Варяжское море II. Ярл

Глава 13

Остров Эйсюсла. Крепость «Медвежья берлога». Ярл Самсон.

Драккар, принявший на себя уже три попадания «зажигалок», упрямо тянет к берегу — очевидно, команда поняла, что пытаться тушить пожар на обездвиженном судне, находящемся под обстрелом, себе дороже! Однако вслед за головным кораблем эскадры в бухту вошло еще два судна — и артиллеристы перенесли огонь на них, из очередной тройки снарядов вложив в цель пока что только один. Но тут же раздался пронзительный крик Хельги:

— Не трогайте их! Оставьте!!! Бейте по первому драккару, Беовульф на нем!!!

…То, что неожиданные «гости» есть вовсе не курши и не эсты с материка, меня крайне неприятно поразило. Но когда мы с Олей поднялись на обзорную площадку донжона и впервые разглядели приближающиеся корабли, любимая безапелляционно заметила:

— Это Беовульф. И он собрал целую эскадру датчан.

— Вижу… Но их не так и много! Выйдем в море — три дромона сожгут и протаранят большинство драккаров!

Однако жена резко, отрицательно покачала головой:

— Не стоит! Ты не знаешь, зачем «Медведь» пришел сюда! Точнее «зачем» я могу ответить вполне уверенно — он ищет драки с тобой, он хочет победить того, кто сразил «исландскую воительницу»! Ведь пока мой персонаж находится в свободном плавании, Беовульф не ищет с ним встречи, но как только начинает помогать игроку, у «грозы морей» меняются поднастройки. Однако все равно должно было случиться что-то, что буквально запустило режим активного поиска его нпс! Очевидно, эсты как-то сумели дать ему знать о твоем присутствии — и если это действительно так, они наверняка ударят по замку, как только мы выйдем в море! А выходить лишь двумя дромонами против одиннадцати драккаров — это безумие. Кормчий Беовульфа не хуже моего, а дружина его не слабее исландцев: если «Медведь» сумеет прорваться к твоему «Варягу», то его воины перебьют твоих ближников в схватке.

— А если к твоему? Беовульф сильнее Хельги, или слабее?

После короткой паузы любимая нехотя ответила:

— Сильнее…

Что же, согласившись с супругой, я приказал дружине готовиться к бою — благо, что набат поднял воев не только в замке, но и в городище. Потому ратники, ночевавшие у любушек, успели войти в крепость, прихватив с собой и заспанных, испуганно глазеющих по сторонам подруг, в то время как оставшееся население неорганизованно бросилось в сторону леса. Ну что же, выходит, проблема с размещением новообращенных христиан решилась сама собой… А вот с охотничьей сменой получилось крайне паршиво! Три десятков воинов, опытных лесовиков из числа варягов и новгородцев углубились в окрестные леса — к битве они не поспеют. И ладно, если не поспеют — но если они встретятся (или уже встретились!) с разворачивающимся войском эстов, следующих к крепости все теми же лесами, боюсь, своих охотников я уже более никогда не увижу…

Глядя, как приближается к бухте первое судно эскадры, и по совместительству флагман Беовульфа, я испытал одновременно и мрачное удовлетворение, и жестокое разочарование своей глупостью. Ну почему нельзя было вытащить дромоны на берег не носом, а хвостом?! Ведь тогда бы баллисты так же оказались были развернуты к гавани, и захватчика встретил залп уже не трех, а шести «пороков»!

Почему-почему… Да потому, что ожидал нападения с суши, предполагая, что знакомые с возможностями моей артиллерии эсты предупредят союзников, и комбинированной атаки с моря и суши не последует.

Однако, похоже, я очень сильно ошибся в оценке «восточных викингов»…

Впрочем, по итогам за глаза хватило и трех баллист — по крайней мере, чтобы вызвать стойкий пожар на драккаре «Медведя». Однако видя, как команда целеустремленно тянет судно к берегу, я заорал, обращаясь к артиллеристам вслед за Олей:

— Бейте по головной ладье! По первой!!! Бейте, пока не потонет!!!

