Управляй мной

Глава 35

Николай

После тринадцатичасового перелета мы приземляемся в Конго для встречи с Тшимагой. Гребаный сигнал не ловится, поэтому я не могу позвонить Эбигейл, чтобы узнать, хорошо ли она спала или ей снились кошмары. В последний раз я разговаривал с ней, когда она приземлилась в Швейцарии, и мне кажется, что прошли недели, а не шестнадцать часов.

Господи, как же я ненавижу эту часть света.

Инна в Академии Святого Монарха, а мама дома, здесь только папа и я.

И небольшая армия, конечно. Я не доверяю контрабандистам алмазов ни на йоту.

Я проверяю свой бронежилет и оружие: пистолет-пулемет, перекинутый через плечо.

Когда мы выходим из самолета, на краю поля припаркованы два джипа. На заднем сиденье каждого из них сидит группа людей, вооруженных до зубов.

Гребаная влажность — это нечто иное, когда начинают падать капли дождя.

Просто еще один рабочий день. По крайней мере, не льет как из ведра.

Тшимага идет к нам, двое его солдат следуют прямо за ним, неся небольшой раскладной столик. Солдат ставит его между нами, а на него кладет потертый портфель.

— Мистер Ветров, добро пожаловать в ДРК², — говорит Тшимага. Несмотря на жестокий блеск в его глазах, я вижу, что он бизнесмен. Для него главное — деньги.

Я киваю ему.

— Спасибо.

Папа подходит ближе, и я чувствую, что он стоит чуть позади меня, прикрывая мою спину.

— Надеюсь, вы одобрите качество. Таких камней вы больше нигде не найдете, — говорит Тшимага, указывая на потертый портфель.

Я жестом велю Брайанту, одному из моих лучших людей, открыть портфель.

Когда он открывает его, я подхожу ближе, чтобы осмотреть бриллианты. Я могу распознать подделку за милю и у меня острый глаз, чтобы увидеть настоящую вещь.

Я не тороплюсь, проверяю каждый камень и, довольный качеством, говорю:

— Договорились. Миллион евро, как и договаривались.

Я жестом приказываю Брайанту забрать бриллианты, и он быстро кладет их в маленькую стальную коробку. После того как он запечатает ее, открыть ее сможет только Ветров, потому что никто больше не знает кода, а коробка непроницаема.

Я достаю из кармана черную карточку, на которой золотом напечатан код авторизации для получения средств.

Миллион евро находится в безопасности на счете Святого Монарха, и как только Тшимага предъявит код, ему его выдадут.

— Приятно иметь с вами дело, мистер Ветров. Надеюсь, мы еще увидимся.

Я вздергиваю подбородок.

— Я буду на связи.

Я не шевелю ни единым мускулом, когда Тшимага и его люди складывают свой столик и возвращаются к своим джипам. Только когда они въезжают в джунгли, я разворачиваюсь и иду обратно к самолету.

Папа устало вздыхает.

— Теперь предстоит тринадцатичасовой перелет домой. Я становлюсь слишком стар для этого.

Мне нужно научить Брайанта встречаться с контрабандистами в Африке, чтобы он мог делать перелеты за меня.

Как только мы все рассаживаемся и пилот объявляет, что мы готовы к взлету, я спрашиваю папу:

— Не слишком ли рано делать предложение Эбигейл?

Широкая улыбка расплывается на его лице.

— Никогда не бывает слишком рано. Я знал твою маму две недели, когда мы поженились.

Точно.

— Но все зависит от того, готова ли Эбигейл сделать этот шаг. Тебе нужно поговорить с ней об этом и узнать, что она чувствует.

— Ты прав, — бормочу я. — Но тогда я не смогу удивить ее.

— Ты действительно любишь Эбигейл?

Без колебаний я киваю.

— Больше, чем саму жизнь.

— Ну, если она любит тебя, тогда действуй. Вы можете быть помолвлены какое-то время до свадьбы, если ей нужно время, чтобы привыкнуть к этому.

Я усмехаюсь.

— Если Эбигейл скажет "да", я не стану ждать год или даже несколько месяцев.

Папа качает головой, на его лице широкая улыбка.

— Я собираюсь немного поспать. Тебе следует сделать то же самое.

_______________________________

Эбби

Это безумие. Я не могу поверить, что мой отец зашел так далеко.

Ты знала, что он выйдет из себя, если узнает о тебе и Николае.

Получив указание привести себя в порядок к ужину, я уже час сижу взаперти в своей спальне.

Я чертовски зла и не могу присесть ни на секунду. Я слишком взвинчена и постоянно хожу туда-сюда.

Пройдет целый день, если не больше, прежде чем Николай узнает, что я больше не в Академии Святого Монарха. Я пытаюсь подсчитать, сколько времени ему понадобится, чтобы добраться до Конго, провести встречу и вернуться обратно.

Получается… двадцать восемь часов? Тридцать?

Черт.

Аврора уже должна была заметить, что меня нет в Академии Святого Монарха. Она попытается позвонить, а если не сможет дозвониться, то, надеюсь, спросит обо мне у директора Козлова.

Черт, директор Козлов вообще знает, что я встречаюсь с его крестником? Может, он станет меня искать?

Инна тоже может заметить. Если Николай не сможет связаться со мной, как только вернется, он узнает у них.

Тридцать часов. Многое может произойти, прежде чем он поймет, что меня нет в Академии.

Я должна выбраться отсюда.

Я оглядываю свою комнату, и мой взгляд останавливается на окне.

Ты сбегала много раз. Ты можешь это сделать.

Я бросаюсь к дверям, ведущим на балкон, но обнаруживаю, что ключ уже вынут. Пока я ищу, чем бы разбить стекло, дверь в мою комнату открывается, и входит мама.

