Укрощение огня

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

После сытного ужина рекруты отправились ночевать в бараки, которые освободили специально для них. Задолго до рассвета их разбудил один из сержантов, вместо будильника он использовал металлический щит.

– Подъем, подъем, легионы ждет новый день, – возвестил сержант. – Десять минут на умывание и выходите на улицу перед бараком.

Герцер встал в очередь, народу было много, а уборная рассчитана всего на двоих. Потом он быстро умылся дождевой водой из бочки и присоединился к собравшимся перед бараками.

– Мы пока еще не будем пробовать маршировать строем, – сказал сержант, сосчитав сначала всех по головам. – Вы многого еще не умеете и оттопчете друг другу ноги. Так что следуйте за мной, как привыкли ходить, только старайтесь не слишком отставать.

Рекруты прошли вслед за ним к расположенным у подножий западных холмов зданиям. Это были более основательные постройки, чем те, что возвели за последнее время для размещения беженцев. Герцер догадался, что эти здания были сооружены раньше, для нужд Ярмарки. Они все остановились у первого из строений, а потом по одному зашли внутрь.

Комната, в которую они попали, была разделена пополам составленными вместе неотесанными столами. С одной стороны за столами сидели несколько гражданских, с другой стороны лежали кипы грубой одежды. Человек двадцать женщин быстро перешивали эту одежду в военную форму.

– Ого, ты крупный парень, – заметил мужчина, казавшийся главным. – Кейти, ему нужен суперразмер. Ты знаешь свои мерки, парень? – спросил он у Герцера, снимая с шеи сантиметр.

– Нет, – ответил тот.

– Мне нужно измерить длину внутреннего шва штанины. – Мужчина присел на корточки и усмехнулся, когда Герцер покраснел. – Да, да, именно поэтому я и говорил вашему сержанту артиллерии, что раздеваться нужно после снятия этой мерки. Кейти, требуются брюки с меркой сорок четыре.

– Есть только сорок шесть, – ответила женщина по другую сторону столов и протянула одежду серого цвета, полотняную сумку и еще какие-то свертки материи.

– Возьмите и переоденьтесь там, за занавеской, – сказал мужчина и повернулся к следующему: – Сложите гражданскую одежду в сумку. Ботинки оставьте.

– А остальное? – спросил Герцер.

– Пока оставьте и проходите в следующую комнату.

Герцер переоделся в мешковатую форму, на ходу он заметил, что ему дали еще две смены, тоже сшитые наскоро. Он потуже затянул ремень и, взяв гражданские вещи, мешочек с деньгами и сменную форму, прошел в соседнюю комнату.

– Сложите старые вещи и остальные принадлежности, кроме денег и ценностей, в холщовую сумку, – сказал ему какой-то мужчина. – Вы что, плохо слышите?

Герцер быстро сделал, что ему велели, и протянул сумку мужчине.

– Что теперь?

В одном углу комнаты были свалены такие же сумки, за столом сидел любезный мужчина, перед ним стояли зажженная свеча и много деревянных ящичков очень грубой работы. И все.

Мужчина взял в руки кожаные шнурки и свечу.

– Завяжите вещи шнурками, опечатайте их воском и поставьте на воск отпечаток пальца. Когда вы закончите военную подготовку, вещи вам вернут. Форму сложите в ящик и возьмите его с собой.

Герцер сделал все, как сказано. Мужчина принял у него из рук сумку, а взамен протянул ящик.

– Идите в следующую комнату.

Там его ждал другой мужчина. Он наклонился, внимательно осмотрел обувь Герцера и заметил:

– Замечательные ботинки. Тебе было бы лучше оставить их, но приказ есть приказ. Разувайся, я сниму мерку.

Герцер присел на стул и, оглядевшись вокруг, разулся. В комнате кроме него сидели несколько рекрутов, с них тоже снимали мерки, но никаких ботинок видно не было.

– А где же ботинки? – спросил он.

