В зоне особого внимания

Глава 26

На даче, куда мы приехали с Власовым порознь, я отдался в добрые руки Марты, которая хлопотала, жалея меня, побитого. Нас накормила толстая молодуха-повариха и показала нашу гостевую спальню на втором этаже. Но опробовать резную, полированную лаком кровать с белоснежным постельным бельем мы не успели, приехал хозяин дачи. Вернее арендатор, дача-то не в собственности у Власова, и до этого у него другая была, меньше по размерам, зато с рекой рядом.

— Машина приехала! — заметила в окно прибытие Марта.

— Идём, пообщаемся, — деловито кивнул я.

Помня о том, что прибудет важный гость, я нацепил свои две награды на пиджак, захваченный из гостиницы. Какие? Случайно взял с собой знак за «Спортивное мужество» от «Динамо» за краевой турнир, где я помнится, выиграл со сломанной правой рукой. Одной левой, так сказать, и неважно, что она у меня основная. Проявил мужество, защитил честь «Динамо» — получи награду. Красивый такой… но редко ношу его. И орден из новых — «За личное мужество». Это когда при наводнении в крае отличился. Тот я тоже не надевал почти, чего выделываться? Но протокол обязывает, ведь отсюда я в понедельник сразу в посольство еду.

Спускаемся вниз, и я застываю от неожиданности, увидев гостя, вернее, гостью. Вот так сюрприз устроил мне Власов! Он привез мою бабулю! И повод весомый — бабушкина медаль нашлась! Тихушники мои родичи, говорил же с батей три дня назад, тот и словом не обмолвился, что бабушка в Москву летит! Была у бабули одна медаль за боевые заслуги, теперь будет две. Также есть медали за отвагу, орден отечественной войны, два ордена славы. Всё на месте. Нет, не на кителе висят награды, а на обычной гимнастерке. Зато ремень настоящий, скорее всего, батя подогнал, судя по его неуставному виду и белой коже. Юбилейные бабушка не цепляет, в том числе, и медаль за победу над Германией, которую ей вручили после войны в 46-м году. Хорошо, хоть винтовку наградную с собой не захватила.

— Ой, Толя! А у тебя девушка? — восхитилась первым делом бабуля. — Красавица какая!

— Данке шён! — ляпнула Марта, отчего один глаз у бабушки прищурился, а рука дёрнулась, очевидно, в поисках мосинки, из которой она уложила под сотню немцев.

— Она из Норвегии, — торопливо представил я.

— Толя, как вырос-то, и костюм тебе идёт! Где покупал? «Большевичка»? — бабушка засыпала меня вопросами, осматривая со всех сторон.

Как же, «Большевичка»! Да за те деньги, что я отдал за этот костюм одному еврею с грустными глазами, можно было пару станков в цех купить! Этот мастер ножниц и иголки выехать в Израиль не мог, чего-то там в его биографии запрещающее имелось, поэтому, паскуда, умножал на два и так немаленькие расценки на свои услуги. Но шил быстро, а мне и надо было — быстро и качественно.

— Коровка у нас есть. Хорошая, дойная, ласковая и красивая. Умеешь доить? Ничего, научу, — бабушка заново оценив Марту, принялась выкладывать главные козыри, выставляя меня выгодным женихом, чтобы, значит, та от меня «не сбёгла». Так и шепнула мне на ушко: — «Не сбёгла бы!»

Отужинали, чай пьем, а рекламная кампания продолжается:

— Толя — справедливый мальчик, женщину никогда не ударит! А как косит? Приедем на покос, он встанет с косой и идёт до обеда! И не устанет! А в носу ковырять, я его ещё в детстве отучила… Да! И девочки к нему ходят, одноклассницы. Все такие красавицы!

И всё в том же духе, мол, чё ты девка выкобениваешься, лучшего варианта не найти! Бери, пока не оторвали с руками. Я сижу перевожу, местами, конечно, пропуская. Сидящий рядом Власов веселится от души. Марта тоже пытается меня хвалить, рассказывая, как я сегодня мужественно провел бой!

