В поисках смысла

Глава 4

Шильдер прислал письмо со срочным пожеланием видеть меня в Санкт-Петербурге. Все детали уже изготовлены, а сам он доработал клапан для шлема.

Только-только нам привезли заказанные реактивы, а тут собирайся. А может, наоборот? Пригласить его ко мне, пусть захватит детали. Здесь и опробуем. Там все-равно Нева еще не вскрылась, но вот-вот. Да и глаз посторонних много. А здесь в омуте опробуем. Я написал письмо и отправил.

Вчера пришли все долгожданные компоненты. Целый воз калийной селитры, другой воз с сахаром. Химическая лаборатория во главе с Рослиным все силы бросила на выделение легких фракций из каменноугольной смолы.

Михаил Ильич Веретенников прислал довольно толковый отчет о продажах и оперативной обстановке. Ничего тревожного не было. Покойный Илья Силыч в завещании оставил нам с Петровым пять процентов акций Каучуковой компании. Я даже не ожидал. Отказываться не стал, хоть и получил сполна денег за свою идею. В завещании приписано: «на перспективу умникам, чтоб добрым словом вспоминали и моего сыночка не забывали». Доход растет с каждым месяцем, даже на эти два с половиной процента можно жить не бедствуя. Михаил надеется, что производство расширим под мои идеи.

А меня больше волнуют лекарства. Растительное сырье все-же весьма дорого обходится. Вернусь если, надо свое производство химическое продумывать. Деятельность моих химиков — это самая затратная часть хозяйства. Особенно дорого обходятся всякие автоклавы и прочие установки. На мои вздохи Рослин не преклонен: «Изволили дать задание, так дайте и потребное к выполнению оного». И я даю.

Всю землю в поместьях распределили между крестьянами и вновь прибывшими до кустика. Барской земли нет. Зато теперь есть наши с Рыбиным мельница, круподерни и льняной заводик. Управляющий быстро понял, что приносит выгоду и вложился в производство. Для посадок льна куплены у обедневших помещиков по соседству и монастыря несколько пустошей, около трехсот десятин, в целом.

Сегодня я всех выгнал из лаборатории, оставил одного Химика и принялся колдовать. Рецепт карамельного топлива я вспомнил примерно. Сахар и селитру мелко перемололи на ручной мельнице, добавили немного окиси железа. Ее не было, но было железо и серная кислота. Рослин сделал. На спиртовке нагрели водяную баню, в которую поставили глиняный горшок. Из бересты мне сделали трубочку, с одной стороны заклеенную наглухо, куда я и запихал ложкой карамель, и центральный канал оставил в который воткнул тонкую трубку с порохом для запала. Заткнул бумажкой и понес испытывать, что получилось. Ракету привязали к палке и воткнули в рыхлый зернистый последний снег, что остался в тени.

Народу вывалило смотреть чуть не под сотню. Один из учеников-химиков поднес огонь. Белый дым ударил струей, трубка фыркнула и вьюном заметалась между елками.

— Работает! — Выдыхаю я.

— Это необыкновенно, не знаю как сказать, — задыхается Химик, — сахар и селитра.

— Никак не надо. Этот состав будет секретным, пока не сделаем другого. Потому что ракетами займемся позже. Мне нужна начинка для пирога, — перевожу я разговор.

Подошел Француз:

— Простите мне любопытство, Андрей Георгиевич, — акцент старого механика не раздражает, а придает шарм, — на чем летала ваша ракета? Я видел подобные забавы ученых. И даже запуски ракет Конгрива есть в моей памяти. У вашей нет дымного следа, характерного для порохового заряда. Это другое топливо. Разве я не прав?

— Ну конечно, правы, Иван Иванович, — обнимаю я его за плечо, — и нам, помимо прочих забав, предстоит создать корпус для этого топлива. Причем, в кратчайшие сроки.

— Ручного труда не достаточно для ваших запросов.

— Что же Вы хотите? Паровой молот?

