Уроки правильной ориентации

Г енриэтта была настолько молода, что стара

— Расскажи! — Валикова, дурёха, бежит следом.

— Ну покушение, дурочка! Ты думаешь почему он тут? Уже шестое. У него там невеста осталась иностранка. Немка. Но им опасно быть вместе. В его машину бомбу закладывали.

— Что-о-о? — у Валиковой дёргается глаз, а по лекционной уже шуршат смешки. Я поднимаю взгляд и натыкаюсь на историка — он смотрит на меня с хитрой улыбкой.

Егор Иванович вообще мало похож на обычного педагога, к которым мы привыкли за время обучения. Один из немногих, о ком можно сказать “секси”, потому что на корню ломал стереотипы о том, как преподы выглядят в повседневной жизни. Вот только наш тридцатипятилетний историк мог бы стать предметом страсти всех девчонок, а стал сущей каторгой. Беспринципный и строгий, он доводил до истерик своими пересдачами.

— А уж история Николая… это отец Александра, — тяжко вздыхаю я, нагнетая интригу, а на деле поражаясь глубине невежества Валиковой.

— Откуда знаешь? — на волне удивления охает Альбина.

Мда, она на таком крючке, что сейчас можно для значимости голос понизить и сказать “два плюс два”, и она вытаращится в ужасе, не врубаясь, что я над ней прикалываюсь.

— Ну так. он известный чувак, — продолжаю экскурс в историю. Альбина жадно хавает, препод откровенно посмеивается, готовясь к лекции. — У него тоже жена была. иностранка, ну сама понимаешь, традиции.

— И-и-и, — Валикова подаётся вперёд.

— И Николай ей изменял, — по-секрету, шепотом, прикрыв рот рукой.

— С кем?? — смаргивает Альбина.

— Ну была там одна. Но жену он о-очень любил, — заверяю кивком.

— Ох. а любовница тогда зачем? — недоумевает Валикова.

— Да там, сложности вроде были. Жене рожать запретили, и поэтому…

— А таблетки? — озадачивается Альбина.

— Тогда с этим сложнее было.

— А Александр? — логика Валикой даёт явный сбой.

— Старший сын! — у меня почти на всё готов ответ.

— А-а-а. — точно болванчик кивает Валикова, погружаясь в кашу мыслей.

— Ага, — улыбаюсь я. — А уж восточный вопрос… это же для Николая было самым главным.

— Что тут случилось? — вопрос парней, высказанный громко и от души, разрушает нашу с Валиковой священную связь. Она только что получила заряд великосветских сплетней образца 1800-х годов.

А я смакую их результат: Валикова оборачивается с самым шокированным видом, уставившись на… Александра Великого собственной персоной, застывшего в дверях аудитории.

— Да вот, княжна Ильина княжну Валикову посвящает в тайны дворцовых кулуаров, — благородно поясняет историк для ушей остальных.

— А-а-а, — дружно воют парни, потеряв интерес и только Александр заинтересованно вскидывает брови.

— Ильина, — кивает мне препод, — за зачёт по Александру — зачёт, Валикова — за вчерашний зачёт по Николаю — не зачёт и пересдача.

— Зач… ёт, — непонимающе бормочет Валикова, часто моргая. — А причём тут история? Мы же. о Саше. и его отце. Или нет?..

— О ком? — Саша искренне смеётся, заваливаясь в лекционную.

— Ну как, есть очень популярная на сегодняшний день тема: Александр! Мы его обсуждаем. и его отца. — ядовито поясняю, уверенная, что сейчас и новичка в страшной женской “мсте” ткну в не зачёт по истории.

— Спасибо, Ильина, что завели такую интересную тему, — подхватывает мой настрой препод. — Александр, а поясните-ка за отца!.. — многозначительно просит, сложив руки на груди.

Группа не то ржёт, не то похрюкивает от смеха, готовая лечь под парты.

— Да легко, — Александр указывает преподу на стул, приглашая занять место удобнее, но тот у нас франт, просто присаживается на край парты. — Парни, заходите! За отца пояснять буду.

— Ильина? Остаётесь? Уходите? — историк с самым невинным видом кивает в мою сторону, и я машу рукой, мол, остаюсь.

Сажусь за первую парту, чтобы если что сбежать…

— Да что происходит-то? — хнычет Валикова. — Ничего не понимаю.

— Ничего страшного, — успокаивает историк. Ему явно очень весело, что для этого ледяного принца совершенно нетипично. — Не всем дано быть и красивыми, и умными. Александр Второй, прошу! — великодушно дозволяет.