Награждение у бабушки тоже завтра и в одно время с моим! Засада просто! Интересно, а если попросить перенести моё?

— А за что вам медаль будут вручать? — любопытствует Марта.

— Ранили меня, детонька, а я всё равно пулеметный расчет выщелкала.

— Кстати, о ранении. Раз вы уж в Москве, могу направить вас на обследование в Кремлёвку, — предлагает радушный хозяин.

— Да некогда мне болеть — дети малые дома, корова… — отмахивается бабуля.

А это мысль! Пусть уж воспользуется административным ресурсом Власова. Бабушка моя это заслужила. И я с удвоенной энергией присоединился к уговорам. Уломали. Подействовала моя угроза не звонить и не приезжать.

Вечерком баня. Сначала «девочки», в смысле Марта с бабулей, а потом уже мы с Власовым. Других гостей сегодня не было.

— Говорят, ты вчера с Ельциным общался, — между делом спросил Александр Владимирович.

Вот деревня, а не Москва. Уже доложили!

— Да, было дело. На хоккейном матче случайно встретился. Выпросил у него новый САНПиН, тот, что принимать будут.

— А ничего он не говорил про выборы? Идёт, нет? И от кого?

— Об этом не разговаривали. А надо было?

— Нет, конечно. Он, как бы это сказать… в общем, чем меньше контактов с ним, тем лучше. И ещё… По твоим замечаниям насчёт размеров округов — приняли решение: там, где большой перекос, подравняют. Сейчас ЦИК дали задание заново нарезать округа. Молодец, хорошее дело сделал!

— А у меня к вам просьба имеется, — собрался с духом я.

— Внимательно, — Власов подобрался.

— Крайком наш за прошлый год почти не строился, нельзя ли в этом и следующем ускорить, а лучше завершить стройку?

Известный даже мне в будущем дом Красноярского крайкома был знаком, наверное, многим, и располагался рядом с аэропортом. Его почти достроили, но не повезло — началась Перестройка. Довелось мне в двухтысячных жить в доме с видом на этот недострой, и я всё удивлялся советской безалаберности.

— О как! Сам, или Шенин попросил? — окатив себя из тазика холодной водой, спросил уже не старший товарищ и радушный хозяин, а предсовмина РСФСР.

— Шенин намекал, но прямо не просил. Сам. Просто здание почти готово. Ну, крышу доделать, провести коммуникации, отделку… Жалко будет, если народные деньги пропадут, — говорю чистую правду я.

— Ну, построят же, в конце концов, когда-нибудь, никто не даст пропасть народным средствам, — уверенно спорит Власов. — Да и на этот год бюджет уже сверстан давно, причем, если смотреть по СССР в целом, то с дефицитом в сто двадцать миллиардов рублей! Ну, сведём, конечно, поменьше, все деньги освоить не сможем — предприятия подводят, напланируют, а не строят. Представляешь, их остатки свободных средств уже сто миллиардов рублей. Да и все строительные резервы сейчас в Армении.

— Предприятия! А если… На этот год пограбить краевые организации, а в следующем 90-м уже вернуть им! Нам надо немного на достройку, я узнавал.

— Что-то тебя несёт! Ты скажи, боярин, зачем тебе это надо? Войны не будет, я узнавал, промышленное производство растёт, прошлый год с плюсом закончили… Чего ты боишься, зачем спешка? Или ты под себя здание готовишь? Так рано тебе первым пока, — смеётся Власов.

— Да вы поймите — оно не законсервировано. Там бы и охраны не было, если бы не я. А у нас морозы зимой. Разрушаться будет строение.

— Ну, знаешь, там кирпич, за пару лет не разрушится. А что Шенин не идёт в ЦК с запросом? Горбачёв вот к вам приезжал в сентябре. Могли показать здание? Могли. Что молчишь? Это Федирко затея была со зданием, и Шенину тут чужие лавры не примерить. Все всегда будут знать — построил Федирко. Так зачем Олегу рисковать? То-то и оно.

