Ван Ван из Чайны 3

Глава 5

Перепугался народ. Вроде бы нападение на меня случилось специфическое, дальнейших проблем на горизонте незаметно, а гляди-ка: уровень паранойи в Деревне царит максимальный. Выходить в одиночку из жилых корпусов запрещено — только группами и под присмотром группы охранников. Да что там «из жилых корпусов» — даже внутри них за пределами «своего» этажа рекомендовано никому никуда не гулять. Да у меня буквально под дверью комнаты пост охраны развернули.

Голова решила назвать наше «осадное положение» «локдауном», и это слово притащило за собой цепочку ассоциаций и порцию приобретенной памяти. Нет, спасти от коронавируса весь мир или хотя бы Китай я не в силах, но есть в моем ближнем круге тот, кому от «короны» прилетит крайне болезненно — семейство Хуэев «живет» в основном с туризма. Ай, нафиг — прямо сейчас мне все равно никто не поверит. Да и потом не поверит, но на всякий случай зарубку в памяти я себе делаю — нужно что-то придумать и хоть как-то помочь.

В тренажерном зале было неуютно — толпа спортсменов, толпа их подручных, толпа охраны, но делать нечего — пришлось тренироваться в духоте и шуме.

— Достаточно, — в последний раз подстраховав меня на жиме штанги лежа, решил тренер Ло. — Отдыхай, — махнул рукой и свалил.

— Закончил? — спросил я пыхтящего и отчаянно потеющего на стоящей рядом беговой дорожке Ли.

— Нет, — с маниакальным блеском в глазах покачал он головой.

Втянулся — человеческое тело любит работать, и за физические нагрузки щедро снабжает мозг эндорфинами. Килограммов на пятнадцать за время нашего знакомства друг успел похудеть, фанатик блин.

— В лобби подожду, — проявил я уважение к его решимости и направился к выходу. — Знаешь что-нибудь о биткоинах, Фэй? — спросил как по волшебству нарисовавшегося рядом телохранителя.

Мужик в ответ пожал плечами.

— Погугли и купи, — велел я. — Просто держи в загашнике, через несколько лет они сделают нас богатыми.

— Знаешь, сколько раз в жизни я такое слышал? — снисходительно посмотрел он на меня.

— Обычно обещают быструю выгоду, — парировал я. — А здесь, во-первых, я не получаю от тебя вообще ничего, а во-вторых — ждать придется годы.

— А ты сам купил эти «биткоины»?

— Конечно — на пять тысяч долларов, — подтвердил я. — И буду покупать еще.

— Сколько⁈ — охренел телохранитель. — Слушай, как-то тебе с деньгами не везет — то та лиса, то биткоины… Может доверишь свои финансы целиком кому-то не настолько легковерному?

— Это у меня от бабушки по маминой линии, — утрированно вздохнул я. — Она всю свою жизнь пытается выиграть в лотерею, но ни разу не смогла.

— Вот видишь — ты сам признаешь, что у тебя проблемы, — положил мне руку на плечо Фэй Го.

— Любовь к лотерее — от бабушки, — убрал я его руку. — Но в отличие от нее, я выигрываю всегда — подумай об этом, Фэй.

Ли вот к биткоинам относится с должным уважением — и сам закупился, и отца пытается убедить сделать так же. Старший Хуэй пока не хочет — заявления Центробанков нескольких стран об опасности криптовалют заставляют его соблюдать осторожность. Кстати, вот оно — когда «биток» попрет вверх, уровень доверия к моим инвестиционным советам повысится, и старика Личжи может быть получится немного обезопасить капиталы не связанными с туризмом предприятиями. Ну а нет, будет сам себе злобный Буратино.

Вход в раздевалку и проходы между рядами шкафчиков охранялись корейцами и нашими с другими спортсменами работничками. В одну мою руку сунули воду, в другую — полотенце. Поблагодарив, я опустошил поллитровую бутылку и пошел в душ. Охрана была и здесь. Не Олимпийская деревня, а тюрьма! Может такова моя карма — все время попадать в «концлагеря»? В Цинхуа, Катя писала, теперь тоже охраны и камер прибавилось, а тесты на наркотики хотят сделать ежемесячными для всех студентов. Не только мне теперь допинг-контролю подвергаться!

Уважаемый ректор, по словам той же Кати, снова начал улыбаться — смог удержаться за кресло после такого ЧП, отделавшись увольнением заместителя по идеологической работе. Даже комендантша каким-то чудом уцелела — вот они, опытные китайские люди при должности, таких фиг уволишь!

— Тебе нужно потренироваться не мешать тебя защищать, — заявил мне Фэй Го, когда я вернулся в раздевалку.