– Их еще только будут делать, – усмехнулся мужчина. – На складах нет достаточного количества для всех вас. У тебя большие ноги, на такие ботинки уйдет целая корова.

– Простите.

– Не стоит извиняться.

Так Герцер продолжал переходить из комнаты в комнату, а иногда и из здания в здание. Кое-где ему выдавали одежду, но чаще только снимали мерки. Шлем, плащ, одеяла, нижнее белье и портянки. Нашелся шлем его размера, но он оказался без внутренней прокладки и потому болтался на голове, так что Герцер просто снял его и уложил в ящик. К этому моменту ящик стал достаточно тяжелым. Когда юноша снова вышел на улицу, там уже столпились те рекруты, с которыми он провел ночь в бараке. Большинство сидели прямо на ящиках. Вместе с ними сидел и сержант.

– Что дальше, сэр? – спросил его Герцер.

– Будем ждать остальных, разумеется.

Герцер сел и осмотрел своих товарищей. Времени познакомиться накануне вечером у них почти не было, и сейчас он подумал, будут ли они и дальше проходить подготовку все вместе.

– Привет, – обратился он к тому, что сидел с ним рядом. – Меня зовут Герцер Геррик. Вы все тоже пехотинцы?

– Нет, – улыбнулся парень. – Мне повезло, я прошел испытания на лучника.

– Ого. – Герцер внимательно оглядел парня. Нельзя сказать, что с виду он выглядел очень сильным. – Ты выпустил пятьдесят стрел? Поздравляю.

– Черт побери, какие пятьдесят? – улыбнулся парень. – Этого никто не смог сделать, так что они сбавили требования до тридцати. Вот тридцать я и выпустил.

– Ага.

– Ну, правда, поговаривали, что кое-кто сумел выстрелить и пятьдесят, но я сам не видел, так что не уверен. И тридцать-то у меня еле-еле получилось. Нам сказали, что луков в принципе не так уж много, поэтому в лучники возьмут только тех, кто прошел этот тест.

– Ага.

– А ты разве не прошел тест? То есть я хотел сказать, у тебя сильные руки.

– Он прошел, – ответила за Герцера Динн, усаживаясь рядом на свой ящик. – Он выпустил пятьдесят стрел, а потом попросился в пехоту.

– Шутишь! – Парень искоса взглянул на Герцера. – Зачем ты это сделал?

– Я не хочу быть лучником и только лучником, – пожал плечами Герцер.

– Просто он сумасшедший, – прибавила Динн.

– А мы за все свои прегрешения имели несчастье последовать за ним, – раздался из-за спины Герцера голос Круза.

– Круз! – Герцер вскочил на ноги и пожал приятелю руку. – Откуда ты тут?

– Оттуда же, откуда появилась Динн. После ближайшего знакомства со всеми профессиями, которые нам предлагали, я решил, что в армии будет лучше! Скажу тебе честно: если я больше никогда в жизни не увижу ни одной невыдубленной шкуры или двуручной пилы, то не сильно расстроюсь. Даже если вместо этого мне придется остаток дней провести вместе с вами!

– Вы все с ума посходили! Ребята, да вы просто пушечное мясо, элитными войсками считаются только лучники.

– Правда? – парировал Герцер. – В пехоте главное движение. Я очень удивлюсь, если ты сможешь подняться на Холм!

– Лучников ждут все те же самые испытания, – тут же прибавила Динн. – Думаю, Холм у них впереди.

– С вашими ногами… – Сержант осмотрел группу, вот из здания вышел последний рекрут. – Ладно, нет смысла вас ругать.

И он принялся за перекличку, выкрикивая по четыре имени за один раз. На поляне появились и другие унтер-офицеры.

У Герцера оказалась самая маленькая группа; больше всего людей оказалось среди лучников и еще две женские группы, лучники и пехота.

– Я строевой инструктор капрал Уилсон, – представился им один из унтер-офицеров. – Пойдемте за мной и все увидите.

Он провел Герцера и его товарищей вдоль подножия холмов. Они все еще несли в руках свои ящики. Вот все вышли на поляну, где стояли три фигуры в боевых доспехах.