— Там у крайкома КПСС и ВЛКСМ всего четверть площади, остальное исполком занимает, крайобр и прочее. Федирко, Шенин… я сам хочу этим заняться! — ворчу я, уже вытираясь.

— Вот оно что! Мальчишка ты, Толя, всё-таки ещё… Ну, сколько там надо? Поди, привез проект с собой? — смеется Власов.

Да пусть, что хочет думает. Мальчишка, как же! Просто если я сейчас не помогу, никто не поможет. А как мотив, юношеский максимализм вполне подойдет. Но даст ли Власов три ляма, да фонды на материалы — вот в чём вопрос…

— Всего по проекту 38 тысяч метров квадратных площадь здания, и коробка 90 на 100 метров уже построена, без одного блока, правда, но это мелочь, на лето работы. И даже стеклить начинали! Стоимость постройки — 17 млн рублей, но это в ценах 84-го года, а всего для достройки с учётом нынешних цен еще пять с половиной миллионов надо. Два я нашёл в городе, надо три с половиной, то есть.

— А тут что такое большое? — Власов ткнул в проект молодого архитектора Владимира Ульянова.

— Конференц-зал на 800 мест. На первом этаже — столовая, — присматриваюсь я.

— Ну что… вот твой банк здесь и пригодится. Заведём свободные средства с некоторых счетов местных заводов в ваш банк, и он кредит выдаст под гарантии Совмина. Года на три так. Фактически деньги у вас будут, чужие, но будут, платежи тоже идти будут за кредит. Тут я смогу помочь. Теперь со строительными организациями и фондами. Окна пусть из алюминиевого профиля будут, хоть и дороже это выйдет… твой кооператив осилит такие объемы?

— Он не мой, но осилит, — мой голос внезапно потерял силу.

Неудобняк. Нет, Власов знает, что я как-то связан с кооперативом, я же просил его сделать нам международный счёт, потом ещё командировку оформили Полоскину в ФРГ, тоже от предсовмина, якобы визит дружбы… но подробности бизнеса я не сообщал. Он не спрашивает, ну и я не лезу с рассказами.

— Отлично! Что ещё… в Дивногорске завод низковольтной аппаратуры имеется, поедешь туда с моим письмом. Они дадут, что надо, пусть хоть в три смены пашут. Так-с… стекло… Тут трудно, но за лето изыщу возможность поставить. Сантехнику… что-то КРАМЗ ваш делает, что-то надо искать. Хорошо бы финскую! Озадачу людей. Прочее сами найдёте.

— От души спасибо! — благодарю я.

— Не стоит! Ты и раньше серьёзные дела делал, а тут прям будет на десятилетие дело. Справишься, молодец. Но для этой работы лучше со своей комиссии уйти в Управление делами Красноярского крайкома КПСС. Помнишь, ты советовался, мол, Шенин тебе предлагает?

— Толя, молодец какой! — хвалит меня бабушка, которая, пока мы с Власовым мылись, оккупировала кухню и обучила принцессу стряпать блины.

И вот сейчас мастерицы принесли пышущие жаром и от души сдобренные маслом блинчики нам на дегустацию.

— Воч? — интересуется Марта, которая напрочь забыла немецкий язык и сейчас общается только на английском.

Пришлось ей рассказывать о своих планах.

— Сантехника? А что надо? Я могу помочь, у нас есть фирма Адакс…

— Да найдём уж! Зачем принцессу из королевской семьи отвлекать? — шутит Власов. — Кстати, сейчас принесу официальное письмо из нашего мида с приглашением норвежским боксерам посетить советские спортивные летние лагеря.

Власов встал и ушёл, а я вынужден отвечать на неудобный вопрос от бабули:

— А кто это, принцесса из королевской семьи?