Ван Ван из Чайны 3

Глава 14

Большой теннис на самом деле довольно древняя штука. Придуман он был во Франции, веке примерно в XI. Как и многим вещам в нашем мире, теннису пришлось проделать большой путь, чтобы принять современную форму. Изначально он был просто игрой в мячик, который перекидывали друг дружке через натянутую веревку. Со временем руки укутались в перчатки, веревка превратилась в сетку, а затем на смену перчаткам пришли ракетки. Не особо изменилась только система учёта очков — пожилые аристократы для него пользовались часами, одна стрелка которых «считала» очки одного игрока, а другая — другого. Получил очко — стрелка сдвинулась на пятнадцать минут. Еще одно — тридцать. Дальше — сорок и пятьдесят, чтобы не допускать путаницы: вдруг неумеха-соперник не набрал ни одного очка, и его стрелка так и осталась на значении «полдень»?

Французы с британцами обладают многовековым специфическим опытом жизни по соседству, поэтому ничего удивительного в том, что большой теннис попал на остров, нет. Попал, укоренился, развился, и теперь передо мной стоит продукт работы многовековой теннисной школы. Стоит и очень так надменно смотрит на меня. Смотрит так, будто уже победил, но вывести меня из душевного равновесия такой примитивной психологической атакой не получится, потому что я еще с утра «приклеил» на рожу дружелюбную улыбку и собираюсь сохранить ее до самого вечера.

Назло грузу ответственности, о котором мне успели напомнить очень многие — соперник-то британец, а они у нас тут на втором месте по ненависти, сразу за японцами. Лично я бы их местами в «рейтинге ненависти» поменял, но лично я нацизмами и коллективной ответственностью не увлекаюсь, поэтому просто буду играть в теннис, не заморачиваясь всякими там «шансами отомстить». Кому мстить-то? Одному конкретному англичанину из «среднего класса»? Он что, опиумом сто лет Китай пичкал? Глупости — конкретно Энди Мюррей никакого отношения к древним событиям не имеет, и озабочен только личной теннисной карьерой, как и я. Как и все, кто здесь собрался.

Руку мне англичанин пожал расслабленно, не став утруждать себя попытками сжать ладонь посильнее. Я ответил ему тем же, и судья кинул жребий:

— Подача справа.

«Справа» — это моя.

— Смотри не промахнись, мальчик, — выдал мне напутствие Энди.

Наконец-то соперник, который по антропометрии почти такой же, как я. Будет интересно, а на издевательский совет я даже отвечать не буду — посмотрим, кто уйдет с корта победителем, а любителей посотрясать воздух поищи в другом месте. Просто удерживаем на лице дружелюбную улыбку по старой русской поговорке «улыбайся, это всех бесит».

Мяч взлетел в воздух, и я настолько качественно «не промазал», что мячик свободно пролетел за спину соперника, не забыв удариться об угол корта.

— Эйс! 15−0!

Не ожидавший такого мощного начала Энди раздраженно махнул ракеткой. Мы с тренером Ло хорошо подготовились, вычленив из записей игр англичанина его главную слабость — он легко впадает в гнев. Эта же черта характера, как ни странно, придает ему сил — вот сейчас он настолько ярко пылает желанием наказать меня за «эйс», что готов оставить на корте всего себя. Подаём второй раз.

«Халявы» не обломилось — Мюррей был готов, и отбил подачу форхендом. Я ответил тем же, затем он повторил. Повторил и я. Третий свой мячик Энди решил «закрутить», но благодаря длинным ногам я успел отбить бэкхендом, не забыв «подкрутить» мяч в ответ. Повезло — Мюррей не угадал с направлением отскока.

— 30−0!

Сказать, что трибуны ликующе взревели, значит ничего не сказать — такого ажиотажа не ожидал даже вроде бы привычный я. Только вдуматься в эти слова — «китаец играет в финале Чайна Опен». Еще пару недель назад, если бы кто-то заявил, что так будет, ему бы никто не поверил, но гляди-ка — откуда ни возьмись появился Ван Ван, и вот мы здесь, в прямом эфире, который транслируется по китайскому аналогу Первого канала. «Мам, я в телевизоре» вышло на новый уровень — сотни миллионов соотечественников сейчас болеют за меня всем сердцем, заодно напитывая соцсетки свежей кровью.

Соперник решил, что в проблемах первых двух розыгрышей виновата его ракетка, и сменил ее на другую. Пренебрежительно подумав «что тебе мешает, бездарный танцор?», я подал в третий раз, и тут же поплатился за излишнюю самонадеянность — на третьем раунде обмена ударами я не достал до мячика пару миллиметров.

— 30−15!

