Украинский нацизм. Исторические истоки

Советский Союз был государством интернационалистским, и, казалось, рецидивы национализма за 70 лет существования СССР должны были быть сведены к нулю. Однако, как показывает опыт изучения Украинской ССР, национализм под вывеской советской политики продолжал существовать и развиваться. К развитию национализма вела, в частности, политика украинизации — культурной и кадровой. Со временем как в республике, так и на союзном уровне стали формироваться украинские кланы. Не было уничтожено окончательно и бандеровское националистическое подполье. Одновременно украинский национализм активно использовал геополитический противник в холодной войне.

Постфевральский распад империи

Вопреки современному стереотипу, распад России на национальные государства также не был инициирован большевиками. Еще в марте 1917 года Временное правительство восстановило автономию Финляндии. В июле финский сейм принятием «Закона о власти» фактически провозглашал независимость. Компетенция российского правительства ограничивалась лишь вопросами военной и внешней политики[355].

Несмотря на оккупацию территории Царства Польского германскими и австро-венгерскими войсками, Временное правительство сочло необходимым заявить о своем согласии на создание в будущем независимой Польши. Единственным условием к польской стороне было установление военного союза с Россией[356].

Самочинно созванная на Украине Центральная рада стала ее фактическим правительством. Вопреки слабому сопротивлению российских властей, в июне 1917 года она объявила универсал об автономии Украины и создании исполнительного органа — Генерального секретариата. По украинскому примеру в июле 1917 года была создана Белорусская рада. Претендуя на роль национального правительства, она добивалась признания политической автономии Белоруссии[357].

С сентября вслед за Украиной начал отделяться Северный Кавказ. В Екатеринодаре было учреждено «Объединенное правительство Юго-восточного союза казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей». По февральской инерции к концу 1917 года от России отделились Закавказье, Литва, Бессарабия и т. д. Демократическая энтропия дошла до провозглашения независимости отдельных регионов, губерний и даже уездов[358].

Масштабы государственной дезинтеграции России периода революции и Гражданской войны отражены в таблице 2. Никогда за всю отечественную историю не было такого количества одновременно существующих в ареале российской цивилизации государств.

Табл. 2. Государственные образования на территории бывшей Российской империи в 1917–1924 годах

Большевикам в поразительно быстрый срок удалось заново собрать воедино более сотни образовавшихся государств. Во многом под впечатлением этой интеграционной роли новой власти среди бывших белоэмигрантов формируется направление «сменовеховства». В деятельности большевиков была обнаружена миссия Ивана Калиты — «Собирание земель русских». Задача собирания земель русских относилась и к Украине.

Украина в горниле гражданской войны

Теория Украинской национальной революции неоправданно отрывает революционный процесс на Украине от общероссийского революционного процесса. Более того, она подменяет природу развертывавшегося конфликта, представляя его как столкновение консолидированных украинских сил и противников независимой Украины. Главным противником в этой версии сообразно с современными политическими стереотипами оказываются Россия и ее адепты на украинской территории. Между тем В.Ф. Солдатенко (украинский историк, один из немногих в историческом цеху Украины сохранивший научный подход) справедливо указывает: во-первых, политическое движение на Украине не сводилось к движению национальному; во-вторых, среди украинцев отсутствовало политическое единство, и они зачастую оказывались по разные стороны баррикад; в-третьих, не существовало единства и среди российских политических групп по украинскому вопросу[359].

Принятая в последние годы в российской историографии и нашедшая отражение даже в историко-культурном стандарте теория о Единой российской революции критикуется в качестве другого крайнего взгляда в интерпретации революционных событий на Украине. Следствием ее принятия стало представление об определенной вто-ричности происходящих трансформаций на национальных окраинах, периферийности их по отношению к тому, что происходило в центре. Такой подход условно можно квалифицировать как неоимперский. Безусловно, события на национальных окраинах связывались с событиями в Центре, но не были сводимы к ним, представляли во многом по характеру решаемых задач явление исторически самостоятельное.

Выскажем свое мнение, что концепция двух революций — Февральской буржуазной и Октябрьской социалистической — давала гораздо больше оснований для понимания трансформационных процессов в национальных регионах бывшей империи, не сводя их к единой российской парадигме[360]. Февральская буржуазная революция подтолкнула национальные революции, которые в своем развитии приобретали зачастую характер самостоятельного феномена. Именно такого модернизированного в соответствии с украинским контекстом взгляда на генезис революции придерживается Солдатенко. Начавшись в Петрограде, революция переносится далее на Украину. «Являясь к началу означенного хронологического периода частью Российской империи, — рассуждает В.Ф. Солдатенко, — Украина, ее народ, с объективной закономерностью оказались вовлеченными в процессы, алгоритм которых во многом, отчасти — даже преимущественно, во всяком случае — даже в первую очередь — задавался из столицы страны — Петрограда»[361]. И такая авторская оценка торпедирует, надо сказать, распространенный на Украине миф о длительном генезисе национально-освободительной борьбы украинского народа против российского имперского господства. Вопреки этой мифологической установке получалось, что революция не столько вызрела изнутри, как оппозиция имперскому центру, сколько была самим этим имперским центром транслирована в регион.

В качестве исторического аналога этой ситуации можно было бы рассмотреть более близкую к современности ситуацию распада СССР. Безусловно, в Украинской ССР на определенном этапе на авансцену вышли местные, часто радикальные силы, выступавшие за суверенность республики. Но без инициирующей роли запущенного из центра перестроечного процесса вряд ли бы все это национальное движение оказалось возможным, во всяком случае в том масштабе, как это имело место.

Но революционное влияние шло не только по линии Россия — Украина, но и в обратном направлении. Революционные силы Украины были одними из самых мощных на всем пространстве бывшей Российской империи. Для общества региона, по оценке автора книги, была характерна более масштабная социализация и классовая поляризация, чем в других частях страны. Соответственно, украинская революционность в определенной мере задавала динамику всей российской революционности.

Произошедшая далее Октябрьская революция нашла отражение и в революционных процессах внутри Украины, проявившись в решении насущных социальных проблем, установлении советской системы организации власти. В.Ф. Солдатенко показывает, насколько широко поддерживались внутри Украины советские силы, что не позволяет трактовать украинскую советизацию как навязываемое извне явление. В модернизированном виде предложенную им схему можно представить триадой: Февральская революция — национальные революции — Октябрьская революция. Такая схема отличается от одномерных подходов концепций одной революции и развивает в важных аспектах теорию «двух революций».

Рис 35. Украинское государство было создано не большевиками

Нельзя согласиться и с распространенным в современной украинской историографии подходом, отрицающим применимость к Украине понятия «гражданская война». На Украине имели место социальные и политические конфликты, подобные тем, которые проявились в гражданской войне в России. Кроме того, украинские силы включались в борьбу на разных сторонах общероссийского масштаба между белыми и красными. Фронты гражданской войны проходили через территорию Украины. Все это не позволяет, по мнению автора, вывести Украину за рамки гражданской войны. Очевидно, что такое выведение связывается с попыткой представления Украины отдельной от России страной, что исторически не получало подтверждения.

Можно предположить, что некоторые из героев украинской национальной революции (например, гетман П.П. Скоропадский или С.В. Петлюра) исходно действительности руководствовались идеей построения украинского национального государства (рис. 35). Но, не имея широкой демократической поддержки, они пошли в противостоянии большевикам на привлечение внешних сил в ущерб национальным интересам Украины: Скоропадский — Германии и Австрии, Петлюра — Польши.

Вопреки современным мифам имеются многочисленные факты, показывающие популярность большевиков и советской власти в самом украинском обществе. Из этой фактической канвы следовал вывод, что большевизм был для Украины не проявлением российской экспансии, а внутренне принятой политической платформой. Более того, сама гражданская война на Украине началась с репрессий против большевистско-советских сил. Не большевики развязали гражданскую войну, а она была развязана против них националистами на волне роста популярности левых идей. В этих условиях «было бы противоестественно… ждать от российской стороны, олицетворяемой СНК, дистанцирования от своих классовых собратьев в Украине, их борьбы с теми, кто явно оказывался по другую сторону баррикад»[362]. Предлагаемая сегодня версия советско-большевистской экспансии на Украину, таким образом, оказывается при обращении к исторической хронологии несостоятельной.

Между тем помимо большевиков на Украине в связке с ними действовали и другие левые силы, например украинские левые эсеры — «боротьбисты». Из рассмотрения этой части политического спектра складывается убедительная картина действительного преобладания в революции на Украине социальной темы над темой национальной.

Величайшим свершением этого периода рассматривают националисты состоявшееся объединение 22 января 1919 года Украинской Народной Республики (УНР) и Западно-Украинской Народной Республики (ЗУНР) в соборное государство. Объединяемые государства находились, по оценке В.Ф. Солдатенко, на разных стадиях революционного процесса: УНР — социалистической, ЗУНР — буржуазно-национальной, — и их объединение в рамках единой платформы было проблемным. Кроме того, включение ЗУНР в единое украинское государство привело к расширению масштаба войны с Польшей и к порогу ликвидации национальной государственности[363].

Остается исследовательской проблемой для исторической социологии определение степени распространенности в регионе идентификатора «украинец» в начале XX века, в периоды революции и гражданской войны на Украине. Кризис характерной для традиционного общества религиозной идентичности (для Российской империи — православные) разрешался через смену идентификаторов, которые могли быть либо национальными, либо классовыми. Большевики в своей политике нациестроительства использовали национальные идентификаторы (такие, как «украинцы»), но отдавали приоритет классовым (пролетариат), исходя из марксистского представления о временности национально-территориальных образований и отмене наций в перспективах движения к коммунизму. И автор книги блестяще показал переплетение национального и классового вопросов в реалиях революции и гражданской войны на Украине, преобладании социальной темы над темой этнической. Вывод В.Ф. Солдатенко в этом отношении вполне определенный: «Деление не по национальному, а по классовому принципу стало наиболее важной реалией развития революционных процессов в России в целом, с неотвратимостью обусловливая Гражданскую войну. И в этом ракурсе нет оснований считать, что Украина «выпадала» из общего контекста, могла оказаться отграниченной, огороженной от поглощающих тенденций, то есть от вовлечения в Гражданскую войну, какой бы монолитной не представлялась этническая консолидация украинцев»[364].

Ленин и украинский вопрос

С каких позиций выступал по украинскому вопросу В. И. Ленин? Несмотря на десятилетия ленинского наследия его позиция является предметом мифологизации. Интересно, что резко критикуют Ленина в фокусе его взглядов по Украине как украинские, так и русские националисты. Для украинских националистов он великодержавный шовинист, лишь прикрывавшийся декларациями о правах народов на самоопределение. Эти декларации оказались обманом. В реальности же Ленин, действуя разными тактическими приемами, Украинское государство ликвидировал. Русские националисты обвиняют его в прямо противоположном: Ленин дал возможность учредить Украинское государство, отторгнув от России чисто русские земли, на что не имел никакого права. Украине были подарены территории, которыми она никогда не обладала. В целом видение им национального вопроса с утверждаемым правом народов на самоопределение подрывало существование тысячелетием формируемого российского государства.

При определении взглядов Ленина по Украине из поля видения парадоксальным образом исчезает главное — факт официально заявленного существования Украинского государства с ноября 1917 года (а фактического — еще ранее). Украина имела свой государственный аппарат, свою систему финансов, свою армию, поддерживаемую иностранными штыками. Более того, националистическая Украина пребывала в состоянии войны с Советской Россией. Ленин в этом смысле не мог стать демиургом украинского государства. Оно являлось реальностью, и ликвидировать его, даже если бы были такие замыслы, не было никаких возможностей. Были у этого государства и государственные границы. Государственные границы Украины при гетмане П. Скоропадском были даже больше, чем те, которые в итоге оказались определены для Украинской ССР. А кроме того, были еще и украинские территориальные претензии, в том числе на Крым и Кубань, которым большевики дали отпор. В этом отношении при погружении в исторические реалии имперские претензии к Ленину оказываются не вполне корректны.

Но не работают и претензии к Ленину с позиций украинского национализма. Эти претензии опираются на видение мира как конгломерата борющихся друг с другом государств и наций. Марксиста Ленина судят по теории, которую он не принимал и по отношению к которой вел дискуссию. Нелишне в этой связи напомнить суть ленинских воззрений на национальный вопрос в целом и его преломления к украинскому вопросу.

Сегодня всем известно о дискуссии Ленина и Сталина об устройстве СССР — альтернативах ленинского плана федерализации и сталинского плана автономи-зации. Менее известно, что Ленин, как и большевики в целом, являлся противником федерализации. «Марксисты…, — пояснял он, — относятся враждебно к федерации и децентрализации — по той простой причине, что капитализм требует для своего развития возможно более крупных и возможно более централизованных государств. При прочих равных условиях сознательный пролетариат всегда будет отстаивать более крупное государство, всегда будет приветствовать возможно тесное экономическое сплочение крупных территорий, на которых могла бы широко развернуться борьба пролетариата с буржуазией… Пока и поскольку разные нации составляют единое государство, марксисты ни в коем случае не будут проповедовать ни федеративного принципа, ни децентрализации»[365]. А как же в этом случае право народов на самоопределение? Ленин различал право на самоопределение с предписанием на децентрализацию. «Сознательные рабочие, — писал лидер большевиков, — не проповедуют отделения; они знают выгоды больших государств и объединения крупных масс рабочих»[366]. «Но, — оговаривался он при этом, — большие государства могут быть демократичны только при самом полном равноправии наций, а такое равноправие означает и право на отделение»[367]. Однако все это было написано Лениным до Февральской революции. Грянул Февраль, и империя стала де-факто распадаться по частям. С создания Центральной рады стала отделяться и Украина. Не признать этих реалий было бы абсурдом. И Ленин ставит вопрос не о дальнейшей децентрализации, а об основах новой сборки народов.