— Это неплохо. Но быстрей сделаем на механической силе. Все же я механик, не забывайте. Я настаиваю на размещении кузни возле речки, что вытекает из болота. Мы ее запрудим и поставим колесо. Механический привод много облегчит работу.

— Время уйдет.

— Месяц, если будет распоряжение. Зато обойдемся без паровой дорогой машины.

Я уже видел подобные устройства. Колесо вращается от воды и передает импульс на горизонтальное колесо в сарае или доме вроде мельницы. А вот к нему подходят несколько линий передач механической энергии к различным потребителям. Выглядит, как система желобов и валов в них, которые двигаются вперед-назад, приводя в действие механизмы, порой, даже на значительном расстоянии. Раз берется, пусть делает. К тому же это соответствует концепции старца Амвросия.

— Берите деньги и не мешкайте, — киваю я.

Карл Андреевич приехал только через месяц. Он галантно поцеловал Алене ручку и обнялся со мной. Скафандр привез только один. Я ничего не спрашиваю. Сначала покормить, попоить, в баньке попарить, а там и сам расскажет.

— И думаю, Вы ждете от меня подробностей, — начал он за чаем после бани.

— Отдыхайте с дороги. Я всецело доверяю Вам. Если что-то получилось не так, значит, на то были веские причины.

— Удивительная выдержка, — усмехнулся он, — я бы не смог так. Но не буду тянуть. Все ваши изделия в полной безопасности. У меня чесались руки собрать один скафандр, но я решил, что это Ваша привилегия. Остальные под надежной охраной.

— Отлично, с утра и займемся. К тому же, я пригласил Вас не только на совместные испытания. Для Вас тоже есть, что посмотреть.

— Да я же ночь спать не буду!

— Будете, и прекрепко.

Утром за завтраком мы решили начать с моих поделок. Гостя уважить надо в первую очередь. Кузнецы, да и сам Пуадебар заглядывали не раз. Доложили, что все готово. Мы загрузились в брички и двинулись к озерку. До него в сторону Сулича километров десять.

На месте нас уже ожидала вся команда Механика. Иван Иванович картинным жестом сдернул рогожу. Пред взором Шильдера предстал катамаран из толстой двойной пропитанной жиром и смолой кожи, натянутой на каркас.

— Даю вам привилегию первому пройтись, хотя, думаю, мои орлы уже опробовали. Так просто бы не выпустили. Обратите внимание на механизм.

Карл Андреевич обратил. Забрался, пачкая сапоги, на сиденье, его толкнули от берега.

— Крутите педали, — смеюсь я.

Сначала неумело и даже робко, затем с проверкой полной скорости катамаран описывал круги на озерке легко догоняя быстро идущего по берегу человека. Стал стягиваться любопытный люд из окрестных деревень.

— Вот уж сюрприз, — взял меня за плечи Карл Андреевич после прогулки, — восхищению моему нет предела. Устроено как хитро! Теперь вижу воочию, почему Вам смешны были утиные лапки.

— Если понравилось, то давай подумаем, что с этим сделать. Можешь эту модель разобрать и к себе отвезти. Будешь дам катать.

— Если позволишь, то я возьму чертежи. Действующую модель посторонним пока видеть не к чему.

— Еще сухопутная машина будет. Но позже. Других дел много.

— Очень любопытно, каких? — улыбается полковник.

— Поехали, кое-что покажу. Непосредственно к минному делу относится.

— Прости, мой друг, но ты еще тот интриган. Я сейчас пешком побегу от нетерпения.

Пироксилин не сразу получился. Точнее, то, что получится, будет взрываться и само по себе. Хорошо, что мы делали маленькие порции. Успели без большой беды выяснить, что его надо держать мокрым. Рослин придумал смочить его смесью спирта и эфира. Взрывчатка стала мягкой и трамбовалась в шашку. Залили ее воском, чтоб не высыхала. Еще очень много экспериментов нужно, чтобы выяснить все тонкости применения. А еще лучше сделать бездымный порох. Но там нитроглицерин нужен опять же.

