Укрощение огня

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

– Это еще что такое, черт подери? – удивился Пол, оказавшись в рабочей мастерской Селин.

Женщина с нежным воркованием поглаживала похожее на осу насекомое, сидевшее у нее на руке.

Мастерскую загромождали клетки, из которых доносились жужжание, шипение и треск. Из вольеры на Пола печально смотрело ящероподобное существо с оттопыренными большими пальцами. Размером существо было с ладонь человека. Оно зашипело и принялось трясти замок, знаками прося выпустить его на волю.

В других клетках сидели всевозможные беспозвоночные, пауки, насекомые и другие существа, прошедшие через столь сильные Изменения, что для них и названия не находилось. Из соседней комнаты доносились непрестанные завывания и вопли громадной кошки, похожие на предсмертные женские крики.

– Новинка, – ответила Селин, водворяя насекомое в клетку. Длинное, со средний палец женщины, брюшко украшали черно-красные полосы, а крылья – красный с черным рисунок. – Немного напоминает шершня, но переваривает целлюлозу. Если выпустить его там, где есть изделия из целлюлозы, станет быстро размножаться и вскоре уничтожит все запасы материалов. У него и жало есть – конечно же, исключительно для самозащиты.

– Сеть никогда не разрешит выпуск таких созданий, – заметил Пол. – Классифицирует как биологическую угрозу и немедленно уничтожит.

– Сеть не разрешает их выпуск до поры, – еле заметно улыбаясь, ответила женщина.

– И я не разрешу, – решительно заметил Пол. – На карту поставлено будущее человеческой расы, мы не собираемся позволять всяким чудищам безнаказанно шастать вокруг.

– Что одной бабе – чудище, другой – игрушка, – с неподдельной искренностью произнесла Селин. – Показать моих чертенят?

– Как-нибудь в другой раз, – отказался Пол. – Я… расстроен из-за того, как прошло заседание Совета.

– С чего бы это, – лукаво улыбаясь, съязвила Селин.

– Чанзу я готов убить, – продолжал Пол, стараясь совладать с собой, – если бы не его последняя реплика…

– То собрание все равно закончилось бы безрезультатно, – ответила Селин, вытаскивая из клетки гигантское насекомое, напоминающее гибрид паука и кузнечика. Сзади создание имело большие прыгучие ноги, а спереди – паучью голову, перебирающую длинными жвалами. – Иди сюда, маленький, эти злодеи тебя со свету сживут, – и Селин обернулась к гостю и покачала головой. – Остальные члены Совета чересчур консервативны, – присвистывая, произнесла исследовательница. – Им бы только беззаботно прожить очередной бессмысленный день. Биосфера таит в себе такие возможности… а они – не понимают. Хотя даже ты не понимаешь. Люди – просто тупиковая ветвь эволюции.

– Однако прирост населения – прежде всего, – сурово заметил Пол.

– Да-да, конечно же, – поспешно согласилась Селин. – Хотя мне хотелось бы вновь заселить Австралию – из нее выйдет чудесная площадка для генетических экспериментов.

– Там видно будет, – буркнул Пол. – Вот доживем до… следующего собрания.

– Правильно, – улыбнулась Селин и погладила пауко-кузнечика. – Потерпи, маленький. Недолго осталось.

Когда Мирон Рейберн вошел в таверну, Эдмунд оторвался от тарелки жаркого. Снаружи моросил дождь, превративший улицы в потоки грязи.

Воронья Мельница существовала потому, что… так уж получилось.

Сперва Эдмунд Тальбот, как и большинство граждан, выбрал место для проживания. Хотелось отдохнуть от бурных ревивалистских игр и дожить остаток дней в тишине и покое.

Однако мятежный дух реконструктора бросил Эдмунда на поиски места, где можно было бы передвигаться наземными путями. В то время Реннская Ярмарка, расположенная на землях бывшего Северо-Американского Союза, находилась близ города Вашана, у Атлантийского океана. Оттуда начиналась дорога к Апаллийским горам и вела дальше, к реке Айо.

Эдмунд решил, что поселится близ Виа Апаллия, но не вплотную. Подсознательные страхи заставили выбрать место, пригодное, чтобы держать оборону. К тому же рядом должна была быть питьевая вода, а поблизости – река, достаточно судоходная, если понадобится перевезти что-нибудь крупное.