С декабря 1917 года начинается первая советско-украинская война. Но как же в этом случае заявленное право народов на самоопределение? Большевики не только от него не отказались, но и представили Учредительному собранию 5 января 1918 года. Однако в отношении Украинского государства реализации такого права Ленин не обнаруживал. Украинская народная республика являлась по факту государством буржуазным, а потому не народным. Большая часть русского и украинского населения Украины отделяться от России не желала, и большевики, а не Центральная рада, как это понимал Ленин, являлись выразителями его интересов. «Мы, — давалось предписание главнокомандующему российскими вооруженными силами Н.В. Крыленко, — за Советскую власть в независимой республике Украинской, но не за контрреволюционную калединскую Раду»[368].

Итак, прежняя сборка народов в рамках единого государства перестала существовать. Восстановить ее на прежней основе не представлялось возможным. Возможно ли найти иную основу, которая могла бы объединить Россию и Украину, русских и украинцев. Ленин полагал, что такую основу можно обрести в рамках классового подхода. Русским и украинцам нечего делить, у них общие интересы. Они не являются врагами друг друга, а их общий враг — мировой капитал. Вероятно, наиболее ярко и развернуто свою позицию по украинскому вопросу В. И. Ленин изложил в «Письме рабочим и крестьянам Украины по поводу побед над Деникиным» в декабре 1919 года.

Ниже приводится извлечение из Письма, которое раскрывает ленинскую позицию в соответствующих исторических реалиях:

«Если великорусский коммунист настаивает на слиянии Украины с Россией, его легко заподозрят украинцы в том, что он защищает такую политику не по соображениям единства пролетариев в борьбе с капиталом, а по предрассудкам старого великорусского национализма, империализма. Такое недоверие естественно, до известной степени неизбежно и законно, ибо веками великороссы впитывали в себя, под гнетом помещиков и капиталистов, позорные и поганые предрассудки великорусского шовинизма.

Если украинский коммунист настаивает на безусловной государственной независимости Украины, его можно заподозрить в том, что он защищает такую политику не с точки зрения временных интересов украинских рабочих и крестьян в их борьбе против ига капитала, а в силу мелкобуржуазных, мелкохозяйских национальных предрассудков.

Ибо опыт показывал нам сотни раз, как мелкобуржуазные «социалисты» разных стран — всякие якобы социалисты польские, латышские, литовские, грузинские меньшевики, эсеры и прочие — перекрашивались в сторонников пролетариата с единственной целью протащить обманом политику соглашательства с «своей» национальной буржуазией против революционных рабочих. Это мы видели на примере керенщины в России в феврале — октябре 1917 года, это мы видели и видим во всех и всяческих странах.

Взаимное недоверие между великорусскими и украинскими коммунистами возникает таким образом очень легко. Как же бороться с этим недоверием? Как преодолеть его и завоевать взаимное доверие? Лучшее средство к тому — совместная работа по отстаиванию диктатуры пролетариата и Советской власти в борьбе против помещиков и капиталистов всех стран, против их попыток восстановить свое всевластие. Такая совместная борьба ясно покажет на практике, что при каком угодно решении вопроса о государственной независимости или о государственных границах великорусским и украинским рабочим обязательно нужен тесный военный и хозяйственный союз, ибо иначе капиталисты «Антанты», «Согласия», то есть союза богатейших капиталистических стран, Англии, Франции, Америки, Японии, Италии, задавят и задушат нас поодиночке. Пример борьбы нашей против Колчака и Деникина, которых снабжали деньгами и оружием эти капиталисты, ясно показал эту опасность.

Кто нарушает единство и теснейший союз великорусских и украинских рабочих и крестьян, тот помогает Колчакам, Деникиным, капиталистам-хищникам всех стран. Поэтому мы, великорусские коммунисты, должны с величайшей строгостью преследовать в своей среде малейшее проявление великорусского национализма, ибо эти проявления, будучи вообще изменой коммунизму, приносят величайший вред, разъединяя нас с украинскими товарищами и тем играя на руку Деникину и деникинщине. Поэтому мы, великорусские коммунисты, должны быть уступчивы при разногласиях с украинскими коммунистами-большевиками и боротьбистами, если разногласия касаются государственной независимости Украины, форм ее союза с Россией, вообще национального вопроса. Неуступчивы и непримиримы мы все, и великорусские, и украинские, и какой угодно другой нации коммунисты, должны быть по отношению к основным, коренным, одинаковым для всех наций вопросам пролетарской борьбы, вопросам пролетарской диктатуры, недопущения соглашательства с буржуазией, недопущения раздробления сил, защищающих нас от Деникина.

Победить Деникина, уничтожить его, сделать невозможным повторение подобного нашествия — таков коренной интерес и великорусских, и украинских рабочих и крестьян. Борьба долгая и трудная, ибо капиталисты всего мира помогают Деникину и будут помогать разного рода Деникиным. В этой долгой и трудной борьбе мы, великорусские и украинские рабочие, должны идти теснейшим союзом, ибо поодиночке нам, наверное, не справиться. Каковы бы ни были границы Украины и России, каковы бы ни были формы их государственных взаимоотношений, это не так важно, в этом можно и должно идти на уступки, в этом можно перепробовать и то, и другое, и третье, — от этого дело рабочих и крестьян, дело победы над капитализмом не погибнет.

А вот если мы не сумеем сохранить теснейшего союза между собой, союза против Деникина, союза против капиталистов и кулаков наших стран и всех стран, тогда дело труда, наверное, погибнет на долгие годы в том смысле, что и Советскую Украину, и Советскую Россию тогда смогут задавить и задушить капиталисты. И буржуазия всех стран, и всяческие мелкобуржуазные партии, «соглашательские» партии, допускающие союз с буржуазией про-тив рабочих, больше всего старались разъединить рабочих разных национальностей, разжечь недоверие, нарушить тесный международный союз и международное братство рабочих. Когда буржуазии удастся это, дело рабочих проиграно. Пусть же коммунистам России и Украины удастся терпеливой, настойчивой, упорной совместной работой победить националистские происки всякой буржуазии, националистские предрассудки всякого рода и показать трудящимся всего мира пример действительно прочного союза рабочих и крестьян разных наций в борьбе за Советскую власть, за уничтожение гнета помещиков и капиталистов, за всемирную Федеративную Советскую Республику»[369].

Советский федерализм

Большевики выстраивали новую государственность в соответствии с принципами федерализма, а не унитаризма. В свете того, что СССР распадется впоследствии по границам национальных республик, это может быть, на первый взгляд, поставлено большевикам в вину. Но не в федерализме самом по себе состояло дело, а в доминировании на различных этапах центробежных или центростремительных сил. Сторонником федерализма был, к примеру, Н.Я. Данилевский, основоположник теории культурно-исторических типов, заподозрить которого в подрыве российской государственности было бы весьма трудно. Автор «России и Европы» был убежден, что только через федерацию Россия сможет консолидировать вокруг себя другие народы, входящие в ее цивилизационный ареал. Вступление в эту федерацию должно быть, по мысли Данилевского, добровольным, а выход — беспрепятственным. Иначе, полагал он, ничего не получится. Ни железом и кровью, как учил Бисмарк, должна выстраиваться российскоцентричная модель единства, а любовью, как провозглашал в своих великих стихах Федор Тютчев.

Контекстом создания советской федерации была атмосфера ожидания близкого свершения мировой революции. Замысел создания СССР был четко заявлен в Конституции 1924 года: «Воля народов советских республик, собравшихся недавно на съезды своих Советов и единодушно принявших решение об образовании Союза Советских Социалистических Республик, служит надежной порукой в том, что Союз этот является добровольным объединением равноправных народов, что за каждой республикой обеспечено право свободного выхода из Союза, что доступ в Союз открыт всем социалистическим советским республикам, как существующим, так и имеющим возникнуть в будущем, что новое союзное государство явится достойным увенчанием заложенных еще в октябре 1917 года основ мирного сожительства и братского сотрудничества народов, что оно послужит верным оплотом против мирового капитализма и новым решительным шагом по пути объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику»[370].

Советский Союз создавался ни как региональный, а как планетарный проект. Ситуация 1922 года — времени создания СССР — и ситуация 1991 года — времени его распада — принципиально отличались. В 1922 году большевизм был наступающей и побеждающей силой. Советский федерализм был приглашением странам и народам мира вступить добровольно в создаваемую общность. В 1991 году КПСС сдавала позиции, отступала и оказалась не в состоянии идеологически удержать единство страны. Причина распада государства состояла не в детонировавших минах, заложенных Лениным, а в идеологической инверсии, предательстве руководством КПСС советского проекта.

Да, Конституция СССР предусматривала право выхода любой из союзных республик из состава Союза. Но это было фактически невозможно. Не было самой законодательно закрепленной процедуры выхода.

Две партии внутри ВКП (б)

Украинский вопрос в СССР затрагивал фундаментальные основы советской идеологии. Коммунисты позиционировались как интернационалисты, что, собственно, отражалось и в названии международной организации — «Интернационал». «Марксизм, — пояснял В. И. Ленин суть коммунистической платформы, — непримирим с национализмом, будь он самый «справедливый», «чистенький», тонкий и цивилизованный. Марксизм выдвигает на место всякого национализма — интернационализм, слияние всех наций в высшем единстве, которое растет на наших глазах с каждой верстой железной дороги, с каждым международным трестом, с каждым (международным по своей экономической деятельности, а затем и по своим идеям, по своим стремлениям) рабочим союзом»[371]. Поэтическим языком эту позицию выразил В.В. Маяковский:

Но если цель — жить без Россий и Латвий, то, соответственно, и без Украин. Но Украинская ССР вместе с другими союзными республиками все же была создана, что дало основание для названия самого государства — Союз Советских Социалистических Республик. Как это соотносится с идеей о едином человечьем общежитии? Национальные республики, как и сами нации, мыслились как явление исторически временное. Переход к коммунистическому обществу должен был снять основы для национального разграничения. Пока же этого не произошло, должна была существовать национально-территориальная модель федерации. И вот здесь-то среди коммунистов возникали разночтения.

Разночтения определялись вопросом о том, делать в этом утроении ставку на большую нацию (в данном случае русских) или малые нации (малые, естественно, в отношении к русским, так как о малочисленности украинцев в абсолютных цифрах говорить было, конечно, нельзя). Тех, кто предлагал делать ставку на русских, оппоненты обвиняли в великодержавном шовинизме, тех же, кто считал необходимым поддержать малые нации, могли обвинить в буржуазном национализме. Вопрос оказался столь значимым, что фактически внутри ВКП (б) сложились, как показал М.С. Агурский, две партии (рис. 36). Первая, условно национал-большевистская (по терминологии Николая Устрялова), отстаивая позицию о приоритетности ставки на русский пролетариат, шаг за шагом переходила на идею опоры на русскую культуру. Вторая, условно лево-интернационалистская, полагала, что надо поддержать нации меньшие по численности ввиду того, что они объективно будут дискриминироваться большинством.

Рис. 36. «Две партии» в ВКП(б)

Проведение на практике этой линии приводило к установкам деруссификации, а зачастую переходило и в русофобию. Использовался аргумент, что малым нациям надо дать компенсацию за их дискриминацию в прошлом. В связке с интернационалистами оказались проникшие в партию в национальных регионах националисты. Они стремились добиться в сложившейся ситуации получения национальных преференций. Противоборство двух партий шло с переменным успехом[372].

Украинизация — национализм за ширмой советской власти

Позиция альянса левых интернационалистов с националистами малых наций состояла в осуществлении политики коренизации. Под коренизацией понималась политика выдвижения на руководящие посты кадров, являвшихся преимущественно представителями титульных наций. Осуществить этот курс было непросто, и это противоречило демократическим принципам. Так, в 1922 году к моменту образования СССР украинцы в Коммунистической партии Украины составляли только 23 %, а украинским языком и вовсе владело 11 % ее численного состава. Исправить такое положение в сравнительно быстрые сроки можно было, лишь вовлекая в партийные ряды кадры, не вполне соответствовавшие коммунистическим воззрениям. Фактически речь шла о проникновении националистических элементов. Для участия в украинизации в Украинскую ССР возвращается даже М.С. Грушевский, известный как идеолог украинского национализма. Он и был автором понятия «украинизация», которое выдвинул еще в 1907 году.

Курс на украинизацию на Украине начал реализовываться еще до образования СССР (рис. 37). Сторонниками украинизации являлись тогда многие влиятельные люди, например, Михаил Фрунзе, в руках которого были сосредоточены военные силы Южного фронта. А между тем прославленный победитель Врангеля занимал важные посты и в руководстве Украинской ССР. С конца 1920 года он являлся командующим вооруженными силами Украины и Крыма, уполномоченным Реввоенсовета в Украинской ССР. Одновременно Михаил Васильевич входил в политбюро ЦК КП (б) У, что, помимо военного веса, придавало ему вес политический. В феврале 1922 года Фрунзе и вовсе оказался на посту заместителя председателя Совета народных

комиссаров Украины. И человек с такими возможностями являлся сторонником федерализации и украинизации. Могли ли в центре не считаться с его мнением по украинскому вопросу?

Началась украинизация, естественно, с внедрения украинского языка, утверждения положения об обязательности его изучения.

