В мышеловке

Глава 14

Джик повез нас на машине из Окленда в Уэллингтон. Восемь часов пути. Мы остановились переночевать в мотеле города Гамильтона к югу от Окленда и утром поехали дальше. Нас никто не преследовал, за нами никто не шпионил, никто нам не досаждал. Я был почти уверен, что в Окленде мы обошлись без «хвоста» и что никто не знает, что мы заходили к Апдайку.

Но, с другой стороны, Уэксфорд знает, что у меня список иностранных покупателей, а в нем несколько новозеландских адресов. Он не может угадать, к кому из них я поеду, но он может и обязательно сообразит, что, кого бы я ни выбрал с буквой У в шифре, неизбежно попаду в галерею Уэллингтона.

Таким образом, в галерее Уэллингтона он наготове…

- Тодд, у вас ужасно мрачный вид, - сказала Сара.

- Простите.

- О чем вы думали?

- Скоро ли остановимся для ленча.

- Но мы же только что завтракали, - засмеялась она.

Мы свернули к Ротерюэ, к земле горячих источников.

- Кто хочет окунуться в кипящую грязь? - спросил Джик.

Возле дороги была электростанция, использующая энергию подземных горячих источников, и бассейны с горячей водой. Сара рассказала, что из ужасающих черных кратеров пахнет серой, в земле провалы, если ударить палкой, слышно, как гудит пустота, и местами такой тонкий слой почвы, что она прогибается под ногами. Ее возили к горячим источникам, когда она была маленькой девочкой, у нее осталось кошмарное впечатление, и больше она туда не хочет.

- Ба-бах, - поменял Джик тему разговора. - По пятницам у них всегда землетрясения, раз в две недели.

- Мне говорили, - продолжала Сара, - что из-за частых землетрясений в Уэллингтоне все новые здания для офисов стоят на подпорках.

- И небоскреб качается, качается, качается, - пропел Джик приятным голосом.

Весело сияло солнце, и к дороге подступали зеленые растения, названия которых я не знал. Ослепительно яркие ряды неизвестных мне кустов чередовались с пятнами глубокой таинственной тени. Узкие ущелья и скалы, и тянущиеся к небу могучие стволы деревьев, и ковыль почти в рост взрослого мужчины. Древняя земля, дикая и красивая.

- Погляди на это распределение светотени, - сказал Джик, когда мы проезжали мимо ущелья, особенно живописно вьющегося среди скал.

- Что такое светотень? - спросила Сара.

- Всего лишь свет и тень, - усмехнулся Джик. - Контрасты и гармония. Технический термин. Все в мире - светотень, и все мужчины и женщины просто капли света или тени.

- И жизнь каждого тоже светотень, - добавил я.

- И каждая душа - светотень.

- Враги серые, - сказал я.

- А серый цвет получаешь, - кивнул Джик, - смешивая красный, белый и синий.

- Серая жизнь, серая смерть, и всех уравнивает одинаковое серое ничто.

- Вас обоих никогда не назовут серыми, - вздохнула Сара.

- Серин! - внезапно воскликнул я. - Черт возьми, конечно.

- О чем это ты? - удивился Джик.

- Серин - фамилия человека, арендовавшего в пригороде Сиднея художественную галерею, и Серин - фамилия человека, продавшего Апдайку копию Херринга за оригинал.

- Бог мой, - вздохнула Сара, и ее вздох будто сдул мечтательное очарование дня.

- Простите. - Я тоже вздохнул.

Как их много, подумал я. Уэксфорд и Зеленн. Парень из Центра искусств. Дама из мельбурнской галереи «Ярра-Ривер». Харли Ренбо. Два типа из Элайс-Спрингс. Одного я мог узнать, а второго, который шел сзади, я так и не представлял. Правда, он мог быть тем, кого мы назвали Мозги-В-Кулаках, но мог и не быть. Тогда Мозги-В-Кулаках еще один.

И теперь Серин. И еще один, наверное, главный, кого я совсем не знаю.

По крайней мере девять. Может быть, десять. Удастся ли мне распутать этот клубок раньше, чем они загрызут меня? Или еще хуже, загрызут Сару или Джика. Каждый раз, когда я делаю шаг вперед, у этой змеи вырастает новая голова.

