Укрощение огня

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Селин раздраженно взглянула на Чанзу, который без разрешения вошел в ее лабораторию.

– У меня очень деликатный эксперимент. – Она не отрывалась от работы и лепила что-то руками. – Нельзя подождать?

Чанза взглянул на фигурку гуманоида на голограмме и скорчил гримасу: шерсть, клыки, местами сквозь шерсть проглядывали куски кожи.

– Нет, если, конечно, ты и правда хочешь создать такого монстра. Все станции Изменений докладывают, что Изменения не прошли.

– Что? – Она махнула рукой, чтобы программа моделирования приостановилась. Голограмма замигала и исчезла. – Такого не должно быть, – пробормотала Селин и помахала рукой в ту сторону, где только что находилась голограмма. – Джинн, реактивируй моделирующую программу.

– Не могу, – материализовался джинн. – Программа недоступна.

– Что…

– То же самое происходит и на станциях Изменений. – Чанза улыбался, видя растерянность Селин.

– Джинн, диагностика, моделирующая программа, приказала Селин и стала внимательно следить за открытием «ящика». Четыре субпрограммы высветились красным, то есть были недоступны. У нее перед глазами засветилась еще одна красная лампочка. – Джинн, отмени блокировки.

– Требуется авторизация.

– Я член Совета! Какая еще тебе нужна авторизация?!

– Отмена, Селин Рейнсхафен. Задайте пароль. Минимум пятнадцать знаков. Пароль нужен для каждой блокировки в отдельности. Авторизация от членов Совета принимается, только если есть подтверждение.

– Джинн, но это же глупо. Полная отмена.

– Невозможно. Система безопасности обеспечивается пятью членами Совета.

– Черт бы их побрал! – закричала Селин. – Эти…

– Что происходит? – спросил Чанза.

Пол выглядел осунувшимся и усталым, но впервые за много дней глаза его блестели; казалось, что брошенный противником вызов пробудил его от того дремучего сна, в котором он пребывал в последнее время. Это заметили все собравшиеся.

– Значит, повстанцы блокируют наши субпрограммы, – задумчиво проговорил Пол. – В эту игру можно играть вдвоем.

– Им не под силу телепортация и связь, – с гневом в голосе произнесла Селин, – но они блокируют все остальное! Блокировать группами они не могут, им каждый раз, приходится повторять всю процедуру сначала. Но мое исследование остановлено!

– Почему не аннулируешь? – прогромыхал Демон.

– Пытаюсь, но это такое занудство. Миллион раз приходится повторять одни и те же пароли.

– А аннулировать сами отмены мы можем? – спросил Чанза.

– У нас шесть Ключей, – начала Селин. – Мы можем аннулировать все, если проголосуем за авторизацию всеми нашими Ключами, а Финн займет нашу сторону.

– Я не хочу голосовать за авторизацию, – проворчал Рагспер.

Селин посмотрела на Пола, но тот только взглянул на Рагспера и спросил:

– Кто запустил эту странную отмену?

– Тот, кто блокирует программы, – ответила Селин. – Кто-то, какой-то человек. Это не может быть ни аватара, ни нанообраз.

– Причем человек в здравом уме, никак не управляемый извне, – добавил Демон. – Я бы тоже не проголосовал за отмену. Раз они могут вводить блокировку, то могут ее и снимать.

– Совершенно не хочу тратить на это все свое время, но если так нужно, ничего не поделаешь. – Селин оглядела остальных членов Совета.

– Пока что Финн был на стороне Коалиции, – заметил Пол. – Хотя я не уверен, что он нас поддержит.

– Есть ограничения по пользованию Сетью, – прохныкала Селин. – Он наверняка решит, что ими нельзя пренебрегать!

– Не забывайте и про мое разрешение, – вставил Демон. – Я должен передать права третьему лицу, но я пока разрешения не давал и никому никаких прав передавать не собираюсь.

– Ты что, спятил? – вспыхнула Селин. – Нам от этого будет хуже, чем врагам!

– Нет, только тебе, – с ноткой злорадства в голосе ответил Демон. – Мне от этого ничуть не хуже.