Еще 4 мая 1920 года в разгар советско-польской войны Наркомпрос Украины выпустил постановление об обязательности обучения украинскому языку работников просвещения. Учителя, работавшие в системе образования, должны были непременно знать украинский язык. В сентябре 1920 года СНК Украинской СССР предписал обязательность изучения украинскоого языка в украинских школах, что в общем-то было естественно. Государственному издательству поручалось организовать издание достаточного количества учебников на украинском языке, равно как необходимой художественной, пропагандистской и популярной литературы. В каждом губернском городе Украины предписывалось издавать не менее одной газеты на украинском языке. Специально для советских служащих, не говоривших по-украински, в каждом губернском и уездном городе должны были организовать специальные вечерние школы для обучения украинскому языку. Все эти меры пока еще не являлись дискриминационными в отношении русского населения. Однако уже через месяц СНК УССР предписал обязательность изучения украинского языка и в школах с неукраинским языком обучения.

Рис. 37. Политика украинизации в Украинской ССР

Вызвать искусственно интерес к украинскому языку не очень получалось. Об этом можно судить по динамике выходивших в республике газет. За два года — с 1920 по 1922 — количество газет, как украинских (поддерживаемых), так и русских (неподдерживаемых), сократилось. Но число номиналов русских газет сократилось на 61,7 %, тогда как украинских — на 65,5 %. При этом украинские газеты составляли к 1922 году лишь 29,4 % от русских. Реальные запросы жизни с курсом на украинизацию не соотносились[373].

С первых шагов возникла проблемы использования украинского языка в науке. Будучи исходно народным диалектом, украинский язык плохо соответствовал требованиям академического изложения. И если в литературе народные обороты могли обладать даже определенной привлекательностью, то в науке возникал диссонанс. Среди профессуры циркулировали анекдоты об «украинском научном языке». Но большевики готовы был оперативно решить даже такие проблемы, казавшиеся неразрешимыми. Для этого в 1921 году в Киеве был учрежден Институт украинского научного языка, возглавляемый академиком Агафангелом Крымским, причислявшим себя по национальности к крымским татарам. Сотрудниками Института была проделана действительно титаническая работа, результатом которой стало составление 34 терминологических словарей на украинском языке по разным научным направлениям. Можно сказать, что украинский научный язык был создан — сконструирован — благодаря большевикам.

Курс на коренизацию был официально провозглашен на XII съезде РКП (б) в апреле 1923 года. Считать этот курс ленинской установкой вряд ли возможно ввиду отрешения В. И. Ленина от реального управления в этот период. Принятие его соотносилось со временем усиления позиции левых.

Коренизация на Украине происходила острее, чем в любых других регионах, так как шла вопреки желаниям и представлениям большинства населения. На этом этапе уже включались дискриминационные механизмы. Отражением начавшейся дискриминации являлся выход летом 1923 года двух постановлений в отношении освоения украинского языка государственными служащими. Для тех, кто только поступал на государственную службу, устанавливался срок овладения украинским языком в шесть месяцев, для уже работавших — в год. Но эти сроки и темпы были скоро признаны чересчур мягкими. Совместным решением ВУЦИК и СНК Украинской ССР от 30 апреля 1925 года было принято постановление «О мерах срочного проведения полной украинизации советского аппарата». «Полная украинизация» — это уже не было поддержкой украинского языка и украинской культуры, а представляло собой навязываемую идентичность и, в сущности, национализм. Согласно постановлению, до 1 января 1926 года надлежало осуществить полный переход к делопроизводству на украинском языке в государственных учреждениях, равно как и на государственных торгово-промышленных предприятиях. Украинизацию административного аппарата предписывалось проверять органам Рабоче-крестьянской инспекции. Администрации государственных учреждений предоставлялось право увольнения без выходных пособий сотрудников, не приступивших к изучению украинского языка. И такие увольнения действительно имели место. Со стороны администраций выносились предупреждения, что к увольнению может привести неаккуратное посещение курсов изучения украинского языка. В 1926 году в развитие этой практики было принято постановление об отмене для соответствующих случаев действия Кодекса законов о труде.

Бешеные темпы украинизации приходились на время руководства Украинской ССР Лазарем Кагановичем (1925–1928 годы). Он действовал в свойственной манере администрирования и призывал «нажать в деле украинизации». Результатом такого курса стало то, что русские в государственном аппарате и партии замещались украинцами вопреки профессиональным качествам, исключительно ввиду национальной принадлежности. В 1926 году составлявшие прежде меньшинство украинцы в доле государственных служащих превзошли русских. Удельный вес украинцев среди членов партии возрос с 20 % в 1920 году до 60 % в 1933 году.

Когда-то школы с обучением на русском языке на Украине явно доминировали. Сами украинцы предпочитали отдавать детей в русские школы, воспринимая украинский язык как народный. Большевикам удалось достичь изменения ситуации. Поданным на 1938 год, 83,6 % школ в Украинской ССР вели преподавание по-украински. В пользу украинского языка переориентировали и школы с другими языками преподавания, например польские. На украинском сдавали письменные работы абитуриенты при поступлении в вузы. Заметно возросла доля украинцев среди научных сотрудников: с 28 % в 1925 году до 45,9 % в 1929 году.

Удалось достичь перелома в пользу украинского языка и в сфере печати. К 1928 году на Украине на украинском языке издавалось 68,8 % газет и 71,2 % журналов. По данным на 1931 год доля книг на украинском языке составила 76,9 %.

Украинизировалась и сфера культуры. Украинизация по направлениям культуры опережала по темпам украинизацию в сфере образования. Так, к 1931 году из действующих на Украине театров украинских было 66, тогда как русских — только 9.

И ладно бы, если украинизация касалась только Украинской ССР. Можно было допустить логику, что в каждой республике поддерживается титульная нация: на Украине — украинцы, в России — русские, на Украине — украинизация, в России — русификация. Однако вопреки этой логике украинизация велась и в зонах проживания украинцев в РСФСР. Причем зачастую речь шла не о реальных запросах украинцев соответствующих областей, а об исторических корнях населения. Украинизация велась в 1920-х — начале 1930-х годов на Кубани, Дону, в Ставропольском крае, Воронежской, Курской областях, на Северном Кавказе и даже в Северном Казахстане, входившем тогда еще в качестве автономии в состав России.

Для реализации политики украинизации приглашались специалисты из-за рубежа, главным образом из находившейся в составе Польши Галиции. По оценке М.С. Грушевского, численность такого десанта составила огромную группировку в 50 тысяч человек. Многие приезжавшие были людьми националистических взглядов, встречались среди них и враги советской власти, и агенты вражеских разведок. Только в 1930 году власти одумались, и политика привлечения специалистов по украинизации из-за рубежа была пересмотрена[374].

Сталинский отпор украинизации: Сталин против Шумского

Были на высшем государственном и партийном уровне и противники украинизации. И чем больше набирало силы национал-большевистское направление, тем противодействие украинизации оказывалось сильнее.

И главным противником украинизации был Сталин — вначале осторожным, позже более жестким в своих оценках противодействия буржуазному национализму на Украине. Показательна его реакция на письмо наркома просвещения Украинской ССР Александра Шумского. Шумский являлся радикальным сторонником украинизации и сетовал, что она осуществлялась недостаточно быстрыми темпами. Ратовал он в обращении к Сталину и за персональные изменения в руководстве Украинской ССР, назначение на ключевые посты украинцев. Сталин отреагировал письмом на имя Л.М. Кагановича и других членов Политбюро КП (б) У от 26 апреля 1926 года — во время, являвшееся апогеем процесса украинизации. Позиция партийного лидера привела к перелому. Уже в 1927 году в связи с дискуссией по национальному вопросу взгляды А. Я. Шумского подверглись жесткой критике со стороны как партии, так и Коминтерна. Он был отстранен от работы на Украине и откомандирован в Ленинград, где стал ректором одного из ленинградских институтов. В политический лексикон вошло понятия «шумскизм». Правда, несмотря на генеральную линию ВКП (б) и Коминтерна, позиция Шумского была поддержана большинством Коммунистической партии Западной Украины. Каганович предъявил обвинение западноукраинским коммунистам в партийной измене. В результате по отношению к вопросу об украинизации Коммунистическая партия Западной Украины раскололась. Группа, составлявшая большинство, была в итоге исключена из Коминтерна, группа же, солидаризировавшаяся с осуждением националистического уклона, по-прежнему получала поддержку из Москвы. Шумский был репрессирован уже в 1933 году, подпав под дело об Украинской военной организации. Обвинение считается надуманным, хотя известно, что вербовка кадров украинскими националистическими центрами действительно велась.

Об аргументации Сталина против украинизации можно получить представление по приводимому ниже фрагменту письма на имя Кагановича.

«Мое мнение на этот счет.

В заявлениях Шумского по пункту первому есть некоторые верные мысли. Верно, что широкое движение за украинскую культуру и украинскую общественность началось и растет на Украине. Верно, что отдавать это движение в руки чуждых нам элементов нельзя ни в каком случае. Верно, что целый ряд коммунистов на Украине не понимает смысла и значения этого движения и потому не принимает мер для овладения им. Верно, что нужно произвести перелом в кадрах наших партийных и советских работников, все еще проникнутых духом иронии и скептицизма в вопросе об украинской культуре и украинской общественности. Верно, что надо тщательно подбирать и создавать кадры людей, способных овладеть новым движением на Украине. Все это верно. Но Шумский допускает при этом, по крайней мере, две серьезных ошибки.

Во-первых. Он смешивает украинизацию наших партийного и иных аппаратов с украинизацией пролетариата. Можно и нужно украинизировать, соблюдая при этом известный темп, наши партийный, государственный и иные аппараты, обслуживающие население. Но нельзя украинизировать сверху пролетариат. Нельзя заставить русские рабочие массы отказаться от русского языка и русской культуры и признать своей культурой и своим языком украинский. Это противоречит принципу свободного развития национальностей. Это была бы не национальная свобода, а своеобразная форма национального гнета. Несомненно, что состав украинского пролетариата будет меняться по мере промышленного развития Украины, по мере притока в промышленность из окрестных деревень украинских рабочих. Несомненно, что состав украинского пролетариата будет украинизироваться, так же как состав пролетариата, скажем, в Латвии и Венгрии, имевший одно время немецкий характер, стал потом латышизироваться и мадьяризироваться. Но это процесс длительный, стихийный, естественный. Пытаться заменить этот стихийный процесс насильственной украинизацией пролетариата сверху — значит проводить утопическую и вредную политику, способную вызвать в неукраинских слоях пролетариата на Украине антиукра-инский шовинизм. Мне кажется, что Шумский неправильно понимает украинизацию и не считается с этой последней опасностью.

Во-вторых. Совершенно правильно подчеркивая положительный характер нового движения на Украине за украинскую культуру и общественность, Шумский не видит, однако, теневых сторон этого движения. Шумский не видит, что при слабости коренных коммунистических кадров на Украине это движение, возглавляемое сплошь и рядом некоммунистической интеллигенцией, может принять местами характер борьбы за отчужденность украинской культуры и украинской общественности от культуры и общественности общесоветской, характер борьбы против «Москвы» вообще, против русских вообще, против русской культуры и ее высшего достижения — ленинизма. Я не буду доказывать, что такая опасность становится все более и более реальной на Украине. Я хотел бы только сказать, что от таких дефектов не свободны даже некоторые украинские коммунисты. Я имею в виду такой, всем известный факт, как статью известного коммуниста Хвилевого в украинской печати. Требования Хвилевого о «немедленной деруссификации пролетариата» на Украине, его мнение о том, что «от русской литературы, от ее стиля украинская поэзия должна убегать как можно скорее», его заявление о том, что «идеи пролетариата нам известны и без московского искусства», его увлечение какой-то мессианской ролью украинской «молодой» интеллигенции, его смешная и немарксистская попытка оторвать культуру от политики, — все это и многое подобное в устах украинского коммуниста звучит теперь (не может не звучать!) более чем странно. В то время как западноевропейские пролетарии и их коммунистические партии полны симпатий к «Москве», к этой цитадели международного революционного движения и ленинизма, в то время как западноевропейские пролетарии с восхищением смотрят на знамя, развевающееся в Москве, украинский коммунист Хвилевой не имеет сказать в пользу «Москвы» ничего другого, кроме как призвать украинских деятелей бежать от «Москвы» «как можно скорее». И это называется интернационализмом! Что сказать о других украинских интеллигентах некоммунистического лагеря, если коммунисты начинают говорить, и не только говорить, но и писать в нашей советской печати языком Хвилевого? Шумский не понимает, что овладеть новым движением на Украине за украинскую культуру возможно лишь борясь с крайностями Хвилевого в рядах коммунистов. Шумский не понимает, что только в борьбе с такими крайностями можно превратить подымающуюся украинскую культуру и украинскую общественность в культуру и общественность советскую»[375].

Был ли геноцид?

Одной из наиболее острых тем в дискуссии с украинскими националистами по отношению к советскому периоду истории является тема голода на Украине 1932–1933 годов, соотносимого обвинителями с большевистской политикой коллективизации. В рамках современного украинского национального мифа она раскрывается как «голодомор» — геноцид украинского народа (рис. 38).

Обвинения в геноциде направляются и в адрес России. Предпринимаются попытки обоснования геноцида едва ли не каждого народа бывшего СССР. Репрессии действительно обрушивались на представителей различных этнических групп Российской империи и СССР. Но было ли это геноцидом? Как геноцид принятая в 1948 году ООН Конвенция трактует действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую. Такие задачи ни в Российской империи, ни в СССР никогда не ставились. Репрессиям подвергались люди всех национальностей, включая русских. Наибольший политический резонанс вызвала кампания по представлению голода 1932–1933 годов на Украине («голодомора») в качестве политики геноцида, направленной против украинцев. Еще в 1985 году администрацией Р. Рейгана была санкционирована деятельность Комиссии США по голоду на Украине. Через три года работы Комиссия доложила Конгрессу о полученных результатах. Одно из предъявленных положений состояло в том, что «Иосиф Сталин и его окружение совершили геноцид в отношении этнических украинцев». Фальсификация была столь очевидна, что ее признали даже сами американские историки. Руководитель Комиссии Джеймс Мейс в научных кругах США подвергся негласному бойкоту.

