Урал улыбается

Константин Максимов МОЕ ОБРАЗОВАНИЕ

Призвал меня к себе в кабинет председатель нашего цехкома товарищ Скрепкин и говорит:

— Учиться тебе надо, Барашкин. Ты ведь даже восьми классов не окончил.

— Не охота! — говорю я.

— Как это не охота? Сейчас кругом автоматика, электроника, кибернетика, а ты «не охота»! Льгот вам, лоботрясам, целую кучу предоставили! И дополнительные выходные, и отпуска для экзаменов. Учись — не хочу! Ну как, договорились?

Дня через два, когда я у себя в общежитии корпел над задачами по физике, в комнату ввалился мой дружок Санька. Выплюнув окурок, поинтересовался:

— И не жалко тебе мозгов? Давай-ка лучше до клуба прошвырнемся, пузырек раздавим.

— Нельзя, — говорю. — Слово товарищу Скрепкину дал, что закончу восьмилетку.

— Чепуха! — говорит Санька. — Скажешь, что трудно грызть бетон науки, работая в разных сменах. Голова, мол, болит. Миокардит, дифтерит, мастит…

Неделю спустя вызывает меня товарищ Скрепкин:

— Где же, Барашкин, твоя совесть? Из школы пять раз звонили. Почему занятия пропускаешь? Смены не устраивают? Так бы и сказал! Ну, этот вопрос мы в два счета провентилируем.

Перевели меня на односменку. Походил я в школу — бросил.

— В чем дело? — поймал меня предцехкома. — Сам директор школы приходил, о тебе спрашивал. Может, ссуду надо или диетическое питание? Скажи, не стесняйся. Вырешим.

— К черту учебу! — крикнул я. — Обстановка в общежитии не учебная. Один на гитаре бренчит, второй — транзистор крутит, третий — храпит, как бегемот. Как уроки готовить?

— Ах, Барашкин, Барашкин! — почесал затылок товарищ Скрепкин. — Дали на цех нам три квартиры. Есть однокомнатная. Так и быть, уломаю членов жилищно-бытовой комиссии.

Въехал я в квартиру. Квартирка что надо! Горячая вода. Газ. Два дня справляли новоселье. На третий проснулся — голова словно из дерева, в комнате кавардак, на столе мусор. Иду прямиком к товарищу Скрепкину. Жахнул кулаком по столешнице.

— Бросаю учебу, черт побери! Мне законы Ньютона познавать надо, а тут не квартира, а хлев.

— Успокойся, Барашкин! Я уборщице тете Паше подскажу…

— Нечего тете Паше подсказывать! Тетя Паша смену отработает и поминай как звали. А кто будет белье стирать, обеды готовить? Пушкин?

— Так женись!

— Девчонка, которая мне нравится, с другим парнем дружит. Нет, к черту учебу!

— Не кипятись, Барашкин! Как звать девчонку-то? Светка? Нажмем силой общественности на твою Светку!

На третий день моей женатой жизни Светка капризно мотнула прической:

— Нормальные супруги вместе в кино и на танцы ходят. А ты сиди, как дура, весь вечер одна. Смех на палочке! В общем, выбирай: или я, или школа!

Товарища Скрепкина я пропесочил на собрании:

— Полюбуйтесь на нашего профсоюзного руководителя! Он вносит разлад в семейную жизнь. Какие кислоты и щелочи полезут в голову, если дома тоскует в одиночестве молодая жена…

— Я, кажется, придумал выход, — сказал мне после собрания предцехкома. — Уговорю директора ШРМ, чтобы учителя ходили к тебе на дом давать уроки.

И вот стали ко мне по вечерам приходить учителя. Не жизнь началась, а мука. По телевизору, допустим, показывают хоккей. Харламов гол забивает, а литераторша над ухом нудит:

— А скажите, товарищ Барашкин, как называется знаменитая комедия Грибоедова?

— Отвяжитесь хоть на один период, — хнычу я. — Горе мне с вами!

— Не «Горе мне с вами», а «Горе от ума», — поправляет учительница. — Почти правильно. Ставлю вам тройку.

— Барашкин, — спрашивает меня химичка. — Из чего состоит воздух? Давайте вместе вспоминать. Кисло…

— род! — вспоминаю я.

— Водо…

— …род, — продолжаю я.

— Угле…

— …род!

— Ну и азот! — подсказывает учительница. — Молодец, Барашкин!

Свидетельство об окончании восьмилетки мне вручали под оркестр. Начальник цеха премировал меня месячным окладом, а цеховой комитет выдал бесплатную путевку в Ялту.