Трибуны издали разочарованный гул. Все, нафиг, концентрация на максимум — мне и своего огорчения хватает, не надо под руку гудеть! Увы, соперник настроя терять не собирался, и через долгий «розыгрыш» в восемь обменов мячом сопернику удалось сравнять счет. Мюррей успокоился, и на его роже появилась столь же надменная улыбка, как в начале.

«Доколе⁈» — взревело что-то внутри меня.

Доколе я буду проигрывать первый гейм⁈ Это что, проклятие⁈ Ну-ка нафиг — больше не хочу пытаться отыгрываться, хочу доминировать от начала и до конца! Давай, мячик, лети. После пяти раундов обмена ударами Мюррей перестал улыбаться, а я переставать не буду — если у соперника проблемы с нервами, значит нужно бить по ним до победного конца! Воспользовавшись тем, что Мюррей замешкался, я отвесил мощный кросс в правую часть корта. Англичанин не успел переместиться с левой части, и судья объявил «больше» в мою сторону. За ревом трибун не было слышно слов Энди, но, судя по роже и раздраженным взмахам ракетки, англичанин матерился. Не на меня, чтобы не напороться на «неспортивное поведение», а в пространство, чисто стресс излить.

Подача. Кросс. Форхенд. Кросс, кросс, кросс… Твою мать, вот это «крученый»! Теперь придется играть в «больше-меньше» заново, потому что англичанин сравнял счет. Может еще немного поматеришься на воздух? Или сразу на мячик — вдруг он испугается и сам полетит обратно ко мне? К сожалению, Энди обладал изрядной выдержкой, иначе с такими нервами не добрался бы до турнира, и «больше-меньше» растянулось еще на четыре розыгрыша. Решив, что так дальше продолжаться не может, я добрал нужное для победы в гейме очко качественно исполненным топ-спином, которого Энди, который походу готовился ко мне спустя рукава («повезло китайскому мальчику, чего тут готовиться?»), не ожидал.

— Гейм! — провозгласил мою победу судья, утопив трибуны в ликовании.

И не только трибуны — пролетая на вертолете, я заметил в парке около теннисного центра толпу народа, который расположился прямо на травке и готовился смотреть трансляцию на развернутом на поляне исполинском экране. Полагаю, все спортивные бары Поднебесной сейчас стоят на ушах, а что творится в родной деревне даже представлять боюсь — если… Нет, не если, а когда я выиграю, односельчане будут отмечать мою победу ближайшие пару сотен лет.

Мюррей от разочарования сломал ракетку и вооружился новой. Зачем оборудование-то ломать? Оно вообще-то денег стоит! Ох уж эти отпрыски из богатеньких семей — никакого в них уважения к чужому труду.

Следующие геймы выдались нифига не менее напряженными — теперь Энди уверился, что удача — не основная моя фишка, и навыки у нас с ним соразмерные. Теперь в ход шли те самые доли процента разницы между игроками, вокруг которых все и «вертится» в спорте высоких достижений.

Первый сет не заканчивался долго, до счета 6−6 по геймам и до технического лимита в виде тай-брейка — до момента, когда один из нас наберет два подряд очка. 1:0 — мой мини-брейк. 1:1 — Мюррей сравнял. 2:1 — мой эйс. 2:2 — его смэш в угол. Роняя на корт пот, набирая жаркий столичный воздух в легкие и радуясь такой сложной игре, я представлял беснование журналистов профильных изданий, которые конечно же окрестят как минимум первый сет «историческим». И еще я немного рад тому, что зрители видят такую хорошую интригу — мы с Энди устроили настоящую мясорубку!

6−5 в мою пользу. Нужно во чтобы то ни стало вырвать очко и закончить уже первый сет в свою пользу — лично для меня это крайне важное достижение, а еще — способ побольнее ударить соперника по нервам. Ох и не хочется сидящему на верхних строчках теннисного рейтинга британцу проигрывать финал «многообещающему новичку». Несколько таких поражений за год-два не только поколеблют его позицию в рейтинге, но и ударят по самому дорогому — по кошельку, в который станет вливаться меньше призовых, спонсорских и рекламных денег. Кому в этом мире нужны лузеры? Только особо сердобольным гражданам, которым страсть как хочется кого-нибудь пожалеть.

Может расчехлить свою фирменную пробежку к сетке или лучше оставить ее на потом? Соперник явно ждет от меня рисковых приемов, благодаря которым я побеждал в прошлых играх. Ожидание так утомляет, а еще будет полезно создать прецедент, чтобы напомнить сопернику не забывать о том самом «ожидании». Решено!