В руке она держит бокал с "Маргаритой", и я замечаю, что ее глаза остекленели.

— Отец зовет тебя.

Она видит, что на мне по-прежнему джинсы и блузка, затем хмурится.

— Тебе следовало переодеться. Он расстроится.

— Мне все равно. — Я резко качаю головой. — Ты знаешь, что это безумие. Ты не можешь держать меня здесь.

Она устало вздыхает, словно из ее души высосали всю энергию.

— Не устраивай сцен. Он делает то, что лучше для тебя.

Я слышу, что она сама не верит своим словам.

— Это не то, что лучше для меня, и ты это знаешь. Ты собираешься держать меня здесь взаперти вечно? Таков план?

Еще раз вздохнув, она делает глоток своей "Маргариты" и выходит из комнаты, оставив дверь открытой.

Я бросаюсь вперед, но как только я выхожу в коридор, охранники хватают меня за руки, обходя с флангов. Я начинаю сопротивляться, пока меня практически тащат вниз к лестнице, и мне удается пнуть одного ублюдка в голень.

Меня ведут в главную гостиную, и когда я вижу, как другой мужчина улыбается моему отцу, пока они увлеченно беседуют, лед течет по моим венам.

О, черт возьми, нет.

Отец и мужчина оборачиваются и смотрят на меня, когда меня вталкивают в комнату. Я бросаю взгляд на охранников, а затем поднимаю подбородок, чтобы встретиться взглядом с отцом.

— Это моя дочь, Эбби. У нее характер ее матери.

Когда она не пьяна в стельку.

Мой отец смотрит на мужчину так, словно он ходячее банковское хранилище с неограниченным количеством денег.

— Это Антонио Виттори, мужчина, за которого ты выйдешь замуж.

Я бы предпочла умереть, но у меня нет планов покончить с жизнью, поэтому я должна найти способ выбраться из этой передряги.

Антонио улыбается мне, подходя ближе, и я мгновенно отшатываюсь.

— Не смей прикасаться ко мне.

Ему чуть за тридцать, и я бы даже сказала, что он красив. До того, как влюбиться в Николая, я была бы покладистой. Я всегда знала, что в моем будущем меня ждет брак по расчету.

Антонио достает кольцо из нагрудного кармана, и когда он тянется к моей левой руке, я поворачиваюсь, чтобы убежать, но мне преграждают путь две обезьяны-переростки.

Один из охранников хватает меня за плечо и заставляет повернуться лицом к Антонио. Отец хватает меня за левую руку и с силой удерживает на месте, пока Антонио надевает кольцо мне на палец.

— Я никогда не выйду за тебя замуж, — плюю я в Антонио.

Мой отец мрачно усмехается, качая головой.

— Я приношу извинения за поведение моей дочери. Она упряма.

Отец пожимает руку Антонио.

— Мы отпразднуем помолвку завтра вечером.

— С нетерпением жду этого, — бормочет Антонио. Когда он переводит взгляд на меня, и я вижу самодовольный блеск в его глазах, я подавляю желание еще раз плюнуть в него.

Как только Антонио покидает комнату, мой отец приказывает:

— Отпустите ее.

Как только охранники убирают руки с моих плеч, я разворачиваюсь и бью коленом ближайшего из них. Он сжимает свою промежность и с болезненным стоном опускается на колени.

Уинтер бы так гордилась мной.

Мой отец тяжело вздыхает.

— Прекрати так себя вести! Ты невозможна. Антонио Виттори богат. Это важный союз.

— Я не собственность, которую можно заложить тому, кто больше заплатит!

— Прекрати жаловаться! — рявкает он. — Ты примешь это соглашение и научишься подчиняться своему жениху, как твоя мать подчинялась мне. — Он смотрит на меня с плохо скрываемым разочарованием. — Надеюсь, ты подаришь ему сына, а не капризную дочь.

Мое тело дрожит от ярости, когда я шиплю:

— Я никогда не подчинюсь.

Отец подходит ближе ко мне, черты его лица напряжены, потому что я осмеливаюсь бороться за жизнь, которую хочу.

— Вечеринка по случаю помолвки состоится завтра вечером. Ты будешь выглядеть как принцесса Сартори, которой ты и являешься. Ты будешь улыбаться и благодарить меня за то, что я не отдаю тебя Джезеппи. Не подчинишься — и выйдешь замуж за Джезеппи еще до конца этой недели.

Джезеппи — друг моего отца и мерзкий человек. Он уже был дважды женат, и обе женщины покончили с собой, чтобы сбежать от него.

Я всегда знала, что это будет моей жизнью — брак по расчету с мужчиной, которого выбрал мой отец. Но Николай все изменил.

Он изменил все.

Он показал мне, что значит быть любимой. Он был рядом со мной в самое трудное время моей жизни.

Я никогда не соглашусь ни на кого, кроме Николая. Я выйду замуж только за него. Я буду рожать только его детей. Я буду подчиняться только ему.

У меня есть время до вечеринки по случаю помолвки. К тому времени Николай вернется в Европу, и я знаю, что он приедет за мной. После недели, проведенной на острове, Ветровы приняли меня как родную.

Они устроят ад на этой планете, чтобы вернуть меня.

Уголок моего рта приподнимается в улыбке, и, подавив желание бороться, я киваю, изображая покорность.

— Ты победил.

— Конечно, — усмехается мой отец. — А теперь иди в свою комнату. На сегодня с меня достаточно.

Повернувшись, я бросаю на охранников предупреждающий взгляд.

— Я могу найти свою комнату сама.

Они не хватают и не пытаются обращаться со мной грубо, но следуют за мной, когда я иду через особняк и поднимаюсь по лестнице.

Николай придет за мной, и когда он это сделает, я не стану мешать ему убить моего отца.