, – тотчас же откликнулся банкир Флюгов.

– О какой справедливости можно говорить под дулом автомата? – вмешался пуштун. – Мы все в одинаковом положении.

– Я тенор, меня надо отпустить немедленно, – бормотал Дима Дивов, как заезженная пластинка. Он сидел между Анной Флюговой и её дочкой, пытаясь съежиться до размеров сдувшегося воздушного шарика.

Студентки Карина и Елена стояли в самом углу, возле Лукомского, который неотрывно смотрел в одну точку. Сарра и Петр Шиншиловы держались за руки, словно подпитывая друг друга энергией. Здесь же находились два стюарда, бармен и Антон Курицын.

Сунув руку под пиджак, Курица нащупал в кармане пистолет "макаров", который в последнее время, после того как его чуть не пристрелила банкирша, стал постоянно носить с собой. Теперь он, правда, не знал, радоваться этому или нет. Если начнут обыскивать и найдут пистолет, то могут и расстрелять. Но если воспользоваться оружием, то… Вся беда в том, что, несмотря на свою грозную внешность тяжеловеса, Курица был трусом. Он и в бокс подался ради самоутверждения, что, впрочем, мало изменило его характер.

– Загипнотизируйте его, – прошептал пуштун Мезари Гибралтарову. Доставайте свой волшебный шарик.

– Как же! Ты погляди только на его рожу, – откликнулся фокусник. Такого не только гипнозом, эротическим массажем не прошибешь.

– У меня есть пистолет, – вклинился между ними Курицын. – А что, если попробовать застрелить гада?

– Пробуйте, – разрешил Гибралтаров.

– Я не могу. Пусть кто-нибудь другой.

– Мы что же, референдум тут устроим, кому стрелять? Отдайте пистолет кому-нибудь, у кого не дрожат руки.

Пуштун подошел к Микитчику, который, чтобы не терять зря времени, сидел под кварцевой лампой и загорал.

– Сможете выстрелить в террориста, если вам дать пистолет? – прошептал хирург.

– Надо подумать, подобные вопросы так быстро не решаются, глубокомысленно изрек режиссер. – Мой внутренний голос пока молчит. А может быть, все рассосется само собой?

Мезари понял, что дальнейший разговор бессмыслен.

– Интеллигенция – это геморрой России. Говорю вам как врач, – произнес он, отходя в сторону.

Неожиданно к нему приблизились две девушки-студентки.

– Я чувствую, у вас есть какой-то план? – шепотом спросила Карина. Можете полностью рассчитывать на нас.

– Террорист здесь пока один, – добавила Елена. – Если броситься на него вместе? Я, между прочим, владею приемами дзю-до. Подруга – каратистка.

– Отлично! – радостно отозвался пуштун. – Наконец-то вижу настоящих мужчин. У нас есть пистолет.

– У кого?

– Вон тот, похожий на тяжеловеса-боксера. Вы умеете стрелять?

– С детства только этим и занимаюсь, – усмехнулась Карина.

Салман неожиданно полетел на пол, выронив из рук автомат. В солярий вошел контр-адмирал Вахрушин с помповым ружьем наперевес – это он толкнул террориста в спину. За ним появились капитан Гога и Костяная Нога, державшие под руки Шавкута. Пассажиры радостно загудели.

– Я чувствовал, что все так или иначе рассосется, – произнес Микитчик, выключая кварцевую лампу. – А вы говорили: геморрой, геморрой…

– Сколько их было? – спросил Вахрушин, поднимая с пола автомат Салмана.

– Трое, – ответила Карина, приближаясь к нему. – А может быть, пятеро, – добавила она, нанося резкий удар в горло контр-адмирала. Ее подруга подхватила помповое ружье и направила на пассажиров, заставив их попятиться назад.

– Молодцы, девочки! – похвалил Шавкут, стряхивая с себя пьяных бомжей.

Оттуда, где находился матросский кубрик и каюты цыган, временно превращенные в лазарет, продолжали доноситься одиночные выстрелы. Это Аяз изредка постреливал в проходе, не давая никому высунуться. Впрочем, желающих рисковать головой не было. Кроме того, тут находился самый очаг зловредной болезни, которая по странному стечению обстоятельств не поднималась выше ватерлинии. Очевидно, вирус Шиншиловых мог распространяться лишь в сухой душной среде ниже уровня воды. Когда Аязу надоело зря тратить патроны, он пошел взглянуть, что делается в кубрике. Уж больно там тихо…

То, что он увидел, заставило террориста отшатнуться. Матросы лежали вповалку: кто на полу, кто на койках, в самых причудливых позах, и не подавали признаков жизни. Пахло морскими водорослями, выброшенными на берег и перегнившими под солнцем. У всех были открыты глаза, и Аяз мог поклясться на Коране, что люди смотрят на него, словно изучая редкое насекомое. Он так и не сумел определить, живы больные или нет, поскольку объявший его страх заставил побыстрее захлопнуть дверь.

