Упавшие с небес. Книга первая. Падшие

Глава 10. Элеазар. Трагедия на благотворительном базаре

Когда Инза сообщила Дмитрию, что к следующей ее вылазке к беднейшим слоям населения примкнет Алиса, он подумал и согласился.

– Что ж… И тебе веселее будет.

На этот раз Диманов сам не приехал, а в помощь девушкам прислал охранника-водителя, который в прицепе привез коробки с одеждой, с провиантом, а также раскладные столы.

Малоимущие, бомжи и подростки-беспризорники стояли в очереди, получая горячую еду, которую тут же раскладывала по одноразовым мискам Инза. За столом напротив нее стояла Алиса и выдавала нуждающимся одежду и медикаменты.

Из соседнего проулка вышли двое бродяг. Один из них с перекошенным от похмелья лицом придирчиво оглядел столы.

– Че, Плинтус, жрать-то буш?

– А чо, нет-то? Халява же!

– Не, я пас. Башка трещит. Лучше б суки опохмелиться дали, – раздраженно сматерился первый, а стоявшие в очереди опасливо раздвинулись, пропуская их к прилавку с продуктами.

Плинтус для порядка, чтобы место свое знали, двинул кого-то замешкавшегося в зубы, и пространство возле стола в момент очистилось. Бомж с довольной ухмылкой отошел с миской горячей каши и банкой мясных консервов.

– Боря! Где Борис? Алиса, охранника не видела? – с едва ощутимой тревогой спросила Инза.

– Я его за врачом отправила, – спокойно отозвалась Алиса.

Пройдя со своей едой вдоль столов с одеждой, Плинтус обратил внимание на утепленные кроссовки.

– Бля, ништяк – педали. Я, пожалуй, жаберу их, – прошамкал он с туго набитым ртом.

И поскольку руки его были заняты, он шмякнул одноразовую тарелку прямо на стопку футболок – та накренилась, а слизистая жижа медленно потекла на одежду. Девушки молча переглянулись. Бомж, довольный своим приобретением, повесил обувь на плечо и отошел, ковыряя ножом тушенку. О каше он уже забыл. Алиса, просверлив его спину сердитым взглядом, быстро переставила тарелку и убрала испорченную вещь.

Инза со вздохом смиренно перевела взгляд на стоявшую перед ней бабулю.

– А у вас нет носков шерстяных? Очень ноги мерзнут, – попросила старушка срывающимся от ветхости голосом.

– Вот, бабушка, возьмите! Последняя пара осталась.

– Ой, спасибо! Мне бы еще ботики теплые, мягонькие, а то ноги сильно болят…(Бо́ты – общепринятое в СССР название тёплых зимнихботинок для умеренного холодного климата с верхом из войлока или фетра – прим. автора.)

– К, сожалению, всю обувь уже разобрали. Но мы вас можем занести в список, а в следующий раз обязательно привезем, – пообещала Инза.

– Благослови вас Господь, доченьки! Я не надивлюсь вашей доброте!

Плинтус, сидя на деревянном ящике, доел свою тушенку, швырнул ее через плечо, и, ковыряя пальцем в зубах, стал лениво, со скукой оглядывать толпу.

Шаркая ногами, мимо прошел закутанный с головой старик, прижимая к себе пушистый длинноворсовый плед. Бомж бросил взгляд на опустевшие ящики с подаянием, но пледов там уже не было. Он сделал два быстрых шага вперед, догоняя старика.

– Эй, ты, старпер! Салазки придержи. Дай-ка, гляну. Че встал? Двигай, отсюда. Одеялка моя, ясно?

Это было последней каплей. Алисино чувство справедливости взвыло сиреной, требуя возмездия. Она торопливо обогнула прилавок и напористым шагом направилась к Плинтусу.

– Вам не кажется, что вы переходите границы? Верните дедушке его вещь! Мы раздаем нуждающимся, а не обнаглевшим хулиганам!

– Да ты че?.. Он завтра у вас возьмет! – в первую секунду Плинтус оторопел.

– Он сегодня уже взял. Вы не имеете права у него отбирать. И вообще это наши подарки. Мы сами решаем, кто в них больше нуждается. Понятно? Давайте сюда! Я сама ему отдам.

