В снежном плену

Глава 7

Войдя домой, Катя разделась и устало плюхнулась на кресло в комнате… Как же она устала! Но все же свершилось! Сегодня она наконец-то защитила дипломную — и теперь скоро получит уже настоящий диплом… День выдался просто сумасшедшим! Сначала отработать ночную смену на ЗиСе, куда ее отправили цеховым технологом… Ну как отправили? Она сама выбрала — хотя выбор был не так уж и велик. А потом, даже не выспавшись, топать на защиту! Впрочем, кому нынче легко?

Откровенно говоря, даже у них на курсе она была такой далеко не одна… Многие кто в ночную работал, кто еще не отоспался после вчерашнего. А еще еда! Пусть им по рабочим карточкам давали весьма неплохо, но полноценным питанием считать это было нельзя… А нехватка витаминов сказывается и на утомляемости. И все же она смогла! А это самое главное…

Да, еще недавно не ждала она такого будущего… Да и никто не ждал! Поскольку ждать такое было просто невозможно. Даже когда случилось гигантское извержение — девушка не могла и подумать о том, что настанет совсем скоро. И как же переменилась за прошедший год жизнь всего советского народа!

Еще недавно Катя любила красиво одеться — благо, зарплаты родителей-инженеров хватало и на покупки у артельщиков. Любила вкусно поесть, сходить куда-нибудь в кино, театр или на какую-нибудь выставку, съездить отдохнуть на Черное море, желала иметь собственную машину — даже права получила… Не то, чтобы она была ленивой и разбалованной маменькиной дочкой — Катя искренне была убеждена, что всего надо добиваться собственным трудом и считала унизительным сидеть у кого-то на шее. Но… Она привыкла к достаточно высокому уровню жизни и стремилась иметь в будущем не худший. Ведь разве не в том смысл социализма, чтобы обеспечить всем гражданам хорошую жизнь? Чтобы на шее трудящихся не сидели буржуи-паразиты?

Но вот вдруг все поменялось — и то, о чем мечталось раньше, вдруг стало чем-то неважным… Ведь настал час испытаний — и тут уж не до кино с одеждой. Еда? Не голодаешь — и то за счастье! Одежда? Не замерзнешь в зимнюю стужу — и то хорошо! Ведь самое главное сейчас — чтобы жива была страна. Ведь без нее ты — никто и ничто! Что будет, если завтра не станет Советской власти, не станет Советского Союза? Только разруха, голод, холод и смерть! А потому иди и работай! И сделай все для того, чтобы этот самый худший вариант никогда не случился… И Катя работала как могла. Пусть ты устала и хочешь лишь отдохнуть и отоспаться. Пусть уже надоел этот дурацкий суп с грибной мукой и кормовой свеклой. Пусть зимой приходится ходить в ватных штанах и шубе, замотавшись до самых глаз шарфом и надвинув на самый лоб ушанку и ни о какой эстетике уже не идет и речи. Пусть давно нет ни кино, ни театров, а из развлечений в целом осталось лишь чтение книг, когда на это хватает сил. Но девушка не унывала. Самое главное — они все еще живы, они не сдаются… А, значит, они победят! Где-то в параллельном мире, в будущем, многие писатели-фантасты считали, что в такой ситуации все очень быстро рухнет и люди начнут выживать кто как сможет — чаще всего за счет других. Увы, советские люди как-то не догадывались о столь удобном и простом выходе из ситуации. И почему-то очень не любили тех, кто и без советов «альтернативщиков» будущего дошел до такой мысли, считая их бандитами…

Наконец-то встав с кресла, Катя зашла на кухню и зажгла огонь под стоявшим на огне чайником, а затем подошла и пощупала батарею. Теплая! Начало сентября, а уже начался отопительный сезон… Да, в прошлую зиму в самые зимние морозы даже при работающем на полную мощность отоплении температура в комнате порой падала до двенадцати градусов… Мощности котельной с трудом хватало на то, чтобы люди не замерзли в домах. И приходилось в дополнение к отоплению включать духовку, согреваться горячим чаем и спать на кухне… В этом году летом к котельной пристроили новую секцию с дополнительными котлами — так что ожидалось, что будет все же теплее.