Хотелось бы узнать, кто конкретно занимался грабежами. Посылали они, допустим, в Англию своих двух (трех) бандитов или заключали контракт с местными домушниками и кто вел переговоры?

Если они посылали своих, то кто из них убил Реджину?

Встречал ли я уже убийцу Реджины? Не он ли сбросил меня с балкона в Элайс-Спрингс?

От этих бесполезных размышлений еще больше испортилось настроение…

Ждет ли он нас в Уэллингтоне?

В столицу Новой Зеландии мы въехали во второй половине дня и остановились в отеле «Таунхауз», потому что из его окон открывался великолепный вид на порт и залив. На такой красивой сцене, как берега этого острова, было бы позором строить уродливые города, подумал я, потому что все еще считал, что нет в мире больших городов пленительнее плоского, болотистого старого Лондона. Но Уэллингтон - город совсем с другой историей, жизнь и характер людей наложили на него свой отпечаток.

Поискав в телефонном справочнике художественную галерею «Рюапегу», я спросил в справочном бюро отеля, как туда пройти. Они не слыхали о такой галерее, но выяснили, что она находится в старом городе, и продали мне карту, которая поможет найти дорогу. Еще они сообщили, что Рюапегу - это потухший (к счастью) вулкан, в кратере которого теплое озеро. Если мы приехали из Окленда, то должны были проезжать недалеко от него.

Поблагодарив любезных служащих отеля, я понес карту в номер Сары и Джика.

- Галерею-то мы найдем, но что мы там собираемся делать? - спросил Джик. - Может, покажем им через окно язык?

- От такого чокнутого, как Тодд, всего можно ожидать, - фыркнула Сара.

- Давайте найдем ее и посмотрим, - предложил я. - Они не увидят нас в машине, если мы просто проедем мимо.

- И кроме того, - неосторожно начал Джик, - мы же хотим, чтобы они знали о нашем приезде в Уэллингтон.

- Почему? - изумилась Сара.

- Господи, - вздохнул Джик.

- Почему? - уже встревоженно повторила она.

- Спроси Тодда, это его идея.

- Тодд, почему?

- Потому что, - неохотно принялся я объяснять, - нам надо, чтобы они все силы бросили на наши розыски и не спрятали следы преступления в Мельбурне. Нам надо, чтобы они имели дело с полицией, а не с нами. Ведь мы сами не можем их арестовать. И… когда полиция наконец возьмется за дело, не в наших интересах, чтобы она ничего не нашла.

- Вы это имели в виду, когда говорили, что нужно оставить дело в рабочем состоянии, - кивнула Сара. - Но… вы же не сказали про то, что мы сами будем заманивать их в мышеловку.

- Теперь у Тодда список иностранных покупателей и картины, которые мы взяли в галерее, - сказал Джик. - Они хотят получить их назад. А Тодд хочет, чтобы они бросили все силы на этот список и картины, потому что если они отнимут их и заставят нас заткнуться, то им не надо заметать…

- Джик, - перебил я его, - ты слишком далеко заходишь.

Сара переводила взгляд с меня на Джика и снова на меня. И постепенно ее тревога сменилась своего рода спокойствием безнадежности.

- Если они хотят получить все назад и заставить нас заткнуться, значит, они ищут нас для того, чтобы убить. А вы намерены подтолкнуть их к активным действиям. Правильно я поняла?

- Нет, - возразил я. - Или, вернее, да.

- Они ищут нас всюду. - Джик помахал рукой в воздухе.

- А мы хотим сказать им: «Ку-ку, мы здесь»? - Сара недоверчиво смотрела на меня.

- М-м-м, - вздохнул я, - по-моему, они уже и сами знают.

- Боже, дай мне силы, - пробормотала Сара. - Хорошо. Теперь я понимаю, что вы делаете, и понимаю, почему вы не говорили мне о своих планах. Но я не буду возражать, потому что вы добились гораздо большего, чем я ожидала. Мы все еще живы, в безопасности, короче говоря, все в порядке. Теперь дадим им знать, что мы здесь, а сами спрячем головы и будем тихо сидеть, пока вы не договоритесь с полицией Мельбурна.