Что же — артиллеристы услышали наши крики, благо, что площадь замка не столь и велика, и до расчетов баллист действительно возможно докричаться! Очередной залп двух из трех «пороков» пришелся на корму драккара — зажигательные снаряды воспламенили судно, перелетев через борт рядом с кормчим… А потому последовал еще один залп, всех трех расчетов — правда, врагу в этот раз достал только один снаряд. Зато зажигательная смесь воспламенилась прямо у мачты, в самом центре корабля. Мгновенно вспыхнул и парус, тут же рухнув на отчаянно гребущих викингов… Даже до нас донеслись отчаянные крики боли и ужаса обожженных людей — а спустя всего несколько секунд драккар стал быстро замедляться, и одновременно с тем уцелевшие воины принялись быстро прыгать в воду…

— Как думаешь, Беовульфу конец?

Глаза Оли блеснули мрачным огнем:

— «Медведь» очень живуч. У него имелся бы твёрдый шанс спастись, даже если бы корабль попал в шторм в паре верст от берега! А сейчас им до причалов оставалось не более пары сотен метров… Но команду мы его проредили, хотя бы огнем. Да и не все дружинники его так же хорошо плавают, как вождь! Особенно в кольчугах!

Невольно поежившись от жестокой улыбки Хельги (надеюсь, я наблюдаю сейчас не скрытое проявление потаенных струн души возлюбленной, а лишь проявление свойств её воинственного персонажа), я задал главный, волнующий меня вопрос:

— Но если Беовульф выживет, и нам обоим придется сражаться с ним — как тогда, с вождем эстов — мы сумеем победить его вместе?

Пару секунд супруга молчала, после чего губы ее скривились в горькой усмешке:

— Шанс есть. Небольшой.

— Хм… Звучит не очень оптимистично.

Оля уже ничего не ответила, и я вновь перевел взгляд на бухту, где мои артиллеристы перенесли огонь на дымящий датский драккар, чья команда успела потушить пламя, но само судно потеряло ход. На моих глазах три из трех снарядов врезались в корабль, мгновенно охваченный пламенем! И вновь до нас донеслись отчаянные крики горящих людей, а в воду наравне со спасающимися бегством викингами стали прыгать отчаянно метущиеся, горящие фигурки людей, кажущихся на расстоянии какими-то игрушечными, ненастоящими… Лишь третий из вошедших в естественную гавань драккаров сумел избежать обстрела, быстро прибившись к левой о конечности бухтты, где и началась поспешная высадка воинов.

Остальные же викинги оказались умнее — видя, как горит флагман вырвавшегося вперед вождя, а затем как вспыхнуло и второе судно, они разумно миновали бухту, устремившись к виднеющейся вдалеке песчаной косе. Той самой, где прошедшей осенью мы дали бой эстам и победили!

Однако эскадра датчан не смогла пройти мимо крепости без потерь. Расчет ближней к морю баллисты, расположенной на левой боевой площадке и неспособный вести огонь по вошедшим в гавань кораблям, сумел точно вложить в борт неосторожно приблизившегося драккара сразу два горшка с горючкой! Рвущиеся в бой артиллеристы били умело и азартно, посылая снаряд за снарядом — и хотя три из них ушли в «молоко», попавшие в цель «зажигалки» все равно заставили викингов замедлиться. И тогда к расстрелу подключилась баллиста с донжона, укомплектованная расчетом моего дромона! Первак, не желая упускать возможности отличиться, закатил снаряд в цель уже со второй попытки! А несколько минут спустя полностью обездвиженное, целиком охваченное пламенем судно пошло на дно…

Взирая на все это с мрачным торжеством, я невольно задумался о том, что викинги наверняка упали духом, потеряв вождя… Точнее считая, что потеряли его. Вон, Олька убеждена в обратном — и действительно, я разглядел, как на берег у пристани выбираются из воды викинги, спасшиеся с корабля Беовульфа, как спешат к ним на помощь не более полусотни воинов с единственного успешно дошедшего до берега судна.

И вот тут в моей голове все окончательно сложилось! Охваченный невероятным возбуждением схватки, я вырвал меч из ножен и зычно закричал:

— Открыть ворота, опустить мосты! Исландцы и варяги — на вылазку, в крепости остаются новгородцы! Ратмир!!! Если заметишь, как даны приближаются на помощь своим, бей в набат! Остальные — за мной! Разобьем врага по частям, коли он столь глуп, что сунулся смерти в пасть!!!

