Украинский нацизм. Исторические истоки

Украинофильство в начале XX века переросло в украинский национализм. Фактически сразу он приобрел крайне агрессивный характер, сдвигаясь в направлении ксенофобии. В ситуации общего имперского распада возникло первое в истории реально существовавшее Украинское государство. Но его существование оказалось недолговечно. Нереализованные амбиции после Первой мировой войны привели украинскую национальную идею к дальнейшей радикализации. Идея нации переходит в идею расы.

Украинская нация как конструкт

К началу XX века устоявшегося понятия Украины еще не существовало. Было несколько исторических областей с различаемой идентичностью населения. Различие идентичностей не отрицало единства всего сообщества в рамках русского суперэтноса. Эти области были рассредоточены на территории двух империй: Российской и Австро-Венгерской. В рамках Российской империи те, кого в дальнейшем назовут украинцами, являлись частью государствообразующего народа — русских, в рамках Австро-Венгерской империи — национальным меньшинством. Различался определенным образом язык, что могло соответствовать диалектам русского языка. Имелись различия в культурных укладах. Жившие в Австро-Венгрии были преимущественно грекокатоликами, в России — православными. Историческими областями с отличающейся самоидентификацией в Российской империи являлись Малороссия, Новороссия и Запорожье. Им соответствовали идентификаторы малороссов, югоруссов (или русских) и запорожских казаков. На территории Австро-Венгрии существовало три нетождественных друг другу региона: Восточная Галиция, Закарпатье и Северная Буковина. Иногда к ним применялось общее понятие Червоноруссия (Красная Русь). Встречалось также обозначение Карпатороссия. Объединить все эти области единым понятием Украины и единой идентичностью украинцев, как показала история, было для России роковой стратегической ошибкой. Заложниками ее в своей политике окажутся большевики. Для геополитических противников России концепция украинства, наоборот, являлась инструментом отторжения от русского суперэтноса ее значимой части. Впрочем, удалось не только отторгнуть ее от русских, но и противопоставить эти части друг другу. Для России было бы более выгодно придерживаться линии выделения 3–6 региональных идентичностей при наличии единой идентичности второго цивилизационного уровня — русских. Да и сегодня целесообразно развивать идею о множественности идентичностей на Украине, каждая из которых требует сохранения как самостоятельная ценность[147].

Революционная украинская партия

На рубеже XIX и XX веков в Российской империи формируются политические партии. Среди них были и партии, опиравшиеся на идеологию украинства.

Революционная украинская партия (РУЛ) была создана в 1900 году на основе движения студенческих громад. Партия имела целый ряд периодических печатных изданий: «Гасло», «Добра новина», «Праця», «Селяни», что предполагало наличие спонсорской помощи. Одним из спонсоров РУП являлся Е.Х. Чикаленко. Идеологически партия соединяла три плохо совместимые компоненты: социал-демократическую, народническую (особенно на первом этапе преимущественной апелляции к крестьянству) и националистическую (рис. 18). Такой эклектизм должен был рано или поздно привести к расколу[148].

Обычно историю партийности в Российской империи было принято по понятным причинам рассматривать через призму истории РСДРП. На формирование РУП в гораздо большей степени оказала влияние Польская социалистическая партия. Она возникла раньше РСДРП и, в отличие от последней, придерживалась националистических идей. Националистическую платформу в Польской социалистической партии возглавлял будущий диктатор Юзеф Пилсудский. Советский академик, правовед Илья Трайнин давал следующую оценку исторической роли Польской социалистической партии: «под влиянием ППС значительная часть пролетариата сбивалась на националистические позиции… Господствующим классам Польши удалось обмануть народные массы при помощи националистической партии ППС. Она была главным проводником буржуазного национализма среди польских рабочих и крестьян. ППС в период революционного подъема 1917–1919 гг. сознательно подрывала начавшиеся организовываться в Польше Советы рабочих депутатов (в Домбровском, Люблинском и др. районах). Тем самым она обеспечила гегемонию буржуазно-помещичьих кругов…» [149] Национализм ППС включал и достаточно определенно выраженную антироссийскую компоненту. Во время Первой мировой войны многие представители партии приняли по инициативе Пилсудского участие в формировании польских легионов, воевавших на стороне Австро-Венгрии против России. Надо понимать это так, что Австро-Венгерская империя была для польских националистов «своими», а Российская — врагом. По образу и подобию ППС создавались и украинские националистические партии.

Рис. 18. Идеологическая эклектика Революционной украинской партии

Лидером РУП являлся историк искусств Дмитрий Антонович, перенявший эстафету участия в украинском национальном движении от своего отца — историка, польского шляхтича Владимира Бонифатиевича[150]. Сам Дмитрий Антонович представлял позицию подчиненности национального вопроса общей социал-демократической платформе. Но были в РУП и другие, например, Николай Порш, представлявший националистическую платформу. То, что Порш являлся выходцем из немецко-еврейской семьи, не помешало ему стать украинским националистом. В число активных членов РУП входил и тогда еще начинающий политик Симон Петлюра.

Программную основу партии составила брошюра Николая Михновского «Самостийная Украина». Именно с этой брошюры идеологема самостийничества прочно вошла в украинский политический лексикон. Михновский доказывал существование у украинцев прав на создание собственной государственности. В качестве исторических воплощений он указывал Киевскую Русь, Галицко-Волынское княжество, Литовско-Русское княжество, гетманство Хмельницкого и гетманство Мазепы. В версии Михновского, Переяславский договор устанавливал конфедеративные отношения между Украиной и Россией. Позже его условия были нарушены, и Украина насильственно и противоправно включена в состав империи. Михновский выступал на этом этапе не за полный разрыв с Россией, а за восстановление буквы и духа Переяславского соглашения[151]. Апология гетманских прав в «Самостийной Украине» позволила Осипу Мончаловскому, одному из лидеров русофильского движения в Галиции, основателю Русской народной партии, квалифицировать труд Михновского как «мазепинство».

Права украинцев в империи, как утверждалось в брошюре, системно нарушались, проводилась политика национальной дискриминации. Все это приводит, как полагал автор, украинскую нацию к деградации. Логическим итогом такого положения может стать только национальная смерть. Соответственно, лишь национальное украинское государство способно вдохнуть силы в нацию, обеспечить ее возрождение.

И особая роль в обеспечении этого возрождения отводилась Михновским новой украинской интеллигенции. Им развивалась идея о трех поколениях украинской интеллигенции. Ошибки предыдущих поколений были сопряжены с тем, что они служили чужим государствам: первое — Польше, второе — России. Третье поколение должно служить непосредственно Украине.

Территория Украины мыслилась в самостийнической версии от гор Карпатских до гор Кавказских. Идеал та-расовцев и последующих украинских националистов — «самостоятельная суверенная Украина, соборная, единая и неразделенная, от Сана до Кубани, от Карпат до Кавказа, свободная среди свободных, без пана и хама, без классовой борьбы, федеративная по своей сути». Такие территориальные рамки затрагивали уже не только украинцев и, соответственно, не сводились к вопросу национального самовыражения. «Элементарный политический такт, — комментировал Николай Ульянов, — размах выдвигаемых в брошюре «Самостийная Украина» территориальных претензий, требовал, чтобы для той части ее, что помещалась возле «гир Карпатських», указан был другой национальный враг. Между тем, ни австрийцы, ни венгры, ни поляки в таких случаях не назывались»[152].

Обращает на себя внимание различие русской и украинской версий понятия «соборность». Согласно славянофилу Алексею Хомякову, под соборностью понималось духовное, а не материальное единение людей. Соборной является церковь, так как ее единство строится на Христе. Соборность не равна коллективизму, так как последний сам по себе не содержит духовной основы единения. В украинском национализме соборность стали использовать в прямо противоположном — этническом — ракурсе. Под соборностью стали понимать соединение двух частей Украины, разделенной между Российской и Австро-Венгерской империями. Врагом единения украинцев при этом считалась только Россия.

Николай Михновский — «Украина для украинцев!»