Рис. 38. Миф о «голодоморе» как геноциде украинского народа

Но политическая кампания набирала обороты. «Голодомор» был официально определен как акт геноцида целой группой государств мира (в хронологическом порядке): США, Эстонией, Австралией, Украиной, Канадой, Венгрией, Италией, Ватиканом, Литвой, Грузией, Польшей, Перу, Бразилией, Парагваем, Эквадором, Колумбией, Мексикой, Латвией, Европейским союзом. Кроме того, еще в ряде стран Запада соответствующие определения давались на региональном уровне. Фигурантами проходившего в 2009–2010 годах на Украине судебного процесса выступали Сталин (Джугашвили), Молотов (Скрябин), Каганович, Постышев, Косиор, Чубарь и Ха-таевич. Суд признал, что предпринятые ими действия имели характер геноцида. Показательно, что судебный процесс состоялся уже после того, как вывод о геноциде был официально сформулирован и на Украине, и в других государствах.

В 2000-х годах миф о «голодоморе» как геноциде украинцев совершил политическую реинкарнацию. Активную пропагандистскую кампанию по его признанию развернул в бытность своего президентства на Украине В. В. Ющенко. При этом в ход зачастую шли подложные фотографии и документы. Так, к примеру, в качестве доказательств привлекались фотоматериалы по голоду в Поволжье в 1921–1922 годах.

Если геноцид имел место и реализовывался как политика, то должны были быть субъекты его практической реализации. Признавая геноцид, подразумевали, что один народ целенаправленно уничтожал другой: русские — украинцев.

Однако нет веских оснований утверждать ни то, что голод имел искусственный характер, ни то, что он целевым образом направлялся против украинского населения. Причиной голода стала сильная засуха, а вовсе не политические мероприятия. Такие голодные годы периодически случались в России и прежде, охватывая, в том числе, и украинские регионы. Власти могли быть обвинены в этой связи в том, что оперативно не предотвратили голод, а вовсе не в том, что его организовали. Голодала в 1932–1933 годах не только Украина. Голодали и другие регионы: Казахстан, Северный Кавказ, Западная Сибирь, Урал, Средняя и Нижняя Волга, Центрально-Черноземный округ. Перебои с продовольствием были даже в Москве, Ленинграде и в частях РККА. Преподносить в качестве жертв общегосударственной трагедии исключительно одних украинцев кощунственно по отношению к другим народам Советского Союза. Так, в Казахстане удельный вес жертв голода был выше, чем на Украине. В Украинской ССР к тому же проживало, наряду с украинцами, значительное число русских. Не имеется ни одного свидетельства о каких-либо преференциях, действовавших в их отношении во время голода.

Нельзя сказать, что государство со Сталиным во главе не делало ничего для организации борьбы с голодом. СССР минимизировал экспорт зерна, нарушая взятые на себя ранее торговые обязательства. В 1933 году постановлением Политбюро ЦК ВКП (б) продажа зерна за границу и вовсе была прекращена. Одновременно организуется импорт зерновых. Неоднократно снижались заготовительные нормы для украинского крестьянства. Организуется специальная продовольственная, семенная и фуражная помощь. Осуществляется переброска ресурсов хлеба из других регионов страны. Жесткие меры проводятся против спекулянтов и расхитителей продовольствия.

Валовой сбор зерна на Украине в рассматриваемый период действительно сократился. Это указывает на то, что причина продовольственного кризиса состояла именно в сельскохозяйственном сбое, а не в практике реквизиций: 1930 г. — 1431,3 млн пудов, 1931 г. — 1100 млн пудов, 1932 г. — 918,8 млн пудов, 1933 г. — 1412,5 млн пудов. Соответственно снижаются и объемы зерна, сданного государству: 1930 г. — 487,5 млн пудов, 1931 г. — 431,3 млн пудов, 1932 г. — 255 млн пудов, 1933 г. — 317 млн пудов. Процент сдачи государству снижается, таким образом, с 39,2 % в 1931 году до 22,4 % в 1933 году. Никакого провоцирования властями голода из этих цифр не следует. При учете того, что на Украине в этот период проживало менее 30 млн чел., на душу населения из оставшегося в хозяйствах зерна приходилось в 1932 г. — 21,1 пуда, а в 1933 г. — 36,5 пуда. Научно обоснованная норма потребления на человека составляет 20–25 пудов (или 320–400 кг.). Следовательно, власти тут ни при чем.

Причина заключалась в другом — в значительных социальных диспропорциях среди украинского крестьянства. Продукция аграрного сектора оказалась сосредоточена в руках относительно узкой группы «кулачества», пытавшегося ввиду возникших для него угроз в связи с коллективизацией парализовать деятельность советских органов власти. Кулацкие диверсии и саботаж не были, как это часто преподносится, исключительно выдумкой большевистской пропаганды, а представляли реальный вызов утверждающейся модели государственности[376].

Разгром националистов

Победившая сталинская установка на построение социализма в одной стране объективно усиливала позиции тех, кто полагал, что опираться следует на русское ядро советского государства. Разгром троцкистской оппозиции ослабил позиции левых интернационалистов — сторонников линии сдерживания шовинистических устремлений большой нации. В июле 1927 года Совнарком предписал, что делопроизводство в вооруженных силах может вестись только на русском языке. Были отражены попытки руководства Украины ведения переписки с Москвой на украинском языке. Украинизация по факту не отменялась, но ее реальное проведение притормаживалось. 24 мая 1928 года Политбюро ЦК ВКП (б), признавая правильность самого курса на украинизацию, отменяло ускоренные темпы перевода делопроизводства на украинский язык. Признавалась неправильной трактовка закона об обязательности изучения украинского языка для занятия административных должностей. При необязательности изучения украинского языка для вхождения в партийную и советскую элиту украинизация оказывалась больше декларацией, чем реальной практикой.

Рис. 39. Сталинский разгром украинского национализма и свертывание курса украинизации

К началу 1930-х годов Сталин в полной мере понимал, что Украина оказалась местом сосредоточения националистической оппозиции (рис. 39). Им фиксировалось крайне плохое состояние дел по украинской парторганизации. Имелась информация о многочисленной агентуре петлюровцев и Пилсудского. В советском руководстве были убеждены, что в Польше сохраняются планы расширения земель на восток посредством проекта федерализации. Положение было, по оценке Сталина, столь серьезным, что он говорил об угрозах потери Украины. Письмо с разбором ситуации в Украинской ССР было направлено им Л.М. Кагановичу 8 августа 1932 года:

«Самое главное сейчас Украина. Дела на Украине из рук вон плохи. Плохо по партийной линии. Говорят, что в двух областях Украины (кажется, в Киевской и Днепропетровской) около 50-ти райкомов высказались против плана хлебозаготовок, признав его нереальным. В других райкомах обстоит дело, как утверждают, не лучше. На что это похоже? Это не партия, а парламент, карикатура на парламент. Вместо того, чтобы руководить районами, Косиор все время лавировал между директивами ЦК ВКП и требованиями райкомов и вот — долавировался до ручки. Правильно говорил Ленин, что человек, не имеющий мужества пойти в нужный момент против течения, — не может быть настоящим большевистским руководителем. Плохо по линии советской. Чубарь — не руководитель. Плохо по линии ГПУ. Реденсу не по плечу руководить борьбой с контрреволюцией в такой большой и своеобразной республике, как Украина.

Если не возьмемся теперь же за выправление положения на Украине, Украину можем потерять. Имейте в виду, что Пилсудский не дремлет, и его агентура на Украине во много раз сильнее, чем думает Реденс или Косиор. Имейте также в виду, что в Украинской компартии (500 тысяч членов, хе-хе) обретается немало (да, немало!) гнилых элементов, сознательных и бессознательных петлюровцев, наконец — прямых агентов Пилсудского. Как только дела станут хуже, эти элементы не замедлят открыть фронт внутри (и вне) партии, против партии. Самое плохое — это то, что украинская верхушка не видит этих опасностей.

Так дальше продолжаться не может.

Нужно:

а) взять из Украины Косиора и заменить его Вами с оставлением Вас секретарем ЦК ВКП (б);

б) вслед за этим перевести на Украину Балицкого на пост преда Украинского ГПУ (или ПП Украины, так как должности преда ГПУ Украины, кажется, не существует) с оставлением его замом председателя ОПТУ, а Реденса сделать замом Балицкого по Украине;

в) через несколько месяцев после этого заменить Чубаря другим товарищем, скажем, Гринько или кем-либо другим, а Чубаря сделать замом Молотова в Москве (Косиора можно сделать одним из секретарей ЦК ВКП);

г) поставить себе целью превратить Украину в кратчайший срок в настоящую крепость СССР, в действительно образцовую республику. Денег на это не жалеть.

Без этих и подобных им мероприятий (хозяйственное и политическое укрепление Украины, в первую очередь — ее приграничных районов и т. п.), повторяю — мы можем потерять Украину.

Что Вы думаете на этот счет?

За это дело надо взяться поскорее, — немедленно по приезде в Москву»[377].

Отказ де-факто от украинизации был сопряжен с начавшейся с 1932 года активной фазой разгрома украинского националистического подполья. В декабре 1932 года была провозглашена задача проведения чистки КП(б)У от националистических элементов. Особое внимание уделялось проникновению националистов в сферу культуры и образования. В постановлениях Политбюро ЦК КП (б) У говорилось о проникновении в украинскую парторганизацию «чуждых, перерожденческих элементов, кулацких агентов, представителей контрреволюционного буржуазного национализма, двурушников, скрывающих свои действительные стремления под прикрытием лживого формального признания генеральной линии партии» и о произошедшей на Украине смычке националистов с троцкистами. Развернулась чистка от националистов научных учреждений и вузов. Только в период с января 1933 по март 1934 года были уволены из школ 4 тысячи квалифицируемых в качестве националистов учителей. При этом в школах увеличивалось количество часов, отводимых на изучение русского языка.

При этом официальной отмены украинизации не было. Секретарь КП (б)У Николай Попов призывал не смешивать украинизацию и эксцессы украинизации. Второй секретарь КП (б)У и Первый секретарь Киевского обкома Павел Постышев говорил о достижениях украинского культурного строительства. «Чего стоит перед лицом этих достижений, — ставил он риторический вопрос, — тявканье контрреволюционных националистических шавок насчет того, что после разгрома националистов заглохла украинская культура? Это они — украинские и русские националисты в союзе с европейским фашизмом пытались препятствовать развитию украинской советской культуры». «На протяжении 1933 и 1934 годов, — говорил он о политике чистки, — мы разгромили на Украине скрыпниковщину, увистов, организации боротьбистов, троцкистов, блок националистов с троцкистами, организации польских и немецких националистов… Враги все время пытались и пытаются представить дело таким образом, что мы тут на Украине били не националистов, не контрреволюционеров, не шпионов и диверсантов, а якобы украинцев… Мы всегда говорили, что, только разгромив националистов, можно по-настоящему открыть дорогу подлинным украинским кадрам»[378].

Компенсацией для украинцев явился перенос столицы УССР из Харькова в Киев. Харьков стал временной столицей Украинской ССР в силу исторических обстоятельств ее образования. При институциализации республики Киев еще не был под контролем большевиков — там находились петлюровцы. Переехав в Киев в 1919 году, советское руководство Украины было вынуждено вновь его оставить. В 1920 году идею возвращения украинской столицы в Киев Ленин называл «чушью». Кроме того, Харьков считался городом пролетарским, а Киев — мещанским. Нахождение столицы в пролетарском центре рассматривалось фактором опоры советской власти. Но Харьков являлся и городом университетским. А интеллигенция на Украине была в значительной степени охвачена националистической идеологией. Центром украинского национализма Харьков стал еще в XIX веке. Поэтому перенос столицы из Харькова русские позиции в республике не подрывал. Обсуждалось два плана переноса украинской столицы: в Киев и в Запорожье. Запорожье рассматривалось как новый индустриальный центр, символ развивающейся социалистической Украины. Киев же являлся не только символом националистов, но и исторически матерью городов русских, символом славянского единства. Все зависело от идеологического обрамления.

Украинизация № 2: хрущевская кадровая политика

Новая волна украинизации на Украине начинается уже в 1953 году — после смерти Сталина, но еще до ареста Берии. Берия и Хрущев выступали по данному вопросу как союзники (рис. 40). Оба за счет политики корениза-ции рассчитывали, по-видимому, получить поддержку со стороны национальных кадров. Отражением перехода к политике новой коренизации стала записка Л.П. Берии «Об итогах борьбы с украинским националистическим подпольем в западных областях УССР», ставшая предметом рассмотрения Президиумом ЦК 26 мая 1953 года[379].

Главная идея записки заключалась в том, что победить националистическое подполье было невозможно без выстраивания связи с местным населением, что предполагало выдвижение коренных кадров на руководящие должности. Без этих изменений, полагал автор, молодежь будет постоянно подпитывать силы националистов. Результатом рассмотрения стало принятие очень жесткой формулировки в оценке национальной политики в ряде регионов республики. Постановлялось прекратить порочную практику выдвижения на руководящие посты в областях Украинской ССР выходцев из других союзных республик или других областей Украины.