— Да-а-а-а-а!!!

Возбужденные неожиданным появлением врага и первым успехом, высыпавшие на стены детинца дружинники поддержали мое решение о вылазке громким одобрительным ревом! «Голова» же словен, стоящий на стене у боевой площадки на правом оконечности твердыни, лишь согласно склонил голову — а я уже спешил вниз по лестнице донжона, слыша за спиной быстрые шаги Оли.

— Что ты задумал?

— А сама разве не понимаешь?! Как бы ни был славен Беовульф в сече, сейчас у него осталась лишь горстка воев. А потеряв вождя, даны вряд ли решатся на штурм!

— Но если к нему придут на помощь эсты?!

Я на мгновение замер, встретив глазами настороженный взгляд возлюбленной, после чего отрывисто бросил:

— Ратмир успеет предупредить набатом, а в замке остается его дружина. Если что, отступить успеем!

Супруга более не задавала вопросов, и вместе мы выбежали во внутренний двор, куда так же спешно спускаются призванные на вылазку вои. Без промедления, легкой рысью я устремился вперед, увлекая исладцев и варягов за собой к отрытым створкам прохода в цитадель — и далее, сквозь воротные башни первого и второго оборонительных обводов крепости. А следом за мной земля загудела под ногами полутора сотен суровых варяжских дружинников и исландских гвардейцев, да одной элитной воительницы…

До места высадки людей Беовульфа мы добежали за считанные минуты. И что важно, «Медведь», один из всех в своей команды добравшийся до берега в кольчуге, не стал отступать, нет! Суровыми, яростными командами он в эти самые минуты наводит порядок среди дрогнувших было данов. Собственные хирдманы легендарного воина, очевидно лишенные страха (а заодно и здравого смысла!), замерли за спинами союзников, сохранивших щиты. Полуголые — но с яростными, оскаленными в бешенстве лицами, сжимающие в руках редкие мечи, секиры, «саксы», и даже широкие, но не очень длинные ножи, они очевидно готовы яростно драться до самой смерти! Заодно выступая гарантом того, что развернутые к ним открытыми спинами датчане будут беспрекословно подчиняться всем приказам вождя… Сотня викингов против полутора сотен моих людей — расклад для врага не совсем уж безнадежный, учитывая что с ними находится настоящее живое знамя! И слова Оли на счет того, что хирдманы Беовульфа, пусть и вдвое сократившиеся числом, не уступают ее гвардейцам, я воспринял вполне серьезно…

— Фалангой стройсь! Исландцы по центру, ватаги Храбра и Горыни на крыльях!

Моя рать принялась перестраиваться на ходу, в то время как с противоположной стороны раздался отрывистый, могучий рев высокого, плечистого воина, действительно подобный медвежьему реву:

— Клином!!!

Ага, значит, собирается атаковать…

— Плюмбаты к бою!!!

Этой зимой мы время даром не теряли — и теперь каждый из моих дружинников имеет за щитом внутреннюю обойму с короткими гранеными дротиками-плюмбатами, по три штуки на каждого бойца. И сейчас они разом достали их, перехватив копья или топоры в левые руки — освободившиеся благодаря прикрепленным к защите ременным петлям…

— Бей!!!

— Стена щитов!!!

«Медведь» мгновенно догадался откуда ждать опасность — и по его команде даны успели вскинуть щиты над головами, каким-то чудом прикрыв лишившихся защиты хирдманов Беовульфа! А спустя всего один удар сердца в однослойные, не окованные по краям и лишенные стальной обшивки щиты викингов ударили заточенные жала плюмбат, круша стальными гранями слабое дерево… И тут же, в устоявший при первом «залпе» круг воинов, так и не успевших вытянуться в клин, ударило еще полторы сотни плюмбат! Раня, калеча и убивая викингов, чьи потрескавшиеся, поломанные щиты уже никак не могли остановить смертоносный град ромейских дротиков…

А потом последовал третий общий бросок плюмбат.

