Ван Ван из Чайны 3

Глава 24

Джокович был шикарен — всего третий раз мы с ним встречаемся на корте, но, как и ожидалось от теннисиста заоблачного уровня, серб успел окончательно разобраться в моих приемчиках и почти совладал с моей «леворукостью». К счастью — именно что «почти», потому что понимать что делать это одно, а воплотить понимание на практике — совсем другое. Хорошо, что соперник не амбидекстр, но к следующей игре против Джоковича мне нужно что-то придумать: полуфинал закончился с очень опасным счетом для меня. Прошел по грани — в очередной раз. Но прошел! Но по грани! Но прошел! Но к следующему турниру нужно что-то придумать! Но прошел!

Спасибо бабушке Кинглинг и Кате — самолично устроенные себе кнут и пряник надежно выбили из головы все ненужное, оставив там кроме желания побеждать дальше только некоторое удивление тем, что трибуны Accor Arena даже на полуфинале оказались заполнены едва ли наполовину. Спасибо местным китайцам, которые обеспечили хотя бы это — две трети зрителей пришли сюда ради меня, и я им за это благодарен.

Руки и ноги привычно ныли, немного ныла спина, прохладный воздух наполнял горящие огнем легкие, окружающие шумы, словно пробившись через пелену концентрации, наполнили голову. Победа! Третья подряд победа над Джоковичем!

— Ван! Ван! Ван! — скандировали французские граждане китайского происхождения.

— Ва-а-аня-я-я!!! — почти чудом расслышал я восторженный писк Кати, взирающей на меня горящими глазами с первого ряда.

Бабушка Кинглинг сидела там же, но через «буфер» в виде Ли и старшего Хуэя, и лицо держала ожидаемо умело — у нас здесь камеры и господин Личжи, которым о наших с матриархом разногласиях знать не нужно.

— Отличная игра, — с улыбкой протянул мне руку Джокович.

— Интереснее прошлых! — улыбнулся я в ответ, пожав потную ладонь. — Спасибо за ценнейшие уроки, мистер Джокович!

— Не благодари! — хохотнул он. — Увидимся в Англии.

— Увидимся! — отозвался я, и мы разошлись.

Хороший мужик этот серб.

Теперь «подход» к камерам — Джоковича снимают одни, меня — другие:

— Прежде всего я бы хотел поблагодарить соперника за очередной урок — благодаря уважаемому Новаку Джоковичу я многому научился, и с нетерпением буду ждать наших следующих встреч.

— Как вам Франция? — спросил журналист французского канала.

Какой жуткий акцент!

— Мне понравился витающий в воздухе запах выпечки. К сожалению, спортивный режим не позволяет мне отдать должное красотам Парижа, но я надеюсь однажды наверстать упущенное.

Вру — нафиг мне эта Франция, если в Поднебесной есть отличная копия Эйфелевой башни? И вообще здесь холодно — середина осени, и я чувствую, как нехорошо царапаются под пропотевшей одеждой ледяные когти. Не заболеть бы.

— По информации нашего телеканала, у отеля вас встретили сочувствующие уйгурам демонстранты, — соврал и журналюга, потому что «не по информации», а из первых так сказать рук: фургончик с логотипом их канала перед отелем имелся.

— А, да? — изобразил я смущение. — Я не знаю французского, поэтому не смог разобрать надписи на их плакатах. Думал, что это мои фанаты, — почесав в затылке, я рассмеялся. — Неловко вышло! А кто такие «уйгуры», кстати?

— Вы не знаете? — вытянулось у журналиста лицо.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Извините, меня ждут любимая девушка, бабушка и друзья.

— Неплохой экспромт, — похвалил за ответы на камеру невесть откуда нарисовавшийся рядом со мной Фэй Го.

О, журналюги снимают и что-то строчат в блокнотиках. Будет мой телохранитель в вечернем выпуске новостей злобным коммунистическим куратором, который мешает мне публично горевать о судьбе несчастных уйгуров.

— «Независимая журналистика» — это такой ублюдочный миф, что даже как-то оторопь берет с тех людей, кто в него верит, — поделился я соображениями.

Хоба — перемахнувшая через ограждение Катюша бросилась мне на шею. Ну и пусть ее курточка неприятно холодит тело под мокрой футболкой — душевное тепло гораздо сильнее.

— Ты такой молодец!!! — чмокнула меня в щеку. — А расскажешь мне правила тенниса, чтобы я понимала, что происходит?

А⁈ Я думал ты знаешь!

