В зоне особого внимания

Глава 33

Мой нежданный оппонент был одет просто: брюки, и рубашка с короткими рукавами (в зале на удивление жарко), не скрывающая синюшного вида наколок на коже.

«Сиделец», — понял я, ведь дебильная мода на татухи пока распространена лишь среди узников лагерей.

— Явился, — пробурчал довольно миролюбиво сиделец, явно оценив мою спортивную фигуру и «доброе лицо», доставшееся от бати.

— Являются черти. И к тебе придут, если пьянствовать не перестанешь. В зал иди, садись и веди себя тихо, — припугнул и посоветовал я в одном предложении.

— А то чё? — спросил парень, но со стола на всякий случай спрыгнул, а по мере моего продвижения к сцене и вовсе ретировался на задний ряд кинозала.

Тяжёлый занавес из ткани закрывал экран, заодно прикрывая от взглядов и уборщицу, которая с остервенением тёрла шваброй пол. «Такая и по хребтине может», — заценил я тетю, на всякий случай отойдя от занавеса подальше. А народу в зале собралось… да почти полный — человек пятьсот! Это мне начальник рудоуправления Носов помог, своей властью отправив на встречу отдыхающих от смены работяг. Работа тут на карьерах сменная, чтобы дорогостоящая техника — огромные БелАЗы, экскаваторы и прочая — не простаивала. Собравшиеся смотрят на меня с любопытством. Ну, я их не разочарую. Моя речь была почти калькой Таштыпской, с отличием в том, что оппозиции в лице конкурентов и КГБшников тут не было. Приободренный притихшей публикой предложил задавать вопросы, чего не делал в Таштыпе, и тут же пожалел об этом:

— Я — белазист, за три года работы почти потерял слух, и сейчас меня списывают на хлебовозку, а там зарплаты в два раза меньше! Что же это получается? Я подорвал своё здоровье, и мне вместо помощи ещё и зарплату порезали? — возмущенно спросил дядька солидных размеров с последнего ряда, легко перекричав других желающих задать вопрос. Ну, точно — глухой, раз орёт так!

— Вас зовут как? — в ответ тоже крикнул я во всю мощь, отчего сидящая рядом лидер местного профсоюза поморщилась.

— Не ори! Я в слуховом аппарате, слышу хорошо! Так что мне делать?

Черт! Вообще, по уму на такой вопрос должна отвечать моя соседка. Защита прав трудящихся — прямая задача профсоюзов, но отфутболить вопрос будет некрасиво. Она вон сколько для меня сделала, пусть и по указке начальника, и я неблагодарным быть не хочу. Также не хочу критиковать и местных начальников, которые нифига не следят за здоровьем работяг, ведь здесь налицо производственная травма!

— А где слуховой купили? — задал вопрос ради паузы я.

— Так это, Лида, то есть Лидия Егоровна принесла, — кивнул здоровяк на профсоюзного работника.

— Мы тебя в санаторий отправим, полечиться. Не сейчас, ближе к лету, а пока поезди на ЗИЛке, — ответила вместо меня эта самая Лидия Егоровна, как оказалось.

— Следующий вопрос, товарищи, — пользуясь моментом, внаглую закруглил общение с глохнущим белазистом я.

Но второй вопрос был тоже скользкий, и задал его уже знакомый мне подвыпивший татуированный любитель сидеть на столах:

— Я тут откинулся недавно…, — начал издалека он.

— Ага, недавно. Месяца три уже прошло, — пошутил кто-то из зала.

— Цыц, Костян, — с упреком возразил вопрошающий и продолжил: — А на работу устроиться не могу — не берут!

— Так ты только бабкину пенсию пропивать умеешь! — это обвинение было сделано женским голосом, и я понял, что парня в поселке хорошо знают. — Да ещё дерешься!

— Вообще, я всем говорил уже, что с конкретными проблемами можно приходить в мои приёмные, но раз уж я тут, то давай разберемся. Что делать можешь? Ну, кроме как пить и драться, это многие умеют, — задумчиво оглядел я свой кулак, намекая, что лучше тут не скандалить.

— Имею право! Да и не бью я никого первым! Твой вон первый ко мне подошёл, за грудки схватил! А я что? Если драки не миновать, нужно бить первым! — возмущенно оправдывается безработный.

— А как понять, что драка неизбежна? Да просто! Если ударил первым, то она точно будет! — пошутил я и, дождавшись, когда смех в зале стихнет, продолжил: — Так вот, безработных у нас в СССР нет. И я вам, молодой человек, для начала советую сходить на приём в местный исполком, например. Подозреваю, вы не комсомолец? А то можно было бы и в ВЛКСМ обратиться.

— Был я там! Хожу, ищу. Везде требуются, а как узнают, что пятеру отмотал, брать не хотят, — пробурчал парень, видно, поняв, что я ему ничем не помогу.

А вот и зря!

— После собрания подойди, решим твою проблему, — пообещал я.

Дальше вопросы пошли не личные, но острее они от этого быть не перестали. Почему так плохо с продуктами? Где взять мало-мальски приличную одежду и обувь? Когда займутся облагораживанием местного кладбища? И так далее. Философских вопросов, вроде: каков дальнейший курс партии, мои политические убеждения, никто не задавал. Вообще, я местным людям был интересен только как источник возможных благ или, на худой конец, жилетка для жалоб. Никому мой богатый внутренний мир не важен. Правда одна пигалица с фигульками вместо титек, все же поинтересовалась, есть ли у меня девушка. Внимательно оглядев излишне оптимистично настроенную по отношению к себе девушку, я соврал, что есть. А последний вопрос меня убил наповал:

— Толя! Ничего, что я к вам так обратилась? Вы мне во внуки годитесь, — сказала, встав во весь рост, высокая, миловидная и стройная женщина, ну, лет, от силы, сорока, не больше!

