Ван Ван из Чайны 3

Глава 28

Пронзительно-синее море уходило за горизонт, играя солнечными бликами. Вдалеке, из воды торчали нефтедобывающие платформы. Не одним только импортом нефтепродуктов жива Поднебесная — сами кое-чего добываем, но объемы, понятное дело, совсем не те.

То ли из-за платформ, то ли из-за тщательного приручения местной природы и выкорчевывания опасной фауны, местные воды, несмотря на несомненную красоту и приятность в плане купаться — солнышко прогрело море до температуры комфортной ванны — казались мертвыми. Нет рыбы, и из живности на всем протяжении исполинского, восьмикилометрового пляжа, присутствуют в основном птицы и крошечные крабики, которые украшают пляж мириадами маленьких песочных шариков.

— Ай! — дернулся я и почесал ударенный волейбольным мячиком затылок.

— Братец, прости! — прилетел следом за мячом крик Донгмэи. — Верни, пожалуйста, мяч!

Поднявшись с шезлонга — принесли с собой, частных пляжей на Хайнане нет потому что коммунизм, и имеющиеся на пляже конструкции являются общедоступными — и вдев ноги в тапочки, чтобы ступни не кололи опавшие с создающих тень пальм «иголки» и торчащие из песка корни, я подошел к мячику и бросил его играющим на пляже сестренкам.

«Упакованы» в классические, не оставляющие жаркому солнцу ни кусочка кожи, плавательные костюмы, а глаза защищены солнечными очками. Сестренки, когда их блог «попер», начали прилагать все усилия для возвращение себе благородного, бледного оттенка кожи, даже словив от этого небольшой «хейт»: быстро же они забыли о добродетельной работе в полях!

Вернувшись на шезлонг, я надвинул на глаза соломенную шляпу. Время действительно лечит — прошло меньше месяца, а я уже нашел в себе силы жить дальше, несмотря на постоянные ночные кошмары и приступы замешанного на презрении к себе уныния. Нормальный китаец на моем месте уже ушел бы на следующий круг перерождения, а я… А я трусливо подпираю совесть костылями в виде «искуплю» и «отработаю». Хотя бы чисто количественно — помочь, скажем, двум людям за каждого пострадавшего. А лучше — трем. А еще лучше…

Тряхнув головой, я попытался выбросить противные мысли. «Какой там нынче курс у покойника? А как считать например перелом? Четверть спасенной жизни?». Я просто ужасен.

— Ваня, почему ты меня не разбудил? — сымитировала обиду доселе дремавшая в теньке на соседнем шезлонге Катя.

Ее купальник правильный, раздельный, белоснежного цвета, но не пошлое бикини, а идеально сбалансированный между способностью радовать мой взгляд и скромностью. За время, проведенное нами на Хайнане, в семизвездочном (в Китае так можно) отеле в бухте Ялонг Бэй, девушка успела обрести дивный загар, и ее в силу разницы менталитетов это не смущает.

Первое время было тяжело. Больше всего на свете мне хотелось забиться в угол и отгородиться от всех, предавшись самобичеванию, но одному мне остаться не получалось ни на секунду — предлогом выступили «инцидент с прокушенной рукой» и старательно уберегаемая от попадания в СМИ давняя ситуация с отравлением удобрениями.

Большую часть проведенного в больнице времени я притворялся спящим — в те долгие часы, когда нормально поспать не получалось из-за кошмаров. Когда мое притворство становилось очевидным «наблюдателю»: каждая «смена» представляла собой дежурного доктора и кого-то из четверки Тренер Ло, Фэй Го, бабушка Кинглинг и мама Айминь. Последние старались особенно, и каждый день сжигали огромное количество «переводов на тот свет», прося у предков помощи.

Физически я поправился быстро — на третий день ни единой причины держать меня в больнице не осталось — и сразу после выписки мы полетели сюда, на Хайнань, куда заранее прибыли наши с Катей семьи. В основном, конечно, моя, а с ее стороны помимо папы и мамы имелся только пятнадцатилетний младший брат, который сейчас играет в мячик с близняшками.