По оценке Николая Ульянова, создание РУП и вся пропагандистская деятельность Михновского были бы немыслимы без инициирования, по меньшей мере без одобрения «львовского ареопага». Историк ссылался на позицию львовских социал-демократов во время Первой мировой войны, когда они в противоречие с прежней русинской идентичностью края выступили на стороне Австро-Венгрии против России. Под покровительством австро-венгерского правительства ими был создан Союз освобождения Украины, развернувший активную антирос-сийскую пропаганду. Союз освобождения Украины связывал свою деятельность с деятельностью РУП, подчеркивал преемственность основных лозунгов.

Как ни специфично было украинское социал-демократическое движение, с революционным национализмом Михновского оно было плохо соединимо. Тем более что националисты призывали не ограничиваться пропагандой и взять в руки оружие, использовать террористическую тактику. «Все, кто на Украине не за нас, тот против нас, — провозглашал Михновский. — Украина для украинцев, и пока хоть один враг-чужак останется на нашей территории, мы не имеем права сложить оружие»[153]. Большой резонанс вызвало открытое письмо, адресованное Михновским министру внутренних дел Российской империи Д.С. Сипягину в ответ на запрещение на устанавливаемом в Полтаве памятнике писателю Ивану Котля-ревскому сделать надпись на украинском языке (надпись на украинском из стихов Т.Г. Шевченко все же появится). Автор письма обращался с угрозами взять в заложники всю Россию: «Украинский народ должен сбросить господство чужеземцев, поскольку они выжигают душу самой нации. Должен добыть себе свободу, даже если зашатается от этого целая Россия! Должен добыть себе освобождение от рабства национального и политического, даже если прольются реки крови! А та кровь, которая прольется, падет как народное проклятье на вашу голову, господин министр, и на головы всех угнетателей нашего народа»[154]. Такой радикализм для многих партийцев оказывался неприемлем. О непомерных амбициях Михновского, склонности «к авантюризму, интригам и демагогии» говорил М.С. Грушевский. В более позднее время он даже характеризовал его как фашиста[155].

Рис. 19. «Заповеди» украинского национализма

В 1902 году Михновский со своими сторонниками вышел из РУП. Тогда же вместе с братьями Шеметами он создает партийную организацию уже откровенно националистической направленности — Украинскую народную партию (УНП). В 1903 году Михновский пишет для нее Десять заповедей, явно позиционируя себя в качестве нового пророка (рис. 19). Десять заповедей УНП уместно привести целиком как важное свидетельство о воззрениях украинских националистов:

«1. Одна, единая, неделимая, от Карпат до Кавказа самостоятельная, свободная, демократическая Украина — республика рабочих людей.

2. Все люди — твои братья, но москали, ляхи, угры, румыны и евреи — это враги нашего народа, пока они господствуют над нами и взыскивают нас.

3. Украина для украинцев! Итак, выгонь отовсюду из Украины чужестранцев-угнетателей.

4. Везде и всегда употребляй украинский язык. Пусть ни жена твоя, ни дети твои не погонят твоего господа языком иноплеменников.

5. Уважай деятелей родного края, ненавидим врагов его, презирай оборотней-отступников — и хорошо будет всему твоему народу и тебе.

6. Не убивай Украины своим безразличием к всенародным интересам.

7. Не сделайся ренегатом-отступником.

8. Не обворовывай собственного народа, работая на врагов Украины.

9. Помогай своему земляку перед всеми, держись кучи.

10. Не бери жены из чужеземцев, потому что дети твои будут тебе врагами, не дружи с врагами нашего народа, потому что ты придаешь им силы и отваги, не накладывай вместе с угнетателями нашими, потому что предателем будешь»[156].

Заповеди от Михновского уже были тем рубежом, за которым национализм трансформировался в нацизм. Именно в этом документе впервые был озвучен лозунг «Украина для украинцев!». Украинец, как следует из текста документа, понимался не как гражданская принадлежность, а как этничность. Давался перечень пяти этносов — врагов украинского народа. Выдвигался призыв изгнания чужестранцев из Украины. Особого внимания заслуживает запрет на женитьбу на представительнице чужеземцев, потому что дети от межэтнических браков будут врагами украинцам. Запрещалось также водить дружбу с представителями народов, названных врагами.

Могут возразить, что под москалями Михновский разумел не этнических русских, а представителей России и прежде всего чиновничество и военных. Такая оправдательная интерпретация действительно существует. Но слово «москаль» дается в ряду с другими этносами. Есть в этом ряду, в частности, и евреи, не имевшие своей национальной государственности. Следовательно, враги подразумевались все-таки этнические.

В ситуации революционных событий 1905 года Михновский пишет проект украинской конституции — Основной закон Украины. Документ, как и многие другие подобные издания, увидел свет во Львове. Украина провозглашалась полностью самостоятельным государством вне какой-либо связи с Россией. Это важно зафиксировать, имея в виду, что цели полного отделения от России у украинских националистов сложились вполне определенно задолго до 1917 года. Конституция отражала популярные в тот период в обществе социалистические воззрения. Это раскрывается, в частности, в положении о национализации земли. У украинцев земля изымалась за выкуп, у иностранцев — без возмещения[157].

В контексте рассматриваемой темы представляет интерес административное устройство Украины, включающей девять земель: Черноморскую Украину, Слободскую Украину, Степную Украину, Левобережную Украину (или Гетманщину), Северную Украину, Полесье (или Гаевую Украину), Подгорную Украину, Горную Украину и Надморскую Украину. Можно, таким образом, зафиксировать, что претензии на русские земли вошли в систему запросов украинских националистов еще задолго до «советских прирезок». Официальным языком в Конституции Михновского объявлялся украинский. Какой-либо особый статус русского языка не предусматривался.

В структуру УНП входила боевая организация «Оборона Украины». Акцией, позволявшей понять воззрения националистов, стала попытка взрыва в 1904 году недавно установленного в Харькове памятника Пушкину. Возведение памятника было приурочено к торжествам в связи с 250-летием воссоединения Малороссии с Россией[158]. Боевая организация УНП намеревалась взорвать не только памятник Пушкину, но и монументы в честь российских императоров в Киеве и Одессе. В Одессе предполагалось уничтожить памятник основателям города, в композицию которого входила Екатерина Великая. Взрыв удалось организовать только в Харькове. К счастью, пострадал только пьедестал памятника. Теракт сопровождался распространением листовок с призывом к борьбе за национальное освобождение. Совершенный акт вандализма вызвал тогда всеобщее отторжение в обществе. Даже РУП дал оценку организаторам теракта как «кружку политических придурков».

Пройдут десятилетия, и в 2022 году последователи Мих-новского сделают то, что не удалось в свое время ему, — демонтируют памятник Пушкину в Харькове. Демонтировали и памятник Основателям Одессы. Снос памятников великому русскому поэту на Украине был определен понятием «Пушкинопад». Новыми вандалами были уничтожены памятники Пушкину в Ананьеве, Белой Церкви, Виннице, Делятине, Днепре, Житомире, Жмеринке, Заболотовцах, Запорожье, Киеве, Конотопе, Краматорске, Кременчуге, Кролевеце, Кропивницком, Мукачево, Николаеве, Никополе, Полонном, Пушкино, Тернополе, Тульчине, Ужгороде, Чернигове, Черновцах.

Академик-националист Михаил Грушевский

Академик Академии наук СССР Михаил Грушевский должен, казалось, своей фигурой придать украинскому национализму научную основательность. Историк создал концепцию, сообразно с которой украинская общность, чьими преемниками выступают современные украинцы, сформировалась еще в IV веке. Украинским государством была Киевская Русь. Главный труд жизни Грушевского — десятитомная монография «История Украины-Руси», где впервые на научном уровне по отношению к Древнерусскому государству использовалось понятие «Украина»[159]. Ранее этот термин употреблял один из основоположников украинофильской организации «Просвиты», борец с москвофилами среди русинов польский писатель Паулин Свенцицкий [160].