– ЧЕРТ ПОБЕРИ, ПОЧЕМУ ВЫ БРЕДЕТЕ, СЛОВНО ГРУППА СТАРУШЕК?! – прорычала одна из фигур. – ДВИГАЙТЕСЬ! ШЕВЕЛИТЕСЬ! ШЕВЕЛИТЕСЬ! ТЫ, ДЫЛДА, ИДИ-КА СЮДА!

Герцер взглянул, куда указывал человек в доспехах, и бегом побежал туда, хотя бежать с ящиком было не так легко.

– Поставь ящик на землю за собой! – приказал мужчина.

Он был почти такого же высокого роста, что и Герцер, и так же широк в плечах. Из-за доспехов он казался крупнее. Он быстро расставил всех рекрутов полукругом.

– Меня зовут сержант-триарий[9] Джеффкоут. – Сержант прошел вдоль линии рекрутов и внимательно осмотрел каждого. – Должен сообщить, что на протяжении нескольких следующих месяцев я буду заниматься с вами строевой подготовкой. И могу вас уверить, что сгоню с вас семь потов! Время мое слишком драгоценно, я мог бы посвятить его более интересным делам, чем тренировать таких желторотых бездельников, как вы. Но приказ есть приказ, и я его выполню, чего бы мне это ни стоило. Заметьте, выполню, даже если это будет стоить вам жизни! А это декурион Джоунз и сержант Пэдди. – И он показал на две другие фигуры в доспехах. – Вместе с капралом-инструктором Уилсоном они помогут воплотить в жизнь это практически невыполнимое задание.

В этот момент один из рекрутов поднял руку.

– Разве я разрешал задавать вопросы? – спокойно поинтересовался сержант.

– Нет, но я подумал…

– ДУМАТЬ БУДЕТЕ, КОГДА Я РАЗРЕШУ ВАМ ДУМАТЬ. ПОНЯТНО? ЛЕЧЬ НА ЗЕМЛЮ! ЛИЦОМ ВНИЗ! ОПЕРЕТЬСЯ НА РУКИ! – Он ткнул носком ботинка одного из рекрутов, и тот принял позицию для отжимания, потом кивнул и продолжал: – Я буду считать, а вы – отжиматься, понятно?

– Угу.

– ЕСЛИ ПРИКАЗ ПОНЯТЕН, НУЖНО ЧЕТКО И ГРОМКО СКАЗАТЬ: «ТАК ТОЧНО, СЕРЖАНТ!» ОБРАЩАТЬСЯ КО МНЕ И К ОСТАЛЬНЫМ СЕРЖАНТАМ БУДЕТЕ ТОЛЬКО ПО ЗВАНИЮ. ЕСЛИ ЗАХОТИТЕ ЗАДАТЬ ВОПРОС, ТО НАДО СПРОСИТЬ: «РАЗРЕШИТЕ ОБРАТИТЬСЯ, СЕРЖАНТ?» ПОНЯТНО?

– Так точно, сержант! – ответил рекрут.

– ВСЕМ ОСТАЛЬНЫМ ПОНЯТНО?

– Так точно, сержант.

– Да, сержант.

– ТАК-ТО. ВСЕМ ВНИМАНИЕ! ЛЕЧЬ! РУКАМИ УПЕРЕТЬСЯ В ЗЕМЛЮ. ГОТОВЫ? НАЧАЛИ!

Герцер вместе с другими рекрутами начал учиться правильно отжиматься и считать отжимания. После пятидесяти сержант остановился. Почти все рекруты тяжело дышали, руки у них дрожали.

– Черт-те что такое. И из этой группы я должен сделать защитников нашего города? Просто бестолковые клуши, а не защитники. Взгляните-ка вот на этого. – И он ткнул ногой одного из рекрутов. – Как тебя звать, толстяк?

– Косгроув, – ответил рекрут.