В конце концов выбор Эдмунда пал на горный склон, всего в нескольких милях к югу от Виа Апаллия – там, где дорога пересекала реку Шенан. Между крутых возвышенностей скрывалась лощина, которую не было видно ни с реки, ни с дороги. Холмы надежно защищали ее от половодья. Из глубины лощины вытекал небольшой, никогда не пересыхающий поток, воды которого мчались дальше, через небольшую расселину в холмах. Однако земля в лощине была ровной.

Участок оказался во многих отношениях идеальным местом. У Эдмунда имелись проточная вода и укромное убежище, защищенное с тыла горами. Из дома открывался вид на небольшие расчищенные поля и окрестные холмы. Тихо и спокойно. Вскоре после переезда Тальбот познакомился с Мироном – тот тоже присматривал, где бы поселиться. Оба знали друг друга давно, и предложение Мирона стать соседями казалось превосходной идеей.

Потом подселился знакомый горшечник, а после – еще один кузнец. Прибывали все новые и новые люди, пока однажды в округе не менее раза в год не начало собираться множество реконструкторов. Потом в устье реки появилась гостиница, проложили новые дороги…

Не успел Эдмунд и глазом моргнуть, как вырос город и появилась Большая Реннская Ярмарка со всеми сопутствующими неудобствами. Управлять городом еще получалось, а вот на ярмарке Тальбот отказался распоряжаться наотрез, хотя и был там частым гостем. Ярмарка проходила весело, правда, порой хотелось заткнуть уши звуковыми фильтрами. Позднее Эдмунд призадумался: а может, проще подыскать новое жилище?

– Здравствуй, Мирон, – приветствовал вошедшего Тармак Мак-Грегор. Владелец гостиницы, широкоплечий толстяк с густой бородой и спокойным взглядом, в котором сквозила древняя тоска, отставил в сторону недочищенную кружку и налил пинту пива. – Кажись, ты промок малость.

– Да, погодка чудесная, – откликнулся Мирон, отряхивая плащ. Рослый, сухопарый фермер со светлыми волосами загорел до черноты. Одежда соответствовала эпохе, за исключением свободного кафтана, заляпанного грязью. Мирон снял кафтан и повесил рядом с плащом.

– Только на пользу урожаю, – заметил Тальбот.

– Да, отличный дождик, – согласился фермер. – Как раз то, что нужно, зерно сразу в рост пойдет.

Мирон был единственным в городе фермером. Познакомился с женой на Реннской Ярмарке: оба обнаружили, что разделяют увлечение полузабытым искусством садоводства и ведения приусадебного хозяйства. Почти пятьдесят лет назад супруги застолбили участок возле растущего селения под названием Воронья Мельница, где и поселились, ведя старомодную фермерскую жизнь. Миновало полвека, в семье появились двое детей, а хозяйство разрослось до преуспевающего концерна.

Первой из проблем, с которыми столкнулись фермеры, оказался сбыт. На третий год существования фермы продукция существенно превышала запросы хозяев – даже без учета поступлений из Сети.

И тогда Эдмунд предложил распространить информацию о «настоящих пищевых продуктах, выращенных вручную». Вскоре возник невероятный спрос. Выяснилось, что многие относились к произведенной на заводах пище с недоверием и желали найти источник питания помимо Сети. А для тех, кто не доверял Сети совершенно или же полагал, что телепортированные продукты подверглись таким же неестественным процедурам, как и созданные путем репликации, пришлось даже организовать небольшую систему наземной транспортировки.

С годами удалось скопить приличный энергетический капитал, продавая продукты, а «Старинная Пища из Вороньей Мельницы» стала одним из успешнейших предприятий.

– Конечно, как раз вовремя. – Эдмунд попивал холодное пенное пиво. Оно было создано не по древней технологии, но Тармак умел угодить посетителям.

Трактирщик махнул рукой в сторону скамейки, расположенной напротив.

– А тебе что, больше понравилась бы хорошая засуха? Ты такой ярый поклонник прошлого?

