Варлорд. Политика войны

Глава 10 Жаркий август

Идейка возникла не на пустом месте, про эту схему я знал, пусть не из первых, но из вторых рук. Наш преподаватель на радиофаке Желтогорского политеха учился у создателей той самой аппаратуры, вот он и рассказал. И про Асеева, и про Финка, чей справочник «Расчет помехоустойчивости» мы и так использовали.

Но даже по счету XXI века политех был лет пятнадцать назад, а если добавить прожитое в XX-м, то выходили все тридцать, и хрен бы я вспомнил, если не случайное совпадение. Команда Лаврова среди прочего отслеживала визиты советских специалистов в Америку — чтобы держать руку на пульсе и понимать, чем в данный момент интересуется СССР. Среди прочего месяца два тому назад сообщили, что на RCA у Сарнова была делегация радиотехников из Советского Союза, в частности прозвучала фамилия Асеева.

Наскоро вывалив на бумагу все, что помнил по схеме, я отправился на завод к Термену. За девять лет нашего сотрудничества Лев Сергеевич лишился усиков и привычки смущаться, зато прибавил солидности и обзавелся элегантными очками в тонкой золотой оправе. Но цепкости к идеям не утратил и вертел мои каракули так и эдак, пытаясь проникнуть в сумбурный замысел.

— Так… приемник входящего сигнала… электромеханическое реле… контур раз, контур два… Но зачем?

— Если коротко, требуется согласование колебаний в двух контурах с точностью до фазы.

— А назначение изделия?

— Не все ли равно, Лев Сергеевич? — одолела меня паранойя.

— Каждый солдат должен знать свой маневр. Назначение диктует мощность и надежность, отсюда вытекают допустимая элементная база, схемотехнические решения, габариты и так далее.

— Да, вы правы… Вы слушаете радио мятежников?

— Какое это отношение…

— Самое прямое. Генерала Кейпо де Льяно слышали?

— Да, — опечалился Термен. — Удивительно, как человек его положения может опускаться до такого непотребства.

— О, вы даже не представляете, до чего они могут дойти! Но его слушают, и это надо прекратить.

— Синхронное вещание? — догадался Лев. — Но он же в Севилье, мощности передатчика в Овьедо не хватит…

— Вещать с борта самолета, прямо над Севильей.

Над текстом вещания мы работали вместе с Эренбургом. Ну, как «вместе»… Я просто продиктовал ему некоторые запомнившиеся обороты и пассажи из форумных срачей, а уж все остальное Илья сделал сам.

Первую схему мы спаяли за два дня, безвылазно проведенных в лаборатории. Опытная установка работала в пределах одного здания, впрочем, для ее слабенькой мощности и это хорошо. Вторую схему собрал сам Термен, но она еле-еле накрывала соседний ангар, хотя по расчетам должна бить через всю авиабазу.

Лев Сергеевич помрачнел, а когда я попробовал сунуться со своими ценными замечаниями, прогнал — идите, говорит, и занимайтесь своими делами, их у вас много!

Ну так-то да, одно формирование бронегрупп чего стоит.

По мотивам парагвайской эпопеи решили наши высокоумные военспецы со мной во главе не замахиваться ни на танковые бригады, ни даже на полки. Испания страна гористая, бронированной армаде развернуться негде, а вот поддержать роту пехоты одной-двумя САУ — самое то.

На заводской площадке относительно стройными рядами поставили технику и бойцов, некогда завсегдатаев «охотничьих» и «стрелковых» клубов. Что это не регулярная армия, опытный глаз определял сразу по кривизне рядов, подгонке формы и более свободному поведению — кто-то держал винтовку за спиной, кто-то опирался на нее, как на посох, кто-то звонко постукивал металлическим затыльником приклада по асфальту.

Приятный ветерок с моря разгонял жару, но броня все равно грелась, я даже передернулся, когда представил, что нужно залезать внутрь.

— Танковый взвод, — докладывал Чавье, выпускник советской военной академии и командир мотомехколонны.

Он привычно старался держаться к слушателям левым боком, чтобы не показывать правую щеку, изуродованную в детстве ожогом. В остальном каталонский анархист выглядел как идеальный офицер-танкист: пилотка, в руке шлем с кожаными валиками для защиты головы, черный комбинезон, портупея с кобурой и планшеткой.

