Ученик смерти

Глава 10. Я сладкий заяц или голодный кролик атакует

Честно признаться, я до конца не верил, что меня так просто отпустят за пределы Норвиля. Слишком привык к сложностям. Но это действительно было так. Вспоминая то морозное, дождливое утро, в которое я вручал серебряную серьгу главе торгового каравана, мне кажется, что погода сложилась удачно. Все люди прятались от накрапывающего дождя под промасленными плащами; конюшие мальчишки не любопытствовали кто я такой и зачем здесь; охотничьи псы не принюхивались и вовсе держались особняком, выпрашивая каждый у своего хозяина по вкусняшке.

Меня все устраивало, ровно, как и Ниссу, открывшую для себя нечто большее, чем мирок замкнутый на одной лишь комнате. По моей легенде, которую в будущем мне приходилось распускать в виде слухов, она была горянкой с Громовых Утесов. Рассказывал, мол, климат у них там жесткий, (если верить слухам) и выживают там только такие как она: высокие, сильные, широкоплечие и грудастые. Последнее конечно не упоминал, но теперь, держась в седле или сидя на облучке, так или иначе, заглядывался на её формы. Нет, я все ещё считал, что это не тот эталон, которому я следовал всю свою сознательную жизнь… жизни, но красоту противоположного пола делает не внешность, а твое отношение к этой внешности. Нисса подкупала характером: открытая, беззлобная, интересующаяся мелочами и, что немало важно, она умела слушать. Даже не так, она хотела слушать. Всегда приятно быть центром чьего-то внимания, даже если понимаешь, что стал центром внимания бездумной машины, собирающих базу данных для своего обновления.

Куда хуже приходилось Пайку.

Я сторонился его и, как по мне, это было заслуженно. В процессе нашего путешествия отвечал ему сухо и холодно, демонстративно игнорировал или зыркал так, что тот замолкал. Злиться на него по-настоящему у меня не получалось. Когда способен понять, как и для чего человек сделал подлость, чем руководствовался, это отбивает всякое удовольствие от праведного гнева. Он хотел сохранить Ниссу. Ради того, чтобы оставить все как было, он сдал наши планы Дейре, а когда не вышло, банально расплакался.

Мне только и оставалось смотреть на эти крокодильи слёзы. Даже идиотом назвать его было жалко. Все что мне было отведено для него сделать, это предложение, которое могло превратить его… не в мужчину. Не люблю штампы. Предложение, способное превратить его в человека, который не боится сражаться за свои желание. Ну, или боится до чертиков, но переступает через этот страх.

-Завтра утром мы уедем, - шепнул я на ухо дергающемуся в истерике стражнику. – Утренний караван. Выход с восточной части. Если надумаешь прийти, помни, я тебя не простил. Ты поступил убого, как мог поступить законченный эгоист и трус. Но Нисса… она ничего не поняла. Возможно, её сердце будет шире моего.

Кажется, он пытался ухватить меня за штанину, что-то молил и извинялся, но мысли мои были уже не о нем.Такие люди представляют интерес до того момента, пока полезны. Он свое изжил. Но если будет достаточно усердно развиваться, чтобы искупить свою вину, возможно у него появится свое место среди моих пешек.

И он явился. Угрюмый, с краснющими глазами, старым доспехом и ржавым шлемом подвязанным на бантик. Больше он не плакал, но когда видел, как я что-то рассказываю Ниссе, или на то, как мы вместе смеёмся над какой-то из моих острот, вид его становился диким. Мне было интересно, как долго он будет это терпеть.

Но он был из тех, кто уходит в состояние глухой меланхолии, когда видит, что слишком сильно отстает. Когда следовало бы набрать скорости, он просто поддавался усталости и останавливался.

Зря. Но что-то в нём давало мне надежду, что это лечится. Один тот факт, что он стерпел ссору со своей матушкой, был обруган и выдержал фразу «ты мне больше не сын», говорил как минимум о решительности.

Мы проезжали луга Ветерлинга. Эта территория находилась к востоку от Норвиля и представляла из себя удивительно плодородные земли. Да, сейчас они не горели золотом от овса, жита, ячменя или ржи, но вид обработанной земли внушал уважение людям, которые на этой земле работали.