Затем он заглянул в каюту цыган, где обнаружил точно такую же картину. Вирус поразил всех ромал, кроме Глаши, но и она лишь слабо качнула головой, увидев Аяза. Взгляд у неё был совершенно безумным, как у изготовившейся к полету на метле ведьмы. В её черных как смоль волосах искрился карбункул. Аяз ничего не смыслил в драгоценных камнях, но все равно ему захотелось привезти эту красивую штучку своей маленькой сестренке. Он протянул руку к волосам цыганки, но та вдруг резко отпрянула и захохотала. Смех был такой жуткий, что террорист ещё больше перепугался. Похоже, цыганка сошла с ума от потрясения.

– Шайтан с тобой, – пробормотал Аяз. – Я не трону тебя.

Быстро повернувшись, он поспешил назад. По дороге заглянул в машинное отделение, открыв тяжелую дверь с вентилем.

– Есть кто живой? – крикнул Аяз в глухую пустоту.

Ответом ему было молчание. Вглядевшись в тускло освещенное помещение, он обнаружил двух машинистов, валявшихся прямо на полу, возле дизельной установки. Моторы тихо урчали, продолжая работать. По стенам сбегали струйки воды. От этой картины веяло смертью.

– Гиблое место, – произнес Аяз, чувствуя, как его лицо и спина покрываются испариной. – Надо уходить.

Из динамика раздался голос старпома Кукина:

– Семеныч, глуши моторы, стоп-машина! Пристань – Лысая Гора.

– Чего-чего? – переспросил Аяз. Он увидел, как один из машинистов, лежавших на полу, дернулся, пытаясь приподнять голову. Любопытство пересилило страх, и террорист спустился по ступенькам вниз.

– Спите вы там, что ли? – заорал по переговорному устройству старпом. – Сбавь обороты, впереди отроги! Останавливай дизель, Семеныч! Гаси, гаси скорость!

– Все, кирдык, аллес, капут, – прошептал Семеныч. – Кружится, плохо…

– Чего тут надо дернуть-то, чтобы заглохло? – спросил Аяз, тряся машиниста за плечи. Отпустив бесчувственное тело, террорист подбежал к дизельной установке и начал вертеть разные ручки. Но мотор заурчал ещё сильнее, набирая обороты.

– Идиоты! – завопил в динамик старпом. – Задний ход!

– Спускайся и покажи, где зад, где перед, – пролаял в ответ Аяз, ухватившись за какой-то вентиль. Пароход сильно качало, послышался скрежет, словно днище ползло по острым камням.

– Отпусти колесо! – крикнул кто-то сверху.

Скосив глаза, террорист увидел, что по лестнице сбегает женщина в черном платье с седыми буклями. Оттолкнув Аяза, она вывернула вентиль, ухватилась за какую-то красную ручку, потянув её вниз. Но было уже поздно. Последовал мощный удар, корпус "Коломбины" протаранил деревянную пристань, разметав ветхие бревна, корму развернуло и бросило на берег, откуда она стала медленно сползать обратно в реку по глинистой почве. Моторы уже не работали, и пароход застыл, чуть накренившись набок.

Второв повернулся к террористу и подмигнул, вытирая ладонью лоб.

– Женщина, ты кто? – шепотом спросил Аяз, пытаясь дотянуться до автомата.

– Нет, дружок! – Раздался щелчок взведенного курка. – Это ты мне расскажешь, кто вы, сколько вас и что вы замышляете?

После того как в коридоре взорвалась граната, на нижней палубе начался очаговый пожар, который мог стать настоящим бедствием для парохода, если бы не вмешательство Скоромордовой, подполковника ФСБ. Когда террористы начали выгонять из кают пассажиров, она находилась в комнате Юлии Полужанской, поскольку эта особа, по оперативным данным, числилась на особом подозрении. Скоромордова уже в который раз обыскивала её вещи, но микропленку найти не могла. Однажды даже пришлось запихнуть Полужанскую в холодильник, чтобы та не мешала поискам. Может, она успела передать микропленку кому-то из пассажиров? Это мог быть либо Лукомский, её старый содержант, либо новоиспеченный супруг, литератор Чарский. Если микропленку не удастся обнаружить, то, очевидно, придется ликвидировать всех троих. Это будет единственный способ перекрыть утечку стратегической информации из России. Скоромордова имела приказ в случае необходимости пойти на самые крайние меры.