- Умница. - Я поцеловал ее в щеку.

- Как мы это сделаем?

- Сообщим о себе по телефону, - улыбнулся я Саре.

В конце концов позвонила Сара. Мы решили, что ее австралийский акцент больше подходит, чем Джика или мой английский выговор.

- Это галерея изящных искусств «Рюапегу»? Да? Не уверена, что вы сможете помочь мне… Я хотела бы поговорить с кем-нибудь главным. Да, знаю, но это важно. Хорошо, подожду. - Сара возвела глаза к небу и закрыла рукой трубку. - Вроде бы секретарша. Впрочем, местная.

- Колоссально! - сказал я.

- О… Алло? Да. Не будете ли вы добры назвать вашу фамилию? - Сара вытаращила глаза. - Уэксфорд. О… Мистер Уэксфорд, ко мне только что приходили три ужасно странных человека, они хотели посмотреть картину, которую я недавно купила у вас. Какие-то чокнутые чудики. И сказали, будто вы их направили. Но я не поверила. Конечно, я не пустила их в дом. Но потом подумала, что лучше справиться у вас. Вы направили их ко мне, чтобы они посмотрели картину?

Из трубки доносились какие-то взволнованные протесты.

- Описать их? Хорошо. Молодой человек со светлыми волосами и светлой бородой. Второй, тоже молодой человек, с рукой на перевязи и какая-то перепачканная девица. Я прогнала их. Мне не понравился их вид.

Сара корчила рожицы, слушая еще более страстные протесты, доносившиеся из трубки.

- Конечно, нет, я ни о чем им не рассказывала. Говорю вам, мне не понравился их вид. Где я живу, ну конечно же, здесь, в Уэллингтоне. Спасибо большое, мистер Уэксфорд, рада, что позвонила вам.

Она положила трубку, хотя из нее еще доносились звуки взволнованного голоса.

- Он спросил, как моя фамилия. - сказала Сара.

- Ну что за женщина! - воскликнул Джик. - Какая прекрасная актриса моя жена!

Уэксфорд. Сам Уэксфорд. Значит,сработало.

Не очень громкие фанфары затрубили у меня в душе.

- Итак, теперь, когда они точно знают, что мы здесь, хотите вы куда-нибудь поехать?

- Ой, нет, - инстинктивно вырвалось у Сары. Она выглянула в окно, внизу в порту кипела деловая жизнь. - Здесь очень хорошо, а мы и так весь день путешествовали.

Я не согласился с ней. По-моему, надо бы сделать что-то большее, чем один телефонный звонок, чтобы удержать интерес врагов и их самих в Уэллингтоне. И ради безопасности Сары я готовился сделать еще один шаг.

- Они не найдут нас, обзванивая отели по телефону, - поставил точки над «i» Джик. - Даже если позвонят в «Таунхауз», то будут спрашивать Кассэветесов и Тодда, а не Эндрюсов и Пила.

- Мы теперь Эндрюсы? - спросила Сара.

- Мы Эндрюсы, а Тодд - Пил.

- Всегда приятно знать свою фамилию, - хмыкнула Сара.

Мистер и миссис Эндрюс без происшествий пообедали в ресторане отеля. Мистер Пил по такому случаю даже разбинтовал руку, потому что с пиджаком, накинутым на левое плечо, его было бы слишком легко заметить. Но мистер Эндрюс отклонил предложение из тех же соображений сбрить бороду.

После обеда мы разделились, они пошли к себе в номер, а я к себе. Сняв с ноги повязку, сделанную в больнице Элайс-Спрингс, я провел, лежа в постели, восхитительный час, любуясь ажурными швами. Вмятины от кусков мяса, вырванных ветками деревьев, через которые я летел, совсем не напоминали обыкновенные швы после операции. И чем дольше я изучал длинный извилистый шов, возвышавшийся темно-малиновым гребешком над черно-желтой кожей, тем больше убеждался, что хирурги в Элайс-Спрингс хорошо знают свое дело. Прошло всего четыре дня после падения, и нельзя сказать, что я провел их в постели, а ни один шов не разошелся и не воспалился. И в этот момент я понял, что почти избавился от пугавшего меня чувства, мол, мне не отделаться только ушибами и переломами, внутри тоже что-то не в порядке, иначе откуда же такая слабость. Удивительно, подумал я, как быстро человеческое тело умеет залечивать раны, надо только не мешать ему.