– Но скоро ты не сможешь получить и чаши крови без какого-нибудь дурацкого пароля! – прорычала Селин.

– В отличие от некоторых я уже давно пользуюсь паролями, – ответил Демон. Через непроницаемый черный панцирь невозможно было разглядеть его мимику, но, судя по тону, разговор доставлял ему удовольствие.

– Нет, все это не должно помешать нашему триумфу, – поднялся на ноги Пол. – Наше дело правое, и никто не может вставать на нашем пути. И мы расправимся с новыми препятствиями, как уже расправлялись с теми, что появлялись на пути прогресса человечества! Мы разобьем их в пух и прах, низвергнем наших противников и погребем их в туманах истории!

Селин с удивлением посмотрела на него, потом покачала головой.

– И это твое последнее слово?

– Мы будем действовать так же, как и раньше. – Пол склонился над столом. – Они засылали к нам своих шпионов, эдаких ночных проныр. Что ж, мы пошлем к ним таких же. Они хотят войны, и они ее получат; они, которые убили миллионы существ! Селин, мы не сможем напрямую одолеть их, но в конце концов победа все равно будет за нами. Ты должна сделать все возможное и продолжать исследования. Если они не одумаются, мы должны быть уверены, что они в состоянии осознать последствия своих действий! Готовь чудовищ, ибо мы нашлем на них ужас! Мы должны одержать победу в этой войне ради блага всего человечества, ведь если мы проиграем, то проиграет и человечество!

– Это совсем просто, – весело улыбнулась Селин и взглянула на Чанзу. Тот откинулся на спинку стула и смотрел на Демона, лицо его при этом ничего не выражало. – Просто, – весело повторила она.

Конечно, придется повозиться, чтобы снова запустить все программы, но ведь ей дан зеленый свет там, где раньше было множество ограничений.

– Отлично, – сияя, произнес Пол. – Мы победим! Ради человечества! Совещание окончено!

Даная стояла в дверях дома и смотрела на поселение, но вот наконец решилась и вышла на улицу. Она уверенно направилась вниз с холма, ее окружали толпы людей, она изредка кивала знакомым и вот наконец добралась до нового здания ратуши. Эдмунд сказал ей, что где-то в столовой она найдет Лизбет Мак-Грегор, которая занималась материально-техническим обеспечением городка. А отсиживаться в доме Даная ни за что не собиралась.

Она вошла в первую попавшуюся дверь и замерла на месте – из темноты к ней обратился мужской голос:

– Вам не положено тут находиться.

– Я разыскиваю Лизбет, – как можно спокойнее ответила Даная, стараясь справиться с охватившим ее страхом. Она знала, что голос у нее дрожит, но ничего не могла с этим поделать.

– Следующий домик, – сказал мужчина.

Даная понемногу привыкла к сумраку, теперь она видела, что мужчина склонился над какими-то бумагами; вообще в домике стоял несвежий запах застиранного белья.

– Извините, – так же спокойно постаралась выговорить она. – И спасибо.

– Извините за резкость. – В темноте мелькнули в улыбке его белые зубы: – Дело в том, что все постоянно заходят сюда с глупыми вопросами, а у меня и так дел по горло.

– Понятно. – Даная кивнула и снова вышла на улицу.

Она вдохнула полной грудью и приказала себе успокоиться. И вдруг в этот момент кто-то толкнул ее сзади, и она чуть не закричала во весь голос, тут же обернулась, но человек уже исчез в толпе. Даная прижалась спиной к стене и попыталась унять дрожь. На секунду ей даже показалось, что она сходит с ума. Она закрыла глаза и прикрыла руками лицо, стараясь не допустить появления слез.

– Госпожа Даная, – услышала она добрый скрипучий голос.

Она опустила руки и посмотрела в сторону – примерно в двух шагах от нее стоял высокий пожилой мужчина, одет он был в доспехи и вид у него был довольно суровый. Но почему-то она не испугалась; может, он знал ее, а возможно, и она его тоже. Она боялась всех мужчин, которые попадались ей на глаза, но не этого. И что-то было в нем до боли знакомое.