Таверну построили не в полном соответствии эпохе. Даже к концу Средневековья большинство подобных заведений возводили невысокими, мрачными, неуютными, вместо скамеек там лежали потрескавшиеся бревна, а посреди комнаты коптил небольшой костерок. Пол был грязный, зачастую – заляпанный кровью животных, заваленный объедками. При любой погоде пиво разливалось из стоявших в углу бочонков, за которыми приглядывал трактирщик. Если подавалась еда, то чаще всего – вареный лук, репа, изредка – скудные ошметки солонины. Зачастую клиенты, не желая выходить на улицу при плохой погоде, мочились на стены или в бочонки. В самых гиблых местах туда же справлялась и большая нужда.

Таверна Вороньей Мельницы, напротив, являла собой сочетание «сказочного» трактира и английского питейного заведения эпохи восемнадцатого – двадцать первого веков. Вместо бревен стояли скамейки и грубо сколоченные столы, до блеска ошкуренные и покрытые лаком, чтобы не оставалось заноз. На стенах из белоснежного пластика развешаны доспехи, оружие и оправленные в рамы копии средневековых родословных. В глубине помещения – отдельный санузел.

Бочонки с пивом и вином стояли внутри, но за барной стойкой, и к каждому прилагалась отдельная система климат-контроля. А потому посетители могли наслаждаться не только домашней брагой…

Конечно, любой из поклонников прошлого, проживавших на Вороньей Мельнице, построил бы гораздо более точную копию старинного заведения.

В «Мельничной таверне» столики вместо беззубых ведьм, работающих за объедки, обслуживал андроид – в тех случаях, когда дочка хозяина была чересчур занята.

Эстрель выглядела совершенно по-человечески, и притом – весьма мило: густые золотистые волосы водопадом струились по спине до самых ягодиц, васильковые глаза лучились весельем, а грудь была высокой и упругой. Лицо немного напоминало по форме сердце, а запрограммированное стремление к шалостям распространялось как на мужчин, так и на женщин.

Мысли андроида были заведомо ограничены и по определению бессознательны. Но большой интеллектуальной мощи и не требовалось: покормить, убрать в комнате, выглядеть симпатично и быть готовой запрыгнуть в постель при первом же приглашении.

Как только Мирон сел за столик, к нему подкралась Эстрель и положила руку на плечо.

– Добрый вечер, господин Рейберн, – проворковало искусственное создание.

Андроид носила туфли на шпильках, синюю мини-юбку и красную блузу, оставлявшую груди открытыми настолько, что едва не выглядывали соски. Эстрель нагнулась, груди задели другое плечо гостя.

– Да, милашка, добрый. – Рейберн шлепнул андроида по, заду. – Возьму обычный ужин для толстяка.

– Разумеется, – ответила искусственная служанка, погладив посетителя по спине. – А потом?

– Об этом господин Рейберн расскажет чуть позднее, – ответил Мирон, меланхолично улыбаясь. Эстрель ушла, и Рейберн поежился под взглядом кузнеца. – Можешь ничего не говорить, я и так все понял.

– Еще бы, – согласился Тальбот.

Эдмунд имел собственные взгляды на андроидов. Знал, что по всем законам эти существа нельзя считать людьми, что лишенным разума созданиям не нужны ни права, ни свободы. В сущности, андроиды были всего лишь роботами во плоти – как бы по-человечески они не выглядели и не поступали. И все-таки кузнец не мог не думать о них как о своего рода биологических рабах.

– Они похожи на людей не больше, чем… чем коровы, – оправдывался Мирон.

– А стал бы ты спать с коровой? – парировал Эдмунд. – Ну, ладно, извини, я сорвался.

– Понимаю, – ответил Рейберн, – что ж, тогда – забыли. Как прошел твой день?

– Начинался неплохо, пока не повалили гости. – И Эдмунд рассказал о спамерах, воспользовавшихся его внешностью, и о нанесенном Дионисом визите, умолчав, впрочем, об услышанном от Карборандума.

– Значит, Мак-Кейнок вернулся? – Мирон зачерпнул ложку похлебки. – И решил за тебя взяться?

– Я думал, если не обращать внимания – отцепится. – Тальбот пожал плечами.

– Нет, только не эта пиявка, – возразил Мирон. – Сильнее всего Дионис достает как раз тех, кто старается его игнорировать. Брось вызов, а потом отделай паршивца как следует.

– Я… я подумаю. Вопрос в другом: хватит ли у меня сил отделать его как следует?

– Конечно же хватит. – Мирон оторвал взгляд от миски и с недоумением взглянул на Эдмунда: – Неужели сомневаешься?

