Ван Ван из Чайны 3

Глава 21

— Отлично, Ван Ван! — похвалил меня режиссер с корейским акцентом.

Потому что он кореец и есть, «выписанный» оттуда мастер корейского народного жанра «Кей-поп» с портфолио изумительных размеров. Причина, по которой я в лучах закатывающегося солнца (завтра утром поснимаем на восходе) бью палкой по камням, отправляя их на дальний край чесночного поля, пока рядом со мной смазливые разодетые пацаны «раннестуденческого» возраста имитируют игру на гитарах, клавишах и барабанах, проста — одному из наших поп-лейблов и по совместительству «заводу» по производству «мальчиковых групп» пришла в голову идея привлечь меня к раскрутке их новой группы.

Деньги предложили отличные, поэтому я согласился, поставив условием съемки в родной деревне. Это лейбл устроило, и они выстроили простенький сценарий, состоящий из моих «тренировок» в деревне, а потом — из нарезки кадров с турниров, типа путь показать.

Песня называется «Unstoppable» [Sia — Unstoppable], исполняется на английском — полагаю, чтобы попытаться «срубить» немного валюты с внешних рынков — а написала ее австралийка. Все это было изложено в приложении к контракту, чтобы я видел — у нас тут не абы что, а экспортный продукт! Суть текста ясна из названия. В эпизодах «засветились» мои сестренки, родители и некоторые односельчане — среди них Лю Гуан, торговец Гао и староста Бянь: двое последних на правах самых важных людей деревни после семьи Ван. Поучаствуют в клипе и тренер Ло, Шу Жу и Ли. Фэй Го отказался — ему по должностной инструкции не положено «светиться», особенно — в поп-клипах.

— Возможно, нам еще понадобится твоя помощь, но это случится не раньше, чем завтра, — добавил режиссер.

— Вы знаете, где меня найти, уважаемый Хо Ён, — поклонился я ему, раскланялся с членами группы и покинул поле на своей «Х5», за рулем которой стандартно сидел Фэй Го.

— Ну как? — спросил телохранитель.

Делающие вид, что сегодня у всех них день работы в поле односельчане, коих за периметром «съемочного поля» набралось несколько сотен, дружно забивали на имитацию сельхозработ и махали мне руками. Я в долгу не оставался и махал в ответ.

— Норм, я же не актер и не танцор, а чисто экспонат для привлечения внимания, — пожал я плечами, не отрываясь от «перемашек» с односельчанами. — Вот ребятам из группы тяжело — не конкретно сейчас, а глобально. Они с одиннадцати лет в школу поп-певцов ходят, неба чистого над головой считай не видели, пахали по восемь-двенадцать часов в день, и только сейчас, спустя годы мучений, на пороге девятнадцатилетия, им позволили дебютировать. Даже не знаю, что хуже — жизнь нормального спортсмена или вот это вот. Сейчас пару-тройку лет в чартах посидят, а потом их всех лейбл выгонит нафиг, начав «крутить» новый бойз-бэнд. Стоит ли пара лет славы многих лет труда, как считаешь, Фэй?

— Если за эти пару лет получится создать надежную основу для дальнейшей жизни — почему нет? — ответил он.

— Сомнительно, — сочувственно вздохнул я. — Сейчас они молоды и счастливы, потому что первый же их клип имеет хорошие шансы влететь в чарты, а значит и остальная карьера «попрет», но потом, когда придет время посмотреть назад, они поймут, насколько их контракты бесчеловечны — они буквально наемные работники на фиксированной зарплате, а все права на их сценические имена и песни остаются у лейбла.

— Без лейбла они бы ничего и не достигли, — пожал плечами телохранитель.

— Будем надеяться, что они не спустят гонорары в никуда, — подвел я итог.

— В любом случае это не твоя забота — тебе о семье и теннисе нужно думать, — выкатил телохранитель совет.

Кстати о «семье» — ее сегодня утром стало меньше. К счастью, временно — мама Айминь уехала в Камбоджу, чтобы на «месте» выбрать для родни и односельчан будущих жен.

В свете продолжительного отсутствия бабушки Кинглинг мама так сказать «подняла голову», начав командовать в доме и немного в деревне. Пока — робко, маскируя приказы фразами вроде «было бы хорошо сделать так и вот так». Не только тяжелый характер свекрови «выветривать» из головы маме приходится, но и тяжелую психологическую травму: в 2008 году она навещала родню из другой Сычуаньской деревни, и та, в отличие от деревни нашей, пострадала от землетрясения. Тогда маму из-под обломков вытащили русские спасатели, которые приехали помогать Поднебесной справиться с последствиями катаклизма. Поэтому мама Айминь к русским относится очень хорошо — на примере Ли (который китаец только внешне) это было отлично видно.