Как бы не было мне противно это признавать, тяжело быть грустным и упиваться посыпанием головы пеплом пока вокруг теплое солнышко — три дня в неделю, как сегодня, а в остальное время на Хайнане в декабре пасмурно — изо всех сил пытающиеся меня подбодрить, добрые, хорошие и любящие меня люди, а под боком — теплое море или бассейн, если в море лезть нельзя из-за разошедшихся подводных течений? И «нельзя» здесь не фигура речи — запрещено по закону, и в шторм по берегу ходят специальные китайцы, которые помогают закрепленным на столбах прямо на пляже камерах ловить нелегальных купальщиков.

Каждый день на душе становилось чуть легче, ставший безукоризненно-приветливым и дружелюбным окружающий мир силами родных и близких заставлял меня снова дышать полной грудью, а горечь трагедии становилась менее острой. Окружающие мое состояние для себя объяснили сами: во-первых Ваан грустит из-за того, что не смог поиграть в финале, пусть номинально и оставшись победителем турнира в силу смерти Джоковича. Приравнивается к техническому поражению. Во-вторых — собственно гибель Новака, которая меня, его фаната, выбила из колеи. Причина третья, и я надеюсь, что она имеет наименьший вес, это запоздалый шок от осознания того, что я был близок к повторению судьбы Джоковича.

Вот и обеспечил себе алиби и уничтожение улик! «Алиби» от собственной смерти — уверен, Фэй Го с Лоо Кангом смогли бы меня вытащить целым и невредимым, но кто его знает? Титул победителя жег не хуже обгоревших на солнце плеч — получилось так, что вместо игры против Новака я «решил проблему» иначе.

Зато тренер доволен — титул-то получен, как и очки, а спортивное мое будущее все еще обещает быть безоблачным. Даже больше — мои глупые действия привели к мощному притоку общемировой известности. Буквально пиар на чужой крови.

— Просто сам задремал, — соврал я Кате.

Разве я не худший человек в мире?

Широкие соломенные шляпы на головах выступили для нашей сплоченной группы маркером «свой-чужой», а в шеренгу на спрятавшейся под большим козырьком площадке перед входом в отель мы выстроились прямо-таки образцовую. Дамы постарше: мама, обе бабушки и Катина мама, способная в своем сорокасемилетнем возрасте потягаться в неподверженности возрастным изменениям со львиной долей азиаток. Впрочем, азиатка она и есть.

Мужики постарше — Ван Дэи, Фэй Го и будущий тесть — выбрали белые рубашки с коротким рукавом и шорты «милитари». Я обречен носить логотип «Анты» до конца моих дней — потенциально — а Катин брат меня поддержал, облачившись в подаренный мерч, оказавшийся ему в пору. Хитрые они, корпоративные работники, «по площадям» работают. А вот благополучно мною отмазанный от увольнения Канг Лао мерч носить не хочет, скопировав «лук» старшего телохранителя. Солидный такой!

— Вова, давай быстрее! — поторопила своего худющего мужа дородная русская тетенька с короткими синими волосами, пробираясь мимо нас к стильно выглядящему экскурсионному автобусу размером с «ПАЗик».

Тетенька архетипа «бухгалтер».

— Я на отдыхе, блин! — раздраженно прошипел на нее муж. — Имею право!

Деликатные мы сделали вид, что ничего не поняли, и для многих из нас так и было: сложный он, русский язык.

— Если бы ты озаботился персональным гидом, не пришлось бы вставать в такую рань, — заявила тетенька и забралась в автобус.

— Я тебе что, миллиардер? — огрызнулся ей вслед муженек и забрался следом.

Сестренки, наряженные в джинсовые шорты, сандалики и одинаковые футболки с логотипами той группы, в клипе которой я снимался, с любопытством посмотрели на меня.