Остальные экипажи выглядели примерно так же. Только вместо кобуры на поясе у них под мышками висели пистолет-пулеметы А-2-Corto. Самое то для тесноты в танке, особенно с магазином на двадцать патронов — сложил приклад, и все удовольствие лишь на пятнадцать сантиметров длинней стандартной Astra-400.

— Во взводе четыре машины: командирская, танк, САУ и ЗСУ.

Поскольку вся бронетехника рассматривалась пока как средство усиления, множить сущности выделением артиллерии в отдельное подразделение не стали, тем более, что на танках и ЗСУ стоят все те же «эрликоны». Ну и комплекты модернизации — новые движки, усиление брони, а на САУ — французские противотанковые пушечки. Плюс радиостанции, само собой. Все машины выкрашены в серо-землистый цвет tiznaos, уставной для бронеавтомобилей в Испании, с непременной Ⓐ, тактическими знаками и номерами белого цвета

— Три взвода моторизованной пехоты на трехосных «Атлантах» — объяснял и без того очевидное Чавье, но такова уж традиция.

Это я или Дуррути знали все от и до, а членам Комитета обороны Астурии или гостям из Бильбао, Мадрида и Барселоны нужно разложить по полочкам. Гости полезли смотреть противопульную броню на кабинах, щупать станковые «гочкисы» с легкими щитками. Какая-никакая, а защита. Прямо как стальные каски, наштампованные в Ла-Фельгуэре по лекалам наших бакелитовых строительных шлемов.

Обули пехоту в крепкие ботинки с крагами, обмундировали в привычную «грандеровскую» спецовку, разве что в обычные штаны, а не в комбинезоны-моно — от нагрудной части остались только помочи. Ну и стандартные же куртки, так издали глянешь — и не отличить от рабочих Grander Inc. Впрочем, большинство работало как раз у нас, а теперь вот поменяло инструменты на винтовки да ручные пулеметы. Ну и куртки еще по нынешнему жаркому времени свернуты в скатки и прицеплены к ранцам, так что обкатанный в Парагвае и улучшенный по результатам обвес со стандартными застежками надет прямо на зеленые рубахи.

— Минометный взвод, те же трехосные грузовики «Атлант», каждый перевозит миномет Брандта, боекомплект и расчет.

Объяснять приходилось до мелочей — что колонне полагается автомастерская, полевая кухня и три разгонных грузовика, что санлетучка и командирская машина с дальнобойной рацией считаются группой управления.

И что при кухне, медпункте и даже на рации работают женщины.

Мадридский гость, искоса глянув на кривоватые шеренги, в которых бойцы позволяли себе переговариваться, а в задних рядах и курить в кулачок, засомневался:

— Они из-за женщин не передерутся?

— Скорее, без женщин.

Как ни крути, а ни одна армия в мире без облагораживающего присутсвия женского пола не обошлась. К тому же, я на собственной шкуре в свое время узнал, что женщин в коллективе не должно быть мало, иначе мужики дичают и опускаются. А более опытные товарищи научили, что много тоже нехорошо — вместо дела начинают ухлестывать.

В Мадриде, кстати, тоже в ополчение женщин брали — поди не возьми, переспорить уроженку южных краев сложно, а нескольких сразу вообще невозможно. Вот и мы действовали в общем тренде, неясно, чего товарищ из столицы удивляется.

— После смотра колонна выдвигается на полигон, для отработки взаимодействия. Доклад окончил, — Чавье отмахнул рукой и посторонился, пропуская высокую комиссию.

Барселонец смотрел без особого интереса — там под рукой Махно формирование шло по тем же лекалам, разве что мелкие детали отличались. Члены Комитета обороны — с превосходством, эвона чего у нас есть! Мадридец с осторожным удивлением — надо же, какие новшества, а баск — с завистью.

Распаренный Сурин, пользуясь тем, что ходил в задних рядах комиссии, давным-давно снял пиджак и расслабил галстук. Зато все могли полюбоваться его шляпой из панамской соломки и бежевыми подтяжками в белую полоску.

— Довольны, Алексей Михайлович? — подкрался я к нему.