Когда в коридоре началась стрельба, она благоразумно спряталась в тот же самый холодильник, испытав все те же неудобства, выпавшие когда-то на долю Полужанской. Выбравшись затем на волю, она первым делом сорвала со стены огнетушитель и залила пеной разгорающееся пламя. Это не заняло много времени. Ее не слишком удивили опустевшие, продырявленные пулями каюты на нижней палубе: она догадалась, что пароход, судя по всему, захвачен какой-то преступной группировкой. Все это сильно осложняло её задание, но она не связывала террористический акт с провозимой на "Коломбине" микропленкой. Теперь предстояло решить: как обезвредить банду и на помощь кого из пассажиров она может рассчитывать?

В каюте №15 она обнаружила молодого человека в бессознательном состоянии. Это был Гагов, которого террористы посчитали уже мертвым. Но пульс прослушивался, дыхание ровное. Скоромордова быстро привела парня в чувство, сделав болезненный массаж ушных раковин.

– Ну, голубчик, вам лучше? – спросила она, заметив, что Гагов приоткрыл глаза.

– Где… он? – спросил киллер, отталкивая Капитолину Захаровну. Он сбросил её руки, сел, ощупывая голову. – Какая сволочь меня ударила по башке?

– Не я, – ответила Скоромордова. – Вы бы не очнулись так скоро. Наверное, это был кто-то из террористов.

– Тем лучше. – Киллер сунул руку под рубашку, вытащил пистолет и передернул затвор, не обращая больше внимания на Скоромордову.

– Что вы собираетесь делать? – спросила она.

Гагов не ответил. У него была только одна цель – убить Лукомского, и сейчас эта женщина лишь мешала ему.

– Если не заткнешься… – многозначительно сказал киллер. – Где все пассажиры?

– Думаю, их собрали на верхней палубе. Нам надо выработать план, как обезвредить бандитов.

– Ты психическая? – спросил киллер, впервые взглянув на неё с некоторым любопытством. – На пулю нарываешься?

– Просто хочу послужить родине, – скромно ответила она.

Гагов вышел в коридор, Скоромордова последовала за ним.

– Отстань! – бросил киллер, не оборачиваясь. Постояв в раздумье возле лестницы, ведущей на верхнюю палубу, он направился к служебному входу, где находились помещения для обслуги. Рванув дверь, киллер выставил вперед пистолет и осторожно зашел. Здесь было пусто. Гагов достал глушитель, навинтил его на ствол "Кедра". Отсюда можно было попасть на камбуз, а из него – в столовую. Киллер неплохо изучил расположение корабельных служб.

Скоромордова неотступно следовала за ним. Уж коли этот человек носит спецназовский пистолет с глушителем, значит, он из какой-то смежной конторы. Либо нашей, либо зарубежной. В любом случае она решила не отпускать его слишком далеко. Возможно, он также охотится за микропленкой.

За дверью в камбуз слышались приглушенные голоса. Гагов повернулся к Скоромордовой и приложил палец к губам.

– Открой дверь, – шепотом произнес он, прижимаясь к стене.

– Только не стреляйте в поваров, это негуманно, – попросила Капитолина Захаровна. Подождав пару секунд, она рванула на себя дверь и закричала: Не двигаться, мордой вниз, бросай оружие!

В камбузе находилось шесть человек в натянутых на лица чулках-масках. Двое держали в руках револьверы и тотчас же открыли стрельбу по дверному проему. Но Скоромордова уже лежала на полу, последовав собственному приказу. А киллера простыл след.

Контр-адмирала оттащили к остальным пассажирам, и им занялась сердобольная Алиса, подложив ему под голову руку. Кинорежиссер вновь включил кварцевую лампу и продолжал невозмутимо загорать.

– У боксера пистолет, – сказала Карина, кивнув в сторону Курицына. – А в основном все ведут себя как кролики. Даже стыдно за них.

– А я говорил, что все урусы – трусы! – засмеялся Шавкут. Он подошел к Курицыну и протянул руку. – Давай!

Пистолет боксера оказался в его ладони. Обе студентки уже вооружились помповыми ружьями.

– Лена, ступай на мостик, – приказал Шавкут. – Последи за кормчим. А вы, дамы и господа, расслабьтесь. Если не будете делать глупостей, останетесь в живых…

Салман при этих словах глупо заржал, пустив автоматную очередь над головами пассажиров.

– Теперь будем освобождаться от ненужных предметов, – произнес Шавкут. – Кольца, серьги, часы, деньги – в сумку! Карина, займись этим.

Шумахер достала полиэтиленовый пакет и начала обходить пассажиров, грубо вырывая вещи из рук.

– Ты, сука! – остановилась она перед банкиршей. – Снимай перстни.