О взрывателе я тоже задумался. Нарисовал примитивную схему. Оказывается, гремучая ртуть уже есть, как и бертолетова соль. Мало того, и капсюль изобретен каким-то американцем почти десять лет назад.

Шильдер не захотел после обеда, пришлось ехать на полигон не отдохнув.

Шашка на сто грамм заложена в лунку. Воск удалили, вставили трубку с порохом, а к ней огнепроводный шнур. Пока мои минеры-химики готовились, я показал полковнику «фокус».

— Смотри, — держу я на ладони белый волокнистый кусок, — угадаешь, что это?

— Вата, — уверенно отвечает Карл Андреевич.

Я подношу огонь. Кусок в мгновение ока становится облаком огня и исчезает без следа и дыма.

— Как это?

— Вот так. Дыма при сгорании не образует. Если сделаем из этой штуки метательный заряд, то получим перспективы необозримые. А сейчас увидишь, как четверть фунта бахнут, — я машу рукой.

Человек отбегает от дымящегося шнура, зафырчала трубка. Бах! Комья земли полетели в стороны.

— Мощнее пороха раза в три, — сообщаю я опешившему Шильдеру, — но пока капризен, требуются условия хранения.

— Ты вот так спокойно говоришь? Имеешь на руках такое, и вот так запросто? — Он протер лицо рукой, — честно скажу, большей части слухов я не верил. Аквапед изобрели, так на то профессор есть, человек не последний в науке. Но сейчас не знаю, что и сказать. Одно дело чертежи с картинками, другой каленкор воочию видеть. Говорю сразу, как офицер, как патриот России, я доложу о твоем изобретении.

— Доложи. Но только не ленивым и важным хомякам с генеральскими погонами, а тому, кто волен им дать просветляющий пендель.

— Все шутишь? Мне не до смеха, я в полном восторге. Хотя и смешно, надо запомнить.

— Давай возьмем паузу. Все вопросы после обеда.

Откушав и вздремнув пару часов, мы осмотрели лабораторию. Довольно простая технология получения пироксилина поразила Карла Андреевича.

— Ты совершенно не практичный человек, чтобы там не говорили про тебя, — заявил он вдруг, — и я уверен, что тоже патриот в самом высоком смысле.

— В этом я тоже уверен.

— По другому и быть не может, иначе уехал бы со своим изобретением и всей командой в Европу или Англию.

— Не уеду.

— Да мы с такой начинкой все крепости на воздух пустим!

— С такой не знаю, но есть планы.

— Я же говорю, непрактичный. Военное ведомство может выделить деньги на разработку, только покажи им такую шашку. Да что там, надо непременно, чтоб Николай Павлович лично увидал.

— Так пособи, чем можешь, — улыбаюсь я, — есть мысль сделать огнепроводный шнурхороший. Как раз для твоих нужд.

Чуть было не добавил, что мы в детстве делали. Не такой конечно, но похожий. Делов — то было вымочить шнурок хэбэшный в насыщенном растворе калиевой селитры. Натриевая хуже, но тоже можно. А чтобы совсем хорошо, водкой разводим черный порох до густой сметаны и шнурок в него погружаем. Лишнее тесто можно убрать, если через дырку миллиметра в три-четыре аккуратно протянуть. Оплетка из скотча. Такой и под водой гореть будет.

— Ты не знаешь, где взять скотч? — Говорю я в сторону, но полковник слышит.

— Привезут шотландского, коли охота есть. По мне так лучше водки нет.

— Ну да.

Я рассказываю ему, как хочу сделать.

— Оплетка нужна.

— Это я решу, — глаза его блестят, — можно битумом пропитать, камедью покрыть. Дашь мне со собой это?

— Ну конечно дам. Иначе бы и показывать не стал.

