Уголёк. Академия Драконов (СИ)

Эпилог

— Всем построиться! — прогрохотал по полигону бархатный мужской голос.

— Твой парень иногда такой выпендрежник. — хмыкнула рядом Никки, стреляя темными глазами в направлении командующего нашей группой в этот удивительно солнечный день.

— Ничего подобного, — еле сдерживая довольную улыбку, строго парировала я.

С той истории со смородом прошло уже больше трёх месяцев.

Академия Сириус все так же стоит на своем месте, правда, теперь она обнесена несколькими слоями защитных рун и попасть в нее или же покинуть без предупреждения сиеров, стало еще сложнее, чем прежде.

За прошедшее время директор Азулэ проверил с помощью фарсина не только всю лигу преподавателей. Он не обделил ласковым вниманием и студентов. Поговаривают, что в ректорский кабинет толстыми жужжащими пачками залетали возмущённые письма от родителей, чьи дети тайно пожаловались на свою горькую участь.

Обычно миловидная и улыбчивая Ивет расхаживала по коридорам разъяренной фурией и грозилась прибить магической мухобойкой, которой она отчаянно отбивалась от посланий, всех мягкотелых адептов, по чьей вине она теперь была вынуждена видеть в кошмарах нескончаемые потоки кудахтающих без конца писем.

В отличие от своей помощницы главный дракон университета вёл себя куда менее эмоционально. Он не изменял многолетнему образу несокрушимой скалы. На полученные сообщения отвечал коротко и шаблонно-одинаково. Вежливо информировал протестующих, что если вдруг кого-то что-либо не устраивает, то он — директор Азулэ — никого против воли в стенах учебного заведения не держит. Каждый мучительно-страдающий адепт имеет право немедленно забрать документы и покинуть территорию Сириуса. Забыв, конечно же, о возможности, когда-либо вернуться обратно в драконий вуз.

Однако не нашлось ни одного решительного индивида, кто бы, от всей души громыхнув стальными воротами, ушёл из академии.

Когда очередь придвинулась к нашей группе и все почувствовали на себе дыхание фарсина, некоторые, например, братья Уни, утверждали, что Сезар в тот же миг покинет академию, как только адепта попросят соприкоснуться с камнем. Или же за ним приедет матушка, расслышав крики сына.

Многие тайно лелеяли надежду взглянуть на эту, наверняка, сильную женщину хотя бы одним глазком. Но Идо удивил и молча разрушил мечты однокурсников. При проверке он не произнёс ни единого звука.

Это несколько встряхнуло его авторитет и даже вызвало одобрительное уважение среди ребят. Только никак не спасло от шуток Симона. Сиер по доброте душевной не желал оставлять своего студента без подколок.

— Идо, признай, ты взывал к матушке мысленно? От охватившей боли внезапно освоил телепатию и бомбил ошеломлённую женщину просьбами? Не стесняйся, расскажи нам. Она уже на пути сюда?

— Никак нет, сиер. — смутившись, отвечал адепт. — Просто сдержался.

— Значит, от шока потерял голос. И такое бывает. Мы не виним, ты не думай. Вон старший Уни орал, так что уши закладывало, так его девочки потом пожалели. По голове безмозглой погладили. Может, зря ты сдерживался.

— Я не орал, а тренировал связки. — протестовал упомянутый Уни.

— Видал. — усмехался исподлобья Симон. — У него мозгов поменьше твоего будет, Идо, но зато эти сто девяносто сантиметров чистого идиотизма, оба, как два ужа, выкручиваются и так, и эдак. — а следом грозно рявкал, — Шапье, хватит пожирать свою напарницу взглядом! Доведёшь меня, и я разделю вашу пару. Лучше построй нормально этих бездарей и проведи разминку.

После истории в Сколе Симон как-то явно начал выделять Криса из числа остальных учеников. Это никого не задевало, ведь и прежде все с готовностью признавали лидерские черты воздушника. Но сейчас сиер все чаще наделял парня полномочиями своего личного помощника и иногда половину занятия нас мог гонять не сам Симон, а замещающий его бесстрастный Кристоф Шапье.

Его тренировки не возмущали никого, кроме меня.

Да, да, вам не показалось. Порой меня страшно, аж до зубного огненного скрипа возмущали его действия. Потому что эта глупая ящерица, которая называла себя моим парнем, слишком бережно ко мне относилась на занятиях.

Это было очевидно всем. В стенах университета об этом знали даже те, кто ни разу не наблюдал за нашими тренировками.

И как бы я не грозилась сжечь однажды все волосы Криса и оставить его навечно лысым, он лишь смирено опускал голову. Пламенно уверял, что этого больше никогда не повторится, но уже на следующем уроке его бесконтрольная опека возвращалась. Ничего не менялось.