– Да, – ответила она. – Чем я могу вам помочь?

– Я как раз думал о том же, – сказал мужчина, но ближе не подошел. – Мне вы показались расстроенной. Хотите, я приведу сэра Эдмунда?

– Нет, не хочу, – резко ответила она, потом вздохнула и покачала головой. – Простите, просто я немного… немного не в себе.

– Более чем не в себе, госпожа, – подтвердил мужчина. – Могу я спросить вас, зачем вообще вы сюда сегодня пришли? Насколько я понял, вы должны были отдыхать в доме на холме.

– Неужели всему городу известно о том, что со мной произошло?! – сердито воскликнула она.

– Нет, – возразил мужчина. – По крайней мере, я так не думаю. Сам я только прибыл, и Эдмунд ввел меня в курс дела, в том числе рассказал о вас. Мы старые друзья; между прочим, я был и на вашей свадьбе, но вряд ли вы меня помните.

– Теперь припоминаю. – Она внимательно вгляделась в мужчину. – Ганни?.. Ведь вас так, кажется, зовут?

– Да, мэм. А мне сэр Эдмунд рассказал все только потому, что поставил во главе сил обороны. Никаких пересудов не было и в помине.

Даная снова внимательно посмотрела на него, наконец кивнула.

– Думаю, что так. А куда вы шли?

– Наверное, туда же, куда и вы. Повидаться с Лизбет Мак-Грегор. – И он вежливым жестом пригласил Данаю пройти вперед, но вдруг помедлил: – Или… может, вы хотите, чтобы впереди шел я?

Она на секунду задумалась, потом расправила плечи и сказала:

– Нет, все в порядке. – Глубоко вздохнула и проследовала к домику.

На этот раз она постучала, и деревянная дверь с шумом распахнулась.

– Уходите, – раздался изнутри мужской голос. – Вам тут не положено находиться, если только у вас нет на это особого права!

В первый момент Даная отпрянула назад, но потом верх взяла ее натура.

– Откуда вам знать, есть у меня такое право или нет? – выпалила она. – Вы даже не знаете, кто я такая.

– Зато я знаю, – выступила вперед Лизбет. – Все в порядке, Сидику, это Даная Тальбот.

– Горбани, – автоматически поправила ее Даная. – Привет, Лизбет.

В этом домике было так же темно, как и в первом, но попросторнее. У противоположной стены лежала груда мешков и свертков. Лизбет склонилась над каким-то списком и пыталась разобрать, что там написано.

– Так ты испортишь глаза, – сочла своим долгом предупредить ее Даная. – Ой, Лизбет, а это Ганни…

– Привет, Ганни, – весело поздоровалась Лизбет. – Теперь можно не сомневаться, что все тут придет в движение: у нас появился Ганни.

– Час от часу не легче, – так же весело подхватила Даная. – Вчера вечером объявилась Баст. А теперь она неизвестно куда утащила мою дочь.

– Боже мой, – рассмеялась Лизбет. – Представляю, чем они теперь занимаются. Баст настоящая озорница.

– Абсолютно точно, – мрачно согласился Ганни. – Вести она себя совершенно не умеет.

– Ну, в сравнении с тобой, Ганни, мы все народ недисциплинированный, – тут же парировала Лизбет. – Никто из нас добровольно не согласится носить власяницу.

– Я тоже их не ношу, – ответил Резерфорд. – Совсем излишняя форма наказания. Существует масса других способов вызвать боль и страдание.

– Кстати, о боли. – Даная вопросительно взглянула на Ганни. – Эдмунд говорил, что я могу начать врачевать, но для этого мне нужно помещение. Не могу же я лечить людей у себя в гостиной. И еще нужны бинты, шины, материалы для наложения швов и другие медикаменты. Могу я на это рассчитывать?

– В данный момент у нас почти ничего нет, – пожав плечами, ответила Лизбет. – Только то, что можно найти в лесу, да еще немного наших старых запасов.

– Если честно, я не могу точно сказать, что именно мне нужно, – призналась Даная. – Никогда не работала в больнице тех периодов.