Рис. 20. Михаил Грушевский — автор мифологии об Украине — Руси

Есть свидетельства, что использовать понятие «Украина-Русь» Грушевскому посоветовал Владимир Антонович. Антонович делился соображением, что слово «Украина» в Карпатороссии малоизвестно, тогда как «Русь» обладает большой популярностью. Но если Украина идентифицировалась с Русью, требовалось как-то решить вопрос с идентичностью русских. Грушевский решает его в так: русские к общности Киевской Руси отношения не имеют (рис. 20). Основу их генезиса составили финно-угорские племена, а не восточные славяне. Этноним «русские» был заимствован ими впоследствии без всяких на то оснований. Главным преемником Киевской Руси стало, согласно Грушевскому, не Владимирско-Суздальское, как считали большинство историков, а Галицко-Волынское княжество. Преемственность была продолжена и через Великое княжество Литовское, в котором доминирующее положение занимало восточнославянское население.

Демократизм Украины-Руси как имманентное качество украинской государственности Грушевский противопоставлял самодержавному деспотизму России. Демократической альтернативой московскому самодержавию представлялось гетманство. Историк обвинял московские власти в обмане, выразившемся в ликвидации независимости гетманства посредством отмены действия условий Переяславского договора. Вся российская история с Ивана III описывалась в преимущественно негативном ракурсе в развертке вектора экспансии. Напротив, все антирос-сийские проявления в истории описывались историком с сочувствием.

Несмотря на то что в традициях украинского национализма к научности изысканий Грушевского относятся с подчеркнутым пиететом, профессиональные историки, как правило, ставят репрезентативность выводов автора «Истории Украины-Руси» под сомнение. Звучат и прямые обвинения в фальсификациях. Ученым-лгуном назвал Грушевского публицист Б.М. Юзефович. Среди известных историков с критикой «Истории Украины-Руси» выступали, в частности, И. А. Линниченко, В. А. Мякотин, Н.М. Павлов, А.Е. Пресняков, А. В. Стороженко и др.

Показателен путь в украинский национализм племянника Академика Сергея Григорьевича Грушевского. Михаил Сергеевич являлся также крестным отцом своего племянника, и, надо думать, между ними была определенная близость. И Сергей Григорьевич начинал свой путь в политике как радикальный националист, но только не украинский, а русский. Он входил в молодежное отделение организации «Двуглавый орел», участвовал в акциях антисемитской и антиукраинской направленности. В 1914 году предпринимались попытки срыва празднования 100-летнего юбилея Тараса Григорьевича Шевченко. Однако после революции Сергей Григорьевич предстает идеологически уже совсем другим человеком: выступает с позиций украинского национализма, участвует в советской политике украинизации. История с племянником академика для украинских националистов тривиальна, но она показывает, что фундаментальных убеждений в отношении украинства в семье Грушевских не было.

Сам Михаил Сергеевич поначалу писал исторические работы вполне в традиционном формате, доказывая единую общерусскую платформу Киевской Руси. Все меняется после его отъезда в 1895 году в Австро-Венгрию, где он и создает «Историю Украины-Руси» и другие исторические изыскания антироссийской направленности. Допустить отсутствие сотрудничества с властями Австро-Венгрии в этот период невозможно. В 1914 году в связи с началом Первой мировой войны Грушевский возвращается в Россию, но не для того, чтобы встать на защиту Отечества. Как раз наоборот: он пытается включиться в работу по развертыванию в тылу российской армии украинской националистической пропаганды, курируемой из Вены и Львова. Готовилась почва для поднятия восстания. Непосредственно львовский профессор обвинялся в создании воевавшего против России Легиона украинских сечевых стрелков и австрофильской пропаганде.

Итог: за связь с врагом Грушевский был арестован и сослан в Симбирск. Однако у него нашлись видные покровители в научных кругах. В результате ходатайств по медицинским соображениям Грушевскому дозволено было переехать вначале в Казань, а потом и в Москву. После Февральской революции, несмотря на продолжавшуюся войну, где Австро-Венгрия являлась противником России, он и вовсе едет триумфатором в Киев в качестве заочно избранного председателя Центральной Рады. Украина еще оставалась в составе России, а председателем Центральной Рады избирается человек, которого по современному определению следовало бы причислить к «пятой колонне»[161].

Опыт управления Грушевским Украиной оказался провальным. При нем была проведена украинизация армии, что ее боевые потенциалы не укрепило. Перед угрозой советизации Центральная Рада пошла еще в январе 1918 года на заключение мира со странами Четверного союза. Советская Россия с подписанием договора затягивала, и Украину немцы использовали в том числе как карту давления. Когда сегодня говорят о «похабном» Брестском мире, подписанном большевиками, следует напомнить и о сепаратном мире, заключенном ранее с противниками Центральной Радой. Он был еще более «похабным», так как предоставлял правовую основу введения германо-австрийских войск на территорию Украины. Естественно, в скором времени австрийско-немецкая оккупация Украины стала реальностью. Правительство Центральной Рады было низложено и гетманом всея Украины провозглашен Павел Скоропадский. Дважды в период Гражданской войны был разыгран сходный сценарий. Вначале украинские националисты во главе с Грушевским передали власть над Украиной немцам и австрийцам, затем украинские националисты во главе с Петлюрой также передали власть полякам. Работающий сценарий, как правило, используют до тех пор, пока он остается эффективным. Вначале приводятся к власти националисты, затем они вступают в борьбу с Россией и далее перед фактом угрозы поражения от нее передают контроль над страной третьей силе[162].

Что же до Грушевского, то он ожидаемо уехал в Вену, где возглавил Украинский социологический институт. Поставленные задачи были выполнены… Парадоксально, но украинский националист не был неприемлемой фигурой и для советских властей. В 1924 году после многочисленных ходатайств ему было разрешено вернуться в Украинскую ССР. Предполагалось, что им будут привнесены научные основы в развертывавшиеся тогда в республике процессы украинизации. После возвращения Грушевский был облагодетельствован: стал профессором Киевского университета, возглавил ряд научных структур, избран, наконец, в 1929 году в Академию наук СССР. Отношение к Грушевскому и его последователям в Советском Союзе стало меняться только с 1931 года в связи с начавшимся идеологическим поворотом.

Украинские сечевые стрелки: за Австро-Венгрию против России

УПА и дивизия СС «Галичина» не были первыми украинскими военизированными сообществами, воевавшими против русских солдат. Ранее эту функцию выполняли Украинские сечевые стрельцы. Это был добровольческий легион в структуре войск Австро-Венгрии, состоявший из украинцев и созданный для войны против России. Легион был создан еще в 1913 году на основании Национальной скаутской организации на Украине «Пласт» (название было этимологически производно от казаков-пластунов — разведчиков). К войне с Россией готовились загодя, обрабатывая соответствующим образом молодежь.

Причем подготовка началась задолго до Сараевского инцидента, ставшего катализатором начала Первой мировой войны. Помимо украинских, в Австро-Венгрии были созданы также легионы польские и албанские. 3 сентября 1914 года Украинские сечевые стрелки приняли присягу Австро-Венгерской монархии. Показательно, что первый бой сечевых стрелков состоялся против кубанских казаков, которых идеологи украинского национализма зачисляли в украинцы[163].

Гимном сечевиков стала песня «Червона калина» (автор и композитор, согласно наиболее распространенной версии, — Степан Чарнецкий). Театральная постановка, в которой она впервые прозвучала, была посвящена запорожскому гетману Петру Дорошенко — противнику Московского царства. Контент гимна был связан с борьбой за освобождение от «московских цепей», о чем свидетельствует один из приводимых ниже вариантов.

Песня будет в дальнейшем гимном УПА и в целом украинских националистов. В 2022 году ее исполнение стало выражением антироссийской позиции.

Широкое обсуждение в сети вызвал факт исполнения строк из «Червонной калины» в фильме «В бой идут одни старики» на украинском языке главным героем капитаном Титаренко в актерском исполнении Леонида Быкова. В действительности контекст фильма соотносился с советским пониманием интернационализма. На слова Титаренко, что на Украине и небо голубее, и земля зеленее, последовали возражения уроженцев Сибири и Грузии. Трагическим же героем фильма стал узбек лейтенант Саг-дуллаев, «Ромео», отдавший свою жизнь в противоречие с националистическими мифами за освобождение Украинской ССР. Конечно, на киевской киностудии имени Александра Довженко украинский национализм имел латентное проявление. Но все же ценности и смыслы таких выдающихся кинокартин, как «В бой идут одни старики», были принципиально иными.