-…во время жатвы крестьяне собирают урожай, - рассказывал я Ниссе, указывая пальцем на поля. – В то время здесь не так пустынно. Везде растет какая-то культура: из ростка в полноценный продукт, который после можно превратить в хлеб, а можно продать и получить что-то от заезжего торговца. Через годик увидишь это. Смотреть на то, как работают другие люди, а не ты, удивительное чувство.

-А у меня получится вырастить что-то? Можешь научить? – спрашивала Нисса.

-Ты быстро учишься и легко запоминаешь все, что я говорю. Проще сказать, чему ты не научишься. Так что, когда-нибудь, когда уйдем на покой, попробуем развести свои виноградники. Не знаешь что такое виноград? Это…

И так я мог продолжать долго, но у меня были дела. Когда мы добрались до одной из почтовых станций, расположенной на опушке леса, названного Острым, из-за обилия в нем хвойных пород, меня нашёл одинокий человек. Внешне он был пьян и докопался до меня как будто случайно, но после я обнаружил у себя за пазухой запечатанный конверт. Там было моё имя, моя история и командировочные в размере двадцати золотых монет. Всего своего лора перечитывать не буду, могу лишь сказать, что новая личность, которую из меня вылепили звалась Фарро. Просто Фарро из Гудвина: мелкий купец, ставший таким после смерти отца, и странствующий по землям Великого Рода, от города к городу и мечтающий накопить на собственный магазинчик в Кеймаре. Сейчас он был на мели, а потому… мне развязали руки.

Теперь я мог быть везде и нигде одновременно. Я должен был узнать как можно больше, а для этого нужны были знакомые. Друзья. Заручиться таковыми было легко, учитывая, что все видели во мне обычного работящего мальчишку. Нисса в эти дни скучала, и я с барского плеча разрешал ей оставаться в компании Пайка. Сам же покорный слуга растворялся в человеческом месиве и занимался тем, что помогал всем и каждому: распрячь, расчесать и накормить лошадей? Пожалуйста. Наносить воды из ручья на ужин? Только дайте коромысло.

В остальном, репутация строится из мелочей. Иногда достаточно просто спросить у поварихи, что она такого добавила в суп, что он стал таким вкусным, как получишь массу подробностей как о похлёбке, так и о слухах, которые мелькают везде и нигде одновременно. Можно было вечерком засесть на завалинке с наёмниками, хранившими караван, и, выпив с ними по кружке хмельного, просто рыгнуть, да по громче, и окажется, что ты уже закадычный друг. Мелочи. Все в мелочах. Главное в них не зарываться.

В один из таких дней, когда караван остановился на перелеске, чуть поодаль от деревни лесорубов и углежогов, я познакомился со стариком Берром. Бывалый торговец, возивший грузы и на баржах, и на лошадях. Животных он любил, а потому заметил, как бережно, тщательно, со сноровкой я обращался с его лошадью.

-Спасибо, мальчик, - поглаживая гнедую кобылу между ноздрей, говорил Берр. – Так легко приучить к себе Грозного, это похвально. Моему помощнику, Колоску, у тебя поучиться стоит. Конюшим случаем не служил? Мож грумом?

-Нет, господин. Но в дороге всяко повидать приходилось, - отвечал я. – Учился, так скажем, на скоку. Умею и упряжь ремонтировать. Видел, у вас ремни на недоуздках заменить надо. Да и супонь на Грозном видимо расшаталась, поджать надо, гляньте, - показал на шею Грозного.

Вороной конь склонился над корытом воды и строго следил за моей рукой черным глазом, когда я показывал натертость на его шерсти.

-Я видел у Вайда нужный инструмент, так что…

-Подходи к моему костру, мальчик. Можешь свою подругу горянку звать, и этого прихвосня, который вечно за ней прихлебает, - хмыкнул Берр. – Вечер скоротаем. С меня ужин полагается. Мож расскажу чего интересного. Ты ж парень смышленый, любопытный. Слышал что-нито о припарках из кайдовой коры?..

Не слышал, но этим вечером услышал, ровно, как и некоторых свойствах бес травы, способностях перецвета, и целебных чудесах некоторых вида мха и анальгитических свойствах ивовой коры. Нисса слушала внимательно и её глаза сияли в свете пуляющего искрами костра. Сверкало и кое-что ещё. Две огромные фары, которые, как и все остальное тело странным образом отражали свет. Туда же смотрел и Пайк, мечтательно, немного грустно, частично весело. Из-за этого вида я пару раз укололся шилом и разок чирканул по руке ножом, но ничего критичного.