Пока грелся чай Катя включила телевизор где как раз в это время показывали новости про уборку урожая картошки в Средней Азии… На экране показывали какой-то построенный из типовых щитовых домиков поселок. На заднем плане виднелось какое-то более крупное здание из железобетонных блоков хотя его назначение стало понятно очень быстро. Овощехранилище!

Вспомнился принятый не так давно закон об оружии… Говорят, причина его была именно в том, что сейчас творится в Средней Азии, на Кавказе, Западной Украине и в Прибалтике. Где вылезла на волю чуть ли не вся затаившаяся контра. Да, не хотелось бы девушке оказаться в тех местах. Хотя, будь на то необходимость, труса бы она не праздновала, но жить практически в отрыве от всех благ цивилизации, зачастую даже без обычного электричества, в местах, где можно запросто столкнуться с бандой мятежников или бандитами из фашистских прихвостней — это было жутко! Но надо — значит, надо!

Внезапно вспомнился тот парень, с кем судьба случайно свела ее прошлым летом у Дворца Советов… С кем она даже изредка переписывалась. Откровенно говоря, Катя сейчас удивлялась самой себе… Вроде, случайная встреча — они и общались-то совсем немного! Но чем-то запал в душу ей этот парень, пусть даже он и всего лишь вчерашний школьник. Только чем? Каким-то слишком взрослым и рассудительным для его возраста взглядом на происходящее вокруг? И впрямь ведь словно со старшим братом общалась! Эх, написать ему что ли? Благо, повод есть — защита диплома!

Сняв с плиты чайник, Катя налила в кружку чая и выпила его… Хотя какой это чай? Нет его больше! И вряд ли скоро будет. Вместо него теперь какой-то травяной набор, хоть и достаточно вкусный. Отставив в сторону кружку, Катя прошла в комнату и, достав из ящика стола тетрадный лист и авторучку, начала писать письмо… Пусть и хочется спать, но к этому она уже успела привыкнуть!

Первые заморозки начались еще в августе, в начале сентября выпал и первый снег, хотя он и сошел через пару дней. И в это же время началась уборочная в полях… Ни пшеница, ни рожь в такое «лето» просто не вызрели бы, а их посев стал бы пустой тратой зерна. Но пшенично-пырейные гибриды могли и в таких условиях дать пусть и не очень-то большой, но урожай… Культура-то была крайне неприхотливой, недаром советское правительство рассматривало ее как источник хлеба на случай ядерной войны. Беда была в одной — в невозможности уборки комбайном. Подходящий для этого сорт будет создан лишь через полвека… Потому сейчас в поля отправили буквально всех, кого можно!

В прошлой жизни Михаилу довелось побывать «на моркошке», под Пугачевом… Там он впервые и на грузовике проехался — местные пацаны научили, с которыми он на удивление легко сошелся. Хотя, по рассказам людей, в разных местах оно сильно по-разному бывало, но им повезло. Даже, было дело, в футбол с ними гоняли… Позднее, в 90-е, он уже работал инженером-механиком у фермера — и там же научился управлять трактором. Даже порой сам на МТЗ с междурядным культиватором в поле выезжал, когда кто-то из трактористов вдруг «заболевал синей болезнью». На грузовике тоже порой доводилось поездить, возя зерно от комбайна до зернохранилища или загружая сеялки. Так что стабильно несколько раз в год да выпадало поработать в поле. Теперь довелось поучаствовать и в уборочной… Причем, без всякой техники!

Выдав серпы и объяснив как работать с ними тем, кто этого не знал, их отправили в поле на жатву. Прямо как в, мать их, былые времена! Вот уж и впрямь не думал никогда, что придется за жнеца поработать… Работать с серпом Михаил умел. Но с рассвета до заката, под холодным ветром, а то и порой начинающемся дождем… Но надо — значит, надо! И он, и его товарищи это прекрасно понимали. От того, насколько удастся собрать и сохранить этот урожай, зависит то, как они переживут следующую зиму, которая грозила оказаться еще труднее предыдущей. И они день за день выходили в поле на уборку урожая, жали, вязали снопы, вывозили в зернохранилище… В меру своих сил помогали колхозникам. А под вечер шли ночевать в сельскую школу…

Деревня, где им довелось оказаться, поражала какой-то своей противоестественностью. Слишком все отличалось от того, какой привыкли видеть сельскую жизнь! Здесь больше не было никакой скотины — последнюю порезали еще по весне. Не мычали коровы, не орали петухи, не гоготали гуси и не хрюкали свиньи. Их попросту больше не было! Ни частных, ни колхозных. Впрочем, практически не было даже собак, которые большинством воспринимались как непременный атрибут сельской жизни. Только вот чем ты эту собаку кормить будешь? На псов продовольствия не выделают, если это не немногочисленные служебные собаки. Тут было бы людей чем прокормить — чтобы они хоть с голоду не померли! Конечно, кто-то может отдать свою порцию собаке… Но сам-то ноги не протянешь? Из домашних животных остались практически одни только кошки, как охотники на мышей и крыс, но и те практически перешли на «самообеспечение». Что поймала — то ее!