Сурин слегка вздрогнул и тут же напустил серьезный вид:

— Не совсем, подвеска беспокоит. Двигатель-то мы поменяли, брони добавили, а вот хватит ли усиления подвески, сомневаюсь.

Но я-то видел, что Сурин страшно горд! Еще бы, на сегодня это лучший танк в мире, даже с «эрликоном», а ведь у нас уже готова башня под 47-мм орудие, а через полгода закончится разработка варианта под 75 миллиметров.

А подвеску усилим, не зря же танк изначально проектировали в расчете на глубокую модернизацию. По моим прикидкам, если все будет идти так же, как в моем варианте истории, наш танк вполне продержится еще лет десять. Не как основной боевой, а для вспомогательных задач. С «ИС» да «Тиграми» ему, конечно, не тягаться.

Спихнув остаток презентации на Сурина, Дуррути и Чавье, я удрал к Термену. И был вознагражден — Лев Сергеевич нашел, в чем проблема, и обещал через день-два показать рабочий вариант.

Но демонстрацию пришлось отложить, производственную и мобилизационную рутину нарушили тревожные новости из Бильбао — мятежники из Бургоса предприняли неожиданную атаку на Миранда-дель-Эбро.

Генерал Андрес Саликет участвовал в заговоре с самого начала, довольно ловко сумел занять место командующего 7-й органической дивизией и всего округа, после чего подчинил себе оставшиеся безнадзорными после ареста Молы части, объявил полученное «Северной армией» и перенес ставку в Бургос.

Оттуда он попытался захватить нависавшие над Мадридом перевалы Сьерра-де-Гуадаррама, направив к ним три колонны. Но в Мадриде тоже оценили важность перевалов и двинули на север ополченцев при поддержке артиллерии и авиации.

Встречные бои у Сомосьерры, Авилы, Сеговии проходили крайне бестолково, но с громадным ожесточением — пленных расстреливали на месте. Поначалу республиканцы заняли города, но Саликет направил подкрепления, и ополченцы начали отступать (а то и бежать). Вместе с ними к Мадриду стронулись жители, наслышанные о терроре путчистов. Когда подоспела артиллерия мятежников, толпа с повозками и тележками запрудила узкий проход Альто-дель-Леон.

Фотографии кровавого месива на перевале после обстрела сделал американский корреспондент — погибло как минимум тысяча мирных жителей, точнее никто не считал, поскольку республиканцы оставили перевалы. А кадры груды мертвых тел, залитой кровью куклы и оторванной детской ножки в башмачке разошлись по миру и очень подпортили репутацию «защитникам порядка и борцам с анархией».

Но дальше части Саликета продвинуться не смогли, фронт закостенел, а генерал решил перенести усилия на север и разделаться с басками.

— Я не могу отдать колонну, — раздражение Дуррути лилось через край. — В Галисии копят войска для удара, оборона на западе дырявая.

— Войск в Галисии немного, а на перевалах построены бункера. Если не паниковать, а держаться, они продвинутся максимум от одного перевала до другого.

— Так надо держаться и баскам!

— Надо, но там за Мирандой нет перевалов. И это единственный наш район, где растет зерно. Если мы его сдадим, будем голодать.

И никакие американские пайки нас не спасут — я рассчитывал их количество на небольшую частную армию, а не на все население Астурии, Кантабрии и Басконии!

— Черт с тобой, Джонни, только колонну поведу я!

Блин, вот до чего же испанцы упрямые и упертые! Но никак иначе уговорить Дуррути у меня не получалось.

Одно счастье, что тут Европа, расстояния невелики, а вся северная республиканская зона меньше любого района под Желтогорском. Пехоту без затей погрузили в штатные автомобили и выпихнули на шоссе, танки и несколько французских 75-мм пушек отправили по железной дороге, часов за десять доедут.

Хорошо, что мы спорили недолго — бронетехнику пришлось разгружать в Миранде прямо под обстрелом, баски едва удерживали окраины — а так бы могли опоздать.

Танки и САУ изменили ход боя — не ожидавшие появления бронетехники солдаты мятежников бежали на южный берег Эбро. А батарея полевых орудий после долгой пристрелки все-таки заставила замолчать две пушки в старой крепости Миранды, не дававшие покоя республиканцам.