Подгадав момент, я привычно добрался до сетки и отбил мячик. Соперник, на лице которого я успел прочитать ухмылку формата «вот ты мне и попался!», успел среагировать, тоже подбежал к сетке и отбить мяч по высокой траектории, надеясь, что я не смогу дотянуться до «свечки». Будь я ростом поменьше, у Энди бы получилось, но многолетний опыт игры в теннис сыграл с ним злую шутку: он не привык к соперникам ростом в метр девяносто три, оснащенными при этом длиннющими руками. А я еще и прыгаю хорошо — недаром же я «Кузнечик»!

— Гейм! Сет!

Воздух наполнил горящие огнем легкие, и вместе с ним ко мне вернулось доселе «отключенное» за ненадобностью восприятие мира за пределами корта.

— Я не верю своим глазам! Впервые в истории китайский спортсмен выиграл одиночный турнир в рамках «Чайна Опен»!!! — надрывался комментатор.

— Ван! Ван! Ван!.. — надрывались зрители на трибунах.

Не только надрывались, но и посыпались через ограждение, устремившись ко мне! Нужно отдать должное охране и полиции — и Фэй Го с Канг Лао при поддержке тренера Ло и судей бросились ко мне. Полагаю, чтобы взять в непроницаемую «коробочку», но толпа… Толпа их и не заметила — в следующее мгновение моих стражей смели, и поднятый руками фанатов в воздух я наделся лишь на то, что никого насмерть не затоптали. И еще я немного рад тому, что полиции не пришло в голову стрелять как минимум в воздух — массовая паника изрядно омрачит мой триумф. Пусть лучше так! Стоп, а куда делись мои кроссовки? А напульсники?

— Не рвите одежду! — попросил я, но никто даже не подумал услышать.

Футболка с треском слетела с моего торса, и ее кусочки были ассимилированы толпой. Следом отправилась кепка — двумя кусками, один — козырёк, другой — крепление. Тело к этому времени начало ныть — никакого комфорта поднятый толпой на руки человек как правило не испытывает. А вот и шорты. Блин, я не хочу светить «нефритовый стержень» во время трансляции на весь Китай!

— Красные!!! — заорал народ, узревший под шортами красные трусы.

— Красные!!! — вторил им народ подальше.

Флешмоб получит второе дыхание. Отпустите меня, дорогие сограждане!

Словно услышав мои мысленные молитвы, Теннисный центр наполнили льющиеся из мегафонов приказы отпустить меня и занять свои места на трибунах. Хорошо, что дисциплина соотечественникам не чужда — они довольно грубо опустили меня босыми ногами на корт и принялись расходиться — львиная доля при этом копалась в телефонах, проверяя полученные за время суеты кадры и торопясь сделать новые: спиной ко мне, улыбающейся рожей в селфи-камеру. Не обижаюсь — сам бы так делал.

Едва народ отошел, в образовавшееся вокруг меня пространство протиснулись копы и Фэй Го — последний за шкирку притащил слегка помятого и жутко растерянного Канг Лао. Тренер Ло не только уцелел в давке, но и притащил откуда-то синенькое колючее одеяло, которое набросил мне на плечи:

— Цел?

— Цел и доволен, — честно ответил я ему. — Подавили кого?

— А кто его разберет, — поморщился Ло Канг.

— Время нашей трансляции подошло к концу, уважаемые телезрители. Церемонию награждения можно будет увидеть на нашем канале через час, в вечернем выпуске новостей спорта, — попрощался комментатор с телезрителями.

Из-за суеты решили прервать. И хорошо — Ли-то снимать продолжает, и посмотреть то, что не попало в эфир ко мне в соцсетки придут очень многие.

— От лица организаторов турнира приношу вам глубочайшие извинения, — поклонился мне чувак с бейджиком организатора.

Я и не заметил как он подошел.

— Все в порядке, просто люди радуются, — с улыбкой «простил» я его.

Стоящий рядом Фэй Го тем временем засветил ксиву перед полицейскими и принялся ими командовать:

— Спортсмену нужно переодеться перед награждением. Проводите нас в раздевалку.

А вот и «коробочка» — идем такие, и я не забывая махать рукой галдящим, зажегшим «фаеры» и пуляющими в воздух конфетти с серпантинами трибунам.

— Граждане, займите места, указанные в ваших билетов! Нарушители будут наказаны в соответствии с законом! — надрывались мегафоны.

А где соперник? Не вижу — может спрятался куда-то и плачет? Пофигу, все равно найдут и притащат для прощального рукопожатия.

Вход в «служебные» помещения Теннисного центра отсек вечернее солнышко и изрядную часть шума, позволив говорить с теми, кто рядом, и тренер Ло этим сразу же воспользовался:

— Учитывая все, что я говорил тебе все эти дни, прозвучит странно, но я в тебя не верил. Ладно четвертьфинала, ладно полуфинал, но финал… — он ошеломленно покачал головой.

— Поздравляю — теперь Ван будет знать, что его тренер всего лишь лгун, — подколол его Фэй Го.