– Ты на кого поперла, сука? Ты че такая дерзкая, а ?! Следи за метлой! Это наш район. Спасибо сказать слабо, что тебе разрешили здесь лавку свою поставить? Пикнешь еще раз, я твою черепушку вдребезги разнесу! Собирайте свое шмотье и выметайтесь отсюда, – прорычал он.

В этот момент до Инзы стало доходить, что происходит что-то очень опасное. Она взяла мобильник и сделала вызов единственного забитого в справочник номера.

– Дима, пожалуйста, приезжай… или отправь кого-нибудь… Тут какие-то непонятные люди… Я думаю, они опасны. Мне кажется, они хотят сделать что-то плохое Алисе…

– Черт тебя дери, Инза, что вы там одни делаете?! Где охранник? Говори адрес!

Алиса, не скрывая презрения, с насмешкой смотрела Плинтусу в глаза:

– Ты купил, что ли этот район? Да кто ты такой, чтобы приказывать мне?

– Что, туго доходит? – с трудом сдерживая ярость, глухо процедил босс бомжей. – Я сказал – повернулась. Собрала свои тряпки. И свалила отсюда!

Инза поспешила вмешаться в стычку и снизить накал.

– Ребята, а давайте разойдемся по-хорошему. Вы… сударь, возьмите плед, и все, что захотите… А мы на сегодня уже закончили свою работу и… отъезжаем.

Но Плинтус едва ли обратил внимание на слова светловолосой девушки, потому что черноволосая, бросив ему пренебрежительное: «Да, пошел ты! Ублюдок» – пошла к своему прилавку.

Бродяга рванул ее за плечо, и, когда Алиса по инерции развернулась к нему лицом, она тут же получила мощнейший удар кулаком в живот. Согнувшись пополам, девушка повалилась наземь. Инза издавала пронзительный вопль. Она попыталась загородить Алису собой, но ее грубо отшвырнули в сторону. Оттого, что ему прекословили, Плинтус пришел в неистовое бешенство, и остановить его можно было только превосходящей силой, а не мольбой и уговорами. Матерные слова потоком лились из его рта:

– Вот тебе, сука, получалово!

Алиса, стиснув зубы и закрыв глаза, тихо стонала. А к лицу ее с маху летел мощный башмак с шипованной подошвой…

Удар пришелся наискосок под подбородок. Алисина голова дернулась назад и… так и осталась лежать неподвижно с разметавшимися черными волосами и устремленными в небо глазами… А Плинтус, усмирив свою захлестывающую злобу, сплюнул и пошел прочь.

***

Мир пошатнулся. Все кругом замерло, перестало существовать. От слез очертания предметов расплылись, как в тумане. Инза провалилась в какое-то беспредельное отчаяние и безотчетно выла на груди у Диманова… И бывший эйтран, впавший в странное оцепенение, обнимал ее, даже не пытаясь утешить. Такого болезненного отклика на гибель Алисы он не ожидал от себя. Цинизм и ирония были привычной реакцией на все происшествия этого мира, а тут что-то острой болью ворохнулось в грудине… А ведь он давно уже был готов к такому исходу и даже пытался принять какие-то меры, чтобы отдалить ее близкий уход из жизни…

– Это я во всем виновата… Я вовлекла ее в это опасное предприятие… Я даже…не предполагала, что оно может быть опасным, – рыдала Инза.

– Ну хватит, не реви. Нет твоей вины в ее смерти… Рок висел над ней. Неужели ты не заметила темный контур над ее аурой? – тихо спросил он ангелицу, так, чтобы никто не слышал.

Инза подняла на него заплаканные глаза и покачала головой.

– На моей памяти – сотни, тысячи смертей, которые я не смогла предотвратить… но я никогда…не воспринимала это как горе, – пробормотала она тихо, едва смогла говорить. – Я сама себя не понимаю…

– Человеку свойственно привязываться к близким… А это значит, что мы с тобой становимся людьми… – задумчиво и серьезно проговорил Диманов. – А хочешь я тебе новую подружку куплю? – предложил он в обычной своей ироничной манере.

Инза тотчас отстранилась, огрев его увесистым, как пощечина, и полным ярости взглядом.