— Наконец-то мой до безобразия важный и занятой сын вернулся! — чуть ли не приплясывая от нетерпения, встретил нас во дворе дома китайский папа. — Идем скорее — план по развитию деревни больше не может ждать! — он схватил меня за запястье и потянул в дом. — Как прошло? — нашел в себе силы спросить по пути.

— Норм, — отозвался я. — Как ты и просил — покажем всему миру насколько хорош чеснок на наших полях.

Уверен, что 90% зрителей даже не поймут, какое именно растение так живописно колышется в кадре — им же плевать, и я не удивлюсь, если некоторые люди на полном серьезе считают, что еда в магазинах появляется сама, и даже не задумываются о всяких там сельских хозяйствах.

— Наш чеснок этого достоин! — гордо кивнул Ван Дэи.

На втором этаже, помимо студии близняшек, имеется еще одно помещение не-жилого характера: кабинет китайского папы. Обстановка простенькая: окно завешено жалюзи, перед ним стоит стол со стареньким деревянным стулом, на столе — ноутбук, у левой стены — диванчик, на правой висит белая доска, служащая «приемником» сигнала с установленного на тумбочке рядом с диваном проектора.

Когда этот самый проектор мне подарили (кто и когда именно хоть убей не вспомню), я полагал, что его следует приспособить для просмотра фильмов, но у меня на них нет времени, а у родни — желания смотреть на чужую жизнь в ситуации, когда собственная стала настолько динамичной. Ладно, хоть отцу пригодился.

— Староста Бянь был очень впечатлен моим планом и даже не стал ничего исправлять, — похвастался отец.

Как быстро забылись все обиды между ним и старостой! Я-то думал, что у Ван Дэи хватит амбиций уважаемого Бяня «подсидеть», но, видимо, китайскому папе пост старосты больше не нужен.

— Итак, — включив ноут и проектор, Ван Дэи уселся за стол. — Первый слайд…

Экран показал заснятый с дрона вид нашей деревни — дрон мне тоже подарили, а я отдал его близняшкам, потому что мне нафиг не нужен — поверх которого разместились иероглифы: «План по превращению деревни Хуаньлиньбао в процветающий сельскохозяйственно-животноводческий кластер».

Нехило — высшее образование китайского папы на лицо! Жаль, что дизайнер из него никудышный — выбранные художественные решения делают иероглифы почти нечитабельными на пёстром фоне. Потом папе про это скажу, а пока не буду отвлекать.

Второй слайд порадовал флагом Китая, на фоне которого размещалась принадлежащая Си Цзиньпиню цитата, которую Ван Дэи с должными торжественными интонациями и зачитал:

— «Только при наличии крепкого аграрного сектора страна может считаться сильной державой».

Норм. Третий слайд тоже содержал цитату Си Цзиньпиня, расположенную на фоне картинки с красиво заснятым полем, засеянным конечно же чесноком:

— «Развитие сельского хозяйства в КНР должно учитывать китайские особенности и специфику местных условий, в том числе большое количество населения одновременно с ограниченным количеством пригодных земель. Еще одной задачей является поддержание гармоничного сосуществования между человеком и природой».

Неудивительно, что староста Бянь «не стал ничего менять» — попробуй-ка измени цитату действующего лидера Поднебесной!

— Могу ли я давать советы? — вежливо поинтересовался я у китайского папы.

— А зачем бы я еще тебе это показывал? — удивился он.

Я думал, что чисто похвастаться. Признаю — был не прав.

— Здесь нужно поменять фоновую картинку. На этой поле от горизонта до горизонта, что совсем не соответствует словам Председателя об «ограниченном количестве пригодных земель».

— Думаешь? — откинувшись на стуле, Ван Дэи принял задумчивую позу. — На Запад от деревни есть неплохое место — там между болотом и канавой есть меленькое поле. Донгмэи! — заревел на весь дом.

Спустя несколько торопливых шагов в коридоре в кабинет заглянула недовольная тем, что ее оторвали от личных дел, сестренка:

— Чего?

— Возьмите камеру и быстренько сбегайте сфотографировать третье поле семьи У!

— Сейчас? — красноречиво посмотрела на окно Донгмэи.

Оценив ночную темноту за ним, Ван Дэи решил:

— Завтра утром.

— Ок, — махнула рукой Донгмэи и ушла.

— И не смей потом мне сказать, что забыла! — проводил ее отцовским наказом номинальный глава семьи.

— Конечно не забудем — это ведь ради блага всей деревни! — отозвалась Донгмэи, и я был уверен, что китайский папа не распознал сарказма в ее голосе.

— Слайд три, — вернулся к делу Ван Дэи, показав на экране козу и «стену» мелкого и почти нечитабельного в силу цветовых решений текста. — С учетом особенностей расположения угодий деревни Ханьлиньбао, мы предлагаем выбрать в качестве специализации мясное и молочное животноводство. Конкретно — сосредоточиться на разведении коз, не пренебрегая исторически сложившейся обязанности всякого добропорядочного крестьянина выращивать свиней.