Помощники (не «слугами» же их называть в самом деле) принялись помогать мне одеваться, а я ответил:

— А я разве мешаю?

— Отказ не принимается, — заявил Фэй Го.

— И в мыслях не было, — развел я руками, направившись к выходу в лобби. — Жить мне нравится, и если что-то может мне помочь жить долго и счастливо, это нужно принимать. Просто интересно стало.

— Нападение профессионала ты не переживешь, даже если я попытаюсь закрыть тебя своим телом, — пессимистично заметил Фэй.

— А ты попытаешься? — умилился я.

— Сделаю вид, что не успел, — хохотнул телохранитель. — Сам понимаешь — ты всего лишь какой-то деревенский паренек, а у меня — семья.

Поржав, я пообещал Фэй Го заняться тренировками по спасению себя в кризисных ситуациях и опустился на кожаный диванчик в приятно прохладном, уютно шелестящем кондиционером лобби. Газировочки бы из вон того автомата попить, но тренер Ло запретил.

Двери лобби открылись, и в них зашли наш задавака-Чжан Цзэ и «нейтральный» Дракон.

— Из-за этого продавшегося нищебродской «Анте» крестьянина я теперь вынужден везде ходить под охраной! — делился горем Чжан Цзэ. — Только подумай — они даже не смогли позаботиться о безопасности! Может это был их план — принести в жертву крестьянина, чтобы усилить инфоповод?

— Все может быть, — дипломатично ответил ему Дракон.

— Йо! — не удержавшись, помахал я им рукой.

— А, это ты, — поморщился на меня Чжан Цзэ и вяло махнул рукой в ответ.

— Привет! — помахал нормально Дракон.

— Чжан Цзэ тебя ненавидит, — когда коллеги по сборной скрылись в раздевалке, заявил Фэй Го.

— Да ну? — хохотнул я. — А я-то и не замечал!

«Осадное положение» через пару дней после «инцидента с япошкой» начало раздражать — атмосфера совсем не та, что была в начале. Толпы людей на улочках Деревни превратились в параноидально глазеющие на окружающих, снабженные охраной группки. Не работай стабильно платежные системы и логистика, мы бы принялись воевать друг с дружкой за ресурсы, и получился бы каноничный постапокалипсис в отдельно взятой Олимпийской Деревне.

Тем не менее, люди остаются людьми, и к финалу нормального мужского турнира по теннису атмосфера спортивного праздника практически восстановилась — только обилие охраны и полиции напоминало о случившемся. Я был рад — играть перед пустыми (турнир начинался именно так, «в целях безопасности») трибунами мне надоело еще в Гонконге.

Сегодняшняя игра обещает войти в историю спорта. Накал страстей безумный: после пары происшествий с японскими соперниками, смотреть схватку за золотую медаль между мной и Ёсихито Нисиокой без всякого преувеличения будет весь Китай и немалое число японцев — им ведь обидно, и они будут надеяться, что Ёсихито меня «накажет». В иной ситуации всем было бы в известной степени пофигу — просто два мужика стукают ракетками по мячику, чего тут такого? — но контекст придает рядовому для спорта событию политическую окраску. На корте сегодня разразится настоящая война.

Погода стоит привычная — жарко, влажновато, солнышко печет как не в себя. К полуфиналу прибыл усиленный «десант» из Цинхуа, и теперь незнакомые мне соученики «оккупировали» целый сектор трибун, ощерившись плакатами в мою поддержку. Увы, из всех нас в поздние стадии турнира прошел только я, что очень бесит вылетевшего в четвертьфинале Чжан Цзэ и убедило «нейтрального» Дракона пойти уже дружить со мной и моим ручным Тигром. Последние тоже не «пережили» четвертьфиналы. Вся надежда на меня — что дома, в деревне, что здесь, в худшей версии Кореи.

Тренер Ло ходит по нашему корпусу с одухотворенным лицом, и перед ним заискивает весь тренерский штаб Сборной. Спор между Цинхуа и Ассоциацией завершен: ей меня нечему учить, а уважаемый университетский тренер Ло Канг «вырастил» целого чемпиона Азиатских игр.

Настроение и у меня великолепное: помимо того, что мне нравится играть в теннис во славу всей Поднебесной, мне написал представитель целой корпорации «Xiaome». Не торопились — полагаю, по принципу «его сестры рекламируют наш телефон (на него снимаются ролики) бесплатно, значит и этот никуда не денется». Немного подумав, я решил подать сигнал — сходил в магазин Айфонов и купил себе самый навороченный. Обилие глаз вокруг меня почти все время такое, что ничего удивительного в том, что спустя меньше суток «Ксяоме» вышла на связь. Контракт и без того приятный, но после вот этой игры, когда я превращусь в полноценного золотого медалиста Азиатских игр и с удовольствием напишу об этом представителю, условия улучшатся еще сильнее.