В группе похороны, Александр с радостной улыбкой начинает:

— Батя мой родился в девяносто шестом. Мужик он был дельный, ЗОЖ: не курил, не пил, пешком ходил. В общем и целом — молодчага. Брат его был Александр Первый. Тёзка мой, ну собственно в честь дядьки меня и назвали, ага. Дед был Павел, бабка — Маша…

— А давайте-ка к карьерным достижениям, — предлагает историк, вытягивая ноги. Великолепия ему не занимать.

— Легко! — хмыкает Александр. — Как упоминала. — мягкий, почти влюблённый взгляд на меня, — княжна Ильина, — и даже голос тягучим как патока делает, — восточный вопрос был очень важным для бати.

Уже понимаю, что парень не завалит темы, ибо в ней хорошо разбирается, а вот Валикова продолжает мотать головой вправо-влево, как милая смешная собачка. Не уверена, что она и теперь осознала, что изначально речь шла о нашем герое-Аполлоне. Когда Саша заканчивает выступление и под звон аплодисментов садится на место, я киваю Роне и Нике, присылаю подготовленные заранее шпоры СМСкой и уношу ноги из лекционной.

От жары даже моя кожанка чуть ли не плавится, и всё потому что осень до омерзения тёплая. Сижу на траве под деревом, пью колу и подставляю солнцу лицо.

— Княжна Ильина, — голос надо мной ужасно знакомый, и да, я знаю, что это Александр, но всё-таки ещё кого-то он мне напоминает.

Есть мужские голоса совершенно безликие, а есть вот такие — запоминающиеся.

— Цесаревич Александр, с чем пожаловали? — с деланным равнодушием протягиваю, продолжая нежится в лучах солнышка. Киваю на траву рядом с собой, чтобы не загораживал свет.

— Да меня тоже с пары отпустили. Этот Егор Иванович — толковый мужик. И почему его все боятся? — задумчиво бурчит Александр, но мы-то с ним прекрасно понимаем, ПОЧЕМУ этого золотого препода все недолюбливают.

— Потому что принципиальный, а в группе привыкли, что по общим предметам нас не трогают, — лениво разъясняю очевидное. — История нам не по профилю, в жизни не пригодится. Все ждут от него автоматов и поощрений за “ничто”.

— А ты? — судя по сопению, Саша устраивается рядом.

— А мне он нравится ты правильно сказал… толковый, — открываю, наконец, глаза и не могу не улыбнуться цесаревичу. Он сидит рядом, прислонившись к тому же широкому дереву, что и я, и улыбается так же как и я, будто сам того не желая.

— Мне нравится у вас. Весело, — щурясь от лучей солнца, одним глазом на меня косит Александр. — И интересно, — машет на корпус чем-то зажатым в руке. Мельком вижу пахабную обложку с голой парочкой и отвратительной обработкой.

— Это что-о? — аж настроение улыбаться пропадает.

— А-а-а, роман. Хранцузззский. Ну якобы. Роксана Блэк “Тайная страсть”. Валикова всю дорогу им перед моим носом крутила, мол, читает книги и жить без них не может. Я чуть в тачку не въехал, потому что она обзор загородила. Пришлось швырнуть эту макулатуру на заднее сиденье, где это и осталось, — заканчивает на кислой ноте.

— Офигеть. Тайная страсть?.. Гонишь! — я тоже озадачена.

— Не-а, — он открывает книгу и начинает читать аннотацию. — “Генриэтта не знала о том, что её давно назначили наследницей огромного состояния… — и даже интонацию лирическую придаёт голосу. — После смерти старого князя, девушке на голову сваливается огромная сумма и билет в высшее общество, но прошлое следует за ней по пятам. Совративший её некогда мистер Эдден намерен вновь овладеть юной красавицей, но теперь ей есть что терять… "

На этом мы с Сашей давимся смехом и я отбираю книгу:

— “Генриэтта посмотрела на общество, собравшееся в зале скучающим

взором, — начинаю с пролога. — Неужели мне отныне предстоит стать частью всего этого? Генриэта красива, её рыжие локоны струятся по полной груди… ”

— Стой! Там так и написано? — вскидывает брови Александр. — По груди? Волосатая грудь? — заглядывая через моё плечо, чтобы убедиться своими глазами. — А картинки есть?

— Слушай дальше! — нетерпеливо дёргаю плечом, скидывая его наглый подбородок. — …Ей едва минуло двадцать три и она уже почти стара, но ещё недостаточно молода, — запинаюсь в праведном недоумении. — Что блин это значит? — кошусь на Сашу.

— Не могу больше терпеть, ищи постельные сцены, — торопит меня Саша. — Там должно быть самое мясо!.. — кивает с видом знатока.