– В стороне от уборных и мусорных куч надо разбить временный лазарет, – сказал Ганни. – Лучше, чтобы он стоял на холме и продувался ветрами. Чтобы внутрь не залетали насекомые, на окнах должны быть сетки, если не металлические или пластиковые, то хотя бы из марли. Также должны быть и ставни, тогда зимой в помещении будет тепло. Внутри нужно продумать систему каминов, очагов или плит, чтобы обеспечить пациентам максимум комфорта в период выздоровления. Лазарет следует разделить на три основные зоны: приемный покой, операционная и отделение для выздоравливающих. Эти отделения могут находиться в отдельных зданиях, но тогда между ними должны быть крытые переходы; а еще лучше, если все отделения будут под одной крышей.

– Откуда ты все это знаешь? – удивленно спросила Даная.

– Информация о военном деле и о всем, с ним связанным, фонтаном бьет из Ганни, – улыбнулась Лизбет. – Джерри!

– Да?

В домик через заднюю дверь вошел мужчина, который, судя по виду, тоже был опытным реконструктором раннего кельтского периода. Правда, вместо палаша шотландских горцев он держал в руке папку, из который торчал рулон бумаг.

– Ганни, Даная, это Джерри Мерчант; он возглавляет все строительство. Джерри, госпожа Даная собирается основать лазарет. Они вместе с Ганни подыщут подходящее место. Если там не окажется никаких построек, то нужно будет их построить.

– А что важнее? – спросил Джерри. – Я веду одновременно пять объектов, в том числе баню и новую дамбу.

– Думаю, что лазарет важнее бани, – подумав, ответила Лизбет. – По-моему, сначала нужен лазарет, а уж потом можно подумать о раздельном мытье.

– А что скажет Эдмунд? – Джерри был явно обеспокоен.

– Он скажет: «Конечно, дорогой», – расхохоталась Даная.

– Значит, решено? – спросила Лизбет.

– У Ганни тоже есть задумки.

– Но они могут подождать, – тут же откликнулся Ганни, – хотя там все гораздо сложнее. Эдмунд поручил мне организовать армию. Для этого нам кое-что понадобится, что-то будет более-менее просто, но доспехи и оружие без мастеров не сделать. Кроме этого, нам нужны будут помещения для мастерских и определенные запасы кож и ткани.

– С материалами у нас проблемы, – вздохнула Лизбет. – Особенно с кожей, с тканями чуть получше. Когда тебе все это понадобится?

– Через несколько недель, – ответил Ганни. – Сначала мне нужно выбрать будущих инструкторов и обучить их. Для них тоже нужно будет кое-что изготовить, но в гораздо меньших масштабах.

– Ну, тогда все не так страшно. Мы предполагаем сделать вылазку в лес, тогда у нас будут новые шкуры. Трудно сказать, сколько именно, но точно будут.

– Отлично. Я составлю список того, что будет нужно мне, с указанием конкретных сроков, и тогда мы вместе сможем утрясти программу обучения. Согласна?

– Звучит вполне разумно. – Лизбет снова рассмеялась. – Джерри, почему бы тебе не пойти с ними? Посмотришь, что именно нужно Данае, а я займусь кирпичами.

– Но это моя работа! – воскликнул в ответ Джерри.

Эдмунд взглянул на вошедшую в кухню Данаю и нахмурился.

– Где ты была? – спросил он.

– Гуляла! – резко ответила Даная, потом вздохнула. – Извини, Эдмунд. Я осматривала лагерь вместе с Джерри Мерчантом и Ганни; мы искали подходящее место для лазарета.

– Ого. – Тальбот покачал головой. – Это ты меня извини. Я не должен был так на тебя набрасываться. Но мне просто показалось, что тебе было бы неплохо немного отдохнуть. Прийти в себя. Это я должен постоянно работать.

– Я и так уже пришла в себя. – Она крепко сжала губы. – Со мной все в порядке. Почему вы все из кожи вон лезете и пытаетесь меня запихать в какой-то кокон?

Эдмунд начал было что-то говорить, но замолчал и покачал головой.

– Что?