— Конечно! — улыбнулся я ей, аккуратно поставил девушку на землю, взял за руку и повел к проходу в раздевалку, встретив на пути перебравшихся сюда с трибуны бабушку Кинглинг и Хуэев.

— Прекрасная игра, — отвесил мне комплимент Личжи.

— Хорошо, что победил, — грубо, но с улыбкой (камеры и люди смотрят!) похвалила бабушка Кинглинг, смерив Катю неприязненным взглядом.

А та и не заметила — смотрит только на меня, и в глазах написано такое, что у меня пропали последние остатки сомнений в своем выборе. С такой женщиной мне по пути.

— Не мерзни, — напомнил мне тренер Ло, успевший добраться до нас с тренерской скамейки и набросил мне на плечи одеяло.

Какая трогательная забота!

Катя опомнилась и перехватила инициативу — теперь за руку тащила меня она:

— Точно! А я тебя еще и задержала, — придалась самобичеванию.

Бабушка Кинглинг укоризненно вздохнула, красноречиво посмотрев на меня: «смотри, какая она неправильная — ты тут мерзнешь, а она на шею вешается!».

— Ничего, — улыбнулся я Кате, и мы не настолько дружной, как мне бы хотелось, гурьбой отправились в раздевалку.

Горячий душ частично смыл с меня усталость и как следует согрел. Теплые олимпийка и джинсы надежно укрыли от сквозняка, а работающая в микроавтобусе печка создала приятный микроклимат по пути к отелю. Увы, к механическому теплу добавлялись попытки бабушки Кинглинг накалить атмосферу:

— Катя, Ван говорил, что твой отец — обычный полицейский, а мама — учительница?

Будь девушка китаянкой, вопрос бы прозвучал совсем иным тоном — и то, и другое в Поднебесной является социально уважаемыми профессиями, а в России, увы, не совсем, поэтому вопрос следует понимать так: «Катя, а это правда, что твоя семья нищая?». Именно поэтому Кинглинг и уточнила, что отец Кати «обычный» полицейский, а не например министр внутренних дел.

— Да, многоуважаемая госпожа Ван, — с очень вежливым поклоном и испуганным тоном ответила Катя.

Старший Хуэй незаметно для бабушки подмигнул мне:

— Это хорошие, благородные профессии. Судя по тому, что ты смогла поступить в Цинхуа по квоте, ты хорошо учишься, Екатерина?

— Да, многоуважаемый господин Хуэй, — точно так же ответила Катя и на это.

Ну конечно же Личжи не отказал мне в переданной ему по телефону просьбе убедить бабушку принять девушку, которая мне очень нравится. «Конфигурация» вокруг меня таким образом выстроилась зубодробительная, и теперь вся ее мощь будет направлена на нашу «Госпожу»!

Праздничный ужин в ресторане отеля являлся для меня некоторого рода пыткой: окружающие кушают все, что хотят, а мне нельзя. Впрочем, голодом меня никто не морил — как и в другие дни в Париже, привезли еду из китайского посольства. Блюда — местные, потому что я так попросил, поэтому на столе еда из двух «источников» смотрелась гармонично. Формат заведения не элитный — просто шведский стол с салатами и «перво-вторыми» блюдами, фруктами, мясными деликатесами и колбасами, кускусом, многими видами сыров и яиц, выпечкой и напитками на любой вкус и цвет.

— Так чем конкретно занимается в полиции твой отец? — спросил Катю Фэй Го.

Телохранитель предпочел привычную китайскому желудку утку, а умная бабушка, которая уже успела понять, что здесь происходит, сделала вид, что ей интереснее луковый суп, чет ответ девушки.

— Раньше он работал заместителем в следственном комитете Красноярского края. В сорок пять лет вышел на пенсию, но до сих пор продолжает консультировать бывших коллег и иногда читает лекции в университетах Красноярска.

Нифига себе «простой полицейский». Молодец телохранитель — почитал досье, потом дал почитать его тренеру Ло (и мне бы дал почитать, но я отказался — нечестно), и теперь они вдвоем через наводящие вопросы «подсвечивают» те пункты, которые выставляют Катю и ее семью в выгодном свете.

В мире существует две условные «шкалы успеха». Первая «заполняется» деньгами, вторая — социальной значимостью, связями, происхождением и другими отличными от бабла вещами. За Западе сильнее первая «шкала», у нас — вторая, и коммунизм здесь совершенно не причем.

— Хорошая карьера и достойное ее завершение, — уважительным тоном одобрил Ло Канг и потянулся за багетом.