Впрочем, и в целом в деревне царило какое-то мрачно-унылое настроение… Во многом как раз потому, что хозяйство было фактически разрушено — и, глядя на это, люди прекрасно понимали, каких трудов будет стоить его восстановление и сколько оно займет по времени. Люди работали словно по инерции — просто потому, что надо. Надо — и точка! Пусть даже будущее видится в мрачных тонах, пусть прекрасно понимаешь, что нынешний урожай чуть ли не насмешка, но если хочешь жить — иди и работай! И люди шли…

Возвращались в школу они уставшими и буквально сразу, лишь поужинав тушеной картошкой с капустой, к которой иногда давали рыбные консервы или немного тушенки, заваливались спать.

— Если по всей стране такой урожай, то зимой сдохнем с голоду! — как-то напрямую заявил вечером Серега Антонов за ужином.

— В Иране получше будет, — заметил на это Михаил. — Как и в Туркмении… Да и картошка, опять же.

Картошка, как все уже знали, была практически единственным, что в этом году более-менее уродилось в этом году. И то не здесь, а на юге… А тут — или теплица, или этот вот неприхотливый «полупырей». Который, откровенно говоря, засеяли во многом просто на пробу, не будучи уверены, что из него что-то путное выйдет… Хуже не будет — и на том хорошо! Впрочем, сейчас их город фактически был северной границей земледелья. Где-нибудь под Пензой или Куйбышевым поля в этом году и вовсе не пахали.

После ужина — немного времени на то, чтобы послушать радио. Где говорилось про то, что англичане эвакуировали пять миллионов человек в ЮАР, французы примерно вдвое больше — в Алжир. Идут бои с местными арабами, активно применяется химическое оружие и тяжелая техника. Часть американцев эвакуируется в Австралию — пусть ее и бомбили, но лишь крупнейшие города. Турки захватили Египет и эвакуируются туда, практически бросив родные места. Китайцы, захватив Индокитай, вторглись в Индию, активно применяется тяжелая техника. Похоже, сказывается то, что в этой реальности СССР неплохо вооружил Китай для борьбы с американцами в Корее — и теперь они буквально сметали все на своем пути, не считаясь с потерями.

Но куда больше Михаила заинтересовала другая новость… Про свирепствующие буквально по всему миру эпидемии. На фоне огромного количества погибших зимой, недостаточного питания, а то и голода, и краха экономики и здравоохранения во многих странах, начался взрывной рост заболеваемости. Чума, холера, оспа, корь, какие-то лихорадки… Особенно тяжелая ситуация складывалась в Южной Америке, бывших США, Азии и Африке… И если сначала власти, где они еще были, пытались бороться, то сейчас они практически капитулировали. Банально не хватало лекарств! Оставалось лишь вводить карантины, но в условиях полыхнувших во многих местах войн, включая и гражданские, это становилось малоэффективно. Число погибших уже насчитывало миллионы!

— П*ц, — выслушав новость, выругался кто-то из студентов.

«Он самый», — подумал Михаил. Весь мир словно катился под откос… Увы, но ничего от них сейчас не зависело. И что будет дальше — оставалось лишь догадываться. Да уж… Не думал Михаил, что попадет из ужаса 90-х в другой, еще худший! Дослушать новости — и сразу спать! А утром снова на работу… Их «уборочная» продлилась десять дней — после чего их отпустили по домам. Уже по морозам!

В город они вернулись на местном поезде — и прямо на соседнем пути Михаил увидел и «эвакуационный эшелон» — в город прибыла очередная партия эвакуированных. Длинный грузопассажирский состав с табличками «Эвакуационный эшелон № 779» по бокам. Впереди — тепловоз со снеговым отвалом, затем грузовые вагоны, а под конец — пассажирские. Уже, впрочем, пустые — сейчас шла разгрузка грузовых… Выгружали вещи приехавших в эвакуацию — мешки, рюкзаки, чемоданы, на каждом из которых неизменно висели печать и бирка с фамилиями хозяев.