– Ну, я поразмыслил и решил, что за время отсутствия Мак-Кейнок мог загрузить себе несколько хороших боевых программ, – заметил Тальбот. – Теперь он вызывает на бой не только слабейших, ему удалось одолеть нескольких неплохих рыцарей. А я… я уже не так молод. Даже если выиграю – вряд ли удастся наказать его по заслугам.

– Пойди на хитрость, – пожал плечами Рейберн, – уж Дионис-то наверняка не прочь схитрить. Вспомни доспехи, которые тот придумал….

– Не будь Мак-Кейнок таким болваном и будь я посообразительней – сделал бы ему доспехи, – заметил Тальбот.

– Зачем?

– Да представил себе, – улыбнулся кузнец, – как Дионис носится по всей Анархии в своих сказочных доспехах, испускающих синее сияние. А все тамошние уроды медленно стягивают вокруг него тугое кольцо, чтобы каждому досталось по кусочку амуниции. Вряд ли Мак-Кейнок ушел бы живым. А еще говорят, возраст и ум пересилят силу и молодость… В общем, если бы не принципы – сделал бы ему доспехи, просто чтобы избавиться. Избавиться в прямом смысле слова.

Окончательный выбор Рейчел пал на платье, стилизованное под одежду китайской придворной шестнадцатого века, – правда, девушка не стала надевать на ноги цепочку. Скромным вмешательством матери не удалось приблизить внешность девушки к модному облику хотя бы отдаленно, и Рейчел все еще казалась себе перекормленным теленком. Толстый слой парчи и многочисленные сборки скроют большую часть объема. А косметика уменьшит нос.

И девушка, переместившись в таком наряде в сад, созданный родителями Маргарет специально по случаю праздника, оцепенела, пораженная количеством гостей.

Центральная лужайка занимала не меньше сотни ярдов в длину. Кругом в хаотичном беспорядке – клумбы и статуи, а также несколько тентов, натянутых над столами и большим буфетом. Но несмотря на размеры, все пространство заполняли гости – как в человеческом, так и в ином обличье.

Прибыли существа, похожие на гигантских летучих рыб, в изобилии присутствовали народы моря – от дельфиноидов до какого-то странного, похожего на ската создания, которое Рейчел не смогла бы назвать человеком. Присутствовали кентавры, дриады, а вдали, на противоположном краю лужайки, – некто, отдаленно похожий на эльфа. Всевозможные хищные оборотни: пантеры, волки, медведи и, судя по густой гриве, даже один лев. Единороги – и Метаморфы, и созданные генной инженерией, а также множество домашних животных, начиная с относительно нормальных собак и ручных львов размером с небольшую пуму до совсем уж причудливых тварей. Зверье путалось под ногами, приставало к гостям и громогласно требовало угощения.

В воздухе роились летучие создания – птицы, рептилии и прекрасные ювелирные насекомые, не считая всевозможных симпатяг с парой прозрачных крылышек. Рейчел не могла не вспомнить один из презрительных комментариев матери: «Все, что плохо летает». Замечание точное, но не вполне верное, поскольку крылья зачастую играли исключительно декоративную роль, а сами создания держались в воздухе благодаря энергетическому полю.

Не обошлось и без недоразумений. В самом центре лужайки кентавр и человекообразный гость ловили домашних животных. Ювелирный мини-дракон кентавра гонялся за золотой стрекозой, которую едва не ухватило создание, похожее на летучую пику, усеянную блестящими бриллиантами.

Рейчел огляделась, покачала головой и вызвала джинна:

– Джинн, здесь есть мои знакомые?

– Ближайший знакомый – Герцер Геррик, – откликнулся виртуал, выделив молодого человека, стоящего в стороне с бокалом напитка в руке.

Вообще-то она имела в виду не Герцера… но все-таки знакомое лицо…

Когда-то она ходила с Герцером и Маргарет в одну дневную школу. Поскольку никакой экономической необходимости в образовании не существовало, большинство учебных заведений представляли собой всего лишь программы социализации, однако их школа являлась исключением: дети учились в соответствии с собственными способностями, правда, грызущей гранит науки молодежи помогали всевозможные технологии.