— Нужно оставить из текста два-три тезиса и поправить цвета так, чтобы было хорошо видно иероглифы, — не выдержал я.

— А по-моему отлично вышло, — расстроился Ван Дэи и вздохнул. — Дочки сказали так же.

— Можем позвать Ли, — предложил я.

— Содержимое презентации — корпоративная тайна! — важно поднял китайский папа палец в потолок.

Ишь ты!

— Ну а если ты так хорошо разбираешься в презентациях, значит поможешь мне внести изменения, — добавил он.

— Просто нас в школе на информатике учили делать презентации, — развел я руками.

— Точно! — сделал вид, что вспомнил Ван Дэи. — В мои-то времена даже в университете толком не было компьютеров, так что мне пришлось разбираться во всем самому. Давай дальше…

Далее мы посмотрели неплохие «рендеры» (папа похвастался тем, что заказал их у фрилансеров за очень небольшие деньги) будущих хозяйственных построек: исполинских козлятников, многоэтажной свинофермы и инфраструктуры: животные вообще-то производят навоз, просто сливать который в реку или оставлять на поверхности земли небезопасно — это не только потенциальные удобрения, но и опасные отходы биологического происхождения. Для утилизации предлагалась комбинация из двух вариантов: первый — специальный завод по производству «перегноя», второй — очистные сооружения, которые будут помогать уже имеющимся (в деревне же канализация) справляться с не пригодившимися отходами.

За более аппетитные вещи отвечают молокозавод, завод по переработке сырой козлятины в продукты из нее и такой же для освоения продукции свинофермы. Постройки займут не все доступные угодия, поэтому поля отец недрогнувшей рекой обрек на засеивание исключительно кормовыми культурами. Когда дело касается массового производства животных, никаких пастбищ не напасешься — речь о нескольких миллионах «голов». Не хватит на такую толпу и того, что способны вырастить жители деревни — отец предусмотрел несколько вариантов решения проблемы с кормами, а именно — нашел несколько фирм, которые готовы предоставить хорошие скидки в случае стабильных оптовых закупок.

— Полагаю, нужно добавить немного того, что получат собственно жители деревни кроме денег, — предложил я. — Например — можно попытаться «выбить» у властей железнодорожную ветку к нам — строить там не то чтобы много, но экспорту это сильно поможет, а разбогатевшие жители будут ездить в город на комфортной электричке.

— Тогда вся презентация будет выглядеть так, будто мы просим у властей деньги, — не одобрил Ван Дэи.

— А кому вообще ты ее собрался показывать? — удивился я.

У нас же тут тот еще коммунизм — если хочешь отгрохать в деревне за свой счет животноводческое хозяйство, пожалуйста: твой бизнес, твои риски, главное налоги плати.

— Как «кому»? — удивился китайский папа. — Конечно же соседям!

— А разве их нужно убеждать? — удивился в ответ я. — За стабильную зарплату, даже если она невелика, тут почти все согласятся обменять личное хозяйство на работу в козлятнике.

Потому что, как бы печально это не звучало, даже большие наши семьи, которые могут обрабатывать много полей, имеют со своей продукции жалкие гроши.

— Деньги — это не всё в этой жизни, сын, — важно ответил Ван Дэи. — Люди должны знать, что они работают не только за зарплату, но и за процветание своей деревни и своих потомков.

— Значит нужно добавить ежегодные дотации школе — приглашать из городов нормальных учителей, чтобы у деревенских детей был шанс получить хорошее образование, — предложил я.

Народ любит «социалочку».

— Почему нет? — записал китайский папа идею в блокнотик.

Все равно у сына денег куры не клюют, а главное — их со временем станет только больше.

— Еще — расширение амбулатории до нормальной поликлиники, — добавил я.

— Отлично!

— И пожарная машина со своей командой пожарных — помнишь, полтора года назад пожарным пришлось ехать до нас целый час, и за это время дом семьи Сыма мы успели потушить сами?

Пожар в деревне — страшнейшая из бед, и тушить пожар тогда сбежались все, кто о нем вообще знал. Благо дома из-за заботы Партии не деревянные.

— Пожарная часть — это важно, вдруг загорится козлятник? — добавил эгоизма в общественно полезную инициативу китайский папа.

— А в будущем, когда предприятия станут приносить стабильный доход, придется их увеличивать. Тогда в деревню придется заманивать работников из других мест. Может однажды Хуаньлиньбао дорастет до полноценного города?

— А вот об этом лучше пока никому ничего не говорить, — поморщился Ван Дэи. — Там, где чужаки, там проблемы. Среди наших односельчан найдется немало кретинов, которые попытаются нам противодействовать только ради того, чтобы не пускать в деревню чужих. На туристов-то многие нынче жалуются, а что будет, если сюда начнут переселяться из других мест?

Ох уж этот великосельский шовинизм!