Рис. 40. Хрущевская политика в перспективе реанимации украинского национализма

Персональным следствием заседания Президиума явилось снятие с должности Первого секретаря ЦК КП (б) У Леонида Григорьевича Мельникова — противника украинизации и русского по национальности. Леонид Григорьевич являлся активным и убежденным участником кампании борьбы с «безродным космополитизмом» в позднесталинские годы. Оппоненты впоследствии обвиняли Мельникова в русификаторстве и антисемитизме. Непосредственным основанием для снятия его с поста Первого секретаря ЦК КП (б) У являлось «грубое искривление ленинско-сталинской национальной политики». Латентным основанием была интрига Н.С. Хрущева, имевшего с Мельниковым напряженные отношения, идущие, по-видимому, еще с их совместной работы на Украине. При лоббировании со стороны Хрущева во главе украинской парторганизации был поставлен лично близкий ему человек, украинец Алексей Илларионович Кириченко. Представители партаппарата отмечали грубость и низкие профессиональные качества хрущевского выдвиженца, удивляясь, чем тот мог заслужить дружбу советского лидера[380].

Сталинская национальная политика, кроме всего прочего, заключалась в предотвращении складывания этно-кратий. Если на первый пост в союзной или автономной республике назначался представитель титульной нации, то вторым был непременно русский, и наоборот. С Хрущева в рамках политики коренизации эта практика была отменена. Итогом стало складывание в национальных образованиях под ширмой советской власти реальных этнокра-тических режимов. До 1953 года был один прецедент, когда во главе Украинской ССР находился бы этнический украинец (Дмитрий Захарович Мануильский). Из представителей нетитульных наций, помимо русских (Георгий Пятаков, Вячеслав Молотов, Никита Хрущев, Леонид Брежнев), на высших постах партийного управления на Украине находились евреи (Феликс Кон, Лазарь Каганович), немец (Эммануил Квиринг), поляк. То, что они не являлись украинцами, не означало неучастия в продвижении идей украинизации. С точностью до наоборот, ввиду нетитульной этнической принадлежности, они часто действовали более радикально, чем если бы на их месте находились украинцы. Кроме того, в понимании находившихся в руководстве Украинской ССР левых интернационалистов важна была дерусификация как видимое противодействие русскому великодержавному шовинизму. Обвинения советской пропаганды в том, что космополитизм смыкался с буржуазным национализмом, не были в этом отношении лишены смысла.

Начиная с 1953 года и до распада СССР на высших партийных постах не было уже ни одного неукраинца. Последовательно во главе Коммунистической партии Украины находились украинцы: Алексей Илларионович Кириченко, Николай Викторович Подгорный, Петр Ефимович Шелест, Владимир Васильевич Щербицкий, Владимир Антонович Ивашко, Станислав Иванович Гуренко.

Из 12 вторых секретарей, занимавших этот пост с 1953 года, был лишь один русский (Иван Захарович Соколов) и 11 украинцев (Николай Викторович Подгорный, Леонтий Иванович Найдек, Иван Павлович Казанец, Николай Александрович Соболь, Александр Павлович Ляшко, Иван Кондратьевич Лутак, Алексей Антонович Титаренко, Владимир Антонович Ивашко, Станислав Иванович Гуренко, Леонид Макарович Кравчук, Григорий Петрович Харченко.

Из 8 председателей Совета Министров УССР за этот период был лишь один русский (Витольд Павлович Фокин, последний из председателей Совмина) и 8 украинцев (Демьян Сергеевич Коротченко, Никифор Тимофеевич Кальченко, Владимир Васильевич Щербицкий, Иван Павлович Казанец, Александр Павлович Ляшко, Виталий Андреевич Масол).

Среди Председателей Президиума Верховного Совета УССР были исключительно одни украинцы: Михаил Сергеевич Гречуха, Демьян Сергеевич Коротченко, Александр Павлович Ляшко, Иван Самойлович Грушецкий, Алексей Федосеевич Ватченко, Валентина Семеновна Шевченко (урожденная Соляник).

К концу хрущевского правления на первых постах в Украинской ССР — Первый секретарь ЦК, Председатель Совета Министров, Председателей Президиума Верховного Совета — были только украинцы. Фактически сложился этнократический режим, при том что четверть населения Украины, по официальным переписям, к украинцам не относилась (несмотря на давление в принятии украинской идентичности). Анализ этнической структуры элит показывает, что обвинения в подавлении украинской идентичности в СССР лишены каких бы то ни было оснований.

Но украинской этнократией на Украине дело не ограничивалось. В составе Центрального комитета, избранного XXII съездом КПСС в октябре 1961 года, было 28 этнических украинцев. Украинцы к концу руководства страной Хрущевым стояли во главе и ряда российских регионов: Белгородской области — первый секретарь А. В. Коваленко, Тульской области — И.Х. Юнак, Алтайского края — председатель исполкома С.В. Кальченко, Тюменской области — первый секретарь Б.Е. Щербина, Московской области — председатель исполкома В. И. Конотоп, Целинной области Казахстана — первый секретарь Ф.С. Коломиец. Украинец Дмитрий Полянский, вместе с которым Хрущев проводил операцию передачи Крыма Украине, в начале 1960-х годов был председателем Совета министров РСФСР, а чуть позже стал заместителем председателя Совета министров СССР. Каких-то возмущений, что во главе правительства России стоял украинец, а не русский, обнаружено не было[381].

Украинцы занимали к этому времени и ключевые посты в Министерстве обороны СССР:

Р.Я. Малиновский — министр обороны;

А.А. Гречко — заместитель министра обороны, главнокомандующий Объединенными вооруженными силами государств — участников Варшавского договора;

К. С. Москаленко — заместитель министра обороны, главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения;

С. И. Руденко — первый заместитель главнокомандующего ВВС, начальник Главного штаба ВВС;

A. И. Еременко — генеральный инспектор Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР;

С.К. Тимошенко — генеральный инспектор Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР, председатель Советского комитета ветеранов войны;

B. А. Судец — командующий дальней авиацией ВВС СССР;

А.Т. Чабаненко — командующий Северным флотом;

А.Л. Гетман — командующий войсками Прикарпатского военного округа;

П.К. Кошевой — командующий войсками Киевского военного округа;

А.Т. Стученко — командующий войсками Закавказского военного округа.

Находились украинцы и на высших управленческих и общественных должностях:

заместителя председателя Совета Министров СССР, председателя Государственного научно-экономического совета Совмина — А.Ф. Засядько;

генерального прокурора СССР — Р.А. Руденко; секретаря правления Союза писателей СССР — А.Е. Корнейчук;

президента Академии строительства и архитектуры СССР — В. А. Кучеренко;

председателя комиссии Президиума Совета Министров СССР по внешнеэкономическим связям — М.А. Лесечко;

председателя Комиссии партийного контроля при ЦК КПСС — З.Т. Сердюк;

министра сельского хозяйства СССР — М.А. Ольшанский;

министра среднего машиностроения СССР — Е.П. Славский;

председателя Государственного комитета по судостроению СССР — Б.Е. Бутома;

первый заместитель председателя Государственного комитета заготовок Совета Министров СССР — Л.Р. Корниец[382].

«Теперь, — описывает историк Е.Ю. Спицын произошедшую при Хрущеве элитную трансформацию, — на место В.М. Молотова, Г.М. Маленкова, Н.А. Булганина, К.Е. Ворошилова, М.З. Сабурова, А. Г. Зверева, М.Г. Первухина, В. А. Малышева, И. А. Бенедиктова, Н.С. Казакова и многих других природных «русаков», вынесших на своих могучих и бескорыстных плечах строительство всего советского проекта сталинского образца, пришли «щирые українці» в лице Л.И. Брежнева, Н.В. Подгорного, П. С. Полянского, А.П. Кириленко, В.В. Щербицкого, В.Е. Семичастного, Р.Я. Малиновского, П.Е. Шелеста, А.Ф. Засядько и других «малороссов», которые отныне стали составлять костяк всего Президиума ЦК и Совета Министров СССР вплоть до крушения советского проекта. Хотя ряд сталинских «староверов», в частности М.А. Суслов, Д.Ф. Устинов и А.А. Громыко (Бурматов), которые очень зримо отличались своим личным аскетизмом, огромной работоспособностью и абсолютным неприятием разгульной жизни «украинцев», не только сохранили свои высокие посты, но и заметно продвинулись в своей карьере, проявив чудеса выживаемости в ментально чуждой «украинской среде»»[383].

Конечно, Советский Союз являлся интернационалистским государством, и можно было только порадоваться, что представителям той или иной национальной общности был открыт путь на самый верх. Но обращается внимание при этом, что в национальных республиках и, в частности, на Украине действовали принципы этнической избирательности. Такой диссонанс — интернационализм в центре при национализме на окраинах — оказался в итоге фактором государственной дезинтеграции.

Почему Хрущев отдал Крым Украине?

Образ Никиты Сергеевича Хрущева как политика прочно коннотирует сегодня с передачей Крыма в 1954 году из состава РСФСР в состав Украинской ССР. О том, что при этой передаче было нарушено законодательство и решение принималось волюнтаристски, сегодня написано много, и нет особой нужды воспроизводить всю правовую (или, точнее, неправовую) сторону дела. Важна констатация с опорой на накопленную историографию: Крым был передан в состав УССР незаконно, а решение продавлено персонально Хрущевым.

Сегодня украинские историки отстаивают ту точку зрения, что Хрущев в данном случае руководствовался исключительно экономическими соображениями. Будто бы РСФСР по причине отсутствия территориальной связности не могла обеспечить полуостров водой и электроэнергией, выстроить эффективную транспортную логистику. Как будто не было примеров с отделенными от РСФСР Калининградской областью и от Азербайджана Нахичеванской АССР. К тому же в рамках единого народнохозяйственного комплекса довод о невозможности установить связь между Россией и Крымом не выдерживает критики.

Не экономика определяла, конечно, хрущевское решение, а идеология и политика. Политический подтекст выражался, как сегодня считает большинство исследователей проблемы, в попытке Хрущева, долгое время работавшего на Украине, заручиться поддержкой со стороны крупнейшей парторганизации — КПУ — в раскладах предстоящей борьбы за власть. И украинская парторганизация его действительно поддерживала. Есть также мнение, что Хрущев как бы компенсировал этим подарком свою вину перед украинцами за организованные им репрессии, превосходившие по степени жестокости происходившее в других регионах СССР.

Передача Крыма Украинской ССР официально приурочивалась к трехсотлетию воссоединения Украины с Россией (300 лет Переяславской раде). Заявлялось, таким образом, идеологическое основание. Воссоединение прочитывалось как неразрывный братский союз, при котором неважно, кому какая территория принадлежит, ибо все принадлежит всем. Вероятно, это был самый большой подарок к юбилею в мировой истории. Латентная идеологическая подоплека выражалась тем же синтезом идеологий левого троцкистского коммунизма с украинским национализмом. У Хрущева было и то, и другое. С одной стороны, он начинал свой политический путь как последователь идей Л. Д. Троцкого и, по-видимому, троцкистом остался до конца жизни. С другой стороны, он, не будучи украинцем по происхождению, тяготел с очевидностью к украинству, испытывал влияние украинского национализма[384].

Хрущев-троцкист

О троцкистских взглядах Н.С. Хрущева свидетельствовали многие, посвященные в расклад сил в советском политическом истеблишменте. Л.М. Каганович свидетельствовал, что троцкизм Хрущева был хорошо известен: «Я его выдвигал. Я считал его способным. Но он был троцкист. И я доложил Сталину, что он был троцкистом. Я говорил, когда выбирали его в МК. Сталин спрашивает: «А сейчас как?» Я говорю: «Он борется с троцкистами. Активно выступает. Искренно борется». Сталин тогда: «Вы выступите на конференции от имени ЦК, что ЦК ему доверяет». Так и было. — Этот эпизод я слышал в таком виде, — говорю я. — Уже после «антипартийной группы» Хрущев выступал и сказал примерно так: «Каганович хотел меня уничтожить. Когда меня выдвигали в МК, в последний момент Каганович встал и сказал: «Товарищ Сталин! Хрущев был троцкистом». А Сталин говорит: «Товарищ Каганович, мы об этом знаем». — Серьезно? — Да, так рассказывают. — Я пишу Сталину записку, кого я выдвигаю. И вот Хрущева выдвигаю. А он был троцкистом. Я должен выступать на конференции. Он подошел ко мне со слезами: «Как мне быть? Говорить ли мне на конференции, не говорить?» Я говорю: «Я посоветуюсь со Сталиным». Сталин сказал: «Ну, хорошо, он был троцкистом. Пусть выступит, расскажет. Потом ты выступишь и скажешь: ЦК знает это и доверяет ему…» Так и было сделано»[385]. Как троцкиста клеймил Н.С. Хрущева лидер албанских коммунистов Энвер Ходжа. Он писал о троцкистской ревизии, осуществленной в СССР при Хрущеве. По оценке Ходжа, широкая троцкистская группа существовала и в Советском Союзе, и в мировом коммунистическом движении[386]. А вот уже фрагмент воспоминаний еще одного посвященного человека — начальника 5-го управления и первого заместителя председателя КГБ Ф.Д. Бобкова: «Мое представление о Хрущеве… У меня был один очень хороший знакомый. Он был пожилой уже человек, был постарше меня лет на 20, заведовал кафедрой философии в одном из московских институтов. Старый большевик. И вот был у нас с ним такой разговор. Хрущева брали первым секретарем Московского горкома партии с Украины. Это 1951 год. Именно в это время шел у нас с ним разговор. Он мне говорит: «Что происходит? Ведь я с Хрущевым вместе голосовал за троцкистскую резолюцию в 1921 году. Меня тогда исключили из партии. И до сих пор не восстановили. Хрущев после меня еще трижды голосовал за троцкистскую резолюцию. А сейчас он член Политбюро. Как это возможно?» Почему Хрущев сохранился? Я думаю, потому, что Хрущев вместе с женой Сталина Надеждой Аллилуевой учился в Промышленной академии. Они дружили с ней. Хрущев бывал на обедах у Сталина. Надежда приглашала. Когда она застрелилась, то у Сталина, возможно, осталось в памяти чувство к Хрущеву, как к близкому для Надежды человеку. И Хрущев не был тронут во всех этих троцкистских делах. Вот такое у меня ощущение. Я почему об этом говорю? Потому что, если вникнуть в то, что делал Хрущев, когда он пришел к власти, то это, в общем-то, троцкистский вариант. Первое. Это очень активная работа по ликвидации колхозов. Укрупнение колхозов. Превращение колхозов в совхозы. Это то, что было у троцкистов: сельские жители должны пройти через «рабочий котел». Хрущев очень активно начал этим заниматься. В результате индивидуальный скот был весь вырезан. Приусадебные участки все были отобраны. И люди остались ни с чем. Если раньше колхознику трудно было жить на трудодень, то ему помогала хотя бы своя картошка и овощи. А в данном случае он и этого лишился. Ему стали давать какие-то 20 рублей в месяц. Это деревня. Теперь возьмите партию. Он разделил ее на рабочую и сельскую. Фактически это была ликвидация единой компартии: партия промышленная и партии сельская. Две партии. Это сразу столкнуло людей. Эти шаги, которые предпринимал Хрущев, отдавали троцкистским духом… Как повел себя Хрущев в международной политике? Ведь столкновение Сталина с троцкизмом произошло на какой почве? Когда Сталин встал во главе партии (а перед этим он не раз просил убрать его, освободить от должности генерального секретаря, но его не освобождали), когда он увидел, что на него возложена такая ответственность, он какой вопрос выдвинул? Вопрос о строительстве социализма в одной отдельно взятой стране. А что это значило? Это был отказ от троцкистской идеи о мировой, перманентной революции. Первое столкновение с троцкизмом произошло на этой почве. А когда пришел Хрущев, то в своей внешней политике он по сути дела стал реализовывать идею мировой революции. Соц-страны — это одно дело. Но он стал брать шире. Африка, Азия, Латинская Америка. Колбасы не хватало, а мы строили стадионы в Индонезии, вооружали бесплатно разные страны. Зачем? Если бы эти деньги вкладывались в нужды нашего народа, нам жилось бы значительно лучше. Мы много раз об этом ставили вопрос. Особенно сложная ситуация сложилась, когда Хрущев разорвал отношения с Китаем в 1956 году. Это была стратегическая, тяжелая ошибка. Но это — троцкизм»[387]. Троцкизм же в цивилизационном плане подразумевал борьбу с российскими цивилизационно-ценностными накоплениями, а соответственно и демонтаж выстраиваемой на этом фундаменте имперской государственности.