После начальных шагов – чтения, обращения с клавиатурой, основ математики при помощи внутренних имплантатов выбора образа и скорости достижения результата – предстояло определить направление обучения. Это было трудно, учитывая обилие информации и зависимость от Сети.

И Рейчел, и Герцер обнаружили, что им нравится учиться. Оба интересовались историей и этнологией. Рейчел изучала в основном бытовые аспекты прошлого – от древнеегипетских пивоваренных технологий до управления средствами транспорта наподобие автомобиля, в то время как Герцера занимали вопросы работы и конструирования механизмов.

В конце концов юноше удалось получить степень по историческому структурному инжинирингу, соответствующую бакалаврской. Маргарет продвигалась медленней, поскольку ее интересовали в основном вопросы социализации. В конце концов она сосредоточилась на социальном взаимодействии и глобализированной жизненной стратегии.

Подойдя ближе, Рейчел заметила, что Герцер не только избавился от судорог с момента их прошлой встречи, но и нарастил мышцы. Теперь Геррик походил на статую древнегреческого божества. Рельефная мускулатура вполне ему шла, однако такая фигура уже давно вышла из моды, а за три дня невозможно из рыхлого и вялого стать гибким и подтянутым, если не сделать сомопласт.

– Привет, Герцер. Я вижу, ты только что после операции – и сразу же за сомопластику?

– Привет, Рейчел. – Герцер смутился. – Нет, просто таким бы выглядело мое тело, если бы упражнения наращивали мускулатуру, а не просто сдерживали наступление паралича. Генетически все мышцы – настоящие, ведь я не позволил бы роботу-хирургу даже притронуться к своим генам.

– Ну еще бы, ведь мама так над ними потрудилась, – съязвила Рейчел и вздохнула, коря себя за несдержанность. – Прости, Герцер. Я знаю, как для тебя важно наконец-то избавиться от этого ужасного…

– Состояния? Полагаю, когда-то было принято называть меня уродом-дергунком.

– Ну вот, а теперь ты сам издеваешься. – Рейчел посмотрела на бокал в руке Геррика. – Вино?

– Фруктовый сок, – ответил молодой человек. – Думаю, вряд ли еще когда-либо стану… добровольно отравлять тело.

Рейчел вызвала себе то же самое и огляделась вокруг.

– Я и не знала, что у Маргарет столько друзей, – сказала она. – Интересно, я для нее – подруга или просто еще один экземпляр в коллекции?

– Ну, думаю, она считает тебя подругой. – Герцер кивнул в сторону столпотворения гостей. – Просто у нее очень много друзей. Маргарет – симпатичная девушка, легко сходится с людьми. Но не думаю, что здесь – только ее друзья, есть и просто знакомые, и друзья друзей. На этой вечеринке все хотели побывать.

– А как ты с ней подружился? – поинтересовалась Рейчел. – Мы вместе учились в дневной школе, но с тех пор она тебя не вспоминала.

– Ну, наши родители познакомились случайно, – пояснил Герцер. – Но вообще-то она пригласила меня потому, что знала: придешь ты. Думает, мы друзья.

– Получается, ты тоже – друг друзей?

– Вроде того. – Геррик горько улыбнулся. – У меня не очень-то много приятелей. Не всем по душе судороги.

– Теперь ты поправился. – Рейчел положила руку юноше на плечо. – И многое станет проще. Попытайся возобновить знакомства или заведи новые. У тебя море времени, чтобы найти друзей, – целые века.

– Да я знаю, – печально согласился Герцер и поник головой, – но друзья нужны мне прямо сейчас. Понимаешь, у меня никогда не было… подружки. То есть в детстве я дружил с несколькими девочками, но проклятая болезнь появилась в десять, и с тех пор…

Рейчел осторожно сняла руку с плеча Геррика и обвела ею вокруг:

– Здесь много девушек.

– Конечно. – Герцер старался скрыть, как он расстроен.

– Герцер, я специально не завожу себе парня, – сообщила Рейчел. – Мне еще никто не понравился.

– В том числе и я, – мрачно заметил Герцер.

– Тем, кто нравится мне, не нравлюсь я, а девушкой тех, кому я нравлюсь, сама быть не хочу, – пояснила она. – Такая уж у меня судьба…

– Ну, я был бы не против понравиться кому-нибудь, – вздохнул Герцер.

– Ой, настоящий эльф? – сменила Рейчел тему разговора.