-Молодежь… - шутливо констатировал Берр.

Следующий день прошёл в такой же суете и работе. Мне удалось сблизиться с бродячим писарем по имени Достриг: вечно щурившийся, вечно ворчливый и вечно с грязными от чернил руками. К моим приставаниям он относился скептически, почти агрессивно, но в конце концов решился от меня отвязаться самым действенным для ребенка образом – если он требует знаний, дай ему так много, чтобы закипела голова и он сам отвяжется.

Наверное он удивился, когда я в течении трех минут освоил местный алфавит, примерно стал ориентироваться в знаковой системе Родового языка, почти проглотил азы граматики и самостоятельно домыслил то, что он только планировал рассказать. Ещё через какое-то время мы уже спорили насчет целесообразности двух абсолютно ненужных форм глагола, которые можно было бы редуцировать, а чуть позже едва не подрались, когда я начал смело предполагать о возможных преображениях которые УЖЕ пережил каноничный родовой язык. Речь идет о как минимум четырех палатализациях и создании новых слов, которые дописывали в рядовые словари с целью расширения «священного» языка.

-Ты не человек… - шептал Достриг, когда смотрел на схематичные записи моих мыслей. – Ты только что поделил Родовой язык на жреческий, Дородовой и Старородовой. Уловил саму суть святых текстов и… и сидишь, хихикаешь. Ты, - он сглотнул. – Ты ведь учился до этого? До меня доходили слухи, что Восточный университет расширялся в приходские школы. Ты оттуда? Там узнал обо всем этом?

-Я просто быстро учусь, - сказал я правду. – Можно мне иногда приходить сюда, мэтр Достриг? Тут ещё многому следует научиться! Заодно, вы ведь интересуетесь о методах производства хорошей бумаги? У меня есть пару мыслей на этот счет.

На секунду в открытое забрало нашей кибитки заглянуло лицо Берра.

-Дос! Чего мучаешь мальчика своими умничествами?! Давай пущай его… Чего у него лицо все в чернилах? Ты чего, бил его там?!

-Прости, Берр, - хихикнул я по мальчишески. – Просто немного повздорили по повду сослагательного наклонения.

И желая оставить старого писаря с наибольшим количеством вопросов (чтобы он ждал моего возвращения), я вынырнул навстречу свежему воздуху. Погода стояла теплая и хорошая, люди сновали туда-сюда вдоль каравана: кто-то с тюками, кто-то с корзинами. Были люди, которые просто прибивались из соседних населенных пунктов шли в столицу, чтобы предложить свои товары. Отсюда и одинокие мулы с баклажей, или запряженные в собственные тележки мужики.

Я быстро нашёл глазами Ниссу, сидящую на одном облучке с Пайком, и помахал ей рукой. Подойдя ближе, порадовался сконфуженному виду пристыженного стражника и заговорил:

-Слушай, Ноэль, - новое имя для хранительницы Четырех Небес. – Тебя случаем рана на пузе не беспокоит? Мне б её осмотреть на досуге… повязку ты при мне не меняла, да и не следит за этим никто. Не хотелось бы видеть тебя мертвой. Хоронить такие шпалы то ещё удовольствие.

-Если ты обо мне беспокоишься, то конечно, - Нисса полупала глазами и наклонилась, сведя локти. Господи, что за вид… мне ведь всего тринадцать. Сплошной пубертат. А тут вперед подайся и лицо в чертогах счастья. – Можем сейчасc. Закроемся под паланкином и ты меня хорошенько осмотришь.

Эта чертовка крутила прядь своих волос! Они были красивые, ровные, длинные, как у гребанной Рапунцель. Так ещё и губки надула. Пайк вообще превратился в кипящий самовар, держащий вожжи побелевшими от накипи руками.

-Вечером, Нисса. При более интимной обстановке, и когда у меня будет время. И давай не напирай на мои чресла своими бабскими приемами, - отрезал я, когда грудь едва не вывалилась из мехов её новой одежды. В ней она действительно смотрелась как горянка. – Иначе не буду тебя пускать в этот рассадник ужаса, который кличится актерской труппой. Поняла? Практикуй эти дела на Пайке. Он этого не заслужил, но смотреть без возможности потрогать, тоже своего рода наказание. Адьес.