Об идентичности Хрущева

Не последнюю роль в формировании воззрений Хрущева на национальный вопрос сыграла, по всей видимости, его супруга Нина Петровна Кухарчук, уроженка Западной Украины. Ее вхождение в политику произошло раньше, чем у будущего мужа, и первоначально она выступала для него идеологическим авторитетом. Родилась Нина Кухарчук в Холмщине, принадлежавшей тогда Австро-Венгрии, а сегодня относящейся к Польше. Во время советско-польской войны она как человек, владевший польским языком, по партийной линии была направлена в тыл противника. Кухарчук входила в руководящий круг Коммунистической партии Восточной Галиции (впоследствии Коммунистической партии Западной Украины), в которой идеи украинства превалировали над коммунистическими идеями. Среди ее партийных товарищей были, в частности, участники Легиона украинских сечевых стрельцов, воевавших в Первую мировую войну против России. И если определять источник влияния на Хрущева в направлении идей украинства, то Нину Петровну следовало бы назвать в первую очередь.

К выводу о приоритетном влиянии жены на формирование украинской идентичности Хрущева — не по рождению, а по тому, что психологи определили бы как Я-идеальное, — пишет в своем исследовании и историк Е.Ю. Спицын: «По свидетельству ряда домочадцев и многих очевидцев, с самого начала супружеской жизни Нина Петровна, отличавшаяся очень сильным и властным характером, стала лепить из Никиты Сергеевича «щириго україньця». Именно тогда, в середине 1920-х годов, в период первой «украинизации», он стал все чаще и чаще ходить в украинской вышиванке, которую любил носить до конца своих дней, частенько употреблять украинские слова, пословицы и поговорки, петь украинские песни, пить горилку с салом и т. д. Не изменил он этим традициям и в Москве, куда первый раз приехал в 1929 году, став студентом Всесоюзной промышленной академии…»[388]

Амнистия бандеровцев

Трижды в истории Украины политическая амнистия приводила к усилению позиций украинского национализма. Первая пришлась на время либерального поворота Александра II. Вернулись из ссылки сторонники идей украинства, апологеты казацкой вольности. Вторую волну амнистий принесла Февральская революция. Вернулись на Украину такие фигуры, как, например, Михаил Грушевский. Третья волна притока амнистированных, осуществленная в рамках общей политики десталинизации, была амнистия бандеровская. Бывшие бандеровцы, сохранившие свои взгляды и свою ненависть, были легализованы.

В 1955 году проведена амнистия коллаборационистов. Существует распространенное представление о том, что Хрущев в этом году в силу своих украинских симпатий амнистировал бандеровцев. Конечно, такой взгляд является существенным упрощением, граничащим с неправдой. В действительности амнистия касалась далеко не одних бандеровцев. Соответствующий указ, принятый от лица Президиума Верховного Совета, носил название «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.». Подписан указ формально не Н.С. Хрущевым, являвшимся первым секретарем ЦК КПСС, а К.Е. Ворошиловым — председателем Президиума Верховного Совета. Другое дело, что без Хрущева такого рода документ не мог быть инициирован. Во избежание дальнейшего мифотворчества ниже приводится текст соответствующего документа:

«Москва, Кремль 17 сентября 1955 г.

После победоносного окончания Великой Отечественной войны советский народ добился новых больших успехов во всех областях хозяйственного и культурного строительства и дальнейшего укрепления своего социалистического государства.

Учитывая это, а также прекращение состояния войны между Советским Союзом и Германией и руководствуясь принципом гуманности, Президиум Верховного Совета СССР считает возможным применить амнистию в отношении тех советских граждан, которые в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. по малодушию или несознательности оказались вовлеченными в сотрудничество с оккупантами.

В целях предоставления этим гражданам возможности вернуться к честной трудовой жизни и стать полезными членами социалистического общества Президиум Верховного Совета СССР постановляет:

1. Освободить из мест заключения и от других мер наказания лиц, осужденных на срок до десяти лет лишения свободы включительно за совершенные в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. пособничество врагу и другие преступления, предусмотренные статьями 58-1, 58-3,58-4,58-6,58–10,58-12 Уголовного кодекса РСФСР и соответствующими статьями Уголовных кодексов других союзных республик.

2. Сократить наполовину назначенное судом наказание осужденным на срок свыше десяти лет за преступления, перечисленные в статье первой настоящего Указа.

3. Освободить из мест заключения независимо от срока наказания лиц, осужденных за службу в немецкой армии, полиции и специальных немецких формированиях.

Освободить от дальнейшего отбывания наказания лиц, направленных за такие преступления в ссылку и высылку.

4. Не применять амнистии к карателям, осужденным за убийства и истязания советских граждан.

5. Прекратить производством все следственные дела и дела, не рассмотренные судами, о преступлениях, совершенных в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., предусмотренных статьями 58-1, 58-3, 58-4,58-6,58–10,58-12 Уголовного кодекса РСФСР и соответствующими статьями Уголовных кодексов других союзных республик, за исключением дел о лицах, указанных в статье четвертой настоящего Указа.

6. Снять судимость и поражение в правах с граждан, освобожденных от наказания на основании настоящего Указа.

Снять судимость и поражение в правах с лиц, ранее судимых и отбывших наказание за преступления, перечисленные в статье первой настоящего Указа.

7. Освободить от ответственности советских граждан, находящихся за границей, которые в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. сдались в плен врагу или служили в немецкой армии, полиции и специальных немецких формированиях.

Освободить от ответственности и тех, ныне находящихся за границей советских граждан, которые занимали во время войны руководящие должности в созданных оккупантами органах полиции, жандармерии и пропаганды, в том числе и вовлеченных в антисоветские организации в послевоенный период, если они искупили свою вину последующей патриотической деятельностью в пользу Родины или явились с повинной.

В соответствии с действующим законодательством рассматривать как смягчающее вину обстоятельство явку с повинной находящихся за границей советских граждан, совершивших в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. тяжкие преступления против Советского государства. Установить, что в этих случаях наказание, назначенное судом, не должно превышать пяти лет ссылки.

8. Поручить Совету Министров СССР принять меры к облегчению въезда в СССР советским гражданам, находящимся за границей, а также членам их семей, независимо от гражданства, и их трудоустройству в Советском Союзе»[389].

О целесообразности амнистии еще в 1954 году представлял аналитическую записку глава КГБ И. А. Серов. Его аргументация состояла в том, что за рубежом находится 500 тысяч «невозвращенцев» — лиц, сотрудничавших в военные годы с противником, и в случае начала новой войны они окажутся огромной армией, которая может быть использована против советского государства. Так что не только Никита Сергеевич и не столько он инициировал амнистирование бандеровцев. Но по факту бандеровцы действительно были амнистированы, и это стало крупной стратегической ошибкой. Бандеровцы массово возвращались и инкорпорировались в советские и партийные органы, оставаясь при этом националистами. Начинался ползучий латентный захват власти националистами в Украинской ССР.

Историк Е.Ю. Спицын, проведший детальный анализ латентных факторов политики «хрущевской оттепели» (в определении историка — «хрущевской слякоти»), дает следующее пояснение по обстоятельствам принятия амнистирующего Указа: «Хрущев не был идейным украинским националистом. В конце 1954 г. председатель КГБ И. Серов направил ему записку о том, что в Европе проживают пол-миллиона бывших граждан СССР, сотрудничавших с немецкими оккупантами, в том числе участников оуновских формирований. И что в условиях холодной войны американцы и их сателлиты в Европе могут использовать этих граждан как своеобразную ударную силу. Поэтому предлагалось принять документ, который позволил бы этим людям вернуться в СССР, покаяться и стать добропорядочными советскими гражданами. Это стало прелюдией к амнистии, которую Хрущев долго пробивал»[390].

Согласно данным республиканского МВД, только за период 1955–1958 годов на Украину прибыло 25 тысяч амнистированных. Семь тысяч человек амнистированных прибыло во Львовскую область. И это в то время, когда еще на Западе Украины продолжала действовать Украинская повстанческая армия[391]. Количество амнистированных на тот момент превышало численность войск УПА[392]. Второй секретарь ЦК КПУ приводил еще большие цифры прибывших в УССР по амнистии националистов. По данным на 1956 год их насчитывалось уже 40 тысяч человек. Среди них находился, по свидетельству Подгорного, «ряд бывших главарей оуновского и церковно-сектантского подполья». Среди амнистированных был, например, генерал-хорунжий УПА[393] Василий Степанович Кук, возглавлявший Украинскую повстанческую армию[394] после ликвидации Романа Шухевича. С ним, по слухам, встречались руководители республики, кто-то сочувствовал. Владимир Степанович рассуждал о необходимости в определенных ситуациях менять тактику.

Помимо граждан из советских лагерей, возвращались и украинские националисты, осевшие после войны за границей. К 1972 году только на Львовщине число возвращенцев составляло 40 тысяч человек. Сегодня историками называется цифра в 200 тысяч представителей украинского националистического подполья разных направлений, влившихся в жизнь Советской Украины.

Националисты с презрением и ненавистью смотрели на сторонников советского строя. Имели место факты угроз и даже избиений. Ходил на Украине анекдот о двух братьях — Герое Советского Союза и бандеровце. Карьера у героя не складывалась, тогда как бандеровец пошел в гору. На вопрос героя, почему сложилась такая несправедливость, бандеровец разъяснил: ты же пишешь в анкетах, что твой брат — националист, а я пишу, что мой брат — Герой Советского Союза.

Националисты были хорошо организованы, поддерживали друг друга в продвижении по службе. По оценкам историков, до трети руководящих постов в Украинской ССР были заняты амнистированными националистами и членами их семей. Доля бандеровцев в административных и партийных органах по Львовской области оценивалась в 30 %, а по Волынской, Ивано-Франковской и Тернопольской областям — от 35 до 50 %. В результате для операции десоветизации Украины все было готово. Националисты ждали ослабления Москвы[395].

Надо сказать, что, находясь в лагерях, бандеровцы держались вместе, сохраняли высокий уровень организованности. По свидетельству очевидцев, они часто давали организованный отпор уголовникам и начинали доминировать в местах заключения. Имелись прецеденты организованных ими восстаний. Так что вернулись бандеровцы на Украину еще более организованными, закаленными и готовыми к борьбе.

В книге Е.Ю. Спицына «Хрущевская слякоть» приводятся слова Василия Заставного — одного из знаковых представителей УПА[396]: «Период борьбы с пистолетом и автоматом закончился. Настал другой период — период борьбы за молодежь, период врастания в советскую власть с целью ее перерождения под большевистскими лозунгами… Наша цель — проникать на всевозможные посты, как можно больше быть в руководстве промышленностью, транспортом, образованием, в руководстве молодежью, прививать молодежи все национальное…»[397]

Собственно, так все и произошло, в соответствии с пророчествами оуновца.