Когда «снаряды» у моих дружинников закончились, от сотни бойцов врага на ногах осталось едва ли три десятка. Три десятка израненных, окровавленных людей, полностью лишившихся щитов — и твердая решимость в глазах их сменилась выражением угрюмой обреченности. Но среди прочих викингов возвышается, словно могучий столетний дуб над молодой порослью, высокий статный витязь с аккуратной бородкой пшеничного цвета, да с торчащей из левого плеча плюмбатой… И диким, неистово-яростным огнем во взгляде!

— Эй, Самсон, или как там тебя?! Ты трус!!! Ты прячешься за рядами воинов, вместо того, чтобы принять честный бой! Так выходи же…

— Закрой свою пасть, пёс!

От ненависти, с какой были произнесены слова Оли, у меня аж мурашки по коже побежали! Но одними словами воительница не отделалась: коротко размахнувшись, она с чудовищной силой метнула свое копье в Беовульфа! Лишь засвистел в воздухе мелькнувший молнией смертельный снаряд, устремившийся к груди «Медведя»!

Как тогда, в моей роковой схватке с Ториром…

А далее случилось невероятное: вражеский вожак шагнул вперед и резким, смазанным движением рубанул перед собой по воздуху — и раздался звон стали! Мгновением спустя я с суеверным ужасом уставился на парированное ударом викинга копье Оли, сбитое им прямо в полете и воткнувшееся в песок в нескольких шагах от врага! А заодно разглядел и цвет клинка ярла. Буквально чёрный!

Неужто индийская сталь типа кара-табан?!

— Кто там меня псом обозвал?! Неужто исландская шалава?! А что, ваш ярл надул в штаны, раз боится выйти ко мне?! Эй, Самсон! Долго еще будешь прятаться за юбкой своей шлюшки?! У тебя вообще яйца есть?! Или быть может, твоему хирду лучше присягнуть мне, раз его вождь боится на люди показаться?!

Я было дернулся вперед, однако мне в руку стальной хваткой вцепилась Оля:

— Не надо! Он даже раненый сильнее тебя! Ты видел, как он отбил копье?!

Поймав взгляд любимой, я прочел в ее глазах неподдельный страх и волнение за себя — отчего на душе стало как-то теплее. Беспокоится! Мягко потянув руку, одновременно с тем я ободряюще ей улыбнулся:

— Не бойся. Я справлюсь. Правда…

Словно загипнотизированная моим взглядом, супруга отпустила мое предплечье, и я не спеша двинулся вперед, сквозь строй исландцев.

— Ага, вот и трус, наконец-то заглянувший промеж своих ног, и обнаруживший там яйца! Что, ярл Самсон, готов сразиться на хольмганге?! Условия простые…

— Беовульф!

Оборвав рассуждения ярла, громко назвав его имя, я дождался, когда он уже, наконец, заткнется и замрет с гаденькой ухмылкой на губах, после чего спокойно заметил:

— Ты не в том положение, «Медведь», чтобы ставить мне условия. Твой личный хирд перебит, а большая часть войска слишком далеко, чтобы успеть прийти тебе на помощь. Ты мог бы сохранить себе и остаткам своих людей жизни, бежав отсюда…

Ярл резко, яростно выкрикнул:

— Я никогда не бегу от опасности!

После короткой паузы я ответил, вернув противнику гадкую ухмылку:

— Значит, ты умрешь.

— Так убей меня, рискни проверить свое ратное искусство в схватке со мной!!!

Бешеный рев врага мог бы напугать кого угодно — но отчего его показушная (а может и не показушная) ярость меня окончательно успокоили:

— Зачем? Зачем мне проверять себя, если я итак вижу, что ты даже раненый сильнее и искуснее меня? Приняв этот бой, я проиграю еще до того, как скрещу с тобой свой клинок… А я не люблю проигрывать.

Замолчав всего на мгновение — так, чтобы все присутствующие могли осознать каждое произнесенное вслух слово, я спокойно, но твердо закончил:

— И еще — ты оскорбил мою жену. Так что не рассчитывай на легкую или славную смерть… Будивой, стрелы!!!

— А-а-а-а-а-а!!!