Обитатели Эльфхейма редко покидали свою территорию. Совет изолировал относительно новые творения генной инженерии из-за ограничений, введенных Сетью после войн с ИИ. С тех пор было снято немало запретов, однако некоторые, распространявшиеся на биологически опасные создания и, как это ни странно, на эльфов по-прежнему действовали.

Полностью Измениться и стать эльфом запрещалось, и даже доступ к эльфийскому генному материалу был закрыт: эльфом можно было только родиться. Ходили разные сплетни о том, почему такая простая метаморфоза поставлена вне закона, но если эльфы и знали подлинную причину, то обсуждали ее только на собственном Совете.

Выделяющийся своим высоким ростом субъект с зачесанными назад волосами и остроконечными ушами, свойственными эльфийскому народу, безусловно, получил свою внешность от рождения. Или же был почти незаконной копией…

– Да, эльф, я выяснял. Еще один друг Маргарет. Как я понял, она познакомилась с ним через твоего отца.

– Да, у отца есть друзья-эльфы. – Рейчел всмотрелась в черты лица гостя пристальней. – Кажется, это – Готориэль-младший. Иногда заглядывает на Реннскую ярмарку.

– Ну, не стоит даже пытаться поговорить с ним, – заметил Герцер, оценив толпу, собравшуюся вокруг стоящей вдалеке фигуры.

– Ой, мамочки, – проговорила Рейчел, заметив, как в воздухе повисла грузная тень, тотчас же спикировавшая вниз с намерением приземлиться. – Это же настоящий дракон!

Во всем мире выжили всего лишь несколько драконов. По закону они считались разумными существами. Неразумные существа, напоминающие драконов, назывались вивернами. Со времен войн против ИИ Изменения людей в драконов запретили – в те дни драконы сражались на стороне человечества и, подобно эльфам, были отнесены к «исконным» видам. За прошедшие века их численность существенно снизилась по причине падения рождаемости, хотя драконы считались долгожителями.

Парящий в воздухе дракон наконец высмотрел площадку для посадки и на земле стал рыжеволосой девушкой в изумрудно-зеленом платье. Помахав рукой присутствующим, гостья растворилась в праздничной толпе.

– И с ней тоже не получится поговорить, – заметил Герцер.

– Да и к Маргарет не подберешься, – добавила Рейчел. – Кстати, а где виновница торжества?

– Еще не пришла, – откликнулся Герцер. Отпустил летучий бокал, поправил свою одежду – смокинг, сшитый по моде двадцатого века, вновь взялся за бокал и отхлебнул напиток. – Я спросил робота-дворецкого. Тот сказал, Маргарет подготовила всем особый сюрприз.

– Похоже, дожидалась дракона, – откликнулась девушка, заметив, как у входа в полный гостей лабиринт появились двое виртуалов в одежде двадцать четвертого века, знаками прося освободить проход.

«УВАЖАЕМЫЕ СУЩЕСТВА! – пронесся голос над толпой, – ПОПРИВЕТСТВУЕМ МАРГАРЕТ ВЕЙЛА-ШОН!»

В ответ на столь пышное объявление раздались вежливые аплодисменты: в целом приветствовались гораздо более скромные появления, однако аплодисменты стихли и тотчас же зазвучали с удвоенной силой, едва голубое мерцающее облако в форме лица Маргарет показалось в проходе под аркой и поплыло сквозь толпу.

Рейчел поняла не сразу. Сначала подумала, что перед ней – виртуал, но чуть позже догадалась и, затаив дыхание, шепнула:

– Она же сделала Переход!

– Как видишь, – печально произнес Герцер.

– Да что с тобой? Это же моя подруга, и она стала облаком наннитов!

– Понимаю, и все же…

– Ты что, влюбился? Но ты же знаешь, что Перешедший способен принять любую форму. Она же по-прежнему девушка… ну или почти.

– Я же сказал, что после школы видел ее всего лишь пару раз! – огрызнулся Геррик. – И я вовсе не был в нее влюблен. Хотя и хотелось бы.

– Безнадежно, Герцер. – И Рейчел обвела рукой собравшуюся толпу гостей. Виновница торжества прокладывала себе путь в сторону прохода, образованного гостями, расступившимися, чтобы поприветствовать Маргарет на расстоянии. – У нее парней больше, чем мечей у моего папаши.