Я даже пыталась воззвать к благоразумию профессора.

— Сиер, вы же видите, что он… — краснея, говорила я в кабинете Симона, — Несколько мягче относится ко мне, чем к другой части группы.

— Ты про то, что он хладнокровно кинул остальных на полосу колючих иномирных препятствий, двух своих друзей чуть не довел до отключки, а тебя огородил рунной защитой?

— Именно! Получается, вы все видели и не вмешались?

— Да разве ж я мог, ящерка. В нем преобладает инстинкт дракона, охраняющего свое сокровище, — попивая какую-то настойку зеленоватого цвета отталкивающего любые желания, беззаботно отвечал мужчина, обнажая в ухмылке ровный ряд белоснежных зубов. — Это абсолютно нормально. Дай ему почувствовать себя защитником. Со временем это пройдёт.

— Нормально? Вы шутите? Я же на боевом факультете, я пришла сюда учиться сражаться и защищать других, а меня саму последнее время то и дело оберегают! Если ему дать волю, он вообще вокруг меня возведёт прозрачный охранный купол.

— Опачки, а вы даже мыслите одинаково! — хохотнул Симон. — Скажу тебе по секрету, он как-то пытался. Кстати, озвучил вполне резонные факторы, но я отговорил его от этой милой затеюшки. Ты, надеюсь, довольна моим поступком?

Я молча во все глаза смотрела на профессора, пытаясь понять, шутит он или нет. Рядом с Симоном это не всегда оказывалось просто.

— У тебя был шанс выбрать более опытного и уже сформировавшегося дракона, — откинувшись в кресле, с ленцой и посмеивающимися глазами, произнёс Симон. — Ты свой выбор сделала в пользу любителя обнажаться. А я вставать на пути твоего буйного обожателя не могу. Вдруг он решит врукопашную на меня пойти в неглиже, Стефани. Я же проиграю, даже не начав. Не готов я так жертвовать репутацией.

— Сиер Симон, — отчаянно выдохнула я и применила последнее оружие, которому научилась у матушки.

Она не ведала насколько прилежной ученицей я была, когда, затаив дыхание, следила за ее, вдруг потускневшими и задёрнутыми пеленой грусти, глазами, если в споре с отцом ей никак не удавалось переубедить супруга.

Потом я как-то заметила, что этот же метод сработал у неё и при беседе с дедушкой. И начал сама применять данный приём. Но использовала его исключительно редко, чтобы он действовал метко и попадал безотказно в выбранную цель.

Вот и со сиером взгляд печали и отчаяния сработал моментально.

Он нахмурился и уже без присущей ему иронии произнёс:

— Не страдай, ящерка. Шапье перенёс сильный стресс, когда ты была в опасности. Любой нормальный и любящий дракон вёл бы себя точно также, если не хуже.

— То есть, и вы бы так же себя вели?

— Нет! Совсем нет! — яростно запротестовал профессор. — Будь я на его месте, ты бы и шагу на полигон не делала. Сидела бы в тенечке под зонтиком и попивала ягодный коктейльчик.

В этот миг с потолка прямо на плечо профессора шлепнулся Белозуб и передал ему какую-то записочку.

Два монстрика теперь официально числились работниками Сириуса. Они прошли множество проверок и были единогласно объявлены безвредными. Белозуб больше не помышлял о капле моей крови, когда тэль его убедила, что это не поможет ему стать сильнее или «нормальнее». Он смирился и теперь выполнял мелкие поручения Симона. Был несказанно и чрезвычайно этому рад. А Шарли помогал в библиотеке и мог так увлечь рассказами о книгах, что после начала его работы увеличилось число посетителей.

Огненные змейки на моей спине протанцевали танец пламенного гнева, я выдохнула горячий воздух — кажется, он пошел даже из ушей — и сказала:

— Благодарю за консультацию. — затем вежливо кивнула профессору и направилась к двери.

— Дай ему немного времени, ящерка. — долетел до меня голос Симона.

Легко сказать, когда опека в несколько слоев колышется вдалеке от тебя.

Сделала пару шагов по кафельному полу и увидела возле дальнего окна знакомую троицу. Кто бы сомневался.

Крис приветливо поднял руку, но я не отреагировала и последовала дальше по коридору. А через пару минут воздушник меня догнал, удивив проницательностью:

— Сердишься?

— Да.

— Я не специально. Стеф…

Навстречу к нам шла Лея, и мы оба на миг замолчали. Поздоровались с водной драконицей и продолжили путь.