Следующим утром на омуте маленькой речки стали собирать скафандр. Его уже опробовал в ванной Шильдер, не утерпел. Зато доработал клапан, как следует. Призвали водолаза побойчей и теперь втроем запихиваем его внутрь. На берегу человек двести. Крестьяне такое развлечение не пропустят. На всякий случай рядом лодка с четырьмя людьми. Для накачки воздуха пока меха используем. Завинтили, проверили. Все части подошли и встали, как нужно. Испытатель кивает, что готов.

Блестя на солнце медью, водолаз, важно переваливаясь, пошел в омут. Скрылся при всеобщем ахании. Обильные пузыри указывает, где он находится. Судя потросу, глубина оказалась пять метров. Не так и мало для такой речушки. По нашим условиям пробыть ему надо в воде десять минут. Шильдер вслух объявлял о каждой минуте на своем хронометре в виде луковицы. Время вышло, подергали веревку, Когда шлем показался в воде, несколько человек бросились одетыми в воду помогать. Надо подъемный механизм делать. Не волоком же его потом вытаскивать.

— Воздуху поболее желательно, — кивнул водолаз, употребив стопку водки и ожидая еще.

— Мил человек, — поднимаю я бровь, — доложи без проволочек.

— Так и доложу я Вам, Андрей Георгиевич. Будь у нас такие на Волге да на Яике, да на Каспии, не осталось бы ни единой полушки на затонувших купцах. Но воздуха надо качать сильнее.

Вот теперь я выдохнул. Нигде ничего не протекло. Уши не заложило.

— Напомни, как зовут, — смотрю я в глаза казаку с Яика.

— Власом, ваше благородие.

— По отчеству как?

— Петров. Влас Петров Печкин.

— Так вот, Влас Петрович, назначаю тебя старшим водолазом. Будешь ответственным за испытание. Помнишь, о чем я говорил Вам, когда клятву мне давали?

— Как не помнить, и детям расскажу.

— Так я не ради красного словца ветер гонял. В Санкт-Петербург со мной поедешь.

Влас замер и даже будто раздулся в размерах.

— Поздравляю искренне, Андрей Георгиевич, — Шильдер колол усами, когда целовал, — на этой маленькой речке свершилось огромное событие, которое войдет в историю. И как я рад, что присутствовал при нем.

— Клапан Шильдера тоже упомянут. Есть еще вопрос. Ты Соболевского знаешь?

— Если инженера, то знаю Петра Григорьевича, но не близко. Он недавно в Петербурге.

— Я ему тут письмо посылал с приглашением, так он очень вежливо отказался.

— Оно и понятно. Я слыхал, были у него мытарства, после которых осторожничает. Он сейчас хлопочет о месте в Горном кадетском корпусе. И, вроде, не безнадежно.

— Дело у меня к нему. Нет, у нас. Нужен фонарь для работы на глубине. Это на шесть метров что-то видно. А на сорок уже темно. Он со светильным газом работал. Наверняка, он сейчас нуждается, пока места нет. Я тебе дам триста рублей. Постарайся, пожалуйста, чтоб он этот фонарь сделал. Газ будем подводить шлангом прорезиненным, воздух тоже. Маленькая установка. Для одного-двух фонарей.

— В свете, прошу прощения за каламбур, использования новых водолазных костюмов такая лампа будет нужна при работе пионеров и спасательных команд.

— Вот-вот. Нам бы еще маленькую паровую машину.

— Это зачем?

— Пылесос хочу.

— Прости, туговат на ухо стал.

— Наоборот только. Нужна струя воды, чтобы песок сдувать.

— Может, водки выпьешь все-таки?

— Поехали, нарисую.

Дома я изобразил чертеж подсмотренного у морских кладоискателей будущего приспособления. Оно надевается на винт катера, и получается водомет. Через трубу зачищают дно от песка, чтобы найти мелкие предметы. Да и не мелкие тоже.

— Такое лучше отдельно на лодку поставить. А почему винт в воде?

