В трясине миров. Книга первая

Глава 20. Выбросить и забыть

Ира открыла глаза. За окнами было еще темно, но небо понемногу уже начинало светлеть. Она поежилась и подтянула легкое одеяло к самому подбородку. Чуть колыхая прозрачный легкий тюль, в комнату бесшумно врывалась утренняя прохлада. Спать уже не хотелось и Ира протянула руку за телефоном, лежавшим на прикроватной тумбочке. Часы показывали 4:22 утра. Она открыла мессенджер и перечитала последнее сообщение от дочери: «Спокойной ночи, мамулечка! Бабушка уже спит и я тоже уже ложусь. Люблю! Целую!».

Она открыла их с Ромой переписку.Был в сети месяц назад. Последнее его сообщение было очень коротким, словно и не сообщение вовсе, а просто точка. Точка в их отношениях:

«Я тоже».

«Как же можно быть такой наивной? Вот этих двух слов достаточно что бы все понять».

Закрыв мессенджер, она немного помедлив, открыла одну соцсеть, затем другую. Он нигде не появлялся. Ту проклятую игру она уже давно удалила, когда поняла что и там она его больше не встретит. Надежда не угасала и она каждое утро открывала знакомые страницы что бы в очередной раз убедится что все по прежнему, без изменений. Он просто ушел. Наверно сменил номер и все учетные записи, чтоб она его не тревожила.

«Ну конечно, ведь есть жена, сын, дом и работа, привычный образ жизни. А она, что она? Забава, мимолетное увлечение. Вот дура, это надо было нафантазировать себе бог весть знает что».

Она встала и прошла в ванную комнату. Включив воду, она скинула белье и шагнула под теплые струи воды. Закрыв глаза она стояла под душем. Стекавшие по ее лицу струи воды, будто выплаканные слезы по понемногу смывали копившуюся в ее душе боль и воспоминания, ненадолго принося спасительное успокоение.

«Нельзя так изводить себя. Надо жить».

Суета и заботы рабочего дня казалось вернули ее в русло привычной спокойной жизни. Но вечером, уже ближе к пяти часам, коридор хирургического отделения стих и память снова подняла из укромных своих потайных уголков горечь воспоминаний. Она стояла у открытого окна в конце длинного больничного коридора и смотрела на проезжавшие внизу машины и спешащих после работы людей. Пациентов в коридоре не было, многие дремали после процедур и перевязок. Лишь изредка из некоторых палат доносились негромкие разговоры и приглушенный звон посуды. Сзади подошла Лариса и взяв ее под руку тихо сказала:

— Иришка, ну ты опять грустная какая весь день ходишь. Может посидим где-нибудь сегодня после работы? Поболтаем, вина сухого возьмем… А?

Ира повернулась к подруге и чуть заметно улыбнулась. Ее покрасневшие глаза блестели.

— Ко мне пойдем? У меня никого, Олеся у мамы…

— Отлично! Договорились! Ты опять из-за этого москвича, да забудь…

— Забыла уже…

— Тебе тут один пациент конфетки просил передать, — в пол голоса добавила Лариса, — я их в холодильник положила…

— Это который? — слегка отвлекшись от въедливых воспоминаний, спросила Ирина.

— Из третьей палаты, симпатичный такой, кудрявенький…

— А, поняла про кого ты. Я уж давно заметила, как он подозрительно улыбается.

Ира улыбнулась и изобразив обольстительную гримасу упомянутого пациента, негромко его передразнила:

— Здравствуйте, Ирина! Как вы сегодня замечательно выглядите! Мы ждем вашу смену больше чем выписку.

— Только ты его шли подальше. Кобеля этого. Валюша, когда у них в палате убиралась, видела у него в тумбочке кольцо.

— Женатик значит. Я почему-то так сразу и подумала. Хватит с меня женатиков, Лара!

— Вот-вот, и я думаю надо тебя предупредить. Пока он свой хвост не распушил перед тобой. Павлин недолеченный. А ведь красавчик. Я б сама такого… Ну да ладно. До вечера значит, не задерживайся. Я тебя в приемном, у Веры подожду.

— Сама давай не задерживайся. Сколько помню, я тебя постоянно дожидаюсь.

Очередная опустошенная бутылка дорогого, по местным меркам, вина звонко ударилась о металлическую ножку стола. Лариса качнулась на стуле и глянув себе под ноги, наклонилась. Пустая бутылка, глухо ударившись об пол, встала рядом с остальными.

«Какой же тут бардак!» — подумала Ира, когда плывущая перед глазами картинка наконец сфокусировалась на кухонном столе.

«Хорошо что Олеся этого сейчас не видит. И мама. Не нужно им меня такую видеть.»

Лариса тем временем поднялась со своего места, одернула короткую юбку и качаясь, побрела в ванную комнату.

«Так, нужно хоть немного тут прибрать». — Ира приподнялась и опираясь одной рукой о край стола начала собирать с него все лишнее. Приводя стол в более менее приличный вид, она положила стопку грязной посуды в мойку и включила воду.

— Это что? — послышался голос Ларисы из ванной. В проеме приоткрытой двери показалась ее рука с мужским бритвенным станком. Это был его бритвенный станок.