В России при вступлении в Первую мировую войну существовала иллюзия о всеобщем ожидании освобождения от австрийского ига в Червонной Руси и всеобщности стремления воссоединиться с Россией. Этими иллюзиями объясняется появление обращения главнокомандующего армией Николая Николаевича Романова: «Братья! Творится суд Божий. Терпеливо, с христианским смирением в течение веков томился русский народ под чужеземным игом, но ни лестью, ни гонением нельзя было сломить в нем чаяний свободы. Как бурный поток рвет камни, чтобы слиться с морем, так нет силы, которая остановила бы русский народ в его порыве к объединению. Да не будет больше подъяремной Руси. Достояние Владимира Святого, земля Ярослава Осмомысла, князей Даниила и Романа, сбросив иго, да водрузит стяг единой, великой, нераздельной России. Да свершится промысел Божий, благословивший дело великих собирателей земли русской. Да поможет Господь царственному своему помазаннику императору Николаю Александровичу всея России завершить дело великого князя Ивана Калиты. А ты, многострадальная братская Русь, встань на сретение русской рати.

Освобождаемые русские братья! Всем вам найдется место на лоне матери России. Не обижая мирных людей, какой бы они ни были народности, не полагая своего счастья в притеснении иноземцев, как это делали швабы, обратите меч свой на врага, а сердца свои — к Богу с молитвой за Россию, за русского царя»[164].

Николай Николаевич призывал включить занятые русскими войсками после вступления во Львов территории в состав Российской империи. Между тем всеобщности русофильских симпатий в регионе уже не существовало. Многие были зомбированы австрийской пропагандой. Сходные иллюзии в отношении Украины будут воспроизводиться и в дальнейшем. Впрочем, тогда в 1914 году на уровне императорской власти с идеей присоединения не торопились. Было даже высказано суждение, что соответствующий призыв не более чем личное мнение Николая Николаевича.

Пауль Рорбах и германский проект

В германской общественно-политической мысли идею украинского сепаратизма наиболее комплексно и последовательно развивал представитель национал-консервативного течения теолог Пауль Рорбах. Происхождение его из Курляндской губернии и обучение в Дерптском университете закрепило за ним репутацию специалиста по России. Русофобом и славянофобом считал Рорбаха даже лидер российского либерализма П.Н. Милюков, а И. В. Сталин называл идеологом германского империализма.

К балтийским немцам, уроженцам Российской империи, как известно, принадлежал и другой русофоб и расист — Альфред Розенберг. Россия в понимании Рорбаха является константной угрозой для Германии как геополитически, так и культурно. Культурно она непреоб-разуема и будет воспроизводиться как варварская страна. Россия берет на вооружение панславистскую идеологию и будет стремиться расширять свое влияние. Ее цель в Европе — уничтожение Австро-Венгрии и Османской империи, что противоположно интересам Германии. На основании этой схемы восприятия российской стратегии он полагал, что за убийством эрцгерцога Франца Фердинанда, разыгрывавшего славянскую карту в политике Вены, должен стоять Петербург.

Способом противодействия России Рорбах (рис. 21) считал освобождение от ее власти окраинных народов и создание вокруг нее буферного пояса враждебных государств. Вот здесь-то и обнаруживался фактор Украины как антрооссийского буфера между Россией и Европой. Но для его создания, естественно, требовалось взращивание соответствующей силы внутри самой Украины. Такая сила могла быть только националистической[165].

Рис. 21. Пауль Рорбах и концепция завоевание «жизненного пространства» германской нацией

Среди геостратегических планов Рорбаха для характеристики его воззрений стоит упомянуть и идею переселения армян с Кавказа в Месопотамию для сооружения магистрали Берлин — Багдад — Басра. Армянская депортация должна была, по мысли германского идеолога, ослабить влияние России в регионе и дать рабочие силы для стратегически значимого проекта.

Рорбах не был маргинальной фигурой. Во время Первой мировой войны он работал на ответственных руководящих должностях сначала в германском Морском министерстве, потом в МИД. С 1914 года им издавался журнал с характерным названием «Увеличивающаяся Германия».

У Рорбаха с его идеями были последователи. К ним, например, относился Аксель Шмидт — также из прибалтийских немцев и также выпускник Дерптского университета. Вместе с Рорбахом в марте 1918 года он учредил «Германо-украинское общество», издавал журнал «Украина». Позже Шмидт работал в рамках проекта Антикоминтернов-ского пакта[166].

Издание немцами журнала «Украина» показывает наличие интереса к украинской проблематике. Этот интерес не был исключительно познавательным. Германская геополитическая мысль рассматривала Украину как жизненно необходимый для Германии источник сельскохозяйственной продукции. Во время нахождения в 1918 году на территории Украины немецкая сторона не стеснялась в рассмотрении ее в качестве оккупированной страны и своей ресурсной базы. Владимир Вернадский свидетельствовал в своих дневниковых записях: «Власти нет и не чувствуется она ни в чем. Обыватель считает, что настоящими господами положения являются немцы, что совершается настоящая оккупация и что мы попали в окончательное иго…

Вся Полтава полна слухами, и часто самое, казалось, достоверное показание очевидца оказывается фантазией. Но сейчас учет обывателя на немца. В нем он чувствует силу и настоящего господина… Украинцы играют печальную роль марионеток, приведших в свою страну иноземцев-поработителей…

Здешние немцы, занимая помещение у обывателей, говорят, что они на дня 3. За ними, говорят, идет другая немецкая армия, которая будет наводить порядок. Это только завоевательная армия. Очевидно, все нашествие немцев не даром, и придется сильно за это заплатить. Декорум украинского государства будет сохранен. Расслоение им выгодно, т. к. оно составляет слабость украинского государства и потому надо ждать шовинистического течения…

Немцы получают от Украйны жалованье. Идут завоевывать, и им же платят! Вчера в городской думе было указано кем-то о немецкой оккупации — комиссар заявил, что это не верно: воюют с друзьями немцами против России. Повсеместно здесь шовинизм. В деревнях немцы берут все, платят — но не считаются с потребностями населения…

То настроение, которое было в части русского общества в 1863 году и было покрыто здоровым государственным чутьем, победило в 1918 году, и мы видим последствия. Неужели, воспользовавшись естественными силами России и возбудив движение в Азии, немцы победят, и мы увидим Срединную Европу и pax Germanica»[167].

Турция как союзник украинских националистов

Помимо Австро-Венгрии и Германии, интерес к украинцам-националистам во время Первой мировой войны обнаружила Османская империя. Союз освобождения Украины обращался с воззванием к ней еще до вступления в войну, указывая, что Россия является общим врагом доя украинцев и турок. В Турции с этим соглашались. Турецкая сторона поддерживала создание самостоятельного Украинского государства, полагая, что оно станет естественным препятствием для продвижения России на юг. Организовывались встречи украинских националистов с министром иностранных дел Талаат-пашой и военным министром Энвер-пашой. Турция еще до своего вступления в войну приветствовала создание в будущем свободной Украины как важный вклад в дело мира. Обсуждался вопрос о создании на турецкой территории украинского воинского контингента и использовании его в рамках совместного десанта в Одессе и на Кубани. Разрабатывался также сценарий восстания на Черноморском флоте. Военнопленным, заявившим, что они украинцы, предоставляли в турецком плену ощутимые послабления[168].

Германский ставленник гетман Скоропадский

Гетман всея Украины Павел Скоропадский, генерал-лейтенант русской армии, участник Первой мировой войны, в отличие от Михаила Грушевского и пропагандистов из «Просвиты», не был идеологически заточен на украинизме. Отличался он от них и отрицанием социалистической платформы, почему его фигура в сравнении с тем же Грушевским была совершенно неприемлема для большевиков. Но он не являлся фигурой самостоятельной, и его политика не могла бы быть объяснена без учета позиции Берлина (рис. 22). А Германии в лице Украины был нужен, с одной стороны, источник продовольствия и сырья, с другой — геополитический противовес России. И в соответствии с этими установками Скоропадский проводил начатую Центральной Радой дальнейшую линию на украинизацию[169].