Кажется, я слышал как она фыркнула, но даже в этом жесте не было чего-то напускного. Все что она делала, она делала с детским интересом и таким же энтузиазмом, даже если дела касались соблазнения мужского пола.

Сестры Кейт и Вейт знатно поднатаскали её в этом деле и теперь задорно махали мне ладошками со своего крашенного фургона. Гибкие, тонкие, с прелестными длинными ногами и вечно разукрашенным лицом. Честно сказать, если бы не возможные слухи, от которых мне б пришлось отбиваться колкостями и остроумием, я даже согласился возлечь с одной из них. Или двумя. Всё-таки, у меня давно не было девушки, а нервы были в таких порядках, от которых сносило крышу.

Эти чертовки часто собирали вокруг своего костра людей, репетируя те или иные баллады. Голоса имели что надо, а пальцы могли вытворять чудеса почти на любом из существующих инструментов. Но по-настоящему волшебными вечера становились в тот момент, когда из фургона выходил их дед Аврелий. Статный, узколицый в белой мантии пилигрима и золотым с красным обручем, стягивающим длинные седые волосы на лбу. Если его внучки просто наигрывали чудесные мелодии, то в присутствии его, можно было услышать настоящую музыку. Иногда он играл звуки ветра и был способен распознать шепот увядающей травы, движения, с которыми растут корни дерева, или заглянуть в самую суть того или иного чувства. Он никогда не предупреждал, что именно будет играть на своей лютне, но когда заканчивал, каждый знал, о чем именно была эта музыка.

Честно признаться, Аврелий был одним из тех, с кем я бы очень хотел сдружиться, но это у меня получилось плохо. Старик смотрел на меня, он разговаривал со мной, он смеялся над некоторыми моими шутками, он дружил со мной против своих внучек, затем дружил со своими внучками против меня, а после забывал о моем существовании. Не полностью, у него не было проблем с памятью, но каких-то близких отношений у нас не вышло.

-Фарро-о-о-о!!! – кричали мне сестры, когда я пробегал мимо них. – Заходи к нам сегодня на огонек! У нас новая баллада! Специально для тебя!

Пара воздушных поцелуев были пойманы мной в воздухе. Я сделал вид, что они бьются у меня в руке на манер человеческого сердца, и приложив кулак к груди, мне удалось заслужить их звонкий, серебристый смех. Чего нельзя было сказать о их силаче Виторе. Он был как обычно бесстрастен, как обычно хмур и безумно накачен.

Хотел бы я побороться с этим здоровяком на руках. Занятия с Достригом не прошли даром. Пассивная прокачка интеллекта подарила мне ещё пять новых очков, которые было принято вбросить в силу. Хотелось глянуть на подгон за 20-ый уровень:

Система:Достигнут порог Атрибутивного навыка силы«Третье сердце»АТРИБУТИВНЫЙ НАВЫК (сила)Ваше тело получает силу трех сердец, увеличивая показатель силы в 10X раз на 4 секунды(длительность навыка можно продлить кардиостимуляторами)Откат навыка 30 секунд

Не могу сказать, что сильно уж был рад этой обновке, но в середине какой-нибудь боевой комбинации она могла спасти мне жизнь. Или отнять. Если я буду держать над головой телегу, груженную углем, дольше четырех секунд, у меня есть все шансы превратить её в катафалк.

Хотелось где-то испытать этот навык. Откат у него не долгий, но и сильно светиться своими паронормальными силами не хотелось. Наверное, именно поэтому я двинулся в арьерград сего каравана, здороваясь со всеми, кого этим днем ещё не видел. Обычный мальчишка, необычно наивный и слишком работящий. Заслужить любовь толпы не сложно. Но были среди этой толпы и те, чью любовь я заслуживать не хотел…

Он ехал в самом конце: худой, угрюмый, одетый во все черное и рваное. Вместо фургона или телеги с товарами, его лошади тащили за собой крытую тентом клетку, откуда сквозь щели можно было рассмотреть человеческие глаза. И не только.