— Потому что лодка на нем поплывет.

— Мощности не хватит. Колесо лучше.

— Посмотрим. Возьми еще двести рублей на маленький паровик.

Задерживаться полковник не стал. Поспешил в столицу с докладом. Да и часть оставлена. Через неделю я получил от него письмо, что специальная комиссия рассмотрит изобретение. Будет присутствовать и сам Н.П. Также меня ждет Уваров для решения вопроса с экспедицией.

Раздав указания, стали собирать команду в Питер. Обязательно беру с собой Механика. Ему не легко пришлось, пусть будет рядом, когда первые лица увидят испытания. Не важно, чего именно, главное, дух поднять. Рослина определил, наоборот, под двойное наблюдение. Он и его ученики теперь особо ценны. Петьше настрого наказал, да он и сам понимает.

Ну и конечно, Алена с одной из девочек-служанок из новоприбывших. Василиса забеременела и ее в дороге растрясет.

Таким поездом в три экипажа мы прибыли в Питер. Я снял дом на окраине. Жилье очень дорогое, одно слово, столица. С Веретенниковым тоже встретился. Ему поручались простые устройства для подъема водолаза. Все сделали за неделю.

— Спрятал все на складе, — доверительно шепнул купец, — только уж не забудьте своих, Андрей Георгиевич.

— Молодец. Пока причин забывать нет, — улыбаюсь я.

Помпу раздобыл Шильдер и оставил ее для меня в Инженерной Академии.

Алена освоилась и нашла лавки, где можно недорого купить мясо, овощи. Творог и сыр домашний нам молочник приносит.

В назначенный день я явился к Уварову. Он сейчас директор департамента мануфактур и внутренней торговли, но остается президентом Императорской Академии наук.

— Давненько желал я Вас видеть, да дел мне определили уйму. Но все своим чередом, — хитринка в его глазах заставляет думать, что все непросто.

— В самый раз, Сергей Семенович, даже хорошо, что так. Сразу можно несколько дел обсудить.

— Тогда прошу изложить свои соображения.

— Они просты. Я прибыл, чтоб испытать перед комиссией водолазный костюм, именуемый скафандром. Дома мы с Шильдером его уже опробовали. Вполне пригоден после устранения мелких недочетов, над которыми уже потрудились здесь. Предполагаю, что будут рекомендации для флота и инженерных частей, пионерных, в первую очередь, что повлечет заказы.

— Верно. Так все и будет. Вы не возражали против компаньонства в Вашем предприятии нашего общего, хм, знакомого.

— Конечно. И рад, что имею поддержку в этом вопросе.

— В таком случае, есть смысл организовать товарищество с продажей акций.

— Какова же моя доля участия?

— Тридцать процентов вам, тридцать Великому Князю, сорок прочим.

— Я могу делить свою долю с кем-либо еще?

— Можете, с согласия других членов. Вас смущает, что процент невелик?

— Ничего не смущает. Доля не только в процентах бывает.

— Вы умны, господин Зарайский. И все же мне непонятны.

— Любите загадки?

— Люблю. Античная археология, в которой я не последний человек, приучила обращать внимание на самые мелочи.

— Вот как? Да у нас будет, о чем поговорить и чем заняться после моего возвращения.

— Вы умеете заинтриговать. Тогда поговорим об отъезде. За компанию не беспокойтесь, известный Вам поверенный устроит все в лучшем виде. С Вашей легкой руки есть Первая каучуковая компания, Первая лекарственная. Будет и Первая водолазная.

— Подводная.

— Что? Почему подводная?

— Не только скафандры производить будем. Планы грандиозны.

— А что еще?

— Работы всякие, поиски, не говоря уже о военных делах.

— Прекрасно. Кстати, вы не определились с капитаном?

— Мне рекомендуют командира по прежней экспедиции капитана-лейтенанта Васильева.