Державным языком объявлялся украинский, и гетман настаивал на последовательном поддержании его в таком статусе. В непродолжительный период его гетманства массово открывались украинские гимназии с соответствующим задачам нациестроительства набором дисциплин, были созданы национальные учреждения в сфере культуры и высшего образования. Именно при Скоропадском была создана Украинская Академия наук. Ее первым президентом стал Владимир Вернадский. При этом выдающийся ученый, не разделявший идей украинства, гражданства Украины не принял.

Гетман под немецким протекторатом стремился максимизировать находящиеся под властью Украинской державы территории. Именно при Скоропадском Украина впервые практически поставила вопрос о присоединении Крыма. «Украина, — признавался гетман, — не может жить, не владея Крымом, это будет как тело без ног. Крым должен принадлежать Украине, на каких условиях, это безразлично, будет ли это полное слияние или широкая автономия, последнее должно зависеть от желания самих крымцев, но нам надо быть вполне обеспеченными от враждебных действий со стороны Крыма. В смысле же экономическом Крым фактически не может существовать без нас»[170]. Со стороны гетманства была предпринята экономическая блокада полуострова. Блокада использовалась как фактор давления на переговорах с Крымским краевым правительством. Украина предлагала Крыму вхождение на правах широкой автономии, однако крымская сторона предлагала вариант федеративного союза. Зашедшие в тупик переговоры в итоге закончились ничем[171].

Рис. 22. Ставленник Германии — Павел Скоропадский

Пытался Скоропадский распространить власть Киева и на Кубань. Выпускались карты, на которых Кубань и Крым входили в состав Украинской державы, при этом Галиция и Закарпатье не были к ней отнесены. Продвижение на запад могло создать проблемы с союзниками, тогда как восточный вектор территориального расширения, подразумевавший конфликт с Россией, являлся стратегическим выбором. На Кубани к предложениям Киева отнеслись отрицательно. Большинство казаков стояло за единую и неделимую Россию. Но, впрочем, имелась среди кубанцев и группировка, которую возглавлял Лука Быч, потомок запорожцев, поддерживавших гетманскую инициативу.

В качестве альтернативной фигуры Павлу Скоропад-скому рассматривался Вильгельм Франц — представитель рода Габсбургов-Лотарингских. Националисты прочили его в короли Украины. Начитавшись украинской националистической литературы, он действительно заболел мифами самостийнической пропаганды и идентифицировал себя как украинца. Весной 1918 года Вильгельм встал во главе украинских сечевых стрельцов, которые дали ему прозвище Василь Вышиванный — по облачению в подаренную вышиванку. Это была своеобразная инициация представителя рода Габсбургов в качестве украинца. Рассмотрение Василя Вышиванного в качестве претендента на украинский королевский престол сохранялось в националистической среде и позже. Он поддерживал отношения с руководством Организации украинских националистов. Закончил свою жизнь представитель Габсбургского дома в 1948 году в Лукьяновской тюрьме Киева, будучи вывезен туда из Вены советскими органами безопасности ввиду попытки оказания им содействия через французов деятельности Украинской повстанческой армии[172].

Национал-коммунист Владимир Винниченко

После бегства гетмана Скоропадского в Германию история выдвинула на некоторое время на первый план фигуру Владимира Кирилловича Винниченко, ставшего председателем Директории Украинской народной республики[173]. В советской пропаганде позже Винниченко и Петлюра преподносились в качестве двух соперников на роль украинского Наполеона (рис. 23). Из всего руководства Украины до образования Украинской ССР Винниченко придерживался наиболее выраженных левых взглядов. Его идеологические позиции принято трактовать как украинский национал-коммунизм.

Национал-коммунистические течения существовали в этот период внутри разных национальных течений, в частности, в татарском — деятельность М.Х. Султан-Галиева. Национал-коммунистическую идеологию отстаивала левоэсеровская Украинская партия социалистов-революционеров (боротьбистов, от названия печатного органа «Боротьба»). Боротьбистом являлся, к примеру, организатор повстанческой борьбы против австро-германцев и антибольшевистского восстания атаман Никифор Григорьев. В число боротьбистов вступит несколько позже и Александр Довженко. В своей автобиографии выдающийся кинорежиссер так объяснял политические увлечения своей молодости: «Украинское сепаратистское буржуазное движение казалось мне в ту пору самым крайним революционным движением, самым левым, следовательно, самым лучшим: чем правее — тем хуже, что левее — тем лучше. О коммунизме я ничего не знал, и если бы меня спросили тогда, кто такой Маркс, я ответил бы, что это, пожалуй, издатель различных книг. <…> Таким образом, я вошел в революцию не в ту дверь»[174].

Национал-коммунизм Винниченко трактовался как коммунистическая идея с учетом национальной украинской специфики. Такая специфика виделась, в частности, в доминировании среди украинцев крестьянской компоненты. Для марксистов, к которым Винниченко причислил себя уже в период эмиграции, подобный подход означал бы отступление от понимания исторической роли пролетариата.

Рис. 23. Национал-коммунизм на Украине и вектор национализма

При Винниченко происходило прощупывание почвы на предмет создания единой Федерации с Советской Россией. Уже при Петлюре это будет невозможно. Тем не менее переговоры зашли в тупик, что явилось, прежде всего, следствием позиции УНР по национальному вопросу.

Особое значение придавал Винниченко обеспечению государственного статуса украинского языка. Он говорил о диктатуре украинского языка в противоположность марксистскому положению о диктатуре пролетариата. Ленин возражал, что дело состоит вовсе не в языке. Советская сторона предлагала закрепить официально двуязычие, чего желало большинство населения, но не принимали националисты.

В отличие от многих политических лидеров тогдашней Украины, не был Винниченко и антисемитом. Его супругой являлась представительница богатой еврейской семьи Розалия Яковлевна Лифшиц. Однако это обстоятельство воспринималось в националистических кругах крайне негативно.

В процесс вмешались внешние акторы: государства Антанты предписали снять близкого к большевикам Винниченко с поста председателя Директории, и на его место встал националист Симон Петлюра. Экс-председатель отбыл в Австрию, заявив, что более не будет заниматься политической деятельностью и сосредоточится на литературе. Однако в 1920 году он заявляет, что его позиция близка к большевистской, приезжает в Москву, где встречается с Лениным, Троцким и другими советскими лидерами. Бывший глава Директории был принят в РКП (б) и назначен на пост заместителя председателя Совета Народных Комиссаров Украинской ССР. Однако не сложилось, и Винниченко повторно эмигрирует. «Так знайте, — описывал его московский визит один из украинских партийных деятелей в переписке с немецкими коминтер-новцами, — что на Винниченко здесь и в Москве смотрели лишь как на ширму… а теперь на него смотрят как на дурачка и называют тем гоголевским женихом, который в последний момент убежал в окно от невесты (слова Зиновьева на конференции КП (б) У и в прессе)… Он столько раз менял свои позиции, что даже члены ЦК КП (б) У потом в частных разговорах смеялись»[175].

В период украинизации Винниченко продолжали публиковать, но с начала 1930-х годов его позиция подверглась разгрому как националистическая. По иронии судьбы одну из разгромных брошюр по изобличению Винниченко в 1933 году выпустил другой бывший национал-коммунист — Панас Любченко. «Теперь ясно, — писал он в брошюре «Огонь по националистической контрреволюции и по национал-уклонистам», — куда гнет Винниченко. Борьбу нашу против украинской контрреволюции, против националистических уклонистов он хочет изобразить как борьбу против украинцев. Старая потрепанная тактика, ничего из нее не выйдет. Напрасно Винниченко утонченно по-националистически пишет, что делаем мы это «поддаваясь власти подсознательных чувств». Можем успокоить Винниченко. Делаем мы это вполне сознательно. Борьба с националистами всех мастей украинскими и русскими, борьба с Винниченками, Мазепами, Коноваль-цами является составной частью борьбы за построение социализма»[176].