– Я хотел сказать, что, как бы ты себя ни чувствовала, тебе все равно необходимо выговориться, – ответил Тальбот. – Но только не мне. Я, по правде сказать, даже не представляю кому. Здесь нет людей, которые бы имели опыт лечения подобных травм. Кое-что я знаю сам, но какой из меня специалист. – Он опять нахмурился и устало покачал головой. – Беда в том, что ты не единственная в городе, кто по дороге сюда столкнулся с такими проблемами. А людей, которые могли бы помочь пострадавшим, у нас нет. Дальше будет еще хуже.

– И что нам делать? – спросила Даная. – Я так понимаю, что придумывать выход из создавшегося положения нужно мне, поскольку я местный врач.

– В идеале – да, но у тебя ничего не получится, – вздохнул Эдмунд. – Одну вещь я знаю точно: если с человеком, пережившим такое насилие, работать неправильно, то тем самым можно усугубить последствия травмы.

– Как ты можешь так говорить?! – Она чуть не кричала. – Эдмунд, со мной все в порядке! В порядке, в порядке, В ПОРЯДКЕ! Неужели тебе этого мало?

Он молчал и в упор смотрел на Данаю. Наконец она отвела взгляд.

– А ты считаешь нормальным кричать на меня, когда я обсуждаю серьезный вопрос? – спокойно спросил он.

Эдмунд даже не понял, что такого он сказал, но Даная побелела как полотно. Он замолчал, дал ей время успокоиться и только потом спросил:

– Что?

– Ничего… Просто ты говорил таким тоном… – прошептала она. – Пойду приму ванну.

– О'кей. – Он посмотрел ей вслед. Ей надо с кем-то поговорить, но с кем?

Герцер в ужасе смотрел на Баст, которая спускалась к ручью. Нагая она выглядела ничуть не хуже, чем полуодетая. Соски у нее были светло-розового цвета. Когда она была возбуждена или ей было холодно, как теперь, они напрягались и торчали, как маленькие кинжалы; а черные как вороново крыло волосы на лобке оказались мягкими как шелк. На секунду в голове у него пронеслась странная мысль – она выглядела слишком молодой, скорее как четырнадцатилетняя девочка, а вовсе не как сексуально активная женщина. Но он тут же обозвал себя глупцом; она не просто старше его самого, она старше окружающих их деревьев.

Начали они с того, что выкупались в ручье, как и говорила Баст, совершенно нагие, и Герцер чувствовал себя немного неловко. Но потом они решили помыться, потом принялись помогать друг другу, и вот тут-то все и началось. И хотя длилось все это недолго, но для Герцера оказалось крайне познавательным. Он до сих пор не понимал, почему Баст выбрала именно его, зато знал, что ему крайне повезло.

Тут он на секунду покраснел, ведь он знал, что по многим причинам не должен был этого делать. Он даже испугался, что Баст охладеет к нему, если узнает о его внутренней борьбе, трусости и стыде.

Она принесла меховое одеяло, сшитое из маленьких шкурок, грациозно уселась на него, скрестив ноги, и принялась с помощью маленькой веточки распутывать волосы. При этом она все время рассматривала лес.

Он легко мог дотянуться до нее рукой и потому, несмотря на все угрызения совести, наконец провел пальцем по ее бедру.

– Какая прелесть эти молодые люди, – протянула Баст с улыбкой и посмотрела вниз. – Пять минут, и они уже снова готовы!

– Ты поэтому выбрала именно меня? – спросил Герцер. Он не хотел спрашивать, но и не спросить не мог.

– Частично, – ответила Баст и весело потрепала его за руку. – Ты мне показался слишком мудрым для своего возраста. А это важно. Ведь я немолода, Герцер. Многие эльфы считают извращением то, что я выбираю себе любовников среди людей. Ведь даже если ты переживешь все войны, ты состаришься на моих глазах, как состарился Тальбот. А потом в один прекрасный день умрешь, как умирали на моих глазах многие мои любовники. Но вы проживаете свои жизни, полностью отдаваясь здесь и сейчас, совсем не как эльфы, и мне это нравится. Со временем у меня появятся новые любовники, у тебя тоже. Мне показалось, что ты достаточно умен, чтобы понять это, – в отличие от других людей.