– ЧТО Я ДОЛЖЕН СДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ НАУЧИТЬ ВАС ПРАВИЛЬНО ОТВЕЧАТЬ СТАРШЕМУ ПО ЗВАНИЮ?! ТЫ ДОЛЖЕН ГОВОРИТЬ: «КОСГРОУВ, СЕРЖАНТ!» ПОНЯТНО?

– Так точно, сержант!

– ГРОМЧЕ!

– Так точно, сержант!

– ГРОМЧЕ!

– ТАК ТОЧНО, СЕРЖАНТ!

– Уже лучше. Почти как надо. Итак, как тебя звать, толстяк?

– КОСГРОУВ, СЕРЖАНТ!

– Ну, жирок мы с тебя сгоним. – Он еще раз огляделся и покачал головой. – Встать! Так вот, прежде всего я хочу, чтобы вы кое-что себе уяснили. Никаких ножей, никакого оружия у нас не будет, никаких наркотиков, никакой порнографии или другой подобной глупости. Никакой ерунды в бараках. Понятно?

– ТАК ТОЧНО, СЕРЖАНТ!

– Так что если у вас есть что-либо подобное, сержант Пэдди сейчас пройдет по рядам с сумкой. Сейчас никому за это не будет никакого наказания. Просто бросайте все в сумку, и дело с концом. Но если я замечу такую дрянь в бараках, вы у меня попляшете. Понятно?

– ТАК ТОЧНО, СЕРЖАНТ!

– Деньги можете оставить себе или сдать их на хранение в сейф легиона. Декурион Джоунз пойдет следом за сержантом Пэдди, у него будут конверты для денег. В обмен на сданные на хранение деньги вы получите от него чек. Если есть вопросы, можете их задать.

Герцеру было жаль лишиться кожаного мешочка из-под денег, потому он поднял руку и спросил:

– МОЖНО ОБРАТИТЬСЯ, СЕРЖАНТ?

– Обращайся, лоботряс.

– СЕРЖАНТ-ТРИАРИЙ, У МЕНЯ ЕСТЬ ЛИЧНЫЙ МЕШОЧЕК ДЛЯ ДЕНЕГ. МОГУ Я ОСТАВИТЬ ЕГО СЕБЕ, СЕРЖАНТ?

– Можешь. Разрешено оставлять небольшие личные вещи при условии, что я дам добро. – Он оглядел Герцера и покачал головой: – Рекрут, форма на тебе сидит, словно на пугале.

Герцер не знал, как отвечать на такое замечание, и потому промолчал.

Джеффкоут кивнул, потом нахмурился.

– Вечером будет построение. Чтоб к тому времени форма была в порядке.

Герцер понятия не имел, как он это сделает, но выхода у него не было. Он сдал сержанту деньги, получил взамен чек, а мешочек оставил себе.

– Когда я скажу: «Разойтись!», вы разойдетесь по временным баракам. Разойдетесь по-военному, то есть бегом. На сегодня вам каждому будет отведено место на полу. Там оставите свои вещи. После того как все немного утрясется, будет произведена проверка ваших вещей. РАЗОЙТИСЬ!

Они еле-еле успели бросить вещи на пол, а им уже было приказано снова выбежать на улицу. И учения начались. Строевая подготовка для многих оказалась сущим адом. Кое-кто из рекрутов с трудом отличал левую ногу от правой; сержанты скоро охрипли от крика. Несмотря на физическую подготовку, в какой-то момент Герцер почувствовал, что еще чуть-чуть, еще одно отжимание, и он просто умрет на месте.

Но вскоре их научили стоять по стойке «смирно» и «вольно», маршировать в ногу, останавливаться и поворачиваться по команде. Это был необходимый минимум, и сержанты привели их назад к баракам и разрешили разойтись.

– Некоторых из вас мы сейчас назначим временными командирами. Возможно, вы пробудете ими совсем недолго. Каждый командир несет ответственность за определенную группу. Один из рекрутов будет отвечать за всех. Герцер, выйди сюда. – И он показал куда именно. – Ты будешь рекрутом-триарием. Это значит, что ты отвечаешь за всю группу. Когда я поведу куда-нибудь отделение, ты будешь замыкающим. Понятно?