Петлюра и погромы

«Все мерзавцы. И гетман, и Петлюра. Но Петлюра, кроме того, еще и погромщик», — говорил герой булгаковской «Белой гвардии». Время Директории Симона Петлюры прочно ассоциируется с разгулом антисемитизма и погромами (рис. 24). И к тому имелись все основания. Во время Директории в результате погромов на Украине было убито 50 тысяч евреев. Считается, что власти потворствовали погромщикам[177].

На Украину приходилась львиная доля всех погромных акций. Более всего — 44,1 % — приходится на петлюровцев. Вторую позицию занимают повстанческие группировки «зеленых» — 27,4 %.

Лично Симона Петлюру, героя современной Украины, сегодня пытаются реабилитировать. Вспоминают, что еще в период Революции 1905 года он возглавлял в Полтаве отряд еврейской самообороны. Уже после смерти главы Директории в 1926 году его сторонники представили более 200 документов, будто бы свидетельствовавших о том, что тот лично не поддерживал погромы и наказывал погромщиков. Наиболее резонансным из наказаний стал расстрел повстанческого атамана Ивана Семесенко. Вследствие погрома, учиненного им в Проскурове (нынешний Хмельницкий), 1200 евреев было убито, а еще 300 умерли в дальнейшем от полученных ран. Однако представленные документы не убедили. Критики отмечали, что большинство их появилось уже после отъезда Петлюры с Украины. В отношении же Семесенко имелись убедительные свидетельства, что, вопреки приговору, в 1919 году он не был расстрелян, сменил фамилию и уехал в Галицию. Его смерть датировалась 1920 годом, что уже было связано с другими политическими обстоятельствами.

Рис. 24. «Петлюровщина» в развитии украинского национализма

Ненаказание погромщиков само по себе являлось выражением поощрения погромов. «Не ссорьте меня с моей армией», — заявил глава Директории в ответ на жалобу еврейской депутации о погромах. Уже будучи в эмиграции, Петлюра заявлял, что сведения о погромах, осуществлявшихся украинскими повстанцами, являются ложью большевистской пропаганды. Погромы будто бы осуществляли сами большевики. Оправдание Петлюре было необходимо, так как без него поддержка со стороны Антанты не представлялась возможной[178].

Убит был Симон Петлюра во Франции в 1926 году еврейским поэтом Самуилом Шварцбурдом. Убийство являлось местью за погромы на Украине. В результате погромов Шварцбурд потерял всю свою семью — 15 человек. Кощунством может быть названа позиция украиноязычной «Википедии», утверждающей, что Шварцбурд действовал как агент ОГПУ.

В википедийном тексте приказ убить Петлюру приписывается лично В. И. Ленину. Будто бы в 1922 году лидер большевиков произнес следующее: «Никакие Деникины, Юденичи нам не страшны, потому что их программы устарели. Нам, большевикам, страшен только один лидер — Петлюра, программа которого опасна для нас. И до тех пор, пока Петлюра будет жить, пока не закончится движение восстаний против нас, мы не можем ждать покоя на Юге. Поэтому Петлюру нужно убить. Поручаю Сталину как представителю партии, а Дзержинскому и Трилессеру по линии ЧК выполнить эту задачу». То, что Ленин не мог произнести ничего подобного в принципе, не мог этого произнести в контексте 1922 года, не мог поставить соответствующую задачу перед Сталиным, очевидно. Отсутствует соответствующее высказывание Ленина в каких-либо иных претендующих на репрезентативность источниках.

Состоявшийся в Париже суд по факту убийства вызвал широкий резонанс и завершился вынесением Шварцбурду оправдательного приговора. В защиту подсудимого выступили многие известные люди времени: Анри Барбюс, Анри Бергсон, Максим Горький, Поль Ланжевен, Марк Шагал, Альберт Эйнштейн и др. Были представлены многочисленные свидетельства по факту еврейских погромов на Украине при Директории. Сторона защиты пыталась выстроить конспирологическую версию убийства, связывая его с еврейским заговором и действиями советской агентуры. Оправдание Шварцбурда являлось одновременно и фактическим обвинением Петлюры[179].

Но если в отношении евреев для петлюровцев еще было нужно оправдание, то оправдываться за рос-сиефобию от них не требовалось. В вопросе о русских Петлюра был вполне определенен. «Между царской Россией и современной коммунистической, — пояснял он свою позицию, — для нас нет разницы, ибо обе они представляют собой только разные формы московской деспотии и империализма. Идеал государственности украинской не может быть втиснут в узкие рамки федерации, конфедерации, тем более автономии, ни с Россией, ни с кем бы то ни было»[180].

Петлюра полагал, что Россия представляет угрозу в любом ее виде — и красная, и белая. В работе с характерным названием «Московская вошь» дается, в частности, следующее рассуждение главы Директории: «Россиянин, или проще говоря — москаль, или русский, все равно, или он «царю-батюшке» служит, или социалистом-революционером себя называет, или наконец в большевики-коммунисты сшился — он одинаков; без лжи жить не может; обманывать — для него первое дело. Обманом, ложью, подбоем и крючком он целые века жил; обман для него второй натурой произошел; обманом он другие народы порабощал»[181]. «Московщина, — наставлял Петлюра украинцев, — умеет разные краски для притеснений над нами подбирать: если надо: то она делается «красной», а когда того требует дело, то «белой»»[182].

Из этого диагноза следовали задачи — дискредитировать идею союза с Москвой и расчленить саму Россию. «Мы, — заявлял он, — должны скомпрометировать идею реставрации великой России, как идею нереальную, искусственную и невыгодную для Европы, выставляя план разделения ее, как наиболее целесообразное решение омерзлого, беспокойного дела, все таящего в себе угрозу и опасность для Европы, что и теперь тает в себе те же тенденции и бороться с намерениями некоторых групп эмиграции (Грушевского, Винниченко) привлечь украинцев к федеративному сожительству с ней». Развитие темы российской угрозы предполагалось адресовать Западу, на чью помощь петлюровцы продолжали рассчитывать и находясь в эмиграции. Эта позиция выражалась, в частности, следующими словами Петлюры: «Наибольшим препятствием для признания суверенности Украины есть гипноз самого имени Россия. Этот гипноз следует развеять, особенно в Америке (Северные Штаты) и Франции. Дело разделения России нужно поставить как дело покоя всего мира, как дело европейского равновесия и реально-материальной выгоды государств»[183].

Националисты, потерпевшие поражение в ходе Гражданской войны, не оставляли планов вернуться. На осень 1921 года правительство Украинской народной республики в изгнании планировало организацию вторжения на территорию советской Украины. Поход с территории Польши должен был быть поддержан всеукраинским восстанием против большевиков. Для координации действий всех сил во Львове под руководством внучатого племянника Тараса Шевченко Юрия Тютюнника был учрежден Повстанческий штаб. Со стороны Франции и Польши имелось обещание вмешаться и направить регулярные силы в случае, если начало выступления украинских националистов будет успешным. Однако замысел в результате тактической игры советской разведки был раскрыт и предпринятые националистами вторжения отражены. Прецеденты вторжения дали основания для предъявления претензий Польше о нарушении той условий Рижского мирного договора. Начинать новую войну за интересы украинских националистов Польская республика не собиралась и в дальнейшей военной поддержке им было отказано. В связи с требованиями СССР к Польше о выдаче Петлюры в 1923 году он был вынужден покинуть Польскую республику и через некоторое время оказался во Франции.

В 1923 году руководитель Повстанческого штаба Тютюнник был арестован ГПУ при переходе советско-польской границы. Взятый в плен, он решил пойти на сотрудничество с советской властью и впоследствии преподовал в Школе красных командиров в Харькове. Там он читал, в частности, лекции по тактике партизанской и противопартизанской борьбы, имевшие большое значение для подготовки кадров в перспективе будущей войны. Важны были и разоблачения Тютюнником Петлюры и в целом политики УНР. ««Национальные герои» типа Петлюры и Ливицкого, — обвинял он своих бывших союзников по борьбе, — торговали землями украинской нации, душами миллионов украинских рабочих и крестьян, торговали, скрываясь, как воры от народного глаза и никого не спрашивали. Они же себя считали призванными освобождать украинский народ. Вот и «освобождали», отдавая Галичину и Волынь с Холмщиной под господство польского магната»[184].