Рабство на землях Великого Рода не приветствовалось, но и не запрещалось. Людей этого ремесла презирали, но услугали пользовались. Товар, по заверениям самих продавцов – это военные трофеи; люди, которые сражались против Великого Рода, а значит недостойные ни жизни, ни свободы. Правда, даже самый законченный крестьянин из захолустья знал, что Великий род ведет войну только с островитянами и монстрами. Ни те, ни другие в плен не сдавались, а если как-то и были захвачены, вне воли долго не жили.

-Нечего глазеть, пацан, - прикрикнул скрипучим голосом владелец клетки, погрозив плетью. – Коль покупать не хочешь, зенки на задницу натяни и вали куда пёр. Иль плати. Есль наскребешь достаточно, я те даж потрогать нам.

-Хреново вы, дяденька, с покупателями обращаетесь, - подытожил я, нагоняя телегу. – Я по поручению моего дядюшки Отто Визари.

-Визари? – со знанием дела спросил работорговец. – Эт тот, что рабов свободными делаем?

Я кивнул.

Впрочем, правдой это было лишь отчасти. Отто Визари по легенде действительно был моим дядей и скорее всего приближенным человеком к лорду Вайгену. Он часто скупал рабов, говорим им, что те свободные, и выпускал в мир, где они не могли бы выжить самостоятельно. Нет, находились и сообразительные, но большее число возвращалась к нему и служила верой и правдой, получая приличные гонорары.

-И шо, у тебя даже гроши есть? – глаза торговца блеснули ястребиным блеском.

-Вот, - и я вскинул в руке увесистый мешочек звенящий металлом. – Могу взглянуть на товар?

Там было четыре человека. Один мужчина – крепкий, но исхудавший за время путешествия. Глаза запали в черепную коробку, а солнечный свет заставлял его корчится от боли. Были там и три девчонки. Одна, судя по всему, мертвая. Она лежала в углу клетки и ритмично билась головой о железные прутья, когда кутузка подпрыгивала на ухабах. Остальные две сидели поодаль от остальных, рядом со звериными клетками: по большей части коршуны, ястребы, горлянки. Был там и волк, весь в ссадинах и ушибах от дубинки.

-Ну шо? Гля на эти краль! – торговец указал дубинкой на двух девчонок. – Нападали, стал быть, на почтовые обозы. Эльфа раз, и эльфа два. Страптивые, но я их научил, как надо вести себя с господином. Мож потрогать хочешь? У той, справа, сисек кот наплакал, но у неё все впереди. У второй мож видеть, получше дела обстоят. Да и зад побольше будет. Отто найдёт им применения, не сомневайся, пацан. За одну беру десять марок и три лепты. Есль возьмешь сразу двух, так и быть, за двадцать ровно отстегну.

-Смотрю, у тебя проблемы с делами, - осторожно начал я. – Вон, мужчина на последнем издыхании. Девчонка в углу явно не спит… А ты её даже не убрал. Знаешь же, что трупы болезни разносят? Может эти двое уже больные?

-Где?! Где они больные?! Это ж эльфа! Остроухих никакие болячки не берут. Даж яды!

-Тоесть, если я сейчас возьму у Берра настойку вьюнка и гастры, подмешаю в вино и дам им, вы гарантируете, что они останутся живы? Если так, я сейчас же…

-Стой, - хмуро бросил торговец. Ему не нравилось, как пошёл разговор. – Восемнадцать марок.

-Да и еды у тебя нет, - продолжал я. – Ты не сможешь довезти их до столицы, даже если начнешь скармливать их же трупы выжившим счастливчикам. С таким успехом только волка и довезешь. К тому же, мне надо будет привести этих девочек впорядок, прежде чем показывать дяде, верно я говорю? Баня, мойка, стрижка, консультация у лекаря, возможные затраты на лекарства и одежду. Если ты готов все это докинуть в комплект, я с радостью соглашусь на восемнадцать марок.

-Маленький…

-Не говори того, о чем можешь пожалеть… Десять марок. Моя последняя цена. Если нет, можешь оставить своих рабов при себе и смотреть, как они умирают за бесплатно.

Я уже собирался спрыгнуть с облучка, когда вялая рука упала мне на плечо.

-Стой. Двенадцать марок за двоих. Ты и так разоряешь меня, пацан. Если предложу меньше, у меня животные подохнут.

-Я согласен, - улыбаясь лучезарной улыбкой, я поспешил пожать руку работорговца и отдать его двенадцать серебренных.

Спросите, нахрена мне две девчонки? Конечно же ради гарема (нет)!