— Максимум, за старшую сестру сойдете, — тут же кобель внутри меня вернул комплимент, вызвав оживление в зале. — Я вас перебил, извините!

— Скажете тоже, — совсем не смутилась женщина, очевидно, привыкшая к мужскому вниманию. — Так вот, у меня вопрос: когда уже арестуют этих жуликов с наперстками у автовокзала в Абакане? Я проиграла им все деньги отпускные, пришлось отпуск отменить! Конечно, написала жалобу в милицию, а толку нет, они как сидели там, так и сидят!

— А разве наперсточники уже промышляют? — нелепо спросил я, ибо мне как-то этот промысел на глаза не попадался.

— Ты сама виновата. Иж, легких денег захотелось! — послышалось из зала старческое сварливое брюзжание, и народ зашумел.

— Мого Ваську тоже обули! Но у него полтинник был с собой всего… И меня на десятку развели! — послышались ещё голоса.

— Подскажите, а кто вашим делом занимался? — заинтересовался я и полез во внутренний карман пиджака за записной книжкой и ручкой.

Не той золотой, что подарена была Яном Севелином, но тоже импортной. Купил года два назад в «Берёзке» штук пять модных золоченых перьев.

— Я говорила с Владимиром Николаевичем Чурдиковым, это отдел особый при УВД Хакоблисполкома, — по памяти бойко ответила дама.

— Вы тоже подойдите после собрания. Не обещаю, что решу ваш вопрос, но по партийной линии имею право спросить у милиции.

Собрание закончилось, и я побеседовал и с безработным парнем, и с женщиной. Ну что, неужели пристроить некуда бедолагу? Да решу этот вопрос. Разумеется, не сторожем, ведь сидел тот за кражу, ну и не к детям: в садик там или в школу. А вот кооператив по добыче мрамора подойдет… Кажется, его хозяин, вернее муж хозяйки, жаловался на нехватку рабочих рук. И платят там прилично.

— Ты подожди меня около машины, выйду минут через десять. Поедем с одним человеком переговорим, — отдал я команду.

С Еленой, так зовут женщину, я договорился на завтра пообщаться уже по телефону. Вечером буду в Абакане, и думаю, до обеда успею узнать, что там с местными жуликами, и отчего их не разгонят. Елена если и заметила мой масленый взгляд, то не отреагировала и чай попить не позвала. Хотя кольца на пальце нет, а сейчас с этим атрибутом не шутят — положено носить, носят с гордостью.

Лидии из профсоюза подарил ручку, случайно заметив завистливый взгляд женщины, когда записывал информацию. Да не жалко! А на выходе меня уже караулил народный мастер-умелец — насупленный и настороженный благообразный дедушка с легким запахом алкоголя из-под пышных усов.

— До Аскиза добросишь? — начал не с того он, даже не представившись.

— Довезу, но мы только через час поедем, — растерянно пробормотал я. — К рудоуправлению подходите. А камни?

Дедок развернулся и пошёл на выход!

— Потом, — махнул он мне рукой.

Потом так потом. Едем к Александру Ивановичу Ниве, который до вечера обещал находиться у себя в конторе.

— Отчего не взять? На станок не поставлю, там знания особые нужны… начнёшь с подсобного рабочего камнереза. Оклад — сто пятьдесят. Если нареканий не будет, то такая же премия, — предложил кооператор.

— А жильё? — спросил не самым довольным голосом будущий камнерез.

— Общежитие есть…

Видя, что дело на мази, иду по своим делам. Немного запаздываю и получаю выговор от дедушки, который уже сидит у меня в машине на заднем сиденье. Причем был он не один, а с девахой, возможно, внучкой, той самой, которой перепал кэш от дедова мастерства.

— Сказал, через час, так держи слово! — выговаривает он мне. — Да куда ты? Спереди садись!

— Дед, ты поделки-то принёс? — не выдержал я.

— А то! На, смотри!

И мне протянули самодельную тряпичную сумку, довольно тяжёлую.

— Денег больше не надо, и так лишку дал, — категорично добавил старик.

Девушка в салоне помалкивала, но по гримаске на миловидном личике я понял, что та в корне не согласна с дедом насчёт денег.

— Внучка моя, — неохотно представил незнакомку дед, пока я потрошил сумку. — Ларисонька.

В сумке находились всего три фигурки каменных идолов, но высокие и довольно увесистые. Один из них зеленоватый, второй иссиня-черный, третий белый. Материал, из которого они изготовлены, мне незнаком. Пожалуй, белый — это мрамор. Но какая же искусная работа! Тот, что зеленый, вроде как даже светится изнутри. Или это в лучах заходящего солнца так кажется? Зима… Пока то да сё, уже стемнело.

Ехать до Аскиза нам недалеко, но путь предстоял через перевал Аян. Хорошо, хоть дорога — гравийка, обеспечивающая неплохое сцепление. Общение с самого начала не заладилось. Молчим. Я любуюсь божками (а это божки, видно по всему!), дед дремлет, девица смотрит в окно. Едем не торопясь, забираясь всё выше и выше в горы. Вдруг мой водила Саныч резко тормозит и открывает дверь автомобиля, вглядываясь в сумерки.

— Там машина на боку, — бросает он мне, натягивая шапку и выскакивая из салона.