На полпути до дома я остановилась и позвонила Марджи.
Она взяла трубку после первого гудка, будто ждала моего звонка.
— Эти ученые мужи еще хуже издателей, — пожаловалась она, не дав мне и слова сказать. — Скареды, и у них чертова пропасть бюрократов, от которых зависит решение. В каждом действии должны давать отчет Богу и еще выше — опекунскому совету.
— Марджи, я вернула детей.
Я рассказала про суд, умолчав о судье — Даме с Сумкой; рассказала о соглашении с Джоном.
— Я знала, что ты своего добьешься, Барб, — сказала Марджи хрипло, можно подумать, она удерживала слезы. Звякнули кубики льда — обычный фоновый звук домашней жизни Марджи. — Хорошие времена. Грядут хорошие времена.
Похоже, у нее перехватило дыхание. Потом она взяла себя в руки:
— Университет Пенсильвании предложил четыреста долларов. Йель и Гарвард по штуке. (Так звучит тысяча на агентском языке.) Принстон обошел всех — две с половиной.
— На аукцион не похоже, — заметила я.
— Его и не было, — призналась Марджи. — Было просто обсуждение.
Я знала: больше она мне ничего не скажет.
— А что Вайнделл? — поинтересовалась я.
— Завкафедрой пригрозил судебным преследованием, но я напомнила о существовании опросников, подписанных членами их гребной сборной, которая только что выиграла первенство университетов, а также о том, что заведение посещали сотрудники университета, в том числе и его собственной кафедры.
— Так Вайнделл что-нибудь предложил? — спросила я. (Ну и нахалка!)
— Да, но я отказала. Слишком уж они близко, — пояснила Марджи.
— Тогда вперед! — сказала я и нажала на гудок.
Дома меня настиг телефонный звонок, от которого я столько пряталась.
— Это начальник полиции Винченцо.
— Барбара Барретт, слушаю, — сказала я и молча стала ждать, когда начнется вся эта тягомотина. Проявилась моя пассивная агрессия, мое внутреннее «я», пропитанное ненавистью к полицейским.
Он заговорил — я ждала обвинений, разноса за то, как я нехорошо поступила, и подробностей, во что мне это обойдется. Но начальник полиции Винченцо всего лишь хотел взять напрокат мою развалюху. Он участвует в работе школьной автомеханической мастерской, и им там нужно перебрать коробку передач.
— Вашей каюк, — проговорил он жизнерадостно. — Я завел машину, ключ-то вы оставили в пепельнице, но передачу включить не смог. Может, мальчишки ее и не починят, но хуже точно не сделают.
— Так вы мне ее вернете?
— Разумеется. Максимум через три дня.
Странный городок — что верно, то верно; но он начинал мне нравится.
Приехал Грег, привез ужин. Все аккуратно упаковано, обернуто вощеной бумагой, перевязано бечевкой — узлы хоть на выставку. Полагаю, потрудилась одна из его соседок.
— И как все прошло с Джоном? — осведомился Грег.
— На мой взгляд, неплохо. За ним остаются Рождество, Пасха и День отца.
— И все? — Грег развернул кусок пирога с клубникой и ревенем, он даже не помялся.
— Практически. Хэллоуин, День независимости и все остальное мне и самой пригодятся.
Овощи, поджаренные на гриле и завернутые в тонкую лепешку, оказались хороши.
— Собаку я тоже отсудила. — Я чмокнула Грега липкими губами. — Ты думаешь о том же, о чем и я?
— Угостим Рекса?
— Нет. Вернее, да; я думаю о щенках.
Грег откусил пирога, чтобы не отвечать.