— Откуда приехали? — поинтересовался у стоявшего на платформе железнодорожника Михаил.

— Из-под Красноярска, — ответил тот. — Сейчас к нам почти все оттуда идет. Людей везут, технику, оборудование…

Больше ничего Михаил спрашивать не стал, отправившись домой… А уже пока они ехали в трамвае начался пока еще мелкий, но быстро перешедший в метель, снежок. Зима начиналась в этом году рано…

И снова учеба, совмещенная с работой. Только теперь это уже были не ремонт, не строительство и даже не коммунальные работы. — для этого хватало уже военных, гражданских строительных организаций и трудармейцев. Теперь Михаилу пришлось, уже привычно, работать водителем, а остальных распределили кого куда, но в основном на заводы города. Вику отправили собирать топливную аппаратуру для дизелей, Машка оказалась на сборочном конвейере авиазавода, где сейчас делали те же дизеля. Однокурсников Михаила разбросали кого куда по заводам города. Кого-то в ученики токарей или фрезеровщиков, кого-то в слесари-сборщики, кого-то в маляры… А еще у всех, прямо в паспорте, появилась строчка «резервная гражданская специальность», куда у Михаила вписали «водитель грузового автомобиля».

И, тем не менее, в какой-то мере стало легче. Аврал первой зимы сменился планомерной работой, жизнь входила в какое-то размеренное русло. Стало малость побольше и свободного времени… Вот только с едой стало хуже. Выдачу по карточкам, даже рабочим, урезали еще в конце лета, а сама еда стала куда более однообразной. Картошка и еще раз картошка, к которой давалось немного тепличных овощей, хлеба и рыбы. И совсем уж маленькие порции мяса — в основном, в виде тушенки. Примерно как в прошлом году выдавали крупы — их запас изначально рассчитали растянуть на два с половиной года. Правда, выдавали сахар, которого почти не было в прошлую зиму — как теперь понял Михаил, берегли на следующий год продукт длительного хранения. Так что утром теперь чаще всего ели кашу с сахаром, днем на работе — картофельный суп с грибной мукой, а вечером — тоже что-нибудь картофельное с рыбой или тушенкой.

А вот чего в эту зиму стало явно куда больше — так это спецтехники… Вручную как в прошлый год снег теперь почти не убирали. Теперь все делали машины! И с первым же снегопадом они вышли на городские улицы. ЗИСы с навешенными на них отвалами, трактора с шнекороторными снегоочистителями, ленточные погрузчики, нечто подобное зернометам, с помощью которых грузили снег в машины и вывозили его за город, ребристые катки для дробления льда. Появились и «минитрактора» производства запорожского автозавода, их там стали выпускать вместо легковушек «Москвич-444». К некоторому удивлению Михаила, марки автомобилей в этом мире были «унифицированы». Грузовики — значит, ГАЗ или ЗИС. УльЗИС, УралЗИС и так далее… Если легковушки — тот же ГАЗ или «Москвич». Впрочем, «три четверки» таки немного отличался от 965 «Запорожца» — как минимум, внешне. Вот только их уже почти год как не выпускают. Как и вообще почти все легковушки — лишь в конце лета сообщили о том, что МЗМА и ГАЗ начнут выпуск полноприводных модификаций автомобилей «Москвич-412» и «Волга» ГАЗ-24.

Кроме того, в этом году начала появляться и новая женская одежда… Если в прошлом году зимой, как стало холодно, стали ходить преимущественно в рабочих ватных штанах или в мужской одежде, то в этом появилась и «женская». Впрочем, мало отличавшаяся по внешнему виду от той рабочей. В условиях того, что уже официально стали называть «Долгой зимой», на счет моды и стиля никто уже не думал. Было бы что одеть и не замерзнуть нафиг! Как раньше было принято большинством ходить в юбках и платьях стало попросту невозможно. «Если когда-нибудь в этом мире заведутся либерасты, то они будут радостно тыкать пальцем в фотографии этого времени, крича о том, какой безвкусной и некрасивой была женская одежда в СССР», — глядя на то, в чем стали ходить их однокурсницы, подумал вдруг Михаил. Впрочем, он надеялся на то, что этих глубоконеуважаемых господ здесь уже не заведется…