— Он уже капитан первого ранга. Это отличная кандидатура. Николай Павлович тоже желает видеть его на борту «Открытия».

— Корабль выделили?

— Да, утвердили. Но это секретно, имейте в виду. Мало того, его уже ремонтируют. Обещали в июне закончить.

— Могу увидеть капитана?

— Он ждет Вас в Кронштадте.

На следующий день я отправился в Кронштадт. Михаил Николаевич Васильев появился через пять минут, после того как я спросил его у дежурного. После взаимных представлений он отвел меня в отдельное помещение, где, по его уверениям, никто не помешает говорить. И вместо разговора о готовности корабля я получил пищу для размышлений.

Со слов Васильева, Лангсдорф, консул в Рио-Де-Жанейро, во время их захода в порт передал очень важную информацию и просил помощи. Здесь Михаил Николаевич был не- внятен. Речь шла о поисках какого-то артефакта, без которого, ну совсем не жизнь. А вот если найти, то можно получить господство во всем регионе. Я так его понял.

Перед экспедицией ставились другие задачи, и менять их было не во власти Васильева. Он ушел своей дорогой. А Лангсдорф сам прибыл в Петербург. Кроме коллекции различных минералов и предметов, о которых никому не известно, он предоставил проект экспедиции в центр Бразилии. Цели тоже неясны, кроме, что собрать известное количество образцов трав, семян, камней да сделать съемки местности и зарисовки. Но тем не менее Государь Александр Павлович горячо поддержал идею, выделил денег по иностранному ведомству, а потом еще и увеличил ежегодное содержание путешественников в три раза.

Все остальное настолько секретно, что Михаил Николаевич не уполномочен даже намекнуть. Расскажут, по мере надобности. Да и сам он много не знает. Разве что сейчас секретная английская экспедиция послана в Бразилию и, предполагает, не во вражду ли нашей?

Так или иначе, основная его задача выяснить положение дел и оказать помощь.

— Так Вы без меня пойдете? — Состроил я недоуменное лицо.

— Без Вас нельзя никак. Но Вашей миссии я и вовсе не знаю.

— Тогда давайте разъясним ситуацию. Вы будете назначены командиром шлюпа «Открытие»?

— Совершенно так. Уже назначен секретным предписанием. Выделены деньги на ремонт и поддержание до нужного времени.

— А я что делать буду на вашем шлюпе?

— У Вас своя миссия, мне неизвестная пока. Даны указания всецело оказать всяческое вспомоществование.

— А если моя задача важнее Вашей?

— И так может статься. Но плавание к Америке — не почтовые лошадки, гикнул да погнал. Не каждый год бывают, а посему и пожеланий много. Бог даст, Андрей Георгиевич, что сможем, то и сделаем. Вот пришел я прошлый год из кругосветного плавания. Слыхали?

— Конечно.

— Да, обогнули земной шар, а задачи своей не исполнили. Северный проход так и не нашли из Тихого океана в Атлантику.

— Зачем его искать? Он среди сплошных льдов. Даже если и найдете, пройти по нему нельзя.

— Почему Вы так считаете? Разве Вы слыхали о нем?

— Что там слушать? Паковые льды кругом. Если будет потепление климата и таяние, то лет через двести пятьдесят еще можно попробовать. Но Ваш посыл мне понятен. И я согласен полностью. Будем делать, а там, как получится.

— Тогда поговорим подробней. Мне важно знать Ваши планы.

— Излишне Вам напоминать о секретности всего мероприятия. Мы пойдем к берегам Флориды и к островам Карибского бассейна, а потом уже в Бразилию. Или наоборот. Наша цель — испытание новейшего водолазного оборудования для подъема затонувших грузов. И поиск этих грузов. Подробные ориентиры будут сообщены в районе поиска.

— Вот, значит, как. И сколько времени могут занять поиски?

— По моим предположениям, мы отправимся в путь будущей весной и вернемся через год.