Я заклеил сувениры из Элайс-Спрингс лейкопластырем, купленным для этой цели утром в Гамильтоне, и даже наконец нашел удобную позу, при которой не ныли переломанные кости. Похоже, что дела пошли в гору, благодушно подумал я, засыпая.

Наверно, можно сказать, что я недооценил слишком многие обстоятельства. Я недооценил, каким разъяренным примчался в Новую Зеландию Уэксфорд. Недооценил напор и тщательность, с какими он искал нас.

Недооценил эффект нашего любительского ограбления профессиональных воров. Недооценил наш успех. Недооценил страх и бешенство, какие мы вызвали у них.

Мое представление об Уэксфорде как о человеке, в отчаянии рвущем на себе остатки волос, было в корне неправильным. Он преследовал нас с непреклонностью, граничившей с манией, мрачно, безжалостно и целеустремленно.

Утром я проснулся поздно и сварил себе кофе, кофеварка и кофе были в каждом номере отеля. Ярко светило солнце, с моря дул теплый ветер, прекрасный день. Позвонил Джик.

- Сара говорит, что сегодня она должна вымыть голову. Кстати, и я помою свою.

- Прекрасно. - Я догадался, что он улыбается.

- Брак открывает необъятные горизонты в понимании женщин. Короче говоря, она ждет меня в холле, чтобы я отвез ее в магазин за шампунем. Но я решил, что надо предупредить тебя, куда мы делись.

- Будьте осторожны, - с тяжелым предчувствием буркнул я.

- Конечно, мы даже близко не подойдем к галерее и вообще не поедем далеко. Только в ближайший магазин, где торгуют шампунем. Когда вернемся, позвоню тебе.

Джик повесил трубку, и через пять минут снова зазвонил телефон. Это была служащая из холла.

- Ваши друзья просили сказать, чтобы вы спустились вниз, они ждут вас в машине.

- Хорошо.

Я спустился на лифте, даже не надев пиджака, оставил ключ у портье и через главный вход вышел на залитую солнцем и продуваемую ветром стоянку машин. Я оглядел всю площадку, но друзей, которые меня ждали, не увидел. Джика и Сары нигде не было.

Возможно, все получилось бы чуть лучше, если бы я не прибинтовал левую руку к правому плечу. А так они просто подхватили меня за штаны и, как куль, кинули на заднее сиденье машины.

Там уже сидел Уэксфорд, трибунал из одного человека. За массивными очками сверкали глаза, враждебные, как сорокаградусный мороз. И на этот раз никакой нерешительности в манерах. Он снова посадил меня за стальную решетчатую дверь и теперь не собирался повторять ошибку.

Уэксфорд все еще носил галстук-бабочку, и веселые крапинки совсем несмешно противоречили делу, которое он задумал.

Тягловая сила, забросившая меня в машину, как оказалось, принадлежала Зеленну с двумя «н» и типу, которого мы называли Мозги-В-Кулаках. Я его раньше не видел, но он точно соответствовал описанию Джика.

Мое настроение летело вниз быстрее, чем хилтоновские лифты. Теперь я сидел между Мозги-В-Кулаках и Уэксфордом, а Зеленн устроился за рулем.

- Как вы меня нашли? - спросил я.

Зеленн с волчьей усмешкой вытащил из кармана снимок, сделанный «Полароидом», и показал мне. На фотографии все трое, Сара, Джик и я, стояли перед киоском с зубными щетками в аэропорту Мельбурна. Дама из галереи не тратила времени даром, наблюдая за нашим вылетом в Новую Зеландию, догадался я.

- Мы обошли все отели, - объяснил Зеленн, - показывая этот снимок. Совсем просто.

Больше сказать было нечего, и я молчал, да к тому же мне страх сдавил горло.

