В зоне особого внимания

Глава 30

— Олег Игоревич, я понимаю, у вашей службы важные задачи, но мешать проведению собрания, я уверен, не входит в ваши должностные обязанности!

— Много ты знаешь, что входит, а что не входит! Надо будет, вообще отменю это сборище. Ещё следует разобраться, откуда здесь столько людей, в рабочее-то время⁈

— Народ осуждающе зашумел в сторону КГБшника, и я понял, что надо решать вопрос кардинально, ведь нормально поговорить с избирателями мне не дадут.

— Что ты здесь устроил? Партбилет на стол положить захотел, а заодно и погоны снять? Могу устроить! — уверенно продолжаю я.

Разумеется, моя жопа ширше, а лапа мохнатее, и Олег, конечно же, об этом знает. С чувством оскорбленного достоинства он встал и вышел, а за ним проследовал и второй мой соперник-хакас. Разборки по этому поводу будут позже, но я их не боюсь. Да я сам потребую узнать, кто выкрикивал из зала оскорбления в мой адрес, и не дай бог они, имеют связи с КГБ, как сексоты, например…

— А мне остаться? — спросил несчастный и испуганный мент.

— Оставайся, хотя с тебя толку никакого, — машу рукой я.

— А митинг будет? — крикнул толстомордый дядя в хорошем деловом костюме.

— С вашего позволения я продолжу… Лет мне немного, но за эти годы я успел поработать и в горкоме ВЛКСМ, и в крайкоме КПСС. Успел получить звание олимпийского чемпиона по боксу…

— То-то морда знакомая… и фамилия, — буркнул молодой работяга с синим носом и всклоченной шевелюрой.

— Спасибо, автографы позже. Продолжу. Есть орден «За личное мужество»…

— А его за что? — интересуется миловидная хакаска неопределенных лет.

— Наводнение в закрытом городе случилось. Из краевых властей я один там оказался, пришлось координировать. Чуть сам не утоп.

— А что там было-то, как спасали? — продолжает любопытствовать женщина.

— Да как? Экскаваторами продолбили дыру в плотине, вода и ушла. Кстати, орденами наградили и двух мужиков-экскаваторщиков. Но сейчас поговорить я хочу не о себе, а о новых законах в стране, и о том, что будет дальше.

Народ зашумел. На какой бы политической платформе ни стоял избиратель, любопытство есть у всех. А ещё у многих есть дети. А ещё все хотят хорошо жить. На этих трех китах и буду строить свою предвыборную программу.

— Расскажу немного о предстоящих выборах. Они, как вы знаете, проводятся на конкурсной основе. За одно место, например, у вас бороться будут три кандидата. И вы логично спросите, а чем я лучше других? Скажу прямо: выборы народных депутатов важны в первую очередь в масштабах всей страны, ведь Съезд народных депутатов — это высший орган власти в СССР. Принятие Конституции, внешняя и внутренняя политика, установление границ: и государственной, и между республиками, решение национальных вопросов и другое. Это всё важно для нас. Но человек устроен так, что кроме важного общественного для него есть и важное личное.

— Свой карман, — пробасил кто-то из зала.

— Грубо, но вы правы. Так вот, трудиться я буду, если меня изберут, на благо всей страны, но лично для своего округа буду делать больше, чем кто-либо. Планирую две приемные: в Абакане и в Аскизе, который совсем рядом с вами, там будут сидеть мои помощники, и к ним вы сможете прийти с любыми вопросами. Задержали зарплату? В приемную! Не приняли заявление в милиции? Тоже к нам! Путевку в Артек или Орлёнок? Что значит, не дают? Чем ваши дети хуже? Дадут! Надо уметь требовать. Нет воды, часто отключают свет… все эти проблемы должен устранять, конечно, не депутат и не его помощники, но они могут и обязаны помочь гражданам в их решении. Есть такая поговорка: «Ёж — птица гордая, пока не пнёшь, не полетит!» — я сделал паузу, давая возможность осмыслить услышанное, а заодно для того, чтобы разрядить обстановку. Сработало! В зале раздались смешки, и атмосфера стала чуточку теплее.

— А кто лучше пнёт местные власти? Мои соперники, безусловно, уважаемые люди, но на местном уровне. Им нужно будет смотреть по сторонам, советоваться с кем-то, находить компромиссы. А мне не надо, есть и другие пути…

— Вот бы нашего местного хулигана приструнить, — раздался женский голос с галерки.

— Это проще, чем вы думаете. Могу помочь и с этим, — отмахнулся от этой странной просьбы я, развивая тему своих возможностей. — Что ещё? Буду давать отчет о том, что было на Съезде, о его работе и о кулуарных разговорах, о которых не напишут в газетах. Буду рассказывать, какие законы готовятся, какие решения принимаются, и на местном уровне в том числе.

— А у меня вопрос? — слегка нетрезвый маленького роста мужик с глазами-щелочками на широком лице дисциплинированно поднял руку.

— Слушаю.

— А насчет Артека ты не врёшь? — прямо спросил он, и заметная часть собравшихся, в основном женского пола, зашумела.

— Вы думаете, у нас нет хороших лагерей? В крае работают два спортивных лагеря, лагерь для тех, кто любит учиться — Красноярская летняя школа…

— Ой, а у меня туда дочка ездила в прошлом году. По конкурсу попала. Понравилось ей там, даже плакала, когда уезжала, — перебила меня крупногабаритная тетя пролетарского вида, сидящая в первом ряду.

— Ох, Нинка, здорова ты хвастать дочкой, — завистливо вздохнула её такая же пышная соседка, судя по схожей физиономии, сестра.