Едва закончился бой, Дуррути развил бешеную деятельность — погнал всех, кто мог держать лопату, рыть вдоль берега окопы и строить бункера. Будь это в Мадриде, еще неизвестно, как обернулся такой почин — закапываться в землю считалось недостойно революционного духа. А вот баски без лишних слов идею приняли, тем более в качестве военных инженеров Дуррути выделил им несколько обученных в СССР «астурийцев».

В дальнейшем строчка из резюме «воевал в Парагвае, учился в Москве» превратилась в характеристику любого опытного и знающего командира, такое, например, говорили про Листера и Эль Кампесино, хотя первый не участвовал в парагвайской экспедиции, а второй вообще ни сном, ни духом.

Убедившись, что оборона восстановлена и дождавшись подхода автомобильных колонн, Дуррути засел с Чавье над картой искать способ отбросить мятежников еще дальше, за перевалы невысокого хребта Обаренас.

Днем машины бронеколонны по одной-две отправились на запад вдоль Эбро. К вечеру все сосредоточилась у полуразрушенного замка Тедеха, а утром рванула на юг, сбивая по дороге слабые заслоны — максимум десяток-другой Гражданской гвардии без пулеметов.

Городок Онья проскочили с ходу, а еще через час вышли с тыла к перевалу Панкорбро, распространяя на своем пути справедливость, граничившую с паникой среди местных антиреспубликанцев.

Шухер получился знатный — от Панкорбро до Бургоса по равнине всего пятьдесят километров, но важнее, что засевшие на южном берегу в Миранде-дель-Эбро мятежники посчитали, что их окружают и откатились к пока еще свободным проходам через хребет. Отход довольно скоро превратился в решительное отступление, отступление — в бегство. Изрядно потрепанные, но непобежденные отряды Euzko Gudarostea вышли на границу с Леоном-Кастилией и уже без понуканий принялись окапываться.

На волне эйфории от успешного взаимодействия, мы с Дуррути, а также республиканцы из Комитетов обороны Кантабрии и Страны Басков додавили вместе с Хосе Агирре трех самых упертых националистов и создали общий Комитет обороны северной зоны. А чтобы ни нам, ни баскам не было обидно, штаб-квартирой избрали кантабрийский Сантандер. Люди, оружие, продовольствие, общее командование — все шансы на удержание зоны у нас в руках, теперь главное не перессориться.

Полет до Мадрида, в силу крайней слабости авиации у мятежников, прошел нормально, если не считать напугавшего меня дребезга снаружи фюзеляжа. Едва я его услышал, как сразу всполошился и прополз в кабину к пилотам, провожаемый насмешливым взглядом стрелков задних турелей.

— Ребята, что за звук? Что-то мне страшно.

— Да все в порядке, jefe, успокойтесь! — даже не повернул голову от штурвала Рафаэль. — Мы сто раз так летали!

Угу, не очкуй, Славик. Да только звук не унимался, а прыгать, даже с парашютом, над занятой мятежниками территорией совсем не хотелось.

— Источник звука известен?

— Тросы, — неприветливо буркнул Фелипе.

— Антенны, — в тон ему добавил Рафаэль.

Но в конце концов я из них выудил, что Термен вдоль всего корпуса натянул проволочные антенны для той аппаратуры, с которой DC-2 отправится из Мадрида в Севилью. Я выдохнул, полюбовался в иллюминатор на второй бомбер, сопровождавшие нас «кобры» и уселся в откидное креслице почти над бомболюком, напротив безмятежно спавшего Ларри. Все свободное пространство вместо бомб занимал радиопередатчик, причем ради такого дела Термен отдал один из магнитофонов K1. А остальные три сдал в лабораторию, для опытов.

По нынешним временам гонять в Толедо из Мадрида бомбардировщик и пару «кобр» — пижонство, тем более, что итальянцы, у которых завершилась эфиопская кампания, уже начали понемногу накачивать Южную (читай Африканскую) армию самолетами, пока всяким старьем, но лиха беда начало. На автомобилях немногим дольше, зато можно полюбоваться на снующие туда-сюда автобусы и грузовики с ополченцами. Лозунги, знамена, значительные лица и торчащие в разные стороны винтовки, того и гляди, пальнут по неосторожности.

С шоссе мы сразу повернули в сторону завода, не заезжая в город, из которого почему-то раздавались выстрелы. Предположение, что там тренировали ополченцев мгновенно улетучилось, как только мы добрались до ворот и здания администрации.

