Ваше Сиятельство #9

Глава 20 Сделка

Хороший вопрос. На который я не знал ответ. Да, сейчас Глория меня обольщала, при чем очень прямолинейно. Но я не думаю, что ответ, на ее вопрос был столь простым. У нее не может быть уверенности, что Астерий за поцелуй императрицы и пусть даже нечто большее пойдет на встречу там, где завязаны самые серьезные интересы империи.

— Ты обольщаешь? Императрица и роскошная женщина в одном прекрасном теле, — мой взгляд невольно скользнул вниз к откровенному декольте. Конечно, она умела подать себя. Иначе самыми властными мужчинами управлять не так просто.

— Если хочешь думать так, то думай, — глаза Глории по-прежнему излучали лукавство. — Но еще я призываю к здравому смыслу. Сам подумай, граф, зачем тебе или царевичу оригиналы индийских табличек?

Над этим вопросом я как раз уже думал и не один раз. А что касается здравого смысла, я пока я не стал спрашивать в чем он, по ее императорскому мнению. Вместо этого, поймав ее руку прошептал:

— Где у тебя спальня?

— Какой ты податливый мальчик! Даже не желаешь узнать, в чем выгода отдать таблички мне? Елецкий, мне становится страшно за нашу империю, если ты готов продать ее интересы лишь за один поцелуй женщины, — она рассмеялась, довольная своей игрой. — Только учти, я императрица, а не шлюха. И я не меняю свое тело на какие-либо услуги, пусть даже для кого-то жизненно важные.

— У меня не было таких мыслей, ваше величество. И знаете, что нас делает похожими сейчас? Я тоже не торгую интересами Отечества, но если речь о табличках индийского Семицарствия, то для Отечества важны не таблички, а перевод текста на них. Для этого мне достаточно иметь копию текста с них, — сказав это, я подумал, что после того, как у меня начался получаться перевод Свидетельств Лагура Бархума, лишь обращаясь к энергоинформационному полю клинков, индийские таблички и вовсе потеряли для меня ценность. Если они окажутся в моих руках, то почему бы не отдать их Глории за поцелуй или даже милую улыбку?

— Именно так, Елецкий. Поэтому я и заговорила о здравом смысле. Мне тоже достаточно иметь просто содержащийся на них текст. Но таблички для женщины в моем государственном положении как бы солиднее. Поэтому, я уверенна, эти индийские древности ты без лишних разговоров отдашь мне. При этом интересы государства не пострадают, даже если тебе очень не нравится политика, которую я до сих пор проводила. Но… — она отошла от меня к столу, на котором в беспорядке были разбросаны газеты. — Нашему общему врагу, герцогу Уэйну тоже достаточно иметь просто текст Истории Панди. В отличие от нас он его уже имеет. Открою еще то, что мне известно: Свидетельства… как его там… Брахума Лагура — тем самые, которые были у тебя и пытался переводить, оказались бесполезны. Их никто не сможет перевести, поэтому они особой ценности не представляют, — Глория принялась снова расхаживать по залу. Я не стал спорить с ее неверными выводами — пусть думает так.

— Но это сейчас неважно, — продолжила она. — Важно то, что люди, работающие на герцога Уэйна, столкнулись с огромными трудностями в переводе табличек Истории Панди. Уэйн отправил в Семицарствие еще одну экспедицию на поиски какого-то вспомогательного материала, который поможет с переводом древнего языка. По расчету его специалистов, среди которых есть мой человек, перевести эти таблички они смогут не ранее, чем месяца через три-четыре. Быть может на это уйдет даже полгода. У меня же есть человек, который обещает справиться с переводом за несколько недель.

— То есть ты рассчитываешь получить перевод раньше всех. Это станет твоим политическим капиталом. Так? — заключил я, когда императрица замолчала, обдумывая что-то.

— Да. Я на это рассчитываю. Это мой капитал перед тем же маркизом Этвудом. И перед цесаревичем. На сегодняшний день, мое положение не настолько твердое, как того бы хотелось. И я очень рассчитываю, что ты поможешь его поправить, по-прежнему искренне служа Отечеству и императору. Сегодня я убедилась, что тебе, граф, такое по силам, — она остановилась, повернувшись ко мне и ожидая ответа.

— Извини за очередную наглость, я не имею права в это лезть, но хочу понять: какие у тебя отношения с маркизом Этвудом? — рискнул спросить я. — Я имею в виду, какие отношения теперь. Все-таки более двадцати лет прошло…

— Хорошие отношения. Он любит меня. Мне он просто нравится. Но, знаешь ли, в Британии даже любовь стоит подкреплять капиталом. Тем более, если он политический. И, может быть, это разумно — узы отношений становятся намного крепче, — с грустной улыбкой ответила она.

— Хочешь, предложу тебе интересную сделку? Причем не только со мной, но и с Денисом, — я заметил в ее глазах тут же затлевший огонек интереса и продолжил: — Денис — прагматичный и очень рассудительный человек. Я уверен, что он согласится на это. Суть в том, что на сегодняшний день у нас есть общие враги и общие цели. Враг — герцог Уэйн и иже с ним. Цель древние реликвии, открывающие путь в Хранилище Знаний. Мы можем стать союзниками. И можем ими остаться после того, как закончится эпопея с тайником древних ариев. Денис может обеспечить тебе и твоему сыну место при дворце и в границах империи, которое тебя полностью устроит. Думаю, он же, став императором, в состоянии помочь с маркизом Этвудом. Если же вдруг с Этвудом все выйдет удачно, и он займет британский престол, то России было бы выгодно видеть тебя рядом с ним на престоле. И я, насколько смогу, готов посодействовать этому. Да, я всего лишь граф Елецкий, но я еще и Астерий, — после моих слов огонек в ее глазах стал ярче. Тогда я добавил: — И еще немного полезного лично от меня: в Хранилище Знаний будут не только секреты устройства древних виман, но и многое другое, делавшее ушедшую цивилизацию более развитой, чем современная. Некоторую часть этих знаний, ту, которая не касается вооружений, а носит большей частью гуманитарный характер я могу передать тебе. И это может стать куда более весомым капиталом, чем индийские таблички. Условие одно: не мешать мне в поиске путей к Хранилищу Знаний. Возможно, у Дениса Филофеевича будут еще какие-то условия, но все это решаемо при взаимной доброй расположенности.