Запад легитимизировать институции украинского национализма отказался. Представители УНР, несмотря на все препоны, прорвались на Версальскую конференцию. Но их там встретили крайне холодно, отведя место среди проигравших. Украинское государство ведущими державами Антанты признано не было. В современной украинской историографии такой прием объясняется большевистской пропагандой. Большевики здесь были в действительности ни при чем. Негативную роль для украинского национализма сыграла его связь с Германией и Австро-Венгрией. На Западе эту зависимость хорошо понимали. Сказывалось и то, что украинцев воспринимали русскими, и создания еще одного русского государства не желали. Поэтому на Западе предпочитали поддержать в ущерб Украине Польшу.

Катализатором дальнейшего развития украинского национализма явилась оккупация Польшей территории, определяемой как Западная Украина. Поляки сами были националистами, и это проявилось в отношении к украинскому населению. Разница с интернационалистами-большевиками была очевидна.

Идеолог интегрального национализма Дмитрий Донцов

Дмитрия Донцова можно отнести к видным представителям мировой мысли, условно связанной с философией «третьего пути». В своей Концепции интегрального национализма он соединял нордическую ариософию, учение о борьбе за существование Чарльза Дарвина, теорию элит в духе Юлиуса Эволы и философию воли в ее ницшеанском и шопенгауэровском представлении (рис. 25). Донцов являлся радикальным русофобом и обосновывал необходимость помощи Запада Украине мировой русской угрозой. С Донцова в рамках украинского национализма получило развитие расистское направление. Именно Донцов (а не Коновалец или Бандера — организаторы партостро-ительства) являлся автором философско-мировоззренческой системы, взятой за основу оуновским движением[185].

Рис. 25. Интегральный национализм Д. Донцова

Дмитрий Иванович родился в Мелитополе — городе с традиционной доминацией русского населения — и носил русскую фамилию. В семье украинского националиста говорили по-русски и по-немецки. На украинском могли читать. Родственники правого идеолога будут занимать впоследствии видные посты в советских органах власти. В Украинской ССР их в сравнении с ним знали гораздо лучше. Сам Дмитрий Иванович первоначально был противником национализма, выступал против буржуазно-националистических украинских партий и стоял на общедемократических позициях противников самодержавия. Понятно, что расизм Донцова при таком бэкграунде абсурден. Но такими псевдоукраинцами были многие украинские националисты.

На украинские националистические позиции Донцов перешел в Австро-Венгрии, обучаясь в Венском университете. Начинается его сотрудничество с венскими властями и львовскими украинистами, обеспечившее выдвижение на позиции лидера украинских националистов. Радикальная антироссийская позиция делала Донцова желанной фигурой в Вене и в целом на Западе. Он в своих выступлениях изобличал москвофилов и москвофильство. Характерно, что Россия в критике украинских националистов ассоциировалась с Москвой, а не со столицей — Петербургом. Донцов призывал украинцев отгородиться от России и пойти по пути сближения с западноевропейской культурой. Лозунг самостоятельности Украины он считал недостаточно актуальным. Более актуальным, полагал Донцов, должен был стать лозунг полного отделения, политического сепаратизма. Главные векторы украинской политики раскрывались им следующим образом: «Когда история (и география) сделали из нас аванпост Европы против России, России, как таковой, не смотря на ее режим в любое время; когда эту роль под угрозой национальной смерти должна Украина и дальше играть; когда заложение московской культуры уничтожают опорную силу нации; когда, на конец, победа в отстаивании своей независимости неотделима для нас от победы Европы над Россией, и наоборот — то первыми заповедями в нашей политике должны быть: В политике внутренней — лелеяние западной культуры, которая спасает Европу (и нас) от московской участи. В политике внешней — полная сепарация от России. Такое формулирование главных целей нашей внешней политики тянет за собой целый ряд важных логичных последствий. Когда Я говорю сепарация от России, то понимаю сепарацию, отделение в неподчиненное государство»[186].

Отделение от России и русской культуры Донцовым считал более важной задачей, чем саму суверенность. Русофобия оказывалась не средством суверенизации, а самодостаточным целевым ориентиром.

Еще в 1913 году, выступая во Львове перед украинской студенческой молодежью, Донцов призывал украинцев в грядущей войне ориентироваться не на Россию, а на ее противников — Германию и Австро-Венгрию. На Австро-Венгрию Донцов вообще возлагал огромные надежды. По его мнению, ей предстояло либо разделить судьбу Османской империи, либо «стать орудием новой революции новых народов Восточной Европы».

Во время войны в связи с наступлением русской армии Донцов переехал сначала из Львова в Вену, а затем в Берлин, іде возглавил работавшую на Германию Украинскую информационную службу. Там же он издал на немецком языке брошюру «Украинское государство и война против России», в которой обосновывал необходимость для Запада в борьбе против России сделать ставку на Украину. Россия, утверждал он, по факту своего существования стремится к мировому господству. Сдержать ее в этих устремлениях возможно, лишь отделив от нее ряд территорий, которые в качестве буфера являлись бы препятствиями ее экспансии. Наиболее подходящей территорией для этой роли является Украина. Германия и Австро-Венгрия только через поддержку Украины, полагал Донцов, могут остановить угрожавший им панславизм[187].

Донцов восхищался фашистскими лидерами — сначала Муссолини, а потом и Гитлером. Украинское государство должно было использовать подходы государствострои-тельства, взятые на вооружение фашистскими режимами.

Теория Дарвина, как известно, имела различные идеологические проекции. Идея борьбы за существование как двигателя эволюции была принята и либералами (Спенсер, обоснование конкуренции индивидуумов), и коммунистами (обоснование классовой борьбы), и националистами (обоснование борьбы рас). С националистических позиций использовал дарвиновское учение и Дмитрий Донцов. Нации, утверждал он со ссылкой на Дарвина, ведут друг с другом борьбу за существование. Межнациональные войны являются в этой связи неизбежными и вечными по сути существования самих наций. В качестве борьбы двух и рас трактовал Донцов и суть русско-украинского конфликта.

Как и у животных, в основе межнациональной борьбы находится контроль за ресурсами, прежде всего территорией. Национальная идея сообразно с этим видением состояла в «идеале господства определенной этнической группы над территорией, которую она получила в наследство по родителям и которую хочет оставить своим детям».

Но для победы в борьбе за существование нация должна быть соответствующим образом организована. Демократия в качестве такого средства не функциональна. Она, как правление многих, знает лишь закон числа. Между тем сумма слабых не может дать силы. Должна наличествовать иерархия. На вершине пирамиды должен находиться национальный вождь. Далее — выделяемый из народа особый орден организованной национальной элиты. Элита образует особую «расовую касту». Она разрывает родственные связи и привязанности, ставя превыше всего национальную идею. Кастовость была привнесена Донцовым в украинский национализм. Если Конституция Михновского провозглашала запрет любых каст и апеллировала к принципам демократии, то интегральный национализм Донцова заявлял кастовый строй. Чтобы побеждать, элита должна быть сильной и, соответственно, свободной от предрассудков слабости. Требования к элите мыслились Донцовым в соответствии с идеями Фридриха Ницше: воля ставилась выше разума, восстанавливалась ценность физической силы, оправдывалось насилие сильного над слабым, провозглашались установки беспощадности к врагу и ненависти к чужому, мораль отвергалась в духе ницшеанского аморализма. Нации, согласно закону борьбы за существование, заявлял Донцов, должны стремиться к территориальной экспансии. Только соблюдая эти подходы, полагал он, украинская нация может занять то место в мире, которое занимают англичане или французы. Удивительно, что все то, что Донцов считал необходимым для украинцев, для русских им категорически не допускалось[188].

После войны советская сторона ставила вопрос о выдаче Донцова как военного преступника, человека, распространявшего нацистскую идеологию и сотрудничавшего с нацистами. Но, оказавшись в американской зоне оккупации, он избежал наказания, перебрался сначала во Францию, потом в Великобританию, затем в США и, наконец, обосновался в Канаде. До своей смерти в 1973 году Донцов проживал в «стране кленовых листьев», преподавал в Монреальском университете, издавал работы по теории элит. Для Запада расист и нацист оказался фигурой приемлемой и легитимной как ученый.