– Убери свои грязные пальцы, шлюха! – отозвалась Флюгова.

Последовал удар прикладом, и банкирша отлетела к стене. Следующий удар пришелся в переносицу пуштуна, который попытался вмешаться.

– Еще одно движение, – предупредила Карина, – и я открываю огонь. Она направила ствол на Алису, которая подбежала к своему бывшему мужу. – Ты будешь первой. Отойди от него.

Алиса подчинилась, метнув в террористку гневный взгляд.

– О всех ценностях, которые вы везете с собой и которые остались в каютах, вы должны сообщить заранее, – сказал Шавкут. – В противном случае, если я их обнаружу сам, виновные будут немедленно расстреляны. Начнем с вас. – Он ткнул пальцем в сторону Шиншиловых. – Род занятий?

– Кандидат наук, – с достоинством ответил Петр Петрович. – Жена тоже.

– Ясно, отойдите в сторону. Нищие меня не интересуют. Вы?

– Временно безработный, вечный студент, – торопливо выпалил Курицын. Постоянно испытываю чувство голода и муки совести за колониальную политику России на Кавказе. Аллах акбар, а пистолет мне подбросили.

– Если соврал – убью, – усмехнулся Шавкут. – Салман, сходи к Аязу, что-то его давно нет.

– Кинорежиссер в отпуске, – произнес Микитчик, встретившись взглядом с Шавкутом. – В чемодане двадцать пар швейцарских часов, везу в подарок съемочной группе. Можете забрать себе.

– А я на пароходе вообще человек посторонний, "заяц", все мое ношу с собой, – сказал Костяная Нога. – Единственное мое богатство – это мозг Спинозы, подпорченный длительным потреблением суррогатного алкоголя.

– Капитан этой проклятой калоши, – икнул его друг Гога. – Дарю вместе со всеми пассажирами и командой. Требую водки.

– Иностранный подданный Захир Мезари, – произнес пуштун. Врач-хирург. Поживиться нечем.

– Мне он не нравится, – вставила Карина. – Давай я его застрелю?

– Ты ещё кровожаднее, чем Саломея, – ответил Шавкут. – А это у нас что за пташка?

– Тенор я, тенор, – заговорил Дима Дивов. – Почти Лемешев. Серебряный соловей русской сцены. Меня нельзя трогать, моя жизнь принадлежит всему цивилизованному человечеству.

– Твоя жизнь не стоит и рваного доллара, если честно, – сказала Карина. – Но за него можно взять неплохой выкуп, Шавкут. Поклонники встанут на уши, а его уши мы отрежем и покажем по НТВ.

– Если у кого и есть бешеные деньги, так это у них! – Перепуганный Дивов кивнул в сторону семейства Флюговых.

– Сволочь! – прошипела банкирша.

– Каждый за себя, – отозвался певец.

– Ну, что скажем? – Шавкут подошел к Августу Соломоновичу и взял того широкой дланью за горло.

– Забирайте все, – прошептал банкир. – Только отпустите.

– Разумно. А чем нас порадуете вы?

– Ничем, – сердито ответил контр-адмирал. – Я на пенсии.

– Для своего возраста ты чересчур прыток. Учти, если я обнаружу в твоей каюте хоть одну золотую монету, привяжу к якорю и спущу на дно. Станешь получать пенсию у Аллаха.

Он остановился перед Алисой Ширшинадзе, и в лице его что-то дрогнуло. Это не укрылось от ревнивого взгляда Карины. Не сказав ни слова, Шавкут прошел дальше – к Гибралтарову.

– Экстрасенс, – развел тот руками. – Лечу любые заболевания, предсказываю судьбу, иногда оживляю мертвых.

– Шайтан, – процедил сквозь зубы Шавкут.

– Имею что сообщить конфиденциально, – быстро поправился Гибралтаров. – Информация вас заинтересует.

– Хорошо, скажешь потом, – согласился террорист. – Если ерунда начнешь оживление мертвых с самого себя. Вот и поглядим, на что ты способен.

– Шавкут, а почему ты пропустил эту? – сердито спросила Карина, с ненавистью глядя на Алису.

– Девушка заплатит другим способом, – усмехнулся он. – А потом я отдам её в твои руки… Ты?

– Бармен… Стюарды… – ответили члены команды, поеживаясь.

– А это, насколько я понимаю, самый главный?

Под взглядом Шавкута Лукомский начал бледнеть и задрожал, словно осиновый лист на ветру.

– Шавкут, здесь не все пассажиры, – напомнила Карина. – Не хватает одиннадцати. И двух телохранителей этой образины.

– Разбежались? Поймаем, – уверенно ответил террорист.

В этот момент виляющая "Коломбина" врезалась в деревянную пристань Лысой Горы.