— Астерий… который читает нравоучения богам, — императрица взяла несколько газет со стола, помахала ими и бросила на пол. — Мне нравится твое предложение. Хотя с Денисом Филофеевичем со времени его взросления у меня сложились очень скверные отношения. Не знаю, возможно ли их исправить.

— Где у тебя спальня? — спросил я, подходя к ней.

— Там, — Глория небрежно махнула на приоткрытую дверь, неверное не слишком вникнув в глубину моего вопроса.

— Там и продолжим разговор, — решил я и подхватил Глорию на руки. У меня имелась одна лицензия от ее сиятельства, госпожи Ковалевской. Почему бы не истратить этот сакральный документ на ее величество?

— Елецкий! Ты с ума сошел! — императрица дернулась, попыталась вырваться, хотя порыв ее не был решительным — не более чем обычное женское притворство.

— Отчего же? Вполне разумный поступок, — прижимая императрицу к себе, я открыл дверь ногой. — Если, по твоему мнению, в Британии любовь следует скреплять политическим капиталом, то почему бы в России не скрепить политический капитал любовью.

— Какой же ты наглец! Следующий раз разговор между нами будет только в присутствии моего камергера! — проговорила это она с усмешкой.

— Боги! Какая спальня! — воскликнул я, держа императрицу по-прежнему на руках и оглядывая величественные стены с нежной росписью, огромную кровать под балдахином с золотистыми вензелями.

— Только не призывай богов! — отозвалась Глория, на мой возглас. — С меня хватит!

— Ответь мне на последний самый откровенный вопрос, — я направился к ее кровати. — Только очень честно. Ты хочешь меня?

Она ответила не сразу, прикрыла глаза, прижалась щекой к моей груди и произнесла тихо:

— Да…

Я опустил ее на кровати и начал было раздевать.

— Я сама, — Глория отстранилась, стала на ноги и начала расстегивать платье. — Черт тебя дери, Елецкий. Сейчас такое время, что за мной может послать Филофей.

— Какая опасная интрига. Разве это не придаст нам немного огонька? — я быстро снял рубашку и принялся стягивать брюки.

— Мне кажется ты не маг. Ты хитрый демон Астерий, — произнесла она, медленно освобождая свою полную грудь из плена синего шелка. — Демон-искуситель.

— Почему-то так считают самые соблазнительные женщины, которые родом из Коварного Альбиона, — я рассмеялся, тут вспомнив слова Элизабет.

— Кто еще? — Глория замерла, так и не освободившись от платья до конца.

— Какой великолепное тело!.. — прошептал я, став позади ее и продолжая работу, которые так и не доделали руки императрицы — принялся освобождать ее от одежды.

Потом прижался к Глории сзади так, что мое твердое возбуждение легло в ложбинку между ее ягодиц, а ладони сжали тяжелые груди. Зарывшись в ее волосы, я поцеловал императрицу в шею. От ощущения этого поцелуя словно от слабого электроразряда, вздрогнуло ее тело, и мой член отреагировал резким толчком.

Моя правая рука отпустила ее грудь, решительно сжала лобок. Короткие жесткие волоски хрустнули в моих пальцах. Пальцы тут же добрались до вожделенных губок, полных, выпуклых и проникли между них. А там… Там уже был потоп. Вряд ли ошибусь, если скажу: у Глории давно не было мужчины.

Императрица слабо застонала от моей ласки, раздвинула ноги шире и при этом сжала ягодицы. Она словно желала сильнее ощутить мою твердь, лежавшую между них. Пальцами я проник в ее лоно, немного подразнил ее там, и когда уже собирался подхватить ее и положить на постель, Глория не выдержала. Наклонилась, упираясь руками в кровать и дрогнувшим голосом призвала:

— Войди так!

Я подчинился. Рукой направил своего воина в ее пещерку, раскрывшуюся, ждущую меня с нетерпением. В обильной влаге мой воин скользнул туда сразу глубоко, больше, чем на две трети. Императрица, дернулась издав протяжный стон. Стон, полный блаженства. Я двинулся в ней решительно, грубо, держа Глорию за бедра, как хищник добычу. Вонзаясь так, что ее ягодицы со звонкими шлепками били по моему животу.

Страсть мигом захватила нас. Императрица, стонала и водила задом, желая полнее насладиться каждым бугорком моего воина. Я же наслаждался ее божественным телом и старался пронзить ее величество поглубже. Входил, и Глория вскрикивала, судорожно выгибаясь от сумасшедших ощущений.

Оргазм пришел к ней чуть раньше. Я почувствовал, как запульсировала ее пещерка, сжавшая мой член. А потом, следом за протяжным стоном по ногам потекла влага.

На кровать я Глорию все-таки уложил, но чуть позже, когда сполна насытился ей в той первой позе, которую выбрала она сама. Уже потом, прижавшись ко мне и слегка вздрагивая, она лежала несколько минут, остывая от нашей страсти. Я повернул ее на спину и спросил:

— Не