Часть окон закрывала фанера, в других лежали мешки с песком, а вся кладка была иссечена пулями. Блин, это что, мятежники сюда дошли?

Молчаливый и угрюмый вопреки обыкновению Умберто встретил нас за воротами, у перекрывшей въезд капитальной баррикады.

— Алькасар взяли? — начал я с главного вопроса.

Умберто отрицательно помотал голово.

— Как нет??? У тебя же был приказ — первым делом Алькасар!

— Мы завод штурмовали, — сквозь зубы ответил анархист.

— Как это «мы»? А на заводе кто был?

— Гвардейцы.

— Ну-ка, — сел я за директорский стол, — давай все по порядку.

Умберто тоскливо вздохнул и начал:

— Ну, поначалу все спокойно было, губернатор за республику, стрельбы нет, военных нет…

— И что вы делали? — блин, у них же был приказ занять Алькасар!

— Патрулировали город совместно с гвардейцами, разъясняли политику, а когда митинг кончился…

— Погоди, какой митинг? — я понемногу закипал.

— В поддержку Народного фронта… Объявил о создании Комитета обороны…

Пронунсиаменто устроил, блин.

В общем, Умберто обвели вокруг пальца. Пока он там митинговал, хитрозадый полковник Москардо быстренько занял Алькасар, командующий гражданской гвардией Ромеро послал своих подчиненных на завод за боеприпасами, а губернатор прикинулся арестованным и укрылся в Алькасаре вместе с семьей.

Хреновее всего, что мятежники сгребли кого сумели из республиканцев и там, помимо лже-заложника в лице губернатора, держали в подвалах еще человек пятьдесят-шестьдесят.

— … когда митинг кончился, мне сообщили, что гвардейцы грузят патроны, и мы сразу вернулись на завод. Началась стрельба, гвардию выбили пулеметами, патронов не отдали…

И то хорошо.

— Сколько людей в Алькасаре?

— Около девятисот, в основном гвардейцы, еще несколько курсантов и сотня фалангистов.

— Откуда знаешь?

— Дезертиры.

— Поехали смотреть, что там делается.

В машине я вытряс из Умберто остальное.

Вооруженные рабочие превосходили мятежников числом и, что важнее, количеством боеприпасов, так что республиканцы быстро восстановили контроль над банками, алькальдией, телеграфом, телефоном, мостами, тюрьмой и казармами. Путчисты укрепились в Алькасаре, нескольких ближайших к нему зданиях и в принадлежащем церкви госпитале Иоанна Крестителя.

Через три дня правительство направило из Мадрида колонну генерала Рикельме с несколькими 105-мм орудиями, двумя танками и при поддержке (если так можно сказать) анархистской колонны с громким названием «Орлы Свободы».

Генерал попытался вступить в переговоры (кстати, в больнице засел его племянник, а родной брат мятежника Ромеро руководил обороной республиканской Малаги), но полковник Москардо отверг все предложения и гарантии. В том числе и от лично знакомого адвоката Кабельо, командира толедского ополчения, и от специально приехавшего в Толедо чилийского посла, дуайена дипломатического корпуса. Также Москардо отказался выпустить женщин и детей, которых в Алькасаре набралось около шестисот человек.

Мы проехались вокруг замка, разглядывая его в бинокли. Чем ближе к Алькасару, тем больше на улицах страшно революционной публики с оружием, а с ближайшей баррикады из мешков с песком в сторону ненавистных вражин постреливали вразнобой приехавшие на «экскурсию» мадридцы.

Осада проходила ни шатко, ни валко, мятежники берегли патроны, а построенному в XVI веке мощному замку вся эта пальба была что слону дробина, но ополченцы и отряд Умберто понемногу вышибали путчистов из соседних зданий, стягивали кольцо, перегораживали улицы колючей проволокой и мешками с песком. А ночью освещали прожекторами, чтобы пресечь рейды осажденных за продовольствием.

— Что делать будем, Умберто?

— Подождать, и сдадутся.

— С чего это?

— У них еды и патронов мало.

— Ага, а с юга наступают мятежники, Кордова, Бадахос и Касерес уже у них, еще месяц и они будут тут.