Взяв его в руку, он с прищуром понюхал каноничный французский продукт и взялся за нож, намереваясь разрезать багет вдоль. Нож с хрустом преодолел корочку и со столь же бодрым хрустом вгрызся в «мякиш», благополучно завязнув через несколько сантиметров. Лицо тренера Ло забавно вытянулось от удивления.

— Зачерствел, — с безмятежной улыбкой прокомментировал схватку с сухарём старший Хуэй.

— Ни разу не видела подобного отношения к гостям в Китае, — подлила шовинизма бабушка Кинглинг.

И неважно, что большая часть посещений ресторанов бабушкой выпала на середину двадцатого века.

— Общепринятые представления о качестве сервиса здесь несколько отличаются, — дипломатично поддакнул Личжи.

— Ван, будет уместно помочь многоуважаемому тренеру Ло, — подсказала мне бабушка.

Любой воспитанник спортшколы на моем месте уже бы давно «метнулся» за свежим багетом без всяких напоминаний.

— Благодарю вас за заботу, уважаемая Кинглинг, — улыбнулся ей Ло Канг. — Вы дали Вану блестящее воспитание, и он никоим образом не проявляет ко мне неуважения. У нас с ним договор — пока Ван побеждает, ему разрешается не помогать мне.

Под веселый смех тренер пошел менять багет, а я спросил:

— Видела квартиру, бабушка?

Оживившись, Кинглинг кивнула с видом «ничего особенного»:

— Заглянула на минутку, оценить ремонт. Получилось прилично.

Кокетничает — уверен, она там приплясывая от радости осмотрела каждый миллиметр, заодно планируя где и что переделать под себя.

— А где вы с родителями жили в России, Катя? — с хорошо скрываемым превосходством на лице спросила «Госпожа».

— В Красноярске — это столица большого региона России, — об этом рассказывать Катя за время жизни в Китае хорошо натренировалась. — У нас есть две квартиры — в одной, трехкомнатной, мы жили пока я училась в школе, а во второй раньше жили дедушка с бабушкой: теперь они живут в пригороде, у нас там небольшой коттедж. Сейчас вторая квартира сдается, но пока я училась в университете, я жила там одна.

Бабушка Кинглинг поскучнела: «нищета» на поверку обернулась нормальным российским средним классом. Да, все еще не уровень «династического брака», но, к счастью, «Госпожа» не до конца утратила связь с реальностью после нашего «возвышения», и помнит, что такое настоящая нищета. Ну как «настоящая» — по меркам экономически благоустроенной страны, так-то в Африке или там Индии бывает гораздо хуже.

— Мне тоже нравится жить в пригороде, — благожелательно покивал Катиному ответу старший Хуэй.

В этот момент к нам вернулся вооруженный хлебной корзинкой тренер Ло, не забыв галантно предложить багетик бабушке Кинглинг, что ей очень понравилось. Ужин продолжился своим чередом, хитрые мужики продолжили задавать Кате полезные для дела вопросы — в основном про отца, и к десерту мы добрались до момента, когда девушка без задней мысли подлила маслица костер моей паранойи:

— Китай — очень безопасная страна. Дело не только в камерах — отец рассказывал, насколько полезно для полиции внедрение биометрии. Сейчас даже по нескольким частичкам ДНК можно найти преступника, если в базе данных есть его образцы. Он читал об одном деле, где вора нашли по следам дыхания, оставшимся на зеркале обворованной квартиры.

Материальные носители информации в деле передачи зловещих предсказаний точно отправляются в «топку» — меня «анализировали» вдоль и поперек, и в базе есть абсолютно все мои данные. Трудно быть все время на виду. Ха, интересно, а Катин отец попробует «пробить» меня по российским базам? Интересно, найдет что-нибудь? С другой стороны — информацию обо мне проще найти в Википедии или в спортивных СМИ.

После ужина день к огромному сожалению пришлось заканчивать — мне нужно хорошо отдохнуть после изматывающего полуфинала, чтобы победить в третий раз и Федерера. Ну а потом можно с чистой совестью ехать в Англию, чтобы — правильно! — победить Федерера и Джоковича в четвертый раз. Плюс — вернет привычные спортивные кондиции экономящий силы и на этом турнире Надаль.

Вернувшись в номер, я поморщился на занявшую половину гостиной «люкса» гору подарков — завтра разберу — и отправился ложиться спать, жалея о том, что Катю к себе подселить не вышло.