Учеба, кстати, шла как прежде. И хоть уже и не было того аврала, что в прошлом году, но уставали люди не меньше. Теперь — из-за неполноценного питания и нехватки витаминов. Эх, даже вспомнилось, как недавно все буквально набросились на выданные им в столовой автобазы лимоны! Которые раньше большинство и есть не захотело бы, наверное. Кислятина же! Пусть их и с сахаром ели. Вдруг вспомнилось про то, что недавно сообщалось о планах организовать выращивание цитрусовых в теплицах… Только когда это будет? Сообщалось еще, правда, о росте производства синтетических витаминов, которые уже начали понемногу выдавать людям. По карточкам, разумеется, и лишь то, что оставалось. Все же большую их часть выдавали по предписанию врачей больным.

Впрочем, ряды студентов в этом году несколько поредели. И даже не потому, что не сдали экзаменов — в этом плане отношение было на удивление лояльным. Хоть до декабря можно пересдавать! Но многие, в том числе те, кто в прошлом мире Михаила успешно закончили, попросту бросили учебу, уйдя работать на производство или в армию. Устали люди от такого ритма жизни! И если до того еще оставалась смутная надежда на то, что скоро все кончится, то теперь было понятно, что оно и впрямь всерьез и надолго. Впрочем, Михаил сдал все экзамены без труда, оказавшись единственным «круглым» отличником на курсе. Чуть похуже сдала Вика — четверка по матанализу… Но девушка и этому была довольна!

— Я так счастлива, Миш! — прижавшись к нему, говорила девчонка. — Спасибо тебе! Без тебя я даже не знаю, как сдала бы!

— Сдала бы, Вик, — уверенно ответил Михаил. — Я же тебя знаю… Ты упертая девчонка, если себе поставишь цель, то обязательно ее добьешься!

— Ну может быть, — смутилась девушка.

— И не сомневайся, — улыбнулся парень, — будь уверенней в себе — и все получится…

В прошлой жизни они, студенты, после сдачи экзаменов обычно шли «стукнуть по конусам». В этих «конусах» тогда продавали достаточно неплохое вино, которым можно было отметить успешную сдачу. Но какая тут нынче выпивка? Так что даже будь он не женат — ничего бы из этого не вышло. И опять ночной трамвай везет их на родную Пролетарку… Только в этот раз добраться до места было не суждено. Такое уже бывало и в прошлую зиму, но не особо часто.

— Впереди сход с рельс, — сообщил им водитель, и пассажиры, ругая трамвайщиков, двинулись на выход.

Идти было недалеко… Но когда оставался всего квартал до дома, откуда-то из-за угла вдруг появились несколько неизвестных личностей. Трое… Судя по движениям, в изрядном «подпитии», что было откровенно странно для этих времен, но это делало их лишь еще наглее.

— Пацан, закурить есть? — ухмыльнулся один из них.

— Не курю, — ответил Михаил, уже понимая, что миром разойтись не получится, — и вам не советую.

— Ай, нехорошо так со старшими-то, — ухмыльнулся урод. — Слышь, мужики? Что-то шкет тут больно борзый нашелся… Может, поучим старших уважать?

— Гы-гы-гы, — заржал «остроумной шутке» дружка второй. — А у шкета, гляньте, цыпочка-то какая… Слышь, н*я тебе этот неудачник? Может, нам тут одиночество скрасишь?

«Ахренеть!» — только и смог подумать Михаил. На родной Пролетарке, где его каждая собака знает, какие-то залетные уроды хотят избить, а то и убить, его и изнасиловать его жену! Это выглядело настолько дико… Уж свои-то, местные, тут всегда могли гулять без опаски хоть посреди ночи! Вдруг Михаилу вспомнилось, что творилось в стране в 90-е, когда такие вот уроды получат волю-долю, и его охватила ярость. Нет уж! Не бывать по-вашему! Несколько выстрелов прозвучали почти одновременно — и, прежде, чем в затуманенный алкоголем мозг урок дошла мысль о том, что назначенные «терпилами» не захотели оказаться таковыми, они начали сползать на землю…

— Я их убила? — испуганно глядя на лежащие тела, а затем переводя взгляд на еще дымящийся «наган», произнесла Вика.