Как бы не было горьким это признавать, но Никки оказалась права. Никакое письмо Крис девушке не писал. Его послала тетушка Шапье, которая давно дружила с матушкой Флер. Взрослые таким образом решили помочь молодым и нерешительным соединиться. Почему вдруг они пожелали вмешаться, история умалчивает. Конечно, если спросить мнения Никки, то она уверенно скажет, что посыл шел от Леи.

Мне копаться в этом деле совершенно не хотелось. Было достаточно и того, что Крис, сразу же, как оправился, лично пошел к водной драконице и сообщил о возникшей нелепой ошибке.

Я переживала и волновалась за ту, которую все еще считала подругой, и тем же вечером засыпала Шапье вопросами:

— Как прошло? Она сильно расстроилась? Ты, надеюсь, был с ней вежлив?

— Мне кажется, все прошло нормально. — пожал плечами адепт. — Правда, она заплакала, когда я подтвердил, что ухаживать или встречаться с ней не собираюсь.

— Все же не хорошо получилось. — я кругами ходила по комнате, пытаясь понять, как сделать так, чтобы помочь Лее быстрее оправиться от случившегося и забыть неприятную ситуацию.

— Я предложил ей бумажные салфетки. — невозмутимо продолжал Крис. — Но она убежала. Вот и все. Не понимаю, почему я должен оправдываться за то, к чему совершенно непричастен.

А чуть позднее я узнала, что во всем виновата огненная Эрьве. Если бы не мое влияние, то Крис, несомненно, начал бы ухаживания. И это я коварно его отговорила встречаться с Флер.

— Он же тебе не нравится, Стефани, — горько всхлипывала Лея, продолжая все сваливать на меня. — Ты сама говорила. Просто отдай его мне. Позволь забрать. Почему ты так бессердечно мне мешаешь, ты же не такая?

Мне оставалось только удивленно хлопать глазами и тянуться к чашечке с успокоительным чаем, который я собственноручно заварила для… подруги.

Сделав пару маленьких глотков, вернула себе способность продолжить светскую беседу. Меня безусловно возмущали ее формулировки. Причем, почти все. Но вот это: «отдай» — злило пуще всего.

Шапье разве вещь какая-то, чтобы его передавать из рук в руки?

Как можно так мыслить, когда речь о живом разумном драконе?

Улыбнувшись своей самой милой улыбкой, я вежливо сказала:

— Не отдам. Он мой. Если придется, то готова драться.

Была уверена, что образ матушки, возникший перед глазами, обреченно качнет головой и скорбно заметит, что так и не сумел вырастить из меня прилежную леди. Но и тут я ошиблась. Матушка одобрительно хмыкнула и даже предложила свой веер, если понадобиться отбиваться от конкурентки.

Надо ли говорить, что с тех пор мы с Леей мало общались?

Она сама инициировала свой переезд в другую комнату, и теперь мы с Никки жили вдвоем. Несколько раз в месяц совершенно беспричинно одаривали мисс Миззони коробками конфет и уфейским чаем. И как-то так получалось, что к нам никак не могли поселить третью девушку. Зато у нас часто проводила время одна знаменитая троица. Парни приходили к нам с большим удовольствием, но вот выгнать их порой удавалось лишь скандалом и угрозами.

— Давай я вечером приду к тебе в гости, — вот и сейчас один наглый ящер, на которого я была зла, пытался протоптать себе тропинку. — А то Никки с Тома хотели уединенно позаниматься в нашей комнате.

— Ничего, позанимаетесь втроем. Тебе будет полезно. — сурово сказала, прекрасно понимая, что его скорее всего вежливо попросят удалиться. А зная Никки, сопротивление не поможет.

— Мне с ними не интересно. Больше всего мне нравится заниматься с тобой, Уголек. — теплое дыхание опалило шею, а потом меня обвили сильные руки и скрыли в одном из темных и укромных уголков огромного здания.

— Ты не заметил, что я зла?

— Заметил, потому хочу это исправить, огненная моя.

Дорожка нежных поцелуев покрыла мою шею. Драконица предательски затрепетала. Как бы сильно я не злилась на Шапье, стоило ему применить эти свои нечестные приему, как, спустя пару минут, мои ноги становились ватными, а рассудок превращался в сладкий кисель.

— Крис, я сейчас говорю серьезно! Мне не нравится твое поведение на полигоне! Ты делаешь из меня посмешище!

— Так никто не думает. А если кто-то рискнет, я ему голову оторву.

— Я так думаю! — запротестовала я, пока еще могла себя контролировать.

— Много думать вредно, Уголек, — нежно шепнул голос.

Мягкие губы накрыли мой рот и на миг я забыла все обиды. Водоворот огня и воздуха закружил нас в сладостном танце.

Так уж и быть, на этот раз я решила его простить.