И, раз уж выбрался в город пройтись по магазинам, заодно зашел в местную косметическую сетевуху и купил подарочный сертификат. Вчера вечером подарил его Шу Жу — типа премия.

— На сто долларов⁈ Ну ты и жмот! — заявила спарринг-партнер и свалила, даже не доев стейк.

— Не буду тебе больше ничего дарить, — злорадно пообещал я ей в спину.

Ладно, сейчас это все не важно — нужно в теннис играть. Лично мне Ёсихито Нисиока по-человечески нравится: у него улыбчивое, загорелое и приветливое лицо с оспинками, оставленными подростковыми прыщиками. Почти мой ровесник, и на его лице прямо-таки написаны две вещь: «теннис — вся моя жизнь» и «я не могу проиграть». Ёсихито очень силен — у пацана настоящий талант. Впрочем, иначе он бы здесь и не играл.

Антропометрия привычно на моей стороне — Ёсихито среднего японского роста в сто семьдесят сантиметров, но от соперника, который за актуальный 2014-й год улучшил свой одиночный рейтинг с 442 до 166 я жду многого, а потому не обольщаюсь и не собираюсь рисковать — вместо этого я час назад сжег в ведерке несколько конвертиков с «денежным переводом на тот свет». Может мои крестьянские и номенклатурные предки помогут мне? Надо будет поспрашивать стариков о том, откуда вообще происходит семейство Ван.

То ли «донат на Небо» сработал, то ли просто так вышло, но жеребьевка доверила первую подачу мне. На всякий случай поблагодарив, я пожал этично улыбающемуся мне сопернику руку, и мы разошлись по разные стороны корта. Солнце сейчас сбоку от нас обоих, но ближе к концу игры сместится так, что будет попадать Ёсихито в глаза — он как раз будет стоять там, где я сейчас.

Я помахал трибунам, встретил ответный приветственный гомон, взял в руку мяч, и зрители затихли, приготовившись наблюдать завершение самой «горячей» сюжетной линии этой Олимпиады — «звезда-из-деревни», которому сильно везет на безумных япошек, будет пытаться выиграть для Китая «золото». Ну а если совсем повезет, японец опять «сломается» и чего-нибудь учудит: это людям интереснее, чем просто игра в теннис.

Лицом соперник владел хорошо, но я все равно прочитал на нем тень страха. Даже не боязнь проиграть, а гораздо большее — он и сам опасается «чего-нибудь отчебучить», типа попал под проклятие. «Японское проклятие», согласно выведенной и раздутой до размеров общекитайских «трендов» теории моих фанатов. Кто-то даже ставки делает: сойдет ли Ёсихито с ума во время столкновения со мной? А сам теннисист, получается, в эту ахинею верит!

Не сдержавшись, я гоготнул на весь корт, разрушив торжественную тишину момента — трибуны снова ожили и начали свистеть, улюлюкать и кричать. Так, судья-на-вышке нехорошо щурится, нужно подавать скорее. Итак…

— Эйс!

Ликования прибавилось — Ёсихито банально потерял концентрацию и не успел отбить подачу, вместе с ней получив и «подачу» по морали. Нужно постараться закрепить. Послав в соперника широкую улыбку, я отправил за нею качественный крученый.

— Эйс!

Ёсихито закусил губу, ожесточенно помахал ракеткой вверх-вниз и попрыгал, чтобы собраться и не допустить дальнейших унизительных «эйсов». Правильно, держи себя в руках — я не хочу побеждать благодаря твоему «неспортивному поведению», и сам иронично побаиваюсь «японского проклятия».

Третью подачу Ёсихито отбил хорошо, но я бы на его месте справился лучше — он допустил просчет в траектории мяча, и это позволило мне заработать очко контратакой. Снова попрыгав, японец вроде как самозарядился мотивацией и смог улыбнуться мне сам — типа принял вызов.

Следующий час прошел динамично и «потно» во всех смыслах: мы носились и прыгали по корту, демонстрировали высокоуровневые теннисные техники и становились лучше от гейма к гейму. Вот это я понимаю теннис! Руки гудят, ноги норовят «забиться», капли пота испаряются с раскаленного солнцем корта, и проиграть никто из нас позволить себе не может.

Еще через тридцать минут я начал брать верх — сказался мой деревенский уровень выносливости. Еще через двадцать — сильно вырвался вперед по очкам, чтобы еще через двадцать победить. Ну а Ёсихито пусть радуется серебряной медали и тому, что не попал под «японское проклятие».

Напридумывают же!