Они были малы, испуганы жизнью и из них могли получится хорошие работники черного класса. Верность должна воспитываться как можно раньше. Да, сейчас можно рассчитывать только на страх в мою сторону, но перо мне под ребро, если не смогу это исправить. Внешне я примерно их возраста и смогу найти нужные подходы.

Девчонки выходили неохотно, с опаской. Волосы у одной были темного, соснового цвета, а у второй по оттенку напоминали свежую солому. Когда они проходили мимо, мне показалось, что и пахли они так же. Чистые запахи природы… Одежда их оставляла желать лучшего, но все женские регалии, которые нужно было скрывать от чужих глаз, она прикрывала. В голове я уже примерно накидывал варианты, у кого можно будет купить два комплекта одежды. Прическу им поправят сестрицы Кейт и Вейт, с этим я не сомнивался. А вечером, когда у какого-нибудь ручья остановимся, ниже по течению можно будет откопать небольшой грот, чтобы вымыть вшей. В остальном, выглядели они прилично: стройные, осиная талия, а под кожей змеятся прочные канаты мышц. Держались они спокойно, но цеплялись в руки друг друга так крепко, что белели костяшки.

Страшно представить, что могло бы случиться, если б их разлучили.

С торговцем я даже не попрощался, а сразу поспешил увести девчонок подальше от их клетки. Люди глазели на нас с удивлением, но вопросов не задавали. Сегодня вечером нужно будет послушать слухи о моей акции и пустить их в правильное русло.

-Как вас звать, девочки? – спросил я, как можно дружелюбнее.

-Господин должен сам дать имена… - сказала эльфийка с зелеными волосами. Уши у нее задрожали, как крылья стрекозы.

-Ага… плохо же вам пришлось, девочки. Я не хочу давать вам имена. Они содержать силу, которую может дать только мать в момент рождения. Отдохните пока в нашем с Ноэлью обозе. Она о вас позаботится и накормит. Вы наверное голодные.

Ответом мне стало дикое урчание живота.

На этом и порешили. Девчонок я сплавил Ниссе и Пайку. Последний что-то пэкал, что-то мэкал, но в итоге с дрожащими руками принялся ухаживать за нашими новыми подругами. Общение с девушками ему давалось сложно, даже с Ниссой, которую он знал всю свою сознательную жизнь. Будем считать это частью его наказания.

А я снова убежал по поручениям. Снова разговоры об истории с Достригом, снова торговые ухищрения и травовединие с Берром, немного деловых вопросов с актерской труппой, посиделки с наёмниками и вот, уже вечер.

Караван затормозил и расположился на стоянку: вдоль дороги один за другим вспыхивали костры, воздух наполнился ароматами жареного мяса, похлебок и пряностей.

Где-то поодаль запели голоса Кэйт и Вейт, плотно сплетаясь в одну удивительную мелодию. Я уже представлял, какие взгляды они будут бросать на меня завтра, в отместку за то, что не явился.

Мне было чем заняться.

Например, осмотреть Ниссу. Она лежала на расстеленной попоне, чуть подогнув ногу. Пайк стоял над душой с фонарем, хмурый, как смерть. Девочки-эльфийки спали в обозе, откормленные и довольные, на сколько это было возможно.

-Ну, края раны не потемнели, - начал я. – Сама рана неглубокая, не рваная. Тебя явно искусный, чудный и харизматичный воин достал. Не напомнишь его имя? А то я запамятовал.

-Ты ещё шутишь из-за этого? – Пайк едва ли не плакал.

-А что ещё остается? Давай свети лучше, а я пока припарки сделаю. Рана затягивается быстро, но рисковать такой горяночкой у меня нет никакого желания.

Нисса хихикнула, но тут же преобразилась в лице. Напряглась и из раны выплюнулась капля крови.

-Стрела…

Я поймал её. Обычная стрела с железным наконечником. Отбросил её в сторону.

Следом прилетело ещё десяток по разным участкам каравана, роняя на землю людей, пробивая тенты, вспахивая землю. Издалека послышались команды наёмников, собирающегося дать отпор. Торговцы доставали из своих обозов самострелы и топоры. Поднялся гвалт и гомон. Шум волнующейся толпы.

-Нда, пошло говно по трубам. Все в порядке?

Не все. В плече Пайка торчало древко стрелы.