— А, может быть, я?

Второй такой же «наган» был в руке у Михаила… И, глядя на него, он мысленно удивился тому, как легко пустил пулю в людей. И, самое странное, совершенно не испытывал никаких угрызений совести! Было ли то связано с тем, что довелось повидать в 90-е? Или с тем, чему их учили там, в Средней Азии? Да, он помнил новый закон об оружии, о том, что имеющим его коммунистам и комсомольцам не просто разрешается, а предписывается применять оружие для самообороны и защиты социалистической законности — будь то защита других людей от бандитов или социалистической собственности от грабителей. Но чтобы вот так вот… Как же быстро меняет людей обстановка!

Вой сирены они услышали уже скоро — и вот уж в проулок влетела сразу два автомобиля — военный ГАЗ-69 и милицейская «Волга»… После чего половину ночи пришлось провести в отделении милиции, писать объяснительные о произошедшем. Несмотря на то, что Михаил с Викой выпустили по уродам по целому барабану, меткость их в стрессовых условиях оказалась не такой уж и хорошей… Да, одно дело — что им объясняли в теории и стрельба в тире. Другое — вот так вот, в реальности. Так что уроды были лишь ранены, двое — тяжело. А вот третий годился для допроса, что позволило милиции выяснить их происхождение.

— Ну что, молодцы, — прочитав их объяснительные, произнес милиционер.

— Молодцы? — удивленно глядя на следователя, произнесла Вика.

— Конечно, — пожал плечами тот. — Не растерялись, помогли обезвредить банду…

— Но ведь это ж… люди… — растерянно произнесла девушка.

— Это — люди? — жестко произнес милиционер. — Выбрось, девочка, из головы эту чушь! Выродки это, а не люди! А что вы их не дострелили — так мы это скоро исправим!

— Откуда они взялись-то хоть? — спросил Михаил. — Напасть на «пролетарских» на Пролетарке…

— Эвакуированные, — поморщился милиционер. — Впрочем, не думай, что у нас такой сволочи нет. Просто наши не гадят там, где живут. А эти новые тут, им на все похер…

До дома их довезли военные — и всю дорогу Вика провела в молчанье, задумчиво глядя куда=то на улицу… Впрочем, особо говорить не хотелось и Михаилу. И даже было странно — почему-то лишь сейчас ему вдруг подумалось о том, как необратимо поменялся мир. Что как прежде уже не будет никогда!

Дома их уже заждались — и сразу кинулись с расспросами. Даже Квета их ждала, не ушла домой спать! Странно как все же… Вот, вроде, недавно еще и не знали про существование друг друга, но как-то быстро эта девушка-иностранка стала практически частью их семьи, и уже кажется, что они были знакомы всю жизнь. Вот бывают же такие люди, кто легко входят в кампанию… Родители Михаила к ней так и вовсе стали относиться чуть ли не как к еще одной дочке. Однако отвечать ни на чьи вопросы сейчас не было желания. Вика так и вовсе промолчала весь поздний ужин, а Михаил отделался несколькими словами. И, поняв это, к ним не стали особо приставать. Лишь Квета как-то странно глядела на них обоих… Впрочем, она тоже не очень-то любила вспоминать про события последнего года. С удовольствием вспоминала, как жила до Катастрофы, как стали в США называть случившееся извержение, но относительно того, что было позже, отделывалась несколькими фразами.

— Я саму себя бояться стала, — когда они уже собирались лечь спать, тихо произнесла Вика.

— Почему? — не понял Михаил.

— Понимаешь, — все также шепотом произнесла девушка, — нам столько говорили про то, что людей надо перевоспитывать… Что даже многие преступники могут исправиться. А сейчас… Я вдруг понимаю, что нисколько не жалею о сделанном! И если б даже убила их…

— И не надо, — вновь вспомнив девяностые, произнес Михаил. — Мы поступили правильно.

— Но ведь они…

— Считай, что ты пристрелила бешеного пса, готового броситься на людей, — ответил Михаил. — Сделала страну чище…

Ответом ему был лишь удивленный взгляд зеленых глаз… Словно вместо него Вика вдруг увидела рядом какого-нибудь инопланетянина и теперь не знала, как же ей к этому относиться.