— Боюсь, весной не выйдет. Пассаты устанавливаются ближе к концу осени. На Карибы желательно прибыть к концу ноября. Тогда для морских работ самое спокойное время. А так на ураганы попадем. Они там шесть месяцев в году бушуют.

— Тогда вручаю Вам планирование с легким сердцем. Вы — капитан. А мне, действительно, только вспомоществование.

— Вы не переживайте. Дойдем и все, что нужно сделаем. Пойдемте обедать, там и договорим, — улыбнулся Васильев.

Вид у капитана весьма суровый. Невысокий, плотный, с тем выражением лица, которое легко может поменяться от улыбки до бешеной ярости. Густые черные брови и аккуратно постриженные бакенбарды, переходящие в усы, придавали шарм разбойника.

В общей зале нас усадили за отдельный стол. Блюда без изысков. Щи со сметаной, гречневая каша со свининой, жареное мясо с подливой, селедка-ратник с луком, красное вино, каша гурьевская на десерт.

— А чье будет найденное в ходе экспедиции? — вытер я рот салфеткой.

— Того ведомства, которое отрядит ее, — пожал плечами Васильев.

— Понятно.

— Вы хотели спросить про испытания водолазного костюма?

— Да. И это сейчас основное.

— «Открытие» в пригодном состоянии. В пределах Балтики можем пойти, куда пожелаем.

— Прекрасно. Показательные смотры пройдут, думаю, на Неве. Но мне хочется устроить полевой, точнее морской выход на реальное дело.

— С моей стороны все готово.

После беседы с капитаном первым порывом было бежать к Уварову и заявить, что мы и сами куда-нибудь сплаваем. Добычу я делить ни с кем не собирался. Но по дороге трезвый рассудок вернулся. Если жить в России, то портить отношения не надо. Выясним на берегу все расклады, а там посмотрим. А для этого надо грамотно сформулировать, что хочу сказать. Завтра подумаю.

Но все решилось раньше. Дома меня ожидал Викентий Иванович. Алена потчевала его чаем с плюшками. Присоединился и я.

— Соскучился по Вам, Викентий Иванович. Чего-то не хватает, такого надежного, умного.

— Этого добра всем не хватает, — усмехнулся Куратор, — должно быть, вы от Васильева?

— От него, голубчика. И нужно выяснить некоторые детали имущественного плана.

— А вот мы их сейчас разъясним, — улыбается тот, — но сначала давайте решим с Подводной компанией. Так я назвал?

— Так. Будущий концерн. Планирую разную деятельность.

— Ох уж Ваши американские словечки. Пока давайте компанию оформим.

— У Вас, поди, все готово?

— В некотором смысле, да. Знаете же, что я соблюдаю выгоду условий известных Вам личностей.

— И что же?

— Ваши тридцать процентов.

— Согласен. Но есть вопрос.

— Внимаю.

— Нам помогут заключать соглашения с ведомствами?

— Безусловно. Ответа тут не требовалось. Или сомнения возникли?

— Если мы находим груз и привозим, то надо его поделить.

— Ах вот что. Но это решаемо. Есть предложения?

— Тридцать процентов ведомству, семьдесят компании. За исключением особых случаев.

— Это каких же?

— Когда предмет невозможно оценить или поделить. Редкие книги, картины, украшения, единичные артефакты. Они будут моей личной собственностью с покрытием цены из доли компании или моей личной доли в компании. Это, как приоритет. Если возражения возникнут, то будет решаться на специальной комиссии.

— Такие моменты, думаю, решите и без комиссий. Никто насильно у Вас ничего не отберет. Зря беспокоитесь.

— Я не про моих компаньонов или партнеров говорю, а про интересантов других государств.

— Далеко смотрите. Похвально. Я продумаю это в договорах. А сейчас будьте любезны вступить во владение компанией. И хочу сообщить, что испытания через пять дней. Будут все заинтересованные лица.

Я подписал бумаги. Впереди моей стояла подпись Николая Павловича, затем Шильдера.