Ни один из них тоже вроде бы не страдал болтливостью. Зеленн сосредоточенно вел машину по оживленным центральным улицам. Уэксфорд смотрел на меня с ненавистью и удовлетворением. Мозги-В-Кулаках начал заламывать мне правую руку за спину с такой силой, что для споров уже не оставалось места. Он заставил меня согнуться, голова почти касалась коленей, и мое положение все больше напоминало пытку. Очень недостойное положение.

- Нам нужны списки, - заговорил наконец Уэксфорд.

В его голосе не осталось ничего джентльменского, он не собирался вести светский разговор, вводить меня в заблуждение и маскировать свою мстительную ярость.

Господи, надо же быть таким идиотом, в отчаянии подумал я. Попасть в их проклятую мышеловку.

- Вы слышали? - повторил он. - Нам нужен список и все, что вы забрали.

Я не ответил, слишком погруженный в свои страдания.

По звукам, доносившимся с улицы, я догадывался, что мы едем по деловой части города, где в пятницу утром все кипело. Но Мозги-В-Кулаках прижал мне голову ниже уровня окон, и я ничего не видел.

Немного спустя мы резко повернули налево и, как мне показалось, очень долго поднимались вверх. Мотор натужно вздохнул, когда мы взобрались на вершину и начали спускаться.

Больше ничего не было сказано. Мысли о том, что ждет меня в конце путешествия, были очень огорчительными, и я старательно прогонял их. Конечно, можно отдать Уэксфорду эти списки, но что это изменит? Действительно, что изменит?

После бесконечного спуска машина на мгновение остановилась и потом резко повернула направо. Звуки городских улиц сменились шумом моря. Нас больше не обдавало воздушной волной от ехавших навстречу машин, и я сделал печальный вывод, что мы свернули с шоссе на пустынную дорогу.

Машина, вздрогнув, остановилась.

Мозги-В-Кулаках убрал руки. Я выпрямился, измученный и подавленный, без всякой надежды на спасение.

Едва ли можно было найти более заброшенное место. Дорога вилась так близко к морю, что сама стала частью берега. А сам берег - джунгли острых черных валунов, окаймленных белой пеной от бившихся среди них волн.

Справа высились зазубренные скалы, напоминавшие разрушенные крепостные башни. Дорога упиралась в какие-то разработки, по виду похожие на заброшенную каменоломню. Там и здесь валялись отпиленные плиты, отбитые зазубрины, с которых сметена каменная пыль, осколки самых разных размеров и мелкие камни. Все острое, мрачное, будто десятки маленьких вулканов.

Ни людей. Ни машин. Ни признаков жилья.

- Где список? - еще раз спросил Уэксфорд.

Зеленн повернулся к нам лицом и в упор рассматривал меня.

- Вам придется сказать, - ухмыльнулся он. - Можете сказать сами, или мы выбьем из вас. Но не кулаками. А этими вот обломками.

- А чем плохи кулаки? - агрессивно выпалил Мозги-В-Кулаках.

Но кулаки Зеленна, видимо, были так же плохи, как и мои. Мне никогда не удавалось так ударить человека, чтобы добиться желаемого результата. Местные скалы, на мой взгляд, подействовали бы гораздо лучше.

- А что, если я скажу? - спросил я.

Они не ожидали такой быстрой капитуляции. Я заметил на их лицах удивление, больше того, им льстила такая легкая победа. И еще я почувствовал, что они пытаются что-то скрыть. И это не обещало ничего хорошего. Реджина, подумал я. Реджина, лежавшая с размозженной головой.

Я взглянул на скалы, на каменоломню, на море. Убежать нелегко. А позади дорога. Если побегу по дороге, они поедут следом и просто задавят меня. Если я смогу бежать. Даже это весьма проблематично.

Я сглотнул и подавленно, что было совсем нетрудно, посмотрел на них.

- Я скажу. Но не в машине.

Они с минуту помолчали. Зеленн нагнулся к отделению для перчаток на приборном щитке и вынул пистолет. Моих знаний об огнестрельном оружии хватило лишь на то, чтобы определить - это автоматический пистолет, и его главное преимущество в том, что он никогда не дает осечки.