Нахлынули воспоминания. Однажды он приехал к ним с Олесей вечером, голодный, уставший, небритый. Они поужинав, сели тогда посмотреть какой-то фильм. Он уснул минут через десять после начала. Она не стала его будить, а укрыв пледом, выключила телевизор и свет. Спустилась в супермаркет, купила ему бритвенный станок, пенку и гель для бритья. Дома достала с верхней полки шкафа нераспакованное огромное белое махровое полотенце, подаренное кем-то на ее день рождения. Сложив это все на табурет рядом с диваном где спал Рома, она осторожно, чтоб не потревожить его, прикрыла за собою дверь.

— Ээээм… Не знаю… — ответила Ира с напущенным безразличием в голосе и отвернулась.

— А это тоже его? — в дверях ванной появилась сама Лариса, держа в другой руке мужские пенку и гель для бритья.

— Какого черта ты там роешься, Лара? Я уж давно про них забыла, а ты где-то откопала, — возмутилась было Ира, но подкатившие слезы и ком в горле заставили ее замолчать.

— Все, подруга! Забыла и выкинула его из жизни. Его, и все что о нем напоминает. — Лариса распахнув дверь шкафа под столешницей, по хозяйски швырнула все в мусорное ведро.

Ком, подкативший к горлу, не отпускал. Он с еще большей силой сковал горло, да так сильно, что даже заложило в ушах.

Прошел час или полтора, Ира уже потеряла счет времени, когда у Ларисы зазвонил телефон. Она с бокалом вина в одной руке, откинулась на высокую спинку стула. Вульгарно закинула ногу на ногу, обнажая загорелые широкие бедра до самого белья.

— Что надо? — высокомерно ответила она, наконец взяв трубку.

…

— У любовника. А ты что хотел?

…

— Без тебя знаю!

…

— У Ирки! Где же еще?!

…

— Через час приезжай!

…

— Ну все! Достал уже! Дома поговорим! — Лариса нажала на сброс и небрежно кинула телефон на стол.

И все снова по кругу. Обрывки пустых разговоров и сплетен, грусть и слезы от личных переживаний и давно забытых воспоминаний чередовались со смехом от неприличных историй и неловких моментов прошлого. И все это перемешивалось в душном пространстве тесной кухни, кружась в пестрых ароматах заветренного содержимого небольшого, заставленного посудой стола.

Захлопнув наконец за подругой входную дверь и заперев замок, Ира прислонилась спиной к холодной стене. Ноги были как ватные, перед глазами все расплывалось.

«Зачем же мы так напились?» — Ира вошла на кухню, на столе опять был бардак, но она уже не обращала на это внимание. Подойдя к мусорному ведру, она осторожно достала оттуда бритвенный станок, балончик с пеной и тюбик геля. Тщательно вымыв это все с чистящим средством под горячим напором воды, она вытерла все бумажными полотенцами и нежно прижав к груди вошла в ванную. Глянув на полку, где это все лежало, она помедлила и посмотрев на себя в зеркало, сказала своему отражению:

— Лариса права! Нужно избавиться от всего что о нем напоминает… Но не ей решать когда это все выбрасывать!

Она повернулась к полотенцам, висящим позади нее. Сняла с крючка белое махровое и прильнула к нему лицом. Полотенце еще хранило его запах. Она вышла в зал, достала со шкафа слегка запылившуюся коробку из-под туфель, которые он ей подарил. И снова ее накрыла волна воспоминаний.

Он ждал ее во дворе, а лифт в тот день как назло не работал. Бегом спускаясь по ступенькам вниз, она даже не заметила, как оборвался ремешок на босоножке. И только сев к нему в машину, она обратила на это внимание. Как же ей было тогда стыдно! Они в первый раз, с момента их личного знакомства, ехали в ресторан, а у нее рваная босоножка. Он недоумевающе поглядывал на нее, отчего она еще больше краснела. Он постоянно переспрашивал ее, что же все-таки случилось. А она прокручивала в голове тысячи предлогов, что бы сбежать с их первого свидания. И вот он, случайно перехватив ее осторожный взгляд на причину своего неудобства, перегнувшись к ней, взглянул вниз и засмеялся. Но почему-то от его смеха ее стыд улетучился и она засмеялась вместе с ним. Поискав в интернете где в ее городе самый лучший обувной магазин, он развернул посреди улицы свой огромный внедорожник и повез ее туда.

Сложив бритвенные принадлежности аккуратно в коробку, она закрыла крышку. Немного подумав, сняла с шеи золотой кулончик, тоже подаренный Ромой и положила его тоже внутрь.

Холодный душ немного привел ее в чувства. Накинув халатик, она вышла в комнату и опустилась на нерасправленную кровать. Голова закружилась, замутило и захотелось вдохнуть свежего прохладного воздуха. Ира поднялась и вышла на балкон. Такая же лунная ночь, как в последнюю их встречу. Опять. Опять воспоминания всплыли у неё перед глазами.

Он провел ладонью по ее волосам, опуская руку все ниже и ниже. Она вся дрожит. Одной рукой он развязывает пояс ее халата и скользнув под него ладонью, начинает гладить ее обнаженное тело. Не сводя с нее глаз, он выбрасывает дотлевшую сигарету. Туда. Ира перегнулась через перила балкона, провожая взглядом падающий вниз огонек. Туда.

Вдруг все замелькало у нее перед глазами. Что-то больно резануло по рукам. По лицу. В голове мелькнуло:

«Падаю. Словно та самая выброшенная им сигарета. Выкуренная и выброшенная. Точно такая же».

Сопровождая дикое мелькание тьмы и пятен света перед ее глазами в голове звучат его слова: «Прости… Больше этого не повторится»