Расизм с профессорской кафедры

Донцов не был одинок в увлечении расизмом среди украинской интеллигенции. Профессор Степан Рудницкий являлся вполне респектабельным ученым. На старте своей научной карьеры он преподавал в Львовском университете, а после переезда в СССР в 1926 году работал в Харьковском геодезическом институте и Украинском научно-исследовательском институте географии и картографии. Рудницкого принято считать основоположником физической географии на Украине. Однако при всех этих регалиях его работу 1923 года «К основам украинского национализма» иначе как пропаганду расизма классифицировать невозможно[189].

Нацию украинский географ определял в качестве расового подвида. Сила наций, в его понимании, зависела от природных ресурсов и качества расового материала. Рудницкий одним из первых заложил популярный среди украинских националистов взгляд на украинцев как расово однородную общность — динарцев. Украинцы, можно прочитать в книге Львовского профессора, в отличие от кацапов, были круглоголовыми. Из этих положений следовал вывод о необходимости для Украины национальной биологической политики, основанной на принципах евгеники. Расовое смешение для украинцев он считал допустимым с качественными расовыми типами и недопустимым с некачественными. К расово качественным Рудницкий относил англосаксов, немцев, скандинавов, к некачественным — русских, поляков, румын, туркотатар, евреев.

Русская культура, по мнению профессора, была сущностно враждебна культуре украинской. Украинцы, согласно ему, утверждали всегда «свободолюбивое народоправ-ное общество», тогда как «москали» характеризовались как «вечные невольники и деспоты».

К авторитету профессора будет впоследствии апеллировать ОУН[190]. И вот такой ученый с 1926 года работал в СССР, занимал высокие должности в научной образовательной сфере. Его деятельность была контекстна политике украинизации соответствующего периода. Однако в 1933 году Рудницкого арестовали по делу Украинской военной организации, а в 1937 году он был расстрелян. Сегодня его представляют невинной жертвой сталинских репрессий. Существовала ли в действительности связь профессора с украинскими националистами за рубежом, доподлинно неизвестно. Но известны его расистские взгляды, которые как минимум необходимо учитывать, описывая контекст сталинских репрессий.

Классократия Вячеслава Липинского

Украинский национализм имел в своем генезисе историческую развилку между этнократией и нацизмом, с одной стороны, и идеей политической нации — с другой. Первую перспективу наиболее последовательно представлял Донцов, вторую — Вячеслав (Вацлав) Липинский. Для происходившего из польской шляхты католика Липинского этническая трактовка украинской нации была неприемлема. За этничность в подходе к национальному им критиковался Донцов, являвшийся когда-то его последователем. Интегральный национализм в версии Липинского, в отличие от донцовской версии, как раз и заключался в интегральности политической нации, стоящей над уровнем этничности (рис. 26). При этом украинское этническое не отрицалось, но рассматривалось подчиненным интегральной нации. «…Как нет чистокровных американцев — так нет и чистокровных украинцев, — пояснял свою позицию Липинский. — Колония есть колония: осадок людей разных племен, вер и рас — украинец есть всякий, кто хочет, чтобы Украина перестала быть колонией; чтоб из разных ее племен, рас и вер восстало одно государство украинское, а творцом Украины является тот, кто в святое дело обретения независимости украинских колоний приносит все наилучшее, что есть в нем: в той культуре, с которой он до украинства пришел, например, из московской культуры принести можно уважение к авторитету, организации, дисциплине — как раз то, чего украинству так недостает»[191].

Рис. 26. Идеологическая развилка в генезисе национализма: между политической нацией и этнократией

Липинский, как и его оппоненты, полагал, что конфликт Украины и России неизбежен, но видел в нем суть не вражды этнической, а борьбы политических наций. «Только тогда, — предсказывал он, — когда государственники украинские всех местных классов и всех местных наций победят агентов, которых метрополии имеют на Украине тоже во всех местных классах и всех местных нациях (также и «нации украинской»!), — сможет возродиться украинское государство, и только в украинском государстве — только в процессе совместного существования жителей Украины на отмежеванной государственной территории — сможет сотвориться из них украинская Нация, так, например, как возникает на наших глазах американская Нация из процесса сожительства разных наций и разных классов на территории соединенных штатов (держав), от своей метрополии отделились эти государства не под лозунгом националистичным (бей англичан) и не под лозунгом социалистическим (бей господ и буржуев), а под лозунгом политическим: создаем все жители Америки — каких бы мы ни были наций и классов — свое собственное американское государство»[192].

Вместе с тем в установках борьбы с историческими врагами Липинский был менее радикален. Украина, предупреждал он, «не может объединиться ненавистью к Москве или к Польше, потому что ненависть к Москве приведет ее в Польшу, ненависть к Польше приведет ее в Москву, а ненависть одновременно к обеим — в петлю самоубийства или в дом умалишенных»[193]. К числу фальшивых положений относилось им утверждение украинских этнических националистов, будто бы украинцы национально угнетались русскими подобно тому, как чехи угнетались немцами, болгары — турками, а бельгийцы — французами.

Оригинальность воззрениям Липинского придавало выдвижение им Концепции классократии. Классократию как правильный тип формирования национальной элиты он противопоставлял охлократии и демократии. При классократии национальная элита формируется на основе антропологических типов воина и производителя. При охлократии воин сочетается с не-производителем. Наконец, при демократии, называемой Липинским худшей, дегра-дационной системой, господствуют антропологические типы не-воина и не-производителя.

«Демократия, — резюмировал он свои рассуждения, — есть власть золота над продажною идеологией, над продажным мечом, над сгнившим консерватизмом и над пассивностью разрозненных и деморализованных масс»[194].

Движущей силой политических процессов определял Липинский иррациональную волю к власти. Задача идеологического строительства виделась в рациональном обосновании иррациональных стремлений властвовать. Уже в 1920-е годы Липинский определял эти установки посредством двух присущих национальной аристократии ориентиров: империализма (стремления к власти) и мистицизма (веры в законность этой власти).

Составляющей классократии Липинский считал и наличие национальной монархии. Но он был противником наследственного монархизма, приводящего власть к деградации. Украинский гетманизм, при котором высшая монаршая власть не передается по наследству, Липинский считал наиболее эффективной моделью. Предупреждал публицист об увлечении диктаторскими методами, что особо противопоказано Украине, іде единство национальных эмоций не сформировано. «Аморфную хаотичную украинскую массу, — предостерегал он, — нельзя сорганизовать пропагандой и выискиваниями какой-нибудь одной общей эмоции. Чем больше будете ею колотить и среди нее агитировать, тем больший хаос и руину будете создавать. <…> диктаторы потомства не имеют, а там, где (как в царской России) диктатура делается наследственной, то трон там — по выражению одного итальянского дипломата, собственно, про Россию — делается не выборной и не наследственной, а «оккупативной». Оккупативной при помощи гвардии и дворцовых переворотов. Храни, Боже, Украину от такой «оккупативной» формы диктаторской, абсолютной монархии. Что могло удаться при московской или турецкой стадности, то не удастся при украинском индивидуализме. Потому, например, в Англии не могло удержаться дело Кромвеля, потому что там не было никогда монархического абсолютизма, то есть на-следственной диктатуры»[195].

Концепция Липинского была внутренне противоречива. Идеи политической нации плохо гармонировали с идеями национальной аристократии и волей к власти. Как вариант политического национализма гражданской украинской нации подход Липинского не мог быть реализован. Для его реализации отсутствовало главное — политическая общность («полития» в определении Аристотеля).

Украинский национализм развивался параллельно с другими правыми европейскими движениями. Идеологически повторялись те же ступени, которые, в частности, прошел германский нацизм. От литературно-культурного взгляда на украинскую нацию произошел переход к политическому ее измерению в виде этнократии («Украина для украинцев»), а от него — к расовому. Если германский национализм пришел исторически к НСДАП, то украинский — к ОУН[196].