— Понимаешь, — продолжил Михаил. — Есть наш мир — и есть их. И если мы не сможем защитить наш, то они построят свой. И нам места в нем не будет, разве что в качестве бесправного быдла. Они уничтожат нашу страну ради того, чтобы жить по своим понятиям… Пусть в результате этого погибнут миллионы, пусть рухнет экономика, придут в упадок наука и образование, пусть от всей нашей цивилизации останутся одни руины, но они предпочтут быть королями свалки, хозяевами жизни, перед которыми будут пресмыкаться окружающие…

— Можно к вам? — от разговора их отвлек негромкий стук.

— Заходи, Квет, — ответила Вика.

— Об этих все думаешь? — усевшись рядом и поглядев на девушку, произнесла словачка.

— Да, — согласилась Вика.

— А хочешь, я тебе сказку расскажу? — усмехнулась Квета.

— Какую? — не поняла Вика.

— Страшную, — ответила словачка. — Называется «Смерть сверхдержавы»…

Озвученная Кветой «сказка» оказалась всего-навсего историей ее жизни после катастрофы… И оказалась она и впрямь достаточно страшной. Сначала, когда вдруг случилось землетрясение, никто ничего не понял. Началась паника, люди не знали, что им делать и куда бежать. Немало народу оказалось и под завалами, которые, ввиду нехватки сил экстренных служб, начали разбирать национальная гвардия и военные. Пока полиция пыталась прекратить панику и навести порядок — впрочем, первая вспышка грабежей и насилья случилась именно тогда, в суматохе. Но даже это было лишь «присказкой»…

«Сказка» началась уже позже… И Квета без всяких прикрас рассказала про то, что ей запомнилось из тех времен. Про то, как она не находила себе места, не имея возможности разузнать, что с ее родителями и родными. Живы ли они или уже нет… Как изо всех щелей полезла мафия, пытаясь установить свои порядки. Про введение военного положения и карточек, про то, как в ноябре случился наплыв орды беженцев. Вели которых зачастую как раз «вот такие вот уроды».

— Пока одни думали, как им выжить, другие решили выживать за счет других, — горько усмехнулась девушка.

Рассказала про те несколько дней, когда в городе царила анархия и повальные грабежи и насилье, про то, как она сама скрывалась посреди руин, в которые попросту никто не сунулся. И, возможно, лишь потому и выжила. Про то, как потом боялась высунуться на улицу, опасаясь наткнуться на каких-нибудь уродов — поскольку дальше центра городов власти фактически не стало, и все решало лишь право силы. У кого есть оружие — тот и прав! Если только у другого нет более мощного оружия или стоящей за ним банды. И все же однажды и она наткнулась на уродов-негров… К счастью, повезло — нашелся тот, кто не побоялся защитить ее от них.

А потом последовал рассказ и про то, как все начало окончательно рушиться… Как военные, собрав запасы продовольствия, оружие, некоторое промышленное оборудование и ценных специалистов, начали эвакуацию. Куда? Этого никто не знал толком. То ли на юг, где вовсю шла резня негров, «латиносов» и всяких эмигрантов из тех, кто не пожелал бросить все и бежать куда глаза глядят. То ли в Австралию или куда-нибудь еще… Но после их ухода в городе воцарился окончательный хаос. Всем стала заправлять та самая мафия, которая теперь контролировала целые районы и боролась с конкурентами… К счастью, она знала про это уже понаслышке — поскольку к тому времени была в другом месте, готовилась эвакуироваться в СССР.

— Вот это, Вик — то, что будет в случае победы таких тварей, — грустно улыбнулась под конец Квета. — И если вы все не остановите их, то эти твари победят. Просто потому, что они плевать хотели на все принципы и будут выживать любой ценой… А остановить их можно только пулей в лоб. Так что…

А Михаил слушал рассказ Кветы — и становилось как-то жутко… Да, он слышал новости, где говорилось о крахе США, о гражданской войне, миллионах погибших, резне негров в не зараженных радиацией южных штатах. Но все это воспринималось как-то отстраненно, как что-то далекое. И совсем иное дело — слышать пусть и о всего лишь части тех событий от их очевидца. Даже вдруг стало так жалко эту вот девушку, что в свои двадцать один навидалась такого, что многим и за всю жизнь не снилось. И оттого лишь еще больше крепла решимость сделать так, чтобы его Вике, да и всем советским людям, никогда не пришлось бы повидать ничего такого!