— Революционный народ… — вскинулся Умберто.

— … просрал взятие Алькасара, ты это хотел сказать? Нет у нас времени ждать.

Ходить в бестолковые атаки на сидящих за толстыми каменными стенами? Слуга покорный. Рушить замок артиллерией? Бог знает сколько времени займет. Подвести, как в древности, подкоп и взорвать? Да только где таких специалистов взять? Ближе всего шахтеры, они и штольню пробить могут, и с динамитом знакомы, но гарантий никаких.

Я еще раз посмотрел на твердыню с противоположного берега Тахо. Крутой склон, поросший колючим кустарником, всего несколько зданий, два из них разбиты снарядами. Пожалуй, отсюда нападения ждут меньше всего…

— Умберто, из тюрьмы уголовников выпускали?

— Нет…

— Найди мне парочку домушников, а еще лучше форточников.

Под крышей Алькасара сверкнул выстрел, пуля цвиркнула прямо над головой. Ларри тут же утащил меня за угол ближайшего здания.

— Возвращаемся на завод, мне нужна связь с Овьедо.

После радиосеанса и ругани с Дуррути, который никак не хотел делиться, я отправился к генералу Рикельме и командиру ополчения Кабельо. Гвалт в штабе осады обеспечивали в основном «Орлы Свободы» — они толклись по всему зданию, курили, требовали немедленного штурма, обвиняли всех с ними несогласных в предательстве и вообще веселились напропалую.

— Имеешь шанс оправдаться, — шепнул я на ухо Умберто. — Вышвырни их отсюда и отправь готовиться к штурму дома военного губернатора.

Здание стояло всего в сорока метрах от Алькасара, если его занять, у осажденных появится весьма крупный геморрой. Уж не знаю как Умберто увлек единомышленников за собой без рукоприкладства, но в штабе стало значительно спокойнее.

Генерал Рикельме словно по писаному уповал на прибытие шахтеров, Кабельо на артиллерию, но я предложил для начала послушать радио.

Кейпо де Льяно выступал в своем обычном ключе, заплетаясь и хвастаясь победами. Он описывал, как мятежники в деревне Кармона убили полторы тысячи мужчин, а марокканцы изнасиловали всех женщин. Он угрожал тем же самым всем сторонникам республики и даже не стеснялся называть города, куда нацеливались следующие удары путчистов.

— Я овладею Андалусией любой ценой, пусть даже каждые четыре из пяти женщин здесь наденут траур! — заливался генерал, но вдруг пропал.

— Ты бы, козел, сперва врать перестал. Только на словах и умеешь, импотент, — сообщил всем слушателям незнакомый голос

И пошло-поехало в духе форумных троллей. Голос охаял и самого Кейпо де Льяно, и Франко, и Санхурхо, выставив их сборищем бесполезной швали, годной только лизать пятки итальянцам и немцам.

Рикельме и Кабельо слушали, раскрыв рот, и я не сразу смог изложить им свой план. Не весь, разумеется — черт его знает, насколько им можно доверять, а вот их поддержка мне нужна позарез.

Выполнение плана я начал с переговоров.

Вызванный к выходу из Алькасара полковник Москардо высоко задирал нос, отчего обвисали брылястые щеки и растягивался второй подбородок. Добавить маленькие усики — выйдет разжиревший Гиммлер, даже очки такие же.

— Полковник, меня зовут Джон Грандер. Американский посол просил меня выступить гарантом в случае вашей сдачи.

— Мы не сдадимся! — отрезал Москардо.

— Подумайте. Правительство готовит бомбардировщики, те самые, что уничтожили «Эспанью», «Канариас» и «Балеарес». Сюда направлены три батареи тяжелых орудий, — я врал напропалую. — Я готов принять всех, кто находится в Алькасаре и вывезти под охраной во Францию.

Полковник выдал излишне пафосную речь, из которой следовало, что он готов стать мучеником, но Алькасар не сдаст.

— А десять тысяч долларов не спасут отца русской демократии? — сделал я последнюю попытку.

Но Москардо почему-то считал замок неприступным, и мы расстались, недовольные друг другом.

На полпути к баррикаде меня накрыло осознание, что из Алькасара легко могут выстрелить в спину, я даже присел на дрогнувших коленках, и пуля пролетела чуть выше.