Беовульф с яростным криком ринулся вперед — а за ним устремились все уцелевшие викинги, надеясь лишь добежать до врага и забрать с собой хоть сколько-то его воев… Смело, мужественно — и совершенно бесполезно.

Первый залп стрел двух десятков лучников, вставших позади фаланги (еще полтора десятка осталось в крепости, и равное им число воинов ушло с охотничьей партией) пришелся на бегущего впереди ярла. Всего пяток из них угодили в цель — но и этого оказалось достаточно, чтобы славный витязь стал похож на дикобраза… Несмотря на тяжелые ранения, он все же не упал — но сильно замедлился, пытаясь хотя бы просто устоять на ногах… Второй залп ударил точно в середину толпы лишенных защиты воев, разом сократив их число на треть. А следующий и вовсе уполовинил их число!

Неспешно, без суеты отступив за линию сцепленных щитов исландцев, я дал им спокойно перебить всех несчастных, кто добежал до гвардейской фаланги в самоубийственной атаке. Ветераны варанги сработали быстро и четко, словно бездушный механизм — именно это сравнение пришло мне на ум при виде синхронных уколов бойцов первой шеренги, атакующих от груди. И одновременно с тем разящих выпадов воинов второй, наносящих свои удары сверху вниз… Причем среди людей Хельги — а значит и моих! — не погиб ни один человек!

Вот и славно…

Я вновь шагнул вперед, где среди павших хирдманов замер тяжело дышащий, опирающийся на свой меч Беовульф. Он перенес вес тела на клинок, словно на трость, чтобы не упасть; кровь тонкой струйкой бежит из его рта — но при виде меня он нашел в себе силы скривить губы в жуткой гримасе, что, очевидно, должна была изобразить едкую ухмылку:

— Ну что, теперь-то мы сразимся? Теперь-то тебе хватит смелости скрестить со мной клинок?

Подойдя ближе, я отрицательно мотнул головой, после чего равнодушно пожал плечами:

— Зачем? Я не обрету славы, добив смертельно раненого врага, не способного даже держаться на ногах без опоры.

С этими словами я резкой, короткой подсечкой выбил клинок из руки противника… Точнее попытался выбить! Потому как стремительно вскинув меч — носок моей левой ноги проскользнул буквально под самым острием! — Беовульф ударил, целя мне в шею! И атака его, зараза, была ещё как стремительна!

Повинуясь лишь инстинктам, я едва сумел отпрянуть назад, подставив щит под летящий ко мне отточенный до бритвенный остроты клинок. А мгновение спустя, так же на инстинктах развернулся на носках с последующим шагом к противнику — выбросив при этом руку во встречной ударе! Чёрный меч буквально срубил верхнюю кромку моего щита, не посмотрев ни на стальную окантовку, ни на кожаную обтяжку — но до шеи так и не достал. А вот у меня вышло что-то вроде очень резкого, точного «бэкфиста» — только дотянулся до Беовульфа я не внешней стороной кулака, а самым острием харалужного «кладенца»…

«Медведь» оторопело замер, зажимая ладонью левой руки рассеченную гортань, а глаза его изумленно округлились. Правда уже в следующий миг удивление и даже испуг во взгляде ярла сменились животной яростью… Вот только последующий его выпад, забравший остаток жизни, был уже не столь стремителен. Я успел вовремя просчитать атаку «Медведя» — и парировал укол, просто ударив окованной кромкой щита по плоскости меча. И чёрный клинок вылетел из ослабевшей руки Беовульфа…

Несколько секунд я стоял над телом поверженного, уже охваченного агонией. А в голове билась всего одна пугающая мысль: «а что, если бы пришлось сражаться с Беовульфом в хольмганге?». Впрочем, ответ я итак знал — учитывая, что даже смертельно раненый «Медведь» едва меня не прикончил! Промедлив ещё немного, но так и не дождавшись никаких системных оповещений, я резко отвернулся от хрипящего и отчаянно сучащего конечностями человека… Стало совсем не по себе, хотя смерть свою ярл явно заслужил.

— Отрубите его голову и насадите на трофейное копье у ворот бурга! Бьюсь об заклад — как только даны увидят, что Беовульф мёртв, они откажутся от штурма и уплывут восвояси!