Шелест VS Щербицкий

В партийном советском руководстве Украинской ССР современные националисты на Украине выделяют фигуру Петра Шелеста (первого секретаря ЦК КПУ с 1963 по 1972 год). Его противопоставляют фигуре другого лидера Украины — Владимира Щербицкого. Шелеста принято считать тайным националистом, Щербицкого — москвофилом (рис. 41). Отчасти такой интерпретации способствуют материалы воспоминаний Шелеста, действительно содержащие плохо совместимые с коммунистической идеологией националистические положения и оценки. В национализме Шелеста обвиняли, к примеру, А.Н. Шелепин и П.Н. Демичев. Говорилось о проводимом на Украине «втором издании скрипниковщины» (по фамилии Николая Скрипника — украинского наркома просвещения, сторонника украинизации, расстрелянного в 1933 году по обвинению в националистической деятельности). При снятии Шелеста с поста первого секретаря КПУ в 1972 году подверглась критике его книга «Україно наша Радянська», в которой нашли воспевание казачества и анархии. С замечанием в адрес книги выступил сам Л. И. Брежнев[398].

Рис. 41. Руководство Компартии Украинской ССР

Вместе с Шелестом в 1972 году был снят с поста секретаря по идеологии в КПУ Федор Данилович Овчаренко. Ему вменялось в вину покровительство национализма в среде интеллигенции, издание ряда идеологически неприемлемых книг (например, книги, посвященной общественно-политическим взглядам Михаила Драгоманова)[399].

Сам Шелест, находясь на посту руководителя Украины, защищал от обвинений в национализме представителей украинской интеллигенции (например, Ивана Драча). При этом он обвинял Евгения Евтушенко в национализме еврейском за то, что тот, вероятно, поднял тему участия украинских коллаборационистов в Холокосте. Дожив до распада СССР, Шелест будет приветствовать создание самостоятельного украинского государства[400].

Владимир Щербицкий любил Украину не меньше, чем Шелест, и не меньше сделал для ее развития. Вероятно, среди украинских правителей всех времен его позитивный вклад был наиболее значимым. Во время его нахождения на посту первого секретаря экономический потенциал республики возрос в четыре раза. Происходил рост численности населения. Открывались новые учреждения культуры. Футбольный клуб «Динамо» (Киев) при Щербицком стал первой командой страны и дважды завоевал Кубок кубков. Удавалось гармонизировать национальные отношения. Известно, что Брежнев прочил Щер-бицкого на роль своего преемника. Но Щербицкий являлся сторонником советской линии развития. До распада СССР он не дожил, но перестройку не принял.

Показательны воспоминания о Щербицком, которыми поделился с журналом «Forbes Украина» первый украинский президент Леонид Кравчук:

«Был такой интересный факт. На пленуме, на котором назначали Михаила Горбачева, первого секретаря Владимира Щербицкого не было. Он был за рубежом.

Существовал такой порядок: после пленума ЦК КПСС проводились собрания во всех партийных комитетах с названием вроде «Об итогах пленума и наших задачах».

Я был одним из тех, кто готовил доклад первому секретарю ЦК КПУ. Расселись все, он мне говорит: «Ну, читай». Начал робким голосом читать — состоялся пленум, на котором решены очень важные вопросы, пленум начал перестройку…

«Стоп», — говорит Щербицкий. — Товарищ Кравчук, Вы мне скажите, пожалуйста, какой дурак придумал это слово перестройка?»

У людей — шок. Не хочется ставить человека в неловкое положение, он же не знает, что, может, и не придумал, но сформулировал термин Горбачев.

Щербицкий эмоционально продолжает: «Зачем перестраивать дом? Разве у нас что-то плохо в Советском Союзе? У нас все хорошо! Что перестраивать? Ты мне скажи, это ты придумал это слово?»

И так долго меня накручивал, что я не выдержал: «Владимир Васильевич, это сказал генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев». Тот смотрит на окружающих, может, кто-то поддакнет — мол, что Кравчук плетет?

Сориентировался, мягче говорит: «Надо улучшать, реорганизовать, но зачем, если дом не развалился, зачем его перестраивать?»[401]

Днепропетровский клан

Леонид Ильич Брежнев, как известно, родился и вырос в селе Каменское Екатеринославской губернии — ныне город Днепродзержинск на Украине. Себя он идентифицировал как русского, но в отдельных документах проходил и как украинец. Политическую карьеру Брежнев начал в Днепропетровске — опять-таки в Украинской ССР (рис. 42). Впоследствии так называемый «днепропетровский клан» (или «днепропетровско-молдавский») составит костяк брежневской политической системы. Украинская или любая иная этническая принадлежность в данном случае была не важна. Важна была принадлежность к своим, проверенная совместной работой и неформальным общением. К брежневскому днепропетровскому клану принято относить на уровне правительства Н.А. Тихонова, Н.А. Ще-локова, В. Э. Дымшица, И.Т. Новикова, на уровне высшего партийного руководства К. У. Черненко, А.П. Кириленко, B. В. Щербицкого, С.П. Трапезникова, в Комитете государственной безопасности В.М. Чебрикова, В. В. Федорчука, C. К. Цвигуна, Г. К. Цинева, А. Я. Рябенко[402].

Рис. 42. Украинский фактор в биографии партийных лидеров

Клан был в своем ядре кооптирован из лиц, живших и работавших на Украине. Он не был ни этническим, ни националистическим. И все же любая клановость предполагает разделение на «своих» и «чужих». И если ни на первом, ни на втором уровне национализма в нем быть не могло, то на последующих уровнях он с высокой вероятностью возникал.

И, самое интересное, днепропетровский клан не исчез, а приобрел исторически новую модификацию. Сегодня он продолжает существовать на Украине. К украинскому днепропетровскому клану принадлежат, в частности, Леонид Кучма, Павел Лазаренко, Игорь Коломойский, Виктор Пинчук, Геннадий Боголюбов, Юлия Тимошенко, Владимир Зеленский. И на этом этапе развития он уже оказался вооружен идеологией украинского национализма — фактическим прикрытием клановых интересов.

Украинские корни Михаила Горбачева

«Я наполовину украинец. Моя мать была украинка, как и моя жена Раиса. Мои первые слова я лепетал по-украински, первые песни, которые я слышал, были украинские…», — это выдержка из интервью Михаила Сергеевича Горбачева журналу «Шпигель». У матери Горбачева была фамилия Гопкало. Ее отец происходил с Черниговщины. Девичья фамилия Раисы Максимовны — Титаренко. Ее отец также происходил из черниговского села. Итак, на лицо двойная идентичность супругов: русско-украинская или украинско-русская. Что это само по себе значит для политического процесса? Во-первых, то, что в СССР не было ограничений для украинцев в их самореализации. Во-вторых, то, что Горбачев не мог быть украинофобом.

Могло ли быть оказано влияние на Горбачева украинскими националистами через его родственников? Какими-либо источниками на этот счет мы не обладаем. Но сама постановка вопроса о таком влиянии возможна. Когда с какого-то периода стало ясно, что Горбачев имеет шансы стать новым советским лидером и, более того, его ведут, попытки повлиять на него идеологически не могли не предприниматься. Не исключена данной связи и тема украинских корней[403].

Украинский национализм — инструмент холодной войны

Контакты западных разведок союзнических государств по антигитлеровской коалиции с украинскими националистами начали выстраиваться еще до окончания Второй мировой войны. Британская Ми-6 еще в 1944 году вышла на взаимодействие с Украинской повстанческой армией[404]. В Лондоне исходили из понимания, что после победы над Германией начнется война против СССР и украинский национализм окажется весьма полезен для Запада. В свою очередь в УПА[405] также исходили из ожидания новой войны, которая бы давала шансы украинскому национализму. В программном документе бандеровцев «Как понимать концепцию собственных сил в нашей национально-освободительной борьбе», в частности, отмечалось: «Мы расцениваем третью мировую войну как возможность существования благоприятного случая получения освобождения…»[406]

В перспективе приближающегося окончания Второй мировой войны еще с февраля 1945 года американские и английские службы начали работать по персоналиям из числа противников, которые представляли для них интерес (рис. 43). Так, в частности, был осуществлен выход на Николая Лебедя — одного из руководителей ОУН (б), непосредственно связанного с преступлениями Волынской резни. Скрывавшийся в Риме Лебедь сам предложил сотрудничество, представив себя жертвой немецкого, советского и польского преследований. При содействии американцев он сначала был переправлен в Мюнхен, а затем переехал в США. Именно Лебедь стал ключевой фигурой в последующем проекте ЦРУ «Аэродинамик», ориентированном на использование в борьбе против СССР украинского националистического движения. Другой ключевой фигурой стал грекокатолический священник, бывший капеллан батальона «Нахтигаль», кавалер немецкого ордена Железного креста Иван Гриньох. Видную роль на этом этапе играл также руководитель службы пропаганды в ОУН (б) Мирослав Прокоп. Через Прокопа и Лебедя еще до окончания Второй мировой войны американцы выстроили контакты с самим Степаном Бандерой. Были предприняты попытки создания альянса с польским антисоветским подпольем.

В борьбе Соединенных Штатов и их союзников против СССР были очень важны антисоветские эмигрантские группы, но стало очевидным, что взять под свое крыло всех не получится. Требовалось установить приоритеты, выбрать наиболее важных. И выбор был сделан именно в пользу украинских националистов. Это не означало, что от других карт США отказывались. Но направление украинского национализма в спектре антисоветских сил определялось важнейшим. В 1948 году, изучив материалы по более чем 30 эмигрантским антисоветским группам, ЦРУ остановило свой выбор на группе Гриньоха — Лебедя как на «наиболее подходящей для тайных операций». Операция ЦРУ со ставкой на украинских националистов получила кодовое обозначение CARTEL. Позже названия менялись: ANDROGEN, AECARTHAGE, AERODYNAMIC, QRPLUMB, но общая линия в ставке на украинский национализм сохранялась. Под названием «Аэродинамик» она главным образом и известна в настоящее время.

Рис. 43. Украинские националисты в «Холодной войне»: проект «Аэродинамик»

Специфика названия, вероятно, связывалась с практикой заброски агентов на советскую территорию по воздуху. Ивану Гриньоху в 1954 году было доверено выступить в Конгрессе США от «порабощенных наций» на слушаниях, посвященных «коммунистической агрессии»[407].

В противоборстве с ЦРУ советская сторона организовала радиоигру с кодовым наименованием «Звено». В результате ее у американцев сложились преувеличенные представления о силах УПА[408]. Многие перебрасывавшиеся на советскую территорию агенты попадали в руки советских органов госбезопасности. За период с 1951 по 1959 год в ходе операции «Звено» на территории Украинской ССР было обезврежено непосредственно 33 агента ЦРУ и Ми-6. Удалось также внести раскол в отношения между приверженцами Бандеры и взятой под контроль ЦРУ Украинской Головной Вызвольной Радой.

Впрочем, отдельные диверсии были удачны. Так, в 1947 году в рамках операции, проводившейся по линии американской разведки, националистами были взорваны электростанция во Львове и гидроэлектростанция в Корсунь-Шевченковском. Поддержка Центральным разведывательным управлением терроризма на территории Украинской ССР подтверждается официально опубликованными в 2017 году ЦРУ документами.

К началу 1950-х годов стало очевидным, что военная тактика борьбы против СССР бесперспективна. США в сложившихся реалиях переориентирует украинские националистические организации на усиление идеологической работы. Возглавил ее перебравшийся к тому времени в Нью-Йорк Николай Лебедь. Была организована «научная группа», перед которой ставилась задача изучения украинской истории и литературы. Показательно, что это изучение связывалось с главным целевым ориентиром — идеологической борьбой против Советского Союза. Создавались книги пропагандистского содержания, организовывалось издание газет. Особым направлением стало использование радио. Весь этот контент предполагалось транслировать через границы СССР.

В 1956 году организационные усилия вылились в создание на базе «научной группы» издательской ассоциации «Пролог». «Пролог» получил статус неприбыльной исследовательской и издательской ассоциации, что облегчило на первых порах ее финансирование. ЦРУ осуществляло ее прямое курирование. В Мюнхене был открыт филиал «Пролога», под руководством Гриньоха. Только за 1957 год «Прологом» по проблематике украинского национализма было подготовлено 1200 радиопрограмм, распространено 200 тысяч газет, опубликовано 5 тысяч различных памфлетов. Радиотрансляции на Украину велись из Афин.

Николай Лебедь продолжал возглавлять «Пролог» до 1975 года, но и после формальной отставки осуществлял неформальное руководство. Он доживет до создания нового Украинского государства и в 1992 году приедет в Киев в качестве делегата Всемирного съезда украинцев в Киеве. Старые бандеровцы передавали эстафету новым националистам.

При расширении международных контактов СССР с периода хрущевской оттепели «Пролог» будет проводить активную пропаганду среди выезжавших за рубеж советских украинцев. По каналам взаимодействия с украинцами в СССР собиралась информация разведывательного содержания, передаваемая в ЦРУ. Особая роль в организации связи с диссидентством в Украинской ССР принадлежала секретарю, а затем заместителю председателя «Пролога», выпускнику Лондонской школы экономических и политических наук Анатолию Каминскому.

Свою лепту в поддержку американскими спецслужбами украинского националистического движения внес и известный своей враждебностью к России политолог Збигнев Бжезинский. В 1977 году в статусе советника президента Джимми Картера он назвал впечатляющими успехи проекта помощи украинским националистам. Такая оценка дала основания для расширения программ «Пролога». В 1980-е годы «Пролог» уже не ограничивался украинскими националистами, проводя свои операции и в адресации к другим народам СССР. В частности, парадоксальным образом с украинским национализмом оказалась сопряжена тематика поддержки еврейских диссидентских организаций.