– Ну, еще один не помешал бы. – Герцер пробирался следом. – Кстати, о твоем отце… – начал было юноша, но тут к ним повернулась Маргарет.

– Рейчел! – воскликнула Перешедшая.

Она приняла прежнюю форму, тело ее окутывал бледно-голубой плащ. Однако вокруг нее теплились синие отблески, а в голосе, то ли специально, то ли оттого, что Маргарет еще не научилась управлять модуляциями, звучали жутковатые, слегка отталкивающие обертоны, напомнившие Рейчел видео о призраках.

– Маргарет, – откликнулась Рейчел, кинувшись навстречу протискивающейся к ней подруге. – Как… неожиданно.

– Подарок от папы! – улыбнулась Перешедшая, приняла образ дельфина и зависла в воздухе. – Смотри! Я могу стать морской, когда захочу!

Рейчел вымученно улыбнулась и вспомнила когда-то прочитанную матерью назидательную лекцию о Перешедших. С возрастом люди неминуемо меняются, в их телах происходят процессы, отличающие шестидесятилетнего от тех, кому тридцать или пятнадцать лет. Эти изменения – результат жизненного опыта и вызванных им психологических изменений, и ни один Перешедший не сможет копировать такие перемены.

А потому Перешедшие оставались «замороженными» в своем возрасте навсегда. Мать считала, что нет худшего времени для Перехода, чем подростковый возраст, – конечно, если не считать детства. К тому же люди мудрели и становились спокойнее не столько вследствие накопленного опыта, сколько по причине того, что так были запрограммированы их тела.

А Маргарет всегда будет шестнадцать.

Странно… Вместо того чтобы расти вместе и оставаться подругами, тридцатилетней Рейчел, пожалуй, придется порвать отношения с вечно шестнадцатилетней Маргарет.

А в остальном она считала Переход милым.

– Красивое платье… Игровой костюм? – тараторила Маргарет, почти не замечая выражения лица подруги.

– Костюм придворной, – сказала Рейчел. – Эпоха Китайского императорского двора.

– Похоже, твоя мама уступила и разрешила сделать небольшую пластику, – заметила Маргарет. – Тебе идет.

– Спасибо, – поблагодарила Рейчел, стараясь не смотреть на Геррика. – Ты поздоровалась с Герцером?

– Премного рад, сударыня, – поклонился юноша. – Прекрасный Переход и без того прекрасной девушки.

– Кстати, о Переходах. – Маргарет совершенно не обратила внимания на слова Герцера. – Ты выглядишь… лучше. Что, миссис Горбани… э-э-э…

– Привела меня в порядок? – спросил Герцер, не заметив, как поникли его плечи. – Она поработала с нейронами. Друг помог с пластикой.

– А, ну ладно. – Маргарет вновь потеряла к нему всякий интерес. – Рейчел, мне нужно кое-кого найти. Но я еще вернусь, договорились?

– Договорились, – эхом откликнулась Рейчел. Внезапно она поняла, что среди всего сборища по-настоящему поговорить хотелось только с Маргарет, но не было желания навязываться. – До скорого.

– Пока.

Рейчел вздохнула и огляделась, мысленно строя планы, как избавиться от Герцера.

– Кстати, о твоем отце, – продолжил Герцер прерванную фразу. – Не могла бы ты нас познакомить?

– Тебя – с отцом? Зачем?

– Ммм… Тут мои друзья заинтересовались играми, – сообщил он. – А ты не знала, что твой отец успел прославиться на поприще исторических реконструкций?

– Ну да, – отрезала девушка.

Рейчел не хотелось объяснять, как ей надоели реконструкции. Отец заставлял ее участвовать в играх с детского возраста, и каждый такой раз казался продолжением школьных занятий. Умение разводить костер не вписывалось в ее представления о развлечениях. А учиться охотиться и свежевать добычу… просто смешно.

– Мне бы хотелось с ним встретиться – попросить, не сможет ли научить меня чему-нибудь.

– Я пошлю тебе виртуала с основными сведениями, – пообещала девушка. – Ой, смотри, Донна! Пойду-ка поговорю с ней. Береги себя, Герцер.

– Хорошо, – буркнул юноша в удаляющуюся спину Рейчел. – Приятно тебе повеселиться.