— Кроме того, в этом году заработает военно-спортивный лагерь на озере Инголь. Но, конечно, море есть море. И путевки в морские лагеря будут. Причем и детям-сиротам тоже. Я знаю, у вас в селе имеется интернат для таких детишек.

— Красиво поёшь, — буркнул задавший вопрос про Артек хакас.

— Чего не петь, когда у меня уже есть на весенние каникулы 4 путёвки? — усмехнулся я.

На самом деле имелась целая дюжина, но всё-таки в Артек надо отправлять лучших.

— Можно вас перебить? Обед заканчивается, мне уходить надо. Я Юрий Викторович Гусев, директор местного лесхоза, — встал солидный дядя лет сорока с залысиной на голове.

— Конечно. Слушаю вас.

— У нас в лесхозе организован цех широкого потребления по переработке древесины. Мы там пилим брус, плаху, вагонку… столярные изделия разные… изготавливаем продукты соцкультбыта — скалки, толкушки и сувениры. Но раньше основным доходом для нас было изготовление вагон-стойки для Абаканского рудоуправления и виноградного кола для Краснодарского края. Сейчас первые нам не платят, а вторые не покупают, им без надобности наша продукция. Можете чем-то помочь?

— Разве что советом. Сейчас у нас в стране можно создавать кооперативы, а им с 1-го апреля разрешено торговать на внешнем рынке и забирать часть выручки товарами, — припомнил я.

Собрание зашумело, мысль об импортных товарах пришлась всем по душе.

— А как это сделать? К кому обращаться? — растерялся Юрий Викторович.

— В крайисполкоме есть люди, которые помогут оформить вам документы на внешнеэкономическую деятельность. Могу подсказать телефон… Есть где записать?

Дальше часть собрания разошлась по своим рабочим местам. Оказывается, я своё мероприятие подгадал под обеденный перерыв, случайно совершенно. А с оставшимися людьми общение пошло живее, а закончилось и вовсе неожиданным визитом местной пацанвы. Слух о том, что в Доме Культуры выступает олимпийский чемпион по боксу, достиг их ушей.

— Точно, это он, Штыба! У меня открытка есть, и фото в «Советском спорте» видел, — раздался звонкий голос из приоткрытой двери зала.

Дверь распахнулась настежь, и в зал гуртом ввалилась толпа мальчишек старшего подросткового возраста (не 20–26 лет как в моём прошлом будущем, а 12–16 годиков). Человек пятнадцать всего, но шуму от них было больше, чем от остальных присутствующих в зале. Они задавали вопросы, перебивая друг друга, лезли за автографами, а один самый продуманный потребовал сделать совместное с ним фото на старенький «Зенит», скорее всего, родительский. Пришлось собрание закруглить, ведь мне ехать ещё в Абакан, а это часа три пути.

Так как сегодня мы с водилой выехали из Красноярска в пять утра, то я отлично выспался в дороге, но сейчас, отходя от первого в своей жизни предвыборного собрания, опять заснул. Разбудили меня лишь, когда машина подъехала к улице Щетинкина, где в кирпичной многоэтажке размещался городской отдел внутренних дел, а в двухэтажной пристройке на втором этаже — отдел КГБ. Зайдя в вестибюль, я был встречен дежурным милиционером, который кинулся мне навстречу с криком: «Куда?», дожевывая на ходу бутерброд.

Грозно зыркнув на обжору, я небрежно бросил:

— В КГБ.

И двинулся к лестнице, ведущей на второй этаж, благо я тут уже бывал разок. Дежурный тихонько свалил в закат, даже не потребовав у меня документ. На втором этаже имелась одна-единственная дверь, железная причем, с кодовым замком и звонком. Перед ней троица лиц в штатском, сидя на стульях, покуривала сигаретки. Значит, невысок пока их чин, раз курить выгоняют за пределы рабочего места.

— Ты к кому, парень? — озаботился один из сидевших на довольно убогих стульях мужчина.

— Не бойся, не к тебе, — усмехнулся я. — Лубышев у себя?

— А ты кто? — спросил тот же дядя, выкидывая полсигареты в урну.

Показываю удостоверение.

— Ну, идём, — бросив жалостливый взгляд на недокуренную половину «Мальборо», дядька шустро набрал код, и мы зашли в логово «кровавой гебни».

Ну вот буквально! У первого же встреченного нами мужика носом шла кровь, и он быстрым шагом направлялся к туалету у входа.

— Проводите разъяснительную работу? Бьете? — пошутил я.

— Что? Нет, это наш. Не знаю, может, упал…, — ошалело ответил мой спутник и зашёл в приёмную.

Я так понял, мой провожатый — местный секретарь.

— Штыба? — раздался басок Лубышева — начальника отдела УКГБ по Хакасской АО. — Так это хорошо! Пусть заходит! На ловца и зверь бежит!

— Вы бы, Николай Николаевич, выражения выбирали! Кто зверь? — сухо спросил я, заходя в довольно просторный кабинет.

— Это я образно говорю, — успокоил начальник и сразу контратаковал: — А ведь на тебя жалуются! Твой бывший товарищ по работе.

— Догадываюсь кто, — я без приглашения усаживаюсь на стул. — И гусь свинье не товарищ. Это я тоже образно.

— Уел, уел! — захохотал Николай Николаевич. — Дай угадаю: сейчас попросишь разрешения позвонить и будешь жаловаться Шенину?

— Может и буду. Но время на склоки терять жаль. Я как раз по другому делу заехал. По поводу филиала банка ММБ в вашем городе.

— О как! Ну, спасибо, что признаешь, что город наш. Ну, давай, жги! — разрешил Лубышев. — А Олегу я уже пистон вставил, официально причем.