Формально финансирование по проекту «Аэродинамик» (тогда QRPLUMB) было завершено в 1990 году в связи с изменением геополитических реалий. Выстраивались новые формы взаимодействия — уже непосредственно через органы государственной власти. Но очевидно, что события 1990–1991 годов, приведшие к отторжению Украины от России, являлись не в последнюю очередь результатом целевой деятельности западных, прежде всего американских, спецслужб. Стоит ли удивляться в этой связи современной поддержке США украинских националистов? Эта поддержка возникла не в 2022-м, и не в 2014-м, и даже не в 1991-м. Собственно, американская компонента проекта украинского национализма стала складываться еще с 1945 года.

Националисты-неоязычники

Германский нацизм представил огромный опыт в отношении практики управления массовым сознанием. Мимо этого опыта противники СССР в холодной войне пройти не могли. Тем более что многие «специалисты» Третьего рейха, избежав наказания, были взяты на службу. Особый потенциал виделся в обращении в Германии к неоязыческой ариософии. Неоязычество возбуждало молодежь своей радикальностью. Часть интеллигенции находила в нем эзотерические откровения. Важным в перспективе милитаризации сознания был языческий империализм и культ силы. Все это определило попытки внедрения в украинский национализм неоязычества. И этот замысел, безусловно, удался. Современная Украина является главным мировым центром неоязыческой идеологии. Неоязычество оказывается сопряжено и с государственной установкой максимального удревления национальной истории. А началось все с украинской эмиграции (рис. 44).

Рис. 44. Неоязыческие корни современного украинского нацизма

Уже в 1945 году украинский санскритолог и поэт, выходец из Львова Владимир Шаян учредил в Аугсбурге (Германия) «Орден рыцарей Бога Солнца». Создатель неоязыче-ской секты полагал, что она может стать ядром Украинской повстанческой армии[409].

Шаян сочетал украинский национализм с идеей панарийского возрождения. Древние славяне русы трактовались им как украинцы. В деле освобождения Украины Шаян обращался за помощью к славянским богам. Украинцы, по его мнению, унаследовали древнюю религию ариев, отраженную в сакральных текстах «Авесты» и «Ригведы». Позитивно отзывался Шаян с этих позиций о первых русских князьях. Частично, полагал он, унаследовали древнеарийскую религию и ее дух казаки. Из «Велесовой книги» им было заимствовано учение о троичности мироздания, разделяемого на Явь — явный мир людей, Правь — мир высших светлых сил и Навь — обитель темных богов. Суть мировых космогонических процессов раскрывалась как вечная борьба Перуна с силами зла, олицетворяемыми Чернобогом.

Апеллируя к языческой арийской Руси, крайне негативно относился Шаян к привнесенному извне христианству. Христианская традиция, полагал он, была чужда свободолюбивому духу Руси и несла украинцам рабство. Князь Владимир обвинялся им в проведенной операции крещения, с которого, как полагал Шаян, и началась деградация украинской арийской культуры, построенной на принципах многообразия. Осуждал он христианство и за всеобщее уравнение, что не позволяло концентрировать национальную волю через элиту. Получалось, таким образом, что христианство несло одновременно и уравнивание всех (равенство), и иерархию, включающую рабство (неравенство)[410].

Историческим врагом украинского народа представлял Шаян христианскую Византию. Византийский фактор и был сопряжен с продвигаемым рабством. Преемником Византии в ее экспансионизме преподносилась Россия. Русский экспансионизм и русская несвобода выводились в рассуждениях неоязычников из христианства. Коммунизм виделся в качестве новой исторической модификации христианского учения. Только возродив язычество, полагал Шаян, Украина может быть способна противостоять России. Украинские националисты определялись как силы света, находившиеся в авангарде борьбы против угрозы для всего человечества, который представляет московский империализм[411].

Учение Шаяна нашло последователей, распространившись в среде украинской эмиграции. Особую популярность оно обрело среди украинцев Канады. В 1971 году в канадском Гамильтоне была создана основанная на идеях Шаяна «Община святой украинской веры» (первоначальное название — «Соборный храм родной веры»). Еще при его жизни в Канаде в 1972 году неоязычники учредили Институт имени Владимира Шаяна. С конца 1970-х годов его идеи стали распространяться в кругах советской творческой интеллигенции, будучи целевым образом транслируемы из-за рубежа.

Одним из последователей Шаяна стал переехавший за океан Лев Терентьевич Силенко (для языческих адептов — Лев Тигрович Орлигора). Последователи Силенко, впрочем, отрицают, что тот был учеником Шаяна на почве возникших между ними противоречий. Сам Силенко отрицал определение его учения в качестве язычества, заявляя о монотеистическом характере древней веры. Единобожие выражалось верой в Дажьбога. Все прочие боги, упоминаемые в «Велесовой книге», рассматривались в качестве дажьбожьих ипостасей. Арии ввиду дискредитации понятия Гитлером назывались у Силенко иначе — ориане. Украина как прародина ориан именовалась Орианой. Силенко оспаривал правомерность использования понятия «индогерманская раса» и писал о расе индоукраинской.

«Дети, — постулировал Силенко, — важно не где вы родились, а кто вас родил». Фактически через эту формулу устанавливался принцип приоритета крови. Родина в этом смысле — не место рождения, а кровь твоего народа.

Именно Силенко создал ту мифологическую картину о великой украинской мировой цивилизации древности, отдельные компоненты которой оказались широко востребованы в новой Украине. Центром мирвого цивилиза-ционогенеза преподносилась мезинско-трипольская культура. Именно украинцы дали человечеству земледелие, календарь, алфавит, первыми одомашнили лошадь и изобрели колесный транспорт. Древнейшим городом «белой расы» на земле, естественно, объявлялся Киев. Санскрит как исконный язык белой расы был будто ближе всего к украинскому языку. Выходцами с Украины, воспринявшими знания ориан, Силенко считал шумеров, равно как пеласгов и этрусков. Врагами же Орианы назывались семиты, присвоившие себе орианские достижения и изобретения[412].

Как и у Шаяна, врагами Украины позиционировались Византия и преемственная ей Москва. Они будто бы хотели не только захватить украинские земли, но и духовно поработить украинцев. Способом такого духовного порабощения рассматривалось христианство. В XX столетии оно было заменено коммунистической идеологией. Силенко квалифицировал христианство в качестве еврейской религии, основанной «на кочевом иудаизме». В соответствии с этим выводом он заявлял, что подлинным национальным богом украинцев должен быть признан Дажьбог.

Именно христианство, утверждал Силенко, подточило будто бы духовные силы Орианы, предопределив крушение империи. Враги похитили у украинцев даже их подлинное имя — Русь. В действительности же, объявлял Силенко, к Руси Московия, сформированная в синтезе местных финских племен и пришлых татар, не имеет никакого отношения. Русские, развивал он свою мысль, и есть православные татары. Им противопоставлялись русичи-украинцы и русские-москали как две расово противоположные друг другу общности.

Все это кажется бредом. Но нашлись последователи и спонсоры. Неоязыческое учение стало основой организационного строительства. В 1966 году в Чикаго была зарегистрирована религиозная организация «РУН-вера». Под нее в штате Нью-Йорк Силенко приобрел большой участок. На нем был возведен храм Орианы — Матери Украины. В 1979 году Силенко завершил работу над фундаментальным трудом для украинских неоязычников — «Мага-вира». Движение «РУН-вера» между тем кооптировало в свои ряды все новых адептов. Членами движения являлись, к примеру, родители Катерины Ющенко (будущей жены президента Украины) Михаил и София Чумаченко во время работы отца в качестве гастарбайтера в Соединенных Штатах Америки. Повлияли ли взгляды родителей на воззрение первой леди Украины, доподлинно неизвестно. Но известно то, что, живя в США, она являлась членом Союза Украинской молодежи, а после окончания Джорджтаунского университета работала директором Украинской национальной службы в Вашингтонском бюро Украинского комитета Американского Конгресса, то есть последовательно шла в фарватере темы украинства. Известно также, что родители дали ей имя Катерина-Клава в честь двух сестер отца, погибших во время голода на Украине. Добавим к этому неоязычество родителей — и получается гремучая смесь, становящаяся детонатором национализма.

Первая община «РУН-веры» — и это само по себе показательно — была зарегистрирована на Украине в сентябре 1991 года. В 1992 году это уже было сравнительно широкое течение. Часто обращение к неоязычеству сопрягалось с занятиями спортом. Фактически оно стало ширмой для подготовки боевиков. Неоязычниками являлись многие представители батальона «Азов», других праворадикальных организаций. История с генезисом германского нацизма повторялась на Украине. Была масса, охваченная национализмом, шедшим в сочетании с культурной идентичностью традиционных конфессий, а были радикалы, обладавшие своей особой религией с культом крови и силы.

Националисты формируют научную повестку: Орест Субтельный

Поддержка исследований по украинской проблематике не являлась сугубо научным делом и содержала политические проекции. Публикации под определенный концепт формировали повестку в заданном идеологическом направлении. Посредством этих исследований формируются, в частности, представления об особой роли Украины как противовеса России. Для XIX века такой образ анти-российского барьера был создан в отношении Польши. Украина сообразно с этой матрицей является бастионом свободы, который заслоняет собой Запад перед лицом русской агрессии.

В 1973 году был создан Украинский научный институт Гарвардского университета, в 1976 году — Канадский институт украинских исследований в Торонто. Особое место среди специализировавшейся на проблематике истории Украины зарубежной профессуры принадлежало Оресту Субтельному. Его родители были этническими украинцами, переехавшими за океан. Темой его специализации стал мазепинский сепаратизм. В российском историческом нарративе Мазепа считался одним из наиболее негативных персонажей — «иудой». У Субтельного он и его последователи, мазепинцы, становились героями. Специализация на Мазепе раскрывала дихотомический подход, положенный в основание украинского националистического нарратива. То, что в российской традиционной версии давалось под знаком минус, в украинской шло под знаком плюс, и наоборот.

Наиболее важная роль в становлении нового украинского исторического дискурса принадлежала книге Субтельного «Украина: История». Она впервые увидела свет в Торонто в 1988 году на английском языке. Это была первая комплексная история Украины в сепаратистской версии, включавшая не только средневековое прошлое, которое осветил М.С. Грушевский, но и новое и новейшее время. В 1991 году «Украина: История» была опубликована на украинском языке киевским издательством «Лыбедь». Субтельный тогда приехал на Украину, став очевидцем падения советской государственности. Под впечатлением произошедшего он дописал раздел книги о начинавшемся современном периоде украинской истории. «Украина: История» составила основу всех последующих украинских исторических учебников, став их методологической и фактологической матрицей[413].

Украинский фактор в гибели СССР

Первый президент Украины Леонид Кучма в 2016 году сделал важное признание: по его мнению, главным могильщиком Советского Союза стал украинский народ. Безусловно, такая оценка преувеличена. Дезинтеграционный импульс был исходно дан из самой Москвы. При наличии политической воли остановить распадный процесс было вполне возможно. Не хотело распада и подавляющее большинство советского народа. На референдуме 17 марта 1991 года по вопросу о будущем СССР 70,2 % голосовавших на Украине отдали свои голоса за сохранение Союза при 28 % против. Примерно так же голосовало население и в РСФСР: 71,3 % — за, 26,4 % — против. Но вопреки воле большинства процесс пошел иначе. И среди факторов распада советской государственности украинский национализм сыграл если не первую, то одну из значимых ролей (рис. 45). По мнению итальянского журналиста Джульетто Кьеза, из всех политических акторов именно украинский лидер, бывший партаппаратчик Леонид Кравчук и стал главным инициатором демонтажа Советского Союза[414].

Тактическая схема того, что произошло на Украине за период 1985–1991 годов, может рассматриваться в качестве классики формирования и использования сил сепаратизма. Сначала был создан образ великой украинской жертвы. У этой жертвы было два измерения: историческое и современное. Историческое раскрывалось через государственный террор центра (понимаемого сначала как центр советский, потом — русский, «москальский») против украинского народа. Наиболее концентрированным образом этой жертвы в преломлении к прошлому преподносился «голодомор». Процесс в соответствующем направлении подтолкнули выводы Комиссии США по голоду на Украине об имевшем место факте геноцида украинцев в СССР. Современным образом жертвы стала интерпретация в качестве геноцида Чернобыльской трагедии 1986 года.

Действовала связка, как она действует на Украине и сегодня: умеренные националисты-номенклатура и радикальные националисты-улица. Структуры для обоих сил уже имелись. Перед внешним миром национализм мог предстать при необходимости одним из двух лиц. Из подполья, в котором они пребывали аж с 1944 года, выходят националистические группировки.

Рис. 45. Украинский национализм в демонтаже советской государственности

Одной из легализованных в этот период радикальных националистических партий стала УНА-УНСО[415]. Ее лидером стал сын руководителя Украинской повстанческой армии Романа Шухевича Юрий. В качестве девиза организации использовались слова: «Лучше погибнуть волком, чем жить псом».

За 17 дней до путча в Москве и за 23 дня до провозглашения Украиной независимости от СССР в Киев (тогда еще одну из союзных столиц) приезжает президент США Дж. Буш-старший. Такой приезд, сам по себе прецедентный, в особых условиях 1991 года случайным быть не мог. В Киеве Буш прочитал лекцию, посвященную теме свободы…[416]

Советский Союз как проект имел колоссальные потенциалы, что, в частности, проявилось в небывалом промышленном рывке, великой победе над нацизмом, космическом прорыве. Было среди достижений СССР и выстраивание системы дружбы народов. Однако имели место и стратегические просчеты. Среди таких просчетов национальной политики важнейшее место занимала политика украинизации. Навязывание ее объективно восстанавливало базу украинского национализма. Ставку на украинский национализм делали и внешние противники. В итоге он и сыграл роковую роль в гибели советского государства.