– Не так уж я и умен, – с горечью проговорил Герцер. У него все мысли в голове перемешались, он и так уже ругал себя на чем свет стоит.

– Я ведь сказала «для твоего возраста», – ответила Баст и дотронулась до его склоненной на грудь головы. – Посмотри на меня, Герцер.

Он посмотрел в ее зеленые кошачьи глаза и содрогнулся – такая в них была глубина. На какое-то мгновение ему показалось, что она заглянула ему прямо в душу, но, даже увидев, что там творилось, она не стала презирать его. В древних и глубоких глазах Баст он увидел понимание.

– Говорят, что у всех есть своя тайна. Но это неправда, – спокойно сказала она. – У всех не одна тайна, а множество; множество лиц, множество масок. И так у всех: у людей, у гномов, у эльфов. Ты, Герцер, еще молод, твои маски не отесаны, и ты не понимаешь, что они есть у всех. Самое главное не то, что мучает тебя в душе, а то, что ты делаешь. Важно то, кем ты станешь в жизни, а не то, кем ты боишься стать.

– А если человек совершил нечто дурное? – Герцер потупил взгляд.

– Ты причинил вред другому человеку? – мягко спросила Баст.

– Нет, но я не смог предотвратить беду, – осторожно ответил он.

Она вздохнула и покачала головой.

– Герцер, я твоя любовница, а не священник. Я не должна выслушивать твои исповеди, а отпущение грехов не могу дать потому, что, во-первых, я женщина, во-вторых, эльф, а в-третьих, у меня совсем другая вера! – И она рассмеялась.

– Кто такой священник? – спросил Герцер.

– Боже мой, иногда мне трудно поверить, что я настолько стара! – рассмеялась Баст. – Мой доблестный рыцарь, не стриженный, толком не спавший и не исповедавшийся. Боже, как изменились нравы. Предположим, священники это предшественники психотерапевтов. С ними можно было поговорить, и считалось, что они должны были хранить все, сказанное им, в тайне. Люди облегчали с ними душу. В соответствии со своей религией и верой они советовали молиться определенным образом и совершать некоторые ритуалы и обряды, иногда даже платить денежные взносы, и взамен обещали прощение Господа.

– Настоящий шантаж. – Герцер невольно заинтересовался.

– Ну а чем занимались психотерапевты, да и священники, которые советовали навещать их каждую неделю? Психологи, правда, не могли дать людям такого облегчения, как священники, пока не начали понимать химических основ депрессии и других психологических проблем. И люди не жалели денег для священников. Смотри, предположим ты бы сейчас смог высказать кому-нибудь все, что лежит у тебя на сердце, и услышал бы, что будешь прощен, если сделаешь то-то и то-то, и если бы ты верил в это, неужели ты бы не сделал того, о чем тебя просили?

Герцер подумал, потом кивнул и сказал:

– Да, конечно. Если бы… конечно. Но все равно прошлого не исправить – что случилось, то случилось.

– Нет, но тебе стало бы легче. Именно на это были направлены поиски верующих. Человек принимал обет и либо выполнял его, либо погибал. И в том и в другом случае он получал прощение.

– Бог ты мой, – пролепетал Герцер. – В играх все по-другому.

– Да, но самое главное это то, что люди того времени действительно верили в силу исповеди. Так же как позже многие верили, когда им говорили, что они не виноваты в своих дурных поступках, дело в неправильном воспитании. В обоих случаях проблемы в основном гнездились в головах людей, и потому им становилось легче.

– При чем же тут я? – нервно спросил Герцер.

– Ой, Герцер, – рассмеялась Баст. – По-моему, в восточном Севаме не осталось ни одного католического священника. Тебе не повезло. Но вот что я тебе скажу: да, есть такие вещи, которые простить никак нельзя, но я ни за что не поверю, что ты совершил нечто подобное.

– А…

– Тихонько, любовь моя. Ты что, убил кого-то в гневе?

– Нет, но…

– Ты изнасиловал кого-нибудь? – осторожно спросила Баст.