— Тщщ… — тихонько прошипел Канг Лао, положив руку на правый бок, где на его белой рубахе отпечаталась чья-то подошва солидных размеров.

— Терпи! — буркнул на него Фэй Го. — Сам виноват — забыл лекции о действиях в условиях давки и потери возможности физического взаимодействия с объектом?

— У тебя имя как у персонажа игры «Мортал Комбат», будь таким же крутым! — хохотнул я, чувствуя поднимающуюся в душе волну эйфории.

Я победил! Более того — я выжил после тесного контакта с фанатами и даже не засветил «нефритовый стержень» на национальном телевидении!

— О, я много в него играл! — оживился сопровождающий нас полицейский сержант лет двадцати пяти и тут же вжал голову в плечи под нарочито-удивленным взглядом Фэй Го.

«Разговорчики в строю!».

— В какую часть? — решил я подбодрить служаку.

— Не отвлекай многоуважаемого сержанта от работы, — попросил меня Фэй Го.

Внезапно дверь перед нами открылась, и оттуда в коридор вывалился одетый в униформу уборщика плешивый мужик лет сорока пяти со шваброй в руках.

— Поздрав…

Договорить бедолага не успел, а я не успел рассмотреть, кто именно из моих телохранителей смачно впечатал его в пол рожей вниз — мне замешкавшийся полицейский сержант затылком поле зрения загородил.

— Хорошо сработал, — буркнул младшему коллеге Фэй Го, ответив на вопрос, который я бы и не подумал задать.

— Зачем так радикально? — вместо этого пожалел я попавшего под горячую руку уборщика.

— Мужики, вы чего⁈ — простонал тот в ковровую дорожку.

— Не дергайся, работает полиция, — велел ему полицейский сержант.

Еще один очень полезный человек на мою голову! Ладно, этот хотя бы временно. Выглянув из-за его спины, я увидел как придавивший прижатым к спине уборщика коленом Канг Лао контролирует бедолагу при помощи вывернутой назад руки.

И вправду немного круто выглядит, если не учитывать слабость «врага».

— Я просто хотел поздравить юношу с победой и попросить автограф! — в голосе уборщика звучала почти мольба.

— Это Янь Бэй, он работает здесь с момента открытия Центра, — ожил растерявшийся член команды организаторов турнира.

— Разберемся, — важно заявил полицейский сержант. — Упакуйте его, — велел своим подчиненным.

— Да зачем⁈ — не выдержав, возмутился я. — Давайте освободим уважаемого Янь Бэя и извинимся перед ним!

— Я совсем не обижаюсь, многоуважаемые! — ухватился за возможность мужик. — Я все понимаю, и нет никакой нужды извиняться перед скромным уборщиком!

— Я звоню директору Центра, — заявил организатор турнира. — Напоминаю — многоуважаемый господин мэр нашел в своем графике время лично наградить Вана, — приложил телефон к уху.

— Мэр! — хлопнул себя ладошкой по лбу тренер Ло и схватил меня за руку, потянув в сторону раздевалки. — Мэр, Ван! Нельзя заставлять мэра ждать!

— Встретимся после церемонии, уважаемый Янь Бэй! — пообещал я продолжающему сопеть в ковролин уборщику.

— Я не стану обижаться, если этой встречи не будет! — очень вежливо попытался он слиться.

Ну его нафиг — какие-то злые люди с Ваном ходят, лучше с такими не встречаться.

Добравшись до раздевалки, я быстро скинул одеяло и переоделся в запасную форму, и мы с Ло Кангом трусцой побежали обратно на корт, вместе с присоединившимися к нам Фэй Го и Канг Лао.

Последних, впрочем, быстро отсекли от нас коллеги моего телохранителя рангом повыше — мэра и без вас есть кому охранять, не мешайтесь, уважаемые.

Пекином в эти времена рулит мой однофамилец — Ван Аньшунь, и я уверен, что он как следует перерыл все материалы по моей и своей семье, пытаясь выяснить, не родственники ли мы. Не повезло — пусть Ван Ксу несколько раз говорил о возможном наличии у него «бастардов», никакой связи здесь нет.

Как и положено китайскому коммунисту, Ван Аньшунь был черноволос, одет в дорогущий костюм и не скупился на комплименты победителю — мне. Проигравшему, впрочем, тоже досталось добрых слов, и пожимая мне руку британец даже нашел в себе силы улыбнуться и пожелать мне хорошей карьеры. Когда господин мэр закончил говорить, он вручил британцу серебряного цвета «тарелку», мне — кубок, и вместе с ним я получил доступ к микрофону:

— Я посвящаю свою победу Китаю!

Большего сказать мне не удалось — окружающий мир утонул в ликовании десятков тысяч людей.