— А почему русский язык не учим? — не оставила это незамеченным бабушка Кинглинг.

Спасая неловко заерзавших сестренок, я пересказал разговор туристической пары.

— Наш гид персональный и дорогущий, но мы тоже встали ужасно рано! — заметила несоответствие Дзинь.

— Кто рано встает — тому Небо подает, — переиначил я русскую поговорку.

В семейное взаимодействие языковой барьер вносит помехи, но в целом «дружба народов» неумолимо крепнет — бабушка Кинглинг напрягала свой русский язык как могла, тем же занимались остальные члены семьи, а мы с Фэй Го и Катей подрабатывали переводчиками. Цинично, но нет худа без добра — череда, как охарактеризовал Фэй Го случившееся, «трагических случайностей» заставила бабушку вспомнить о том, как сильно для ее внука важен душевный покой, поэтому либо временно, либо вообще отринула своё недовольство Катей.

Помогли принятию и Катины родители: спокойные, скромные, очень вежливые и интеллигентные люди, знающие себе цену просто не могли не произвести на всех благоприятное впечатление. Даже Ван Дэи «разархивировал» свой корявый русский и при каждой удобной возможности обсуждал с Александром Ивановичем особенности сельского хозяйства у нас и в Сибири. Похож на китайца — это тоже помогает.

Лидия Геннадьевна продемонстрировала нам свое блестящие знание английского и сильно удивилась, когда узнала о том, что здесь, на Хайнане, умеющих им пользоваться встретить сложнее чем того, кто владеет русским. Последнее, впрочем, тоже крайне редкий навык. Да тут, блин, и носители «нормального» китайского в основном приезжие, а местные говорят на своем диалекте.

В этот момент, за две минуты до условленного времени — мы пришли за пять — к нам подъехали тонированный микроавтобус и полицейская машина. И то и другое — с электродвигателем! Дверь «микрика» открылась, и на асфальт спрыгнул наряженный в белую футболку с логотипом туристической компании, которая нас здесь поселила и содержит лысеющий китаец лет сорока, блестящий белыми зубами через широкую улыбку:

— Доброе утро, многоуважаемые гости! — поклон. — Меня зовут Лю Дэмин, и мне выпала честь показать вам Обезьяний остров.

Следом выкатилась почти копия Лю Дэмина:

— Доброе утро, многоуважаемые гости! — а вот поприветствовал он на приличном русском. — Меня зовут Ян, и мне выпала огромная честь поработать вашим переводчиком.

Полагаю, «ненужную» часть имени переводчик отбросил для упрощения коммуникации с русскими гостями.

Не став утруждать себя ответным представлением — гидов конечно же проинструктировали — мы погрузились в микроавтобус, немного разделившись: русскоязычная часть по просьбе гида заняла левую сторону, китаеязычные — правую и широкое заднее сиденье, где у меня получилось сесть между Катей и бабушкой Джи Жуй.

Близняшки внесли немного хаоса, разместившись по разные стороны салона у окон и синхронно расчехлив экшен-камеры и переносные штативы для них. Пока гиды, парадоксальным образом почти не мешая друг дружке рассказывали нам о том, что дорога займет изрядное время и к нашим услугам богатый выбор напитков из ящиков со льдом, сестренки успели немного поснимать виды прилегающей к отелю дороги и явно намеревались продолжить, чтобы потом порадовать зрителей многочасовыми репортажами с всенародно любимого курорта.

«Не отдых, а рабочая командировка!» — так они отмазались от попыток бабушки Кинглинг ограничить их отдых парой дней, чтобы не сильно пострадала учеба. Пофигу та учеба — все равно скоро в Гуанъань переведутся, а в деревне им нарисовали некоторых пятерочек. Вступился за близняшек и я — хорошо, когда все мы здесь, вместе.

Ван Ксу на Хайнань не захотел — долго тут торчал, поэтому лег в Пекинскую больницу, где ему пообещали подлатать спину. Надеюсь, все получится.