– Нет, – помедлив, ответил Герцер.

– Хм… уже, кажется, горячо. За твоим «нет» стоит нечто большее. И я думаю, что понимаю, в чем твои проблемы; хоть я и не психолог, зато все знаю о сексе и извращениях.

– Что? – рассмеялся Герцер.

– Просто покажу тебе кое-что и объясню, – ответила Баст, внимательно следя при этом за Герцером. – Попробую угадать: сексуальные фантазии, изнасилования и прочее, так?

– У-у-ух, – вспылил Герцер. – Баст!

– Маленькие девочки?

– Баст!

– Кнуты и цепи? Малышка Красная Шапочка?

– БACT!

– Это все в порядке вещей. – Она вдруг посерьезнела. – Многие мужчины мечтают стать Большим Плохим Волком, и это нормально, покуда ты знаешь, как, когда, где и что нужно делать. Именно этому, дорогуша, я тебя и собираюсь научить.

– Ты смеешься. – Герцер нервно теребил шкурку белого горностая.

– Вовсе нет. Не могу поверить, что в наше время ты довел себя до такого ужасного состояния из-за каких-то доминантных фантазий! – И Баст даже фыркнула. – Признаюсь, я не очень гожусь на такую роль, но знаю, что нужно делать. Иногда мне это даже доставляет удовольствие. Она внезапно смущенно улыбнулась, опустила голову и искоса снизу вверх посмотрела на него, прижав обе руки к груди. – О господин, вы такой большой и сильный, – совсем по-детски произнесла она и невинно улыбнулась. – А я заблудилась. Не могли бы вы провести меня через лес?!

Герцер побагровел, а половой член напомнил о себе – видно, Баст попала в точку.

Вдруг она взяла его за подбородок и совершенно серьезно продолжала:

– Смотри мне в глаза, Герцер Геррик. Зло исходит не от твоих чувств, потому что они вполне естественны. Может, как-нибудь я попробую выяснить, откуда и отчего они берутся. Но пока что довольно и этого. То, что испытываешь ты, так же естественно, как дыхание. Все дело в том, как ты себя поведешь, вот тогда и решится, станешь ты героем или злодеем. Позволь спросить тебя, но, когда будешь отвечать, смотри мне прямо в глаза. Если бы ты и вправду нашел в лесу такую девочку – молоденькую, наивную, совершенно одну, что бы ты сделал?

Герцер долго напряженно смотрел в глаза Баст, хотя ему очень хотелось отвести взгляд в сторону.

– Отвел бы ее назад в селение, – наконец, едва вздохнув, ответил он.

– Ай-яй, и еще жертвовал бы собой, придись встать на ее защиту, – поддакнула Баст. – Несмотря ни на что.

– Но я ничего не мог тогда поделать!

– Ш-ш-ш-ш. – Баст прижала палец к его губам. – Это уже совсем другое дело. Прошлого не исправишь, но раны можно залечить. По крайней мере, большинство. И в твоем случае это возможно. Но для этого очень важно, что будешь делать ты, Герцер Геррик. И ты это знаешь, не правда ли?

– Да. – Он снова опустил взгляд.

– Тогда пошли дальше. – Она улыбнулась. – Похоже, мне придется много поработать. Ты сильно устал в пути. Уверен, что готов идти со мной дальше? – Она кокетливо подмигнула и смущенно прикрыла руками грудь. – О господин, я купалась, а теперь никак не могу найти свою одежду!

– Ради вас, миледи, – Герцер поднял глаза, полные слез, к небу, – которая молода, как воздух, хотя и стара, как деревья, я всегда ко всему готов!

– Вижу-вижу! Как галантно! Давай же посмотрим, что у нас получится на этот раз, доблестный рыцарь! – Она схватила маленькое полотенце, прикрыла им грудь и с испугом посмотрела на него. – Пожалуйста, господин, я одна-одинешенька, а вы такой большой!

– Прекрасная Дама, сжальтесь! – простонал Герцер.

– Ага, значит, ты наслышан обо мне, – хихикнула Баст. Больше они не разговаривали.