В Зарницах

МЕДВЕЖАТНИК

Начальник строительства межколхозной электростанции Воробей Герасим Сидорович, лет сорока от роду, будто из гранита высечен. Высок ростом, статен собою и силы непомерной. Машину «Победа» за буфер подымает — домкрата не надо. «Вот так Воробей! — удивлённо скажет тот, кто в первый раз увидит его. — Слон настоящий!»

В районе Герасим Сидорович слывёт охотником, хотя за три года, которые он здесь работает, никто не видал его на охоте.

Своё двуствольное ружьё хранит не дома, а в рабочем кабинете. Каждому посетителю похвастает ружьём и расскажет такой случай из своей охотничьей практики, что собеседник вздохнёт, почешет затылок да вымолвит:

— Вот это да! Тут, брат, смелость да ловкость нужны.

— А то как же, — подтвердит Воробей, — без этого нельзя.

На приглашение местных охотников пострелять уток или тетеревов Герасим Сидорович только посмеивается:

— Что вы, я зверовик, на медведя бы сходил, а птица — детская забава.

Следом за Герасимом Сидоровичем неотступно бегает вогульская лайка, здоровенный пёс, что волк, и такой же масти — тоже серый.

— Что это за собака, по какой же дичи? — спросят иногда Воробья.

— Зверовая. Разве не видите?.. По крупному зверю, — небрежно ответит он…

В один из июньских дней медведь задрал двух коров из колхозного стада. Забеспокоились колхозники: шутка ли — такой убыток! Всем колхозом борются за увеличение стада, а тут в один день двух коров лишились.

Председатель колхоза — к Воробью:

— Выручайте, Герасим Сидорович, так всего стада лишиться можно.

— Не могу, — отвечает Воробей, — сами видите, какая горячая у меня пора: реку перекрывать надо. День упустишь — неделей не наверстаешь.

— Тоже правда, — согласился председатель…

Старого охотника Ковчу упрашивать не пришлось. Проварил он медвежий капкан весом в два пуда в еловой хвое, отнёс его за три версты от деревни, к месту привады, и насторожил. А ведь Ковче ни много ни мало семьдесят два года весной минуло. Через три дня утром старик пошёл наведаться…

Ёкнуло сердце у охотника, только глянул он на место привады: изрытая земля, вывернутые с корнями деревья и широкий кровавый брод по густой траве… Жестокая схватка была у зверя с железным чудовищем.

— Пудов на пятнадцать будет, — решил Ковча. — Надо подмогу взять, чтобы преследовать.

Весть о том, что медведь попался в капкан, облетела весь колхоз. Восхищаются мужики и бабы стариком Ковчей, завидуют ему ребята.

Преследовать зверя вызвался Воробей. Он надел высокие болотные сапоги, опоясал себя поверх куртки патронташем на сорок патронов, прицепил на пояс кинжал в металлических ножнах и на плечо повесил двуствольное, играющее на солнце воронёной сталью ружьё. Около него крутился его серый пёс, по кличке Терзай.

— Такому медведь не страшен! — слышится в толпе. — Тигру живьём возьмёт, та и не пикнет…

Под добрые напутствия колхозников охотники двинулись в лес. Впереди — Воробей, за ним, еле поспевая, семенит худенький старый Ковча в кирзовых поношенных сапогах, с берданкой под мышкой, — ни патронташа на нём, ни кинжала.

Подойдя к лесу, Воробей сказал:

— Теперь, Архип Михайлович, ты веди, ты знаешь, где его искать, — и вставил два патрона, заряжённых пулями, в стволы ружья.

Ковча тоже вложил патрон с пулей в свою берданку…

— Вот гляди, — Ковча показал Герасиму Сидоровичу на окровавленный брод, — так и пойдём.

Терзай сунулся мордой в след, поджал хвост, задрожал и… наутёк. Воробей крикнул: «Терзай, вперёд!..» Но где там, того и след простыл.

Ковча, махнув рукой, тихо сказал:

— Без него обойдёмся, не шуми.

Ковча, улучив секунду, сделал выстрел.

На зверя наткнулись неожиданно, как чаще всего и бывает на охоте. На сухой вырубке, где был потерян след, из-за выскоря с рёвом выскочил медведь. Прижав плотно к голове маленькие уши, он начал грызть стальные скобы капкана, висевшего на его правой ноге. А потом вздыбился, раскрыл пасть и, ревя, пошёл на охотников.

Воробей бросил ружьё и с проворством кошки метнулся на дерево.

Ковча, улучив секунду, сделал выстрел. Медведь остановился, ещё выше вскинул передние лапы, а потом пошатнулся и грузно упал навзничь…

Всё смолкло. Старик перезарядил ружьё, закурил и тут только, наверное, вспомнил о своём помощнике, оглянулся: никого нигде нет.