- Выходите, - приказал Уэксфорд.

Мы все вышли, а я постарался вылезти со стороны моря. На этом открытом месте ветер был сильнее и пронизывал до костей, хотя солнце ярко сияло. Ветер взъерошил жидкие, тщательно зачесанные волосы на макушке Уэксфорда, и обнажилась круглая плешь. Мозги-В-Кулаках тупо уперся в меня взглядом. А у Зеленна глаза были такие же острые и жесткие, как скалы вокруг нас.

- Ну все, вышли! - громко крикнул Уэксфорд, стараясь перекрыть шум моря. - Где список?

Я отскочил в сторону и со всех ног кинулся к морю.

Потом всунул правую руку под рубашку, пытаясь разорвать повязку.

Уэксфорд, Зеленн и Мозги-В-Кулаках вопили, как оглашенные, и бежали, чуть ли не наступая мне на пятки.

Я вытащил список иностранных покупателей из повязки на груди, скрутил в рулон, потом изо всех сил бросил подальше в море, в бурлящую среди скал воду.

В воздухе страницы разлетелись, но ветер подхватил их, будто красивые белые листья, и понес над морем.

Я не остановился на кромке, которую лизали волны, а пошел прямо в неприветливую холодную воду, туда, где волны бились среди острых, точно зубы акулы, скал и вскипали сердитой белой пеной. Скользя и падая, снова поднимаясь, я уходил все дальше и дальше от берега. Течение оказалось гораздо сильнее, чем я ожидал, и камни царапались больнее, чем я надеялся, и дно вероломно уходило из-под ног. Избежав одной смертельной опасности, я залезал все глубже в другую.

На секунду я оглянулся.

Уэксфорд прошел следом за мной шага на два в воду и вроде бы дотянулся до одной страницы, которая упала ближе, чем другие. Он стоял в воде и разглаживал скрученный лист бумаги, а волны завихрялись вокруг его брюк.

Зеленн стоял рядом с машиной, наклонившись над передним сиденьем.

Отвисшая челюсть придавала Мозгам-В-Кулаках еще более дегенеративный вид.

Нечего на них смотреть, надо постараться выжить, решил я.

Дно возле берега покрывали колкие, скользкие камни. С каждым шагом вперед течение становилось сильнее, оно сбивало с ног, засасывало и тянуло меня, будто обломок кораблекрушения. Я зашел в море по пояс и с большим трудом удерживал равновесие, каждый раз, когда я шлепался в воду, острые камни и скалы поджидали меня на дне, они вспарывали и резали кожу точно лезвием ножа.

Эти зазубренные валуны совсем не походили на стесанные привычные камни у берегов Британии, отполированные морем. Здесь были обломки вулканов, такие же шершавые, как пемза. За них не схватишься рукой, они сдирали кожу точно теркой. Не говоря уже о брюках и рубашке. Я отошел от берега едва ли на тридцать ярдов, но уже был весь в крови, сочившейся из десятка неглубоких царапин.

Левую руку все еще удерживала повязка, где после Мельбурнского Кубка я устроил тайник для списка иностранных покупателей из страха, что могут ограбить мой номер в гостинице или комнату в мотеле, как в Элайс-Спрингс. Пропитавшись водой, бинты и рубашка свисали, будто пиявки. На левой руке мышцы ослабли от ушиба и бездействия, на нее нельзя рассчитывать, но без двух свободных рук трудно сохранять равновесие, и я без конца падал в воду.

Нога осторожно нащупала край подводной скалы, и я почувствовал, как что-то царапнуло колено. Я поскользнулся и полетел лицом вперед, рукой стараясь восстановить равновесие, и сначала ударился грудью о какой-то обкатанный волнами, не доходивший до поверхности пик, а потом резко дернулся в сторону, чтобы спасти голову и не стукнуться носом об очередную терку.

Скала рядом с моей щекой вдруг раскололась словно от взрыва, и сотни осколков камня фонтаном брызнули в воздух. В первое мгновение я не понял, что случилось. Борясь с волнами, я повернулся и посмотрел на берег, предчувствуя худшее.

Там стоял Зеленн и целился в меня из пистолета.