По пути к острову гиды рассказали нам сначала неинтересное — где тут на Хайнане какие бухты, и что курорт появился заботами Партии относительно недавно — в восьмидесятые, но теперь стал одним из самых посещаемых в мире.

— Здесь созданы все условия для необременительного семейного отдыха.

Не бездуховный Тайланд, а приличное во всех смыслах место, несмотря на временами встречающиеся наклейки на столбах и заборах с симпатичными дамами и номером «Вичата».

— Есть здесь какая-то легенда об олене, повернувшем голову… — с уморительным шовинизмом забыл гид, по говору которого отчетливо прослеживалось «центральное» происхождение и хорошее образование — и перешел на реально интересную тему — деньги. — Здесь очень важно пить побольше воды, поэтому ее продажи приносят колоссальные деньги, — не без зависти поделился фактом. — Сейчас, когда Хайнань продолжает развиваться, инвестиции исчисляются миллиардами юаней…

А потом придет коронавирус. Нафиг, никаких «левых» мыслей — хватит себя пожирать, все равно уже ничего не изменить.

— … Говорят, некоторые местные чиновники воспользовались информацией и хорошенько набили кошельки, — поведал переводчик то, чего не сказал гид.

Фэй Го и ухом не повел — ну «говорят», ну «набили», ну и что? В Китае что, свободы слова нету?

Микроавтобус высадил нас на небольшой площади, по которой бродили соотечественники. Меня и близняшек узнали, поэтому Фэй Го и полиции пришлось присмотреть за тем, как мы фотографируемся и рисуем автографы желающим. Гид тем временем сбегал до касс, за которыми начиналась ведущая на Остров канатная дорога. Можно добраться и паромом, но мы захотели вот так.

Увидев, что у площади останавливается большой и полный автобус со свежей партией потенциальных фанатов, телохранитель велел нам закругляться. Трое чуть было не оставшихся без ценного трофея ровесников я осчастливил «селфи» прямо на ходу, поэтому недовольных экспресс-встречей с кумиром не осталось.

Кабинки на четыре человека наполнились нами и начали свой путь над водой на густо усыпанную субтропической зеленью гору, которая и представляет собой заповедник-остров.

Между большим Хайнанем и островом, прямо на воде, расположилась немалых размеров деревня. По мосткам и рядом с домами бродили люди, и меня поразило количество написанных поверх металлических крыж хижин рекламных объявлений. Неплохой пассивный заработок, надо полагать — здесь рекламу каждый год видят миллионы людей. Но именно «пассивный» — заботами Партии жители деревни сохраняют свой исторический образ жизни и обладают правом собирать жемчуг в местной акватории. Несмотря на непрезентабельный вид их деревни, здесь живут самые богатые коренные жители Хайнаня.

Десяток минут любования красотами природы и деревни закончились в небольшом «вокзале» канатной дороги. Подождав прибытия последних — тренера Ло и полицейского номер два — мы выбрались под закрывшееся легкими тучками небо. Дождь обязательно будет, но — завтра.

Близняшки запустили онлайн-трансляцию — Александрович Иванович попросил себя на всякий случай не снимать, и девочки проявили понимание — и мы отправились по проложенным по субтропическим джунглям дорожкам, вместе с другими посетителями заповедника наблюдая сотни маленьких, мне по щиколотку, гуансийских макак.

Кормить мохнатых дозволяется только в присутствии охранника, оснащенного дубинкой и рогаткой. Один из них отточенным движением достал из-за пояса рогатку, вложил в нее камешек и запульнул в крону дерева метрах в двадцати от нас, вызвав там суету и возмущенный визг.

— Просто напоминает, кто тут самый сильный и большой примат, — поделился я теорией с Катей.

Девушка звонко рассмеялась, и я ощутил, как сжимающая сердце когтистая ледяная лапа разжала хватку. Все будет хорошо.