– ТАК ТОЧНО, СЕРЖАНТ! – ответил Герцер, покрывшись потом.

Он неожиданно осознал, что его назначили главным над всей группой, в то время как он не был уверен, что может отвечать даже за самого себя.

– Внимание сюда, птенчики! Часть приказов я буду отдавать через Герцера. Если он скажет вам: «Прыгайте!», считайте, что это приказал вам я. Понятно?

– ТАК ТОЧНО, СЕРЖАНТ!

– Круз, выйди вперед! Абрахамсон, выйди вперед!

Джеффкоут продолжал назначать декуриев и манипулов[10], указывая каждому его место.

– Сейчас вас шестьдесят два. Когда обучение закончится, хорошо, если останется человек сорок. При построении строиться вы должны так, как я поставил вас сейчас. Выходить на построение и расходиться бегом! Понятно?

– ТАК ТОЧНО, СЕРЖАНТ!

– Вы вместе представляете собой одну триарию, я сержант вашей триарии. Обычно триария состоит из трех декурий и сержанта триарии. Декурий состоит из двух манипул и декуриона. Манипула состоит из пяти легионеров и манипула, лидера манипулы. Пока что рекрутом триарии назначается Герцер Геррик. Рекрутами-декурионами – Круз, Абрахамсон, Сталь и Петерсон. Я знаю, что вам многое неясно, но скоро привыкнете. К десятому построению даже вы сможете себе это уяснить. А теперь разойдись и по баракам!

Не успел последний рекрут зайти в барак, как раздалась оглушающая команда:

– СТРОЙСЯ!

Естественно, половина рекрутов не смогли вспомнить свое место. Многие ругались, толкались, но вот все построились, но тут сержант выкрикнул команду «разойтись», потом снова «строиться», и так до тех пор, пока они не стали с легкостью вставать куда и как положено.

– Когда я отдам приказ «разойтись», отправляйтесь по баракам. Разложите одеяла на полу, все свои вещи сложите аккуратно, как подобает солдату. Делать все надо быстро. Я с сержантом осмотрю ваши пожитки. А теперь: РАЗОЙТИСЬ!

Естественно, они ко всему придирались: плащи сложены неаккуратно, шлемы грязные, ящики плохо закрыты. А выражать свое недовольство сержанты умели. Вещи всех рекрутов, за исключением Герцера, были выброшены на улицу.

– Приведите свои вещи в порядок и сложите все, как положено солдатам! Как сложено у Герцера! Мы снова проверим вас вечером, и заодно приведите в порядок свою форму!

Герцер перебегал от одного рекрута к другому, успокаивал их, кого-то уговаривал, кому-то грозил, и наконец все худо-бедно сложили вещи, как положено. Между делом ему удалось раздобыть иголку с ниткой, найти пару рекрутов, которые немного умели шить, и они, как могли, подправили форму своим товарищам. Даже ножа ни у кого не нашлось, так что излишки материала они не отрезали, а ушивали внутрь, но лучше что-либо придумать вряд ли было возможно. Так они провозились до темноты и не успели еще закончить, как в барак ворвались трое сержантов.

– Смирно у своих вещей! – приказал декурион Джоунз.

Герцер помчался в конец барака и там взволнованно ждал, пока сержанты проверяли вещи рекрутов. На этот раз на улицу выбросили уже половину свертков; придирок к форме было даже больше, этого не избежал и сам Герцер. Начинало темнеть, в бараке почти ничего не было видно.

– Занесите назад свои вещи и разложите все по порядку! – выкрикнул Джоунз. – Никакого ужина, пока не закончим с вещами!

Рекруты снова принялись наводить порядок, все были недовольны; те, к кому сержанты не придрались, ворчали теперь на тех, из-за кого им снова приходилось ждать. Сержанты в третий раз проверили барак, на этот раз при свете факелов. Наконец все закончилось. Джеффкоут кивнул и резко сказал:

– На сегодня сойдет. Но форма у вас черт знает на что похожа. Доделаете в свободное время. Разойтись!

Рекруты строем пробежали в столовую.

– Рекрут-триарий заходит в столовую последним, – сказал Джоунз. – Когда он закончит есть, все встают из-за стола. А он будет есть быстро. – Сержант многозначительно посмотрел на Герцера.

После этого все зашли в столовую, получили деревянные подносы, на которые им сложили полоски вяленого мяса, бобы и кукурузный хлеб.

Герцер, понимая, что за ним будут неусыпно следить, взял себе еды намного меньше других. Сев за стол, он оглядел остальных рекрутов. Некоторые, как он понял, даже не догадывались, что значит «есть быстро». Он старался есть помедленнее, пока не поймал на себе еще один многозначительный взгляд Джоунза; тогда он быстро доел все, что осталось на подносе.

– ЧЕРТ ПОБЕРИ, ПОЧЕМУ ВЫ ЕЩЕ ЕДИТЕ, ПТЕНЧИКИ? – услышал он у себя за спиной, направляясь к выходу из столовой.

Едой их беды не закончились. Теперь сержанты были недовольны состоянием самого барака, а потом они гоняли рекрутов маршем туда-сюда по плацу, потом вверх по Холму и, наконец, назад в барак. Герцер не имел представления, который час, но понял, что их теперь будут муштровать с рассвета до заката. Когда они вернулись в барак, он просто валился с ног от усталости.

– Назначьте часовых, смена через два часа, – приказал Джоунз, установив факел на улице. – Часовые должны следить, чтобы под рукой всегда был запасной факел и чтобы от факела не загорелся барак. – Он поднял вверх песочные часы. – Часы рассчитаны на полчаса. Часовой обязан переворачивать часы, как только весь песок перетечет вниз. Четыре поворота, и новая смена. До подъема двенадцать поворотов. Еще один поворот от подъема до первой проверки. Спокойной ночи, птенчики. – И он ушел.

– Бог ты мой! – воскликнул Круз. – И зачем только я сюда подался?

– Несправедливый мир, – ответил Герцер. – Слушайте. У кого остались нитки с иголками? У нас ведь еще куча работы.

– Что ты хочешь сказать? – выпалил один из рекрутов. – К черту. Я иду спать.

Тут все зароптали, а Герцер гневно их оглядел.

– Что вы хотите, бегать в этой жуткой форме и получать пинки от сержантов? Скажу больше, мы встанем за полчаса до подъема и приведем в порядок весь барак. Когда они придут, здесь все должно быть идеально. Понятно?

– Черт бы тебя побрал, – бросил один из рекрутов и повернулся спиной к Герцеру. – За кого ты себя принимаешь? Тебя что, кто-то сделал богом?

Герцер схватил парня за воротник и почти без усилий прижал его к ближайшей стене.

– Сержант Джеффкоут и я не собираемся отвечать за весь ваш хлам.

Он опять гневно оглядел всех рекрутов; Круз подошел к Герцеру и встал рядом с ним.

– Вопросы еще есть?

– Да, кто будет первым стоять на часах?

– Как тебя звать? – спросил Герцер у парня, которого прижал к стене.

– Брайан, – ответил тот, мрачно качая головой.

– Ты первым стоишь на часах, но и остальные еще не скоро лягут спать. Ты следи за песочными часами и переворачивай их вовремя.

В течение следующего часа он назначил остальных часовых, занимался переделкой формы и уложил всех рекрутов на полу ровными рядами, а не как попало. Он не был уверен, удастся ли ему самому хоть немного поспать, но спать тоже нужно.

– Запомни, встаем за полчаса до подъема, – предупредил он часового, который должен был дежурить последним.

– Понятно, – сонным голосом пробормотал тот.

Герцер покачал головой и огляделся. Большинство рекрутов уже спали. У двери сидел Сталь, он тоже клевал носом, но все равно следил за факелом.

– Вставай, – сказал ему Герцер.

– Зачем? – спросил тот, но все же поднялся на ноги.

– Иначе ты уснешь. Передай остальным: будить меня при каждой смене часовых. Если кто-нибудь уснет на посту или будет сидеть, я так высеку, что маму родную позабудете.

– Возомнил о себе… – пробурчал Брайан и прислонился к стене.

– Стоять смирно и не спать, – приказал Герцер и прошел к своим вещам на полу. В его распоряжении было одно лишь одеяло, но он, бывало, спал и в худших условиях и сейчас моментально провалился в сон.

Остальную ночь он помнил смутно, его периодически будили проверить смену часовых, утром же вставать не хотелось совсем.

– Полчаса до подъема, – возвестил часовой. – Чуть-чуть больше.

– Еще один славный день нашего легиона, – пробурчал Герцер, вскочил на ноги и крикнул: – Подъем!

Рекруты начали шевелиться, кто-то поправлял вещи, складывал одеяла, кто-то начал одеваться, но Герцер остановил их и заставил вначале привести в порядок места. Когда часовой сделал знак, что в барак идет сержант, приборка была закончена.

– Смирно! – выкрикнул часовой, и все рекруты вытянулись по стойке «смирно» у своих мест.

Первым вошел в барак Джеффкоут, в руках у него был фонарь. Он огляделся и недовольно заворчал, потом прошел по рядам рекрутов, на выбор открывая ящики с личными вещами, и так дошел до Герцера. Нахмурился и прокричал:

– Одеться и строиться, птенчики. – Герцер наклонился к своему ящику, но сержант перехватил его руку: – А ты погоди.

Он отвел его в сторону и прижал к стене:

– Как давно все на ногах?

– Сержант, я поднял всех за тридцать минут до подъема, – признался Герцер.

Сержант уставился на него, потом покачал головой.

– Как догадался?

– Читал в книгах, – ответил Герцер.

– Собираешься делать это каждое утро?

– Пока буду рекрутом-триарием, – пожал плечами Герцер. – Или пока мне кто-нибудь не воткнет нож промеж ребер.

Сержант минуту-две внимательно смотрел на него, потом кивнул.

– Иди одевайся, Герцер.

Утренняя проверка прошла не совсем успешно, но Герцер точно знал, что если бы он не поднял рекрутов на полчаса раньше, то дела обстояли бы куда как хуже. После того как все оделись, сержанты вывели их на утреннюю пробежку. Половина рекрутов сошла с дистанции, другая половина к концу пробежки еле дышала. Им дали тридцать минут на то, чтобы умыться (из бочек с дождевой водой), потом был быстрый завтрак. На улице перед построением Герцер остановил Круза.

– Ну что, лучше здесь или на обучающей программе?

– Понятия не имею, – усмехнулся тот. – По крайней мере, тут не валим деревья.

Стоило им построиться, Джеффкоут снова внимательно всех оглядел и покачал головой.

– Никогда не видел ничего более жалкого. Но мы сделаем из вас мужчин, можете не сомневаться. Первое, что вам предстоит зарубить на носу, это что значит быть солдатом. Все считают, что если будут размахивать мечом, то сразу выбьются в солдаты, но это дело последнее. Перво-наперво надо научиться многому другому. Кто умеет обращаться с двуручной пилой?

Герцер еле сдержался, чтобы не расхохотаться, поднял руку и заметил, как вслед за ним поднял руку и Круз.

– Отлично, мы не навсегда поселились в этих замечательных бараках. Первое, что должен научиться делать солдат, это разбивать лагерь. Именно этим мы сегодня и займемся.

Они прошли строем вдоль холмов, вышли на поляну недалеко от тропинки, которая вела вверх на Холм, и принялись устраивать лагерь, более похожий на небольшой форт. На поляне были запасены кипы кож, и один декурий под руководством декуриона Джоунза принялся делать из них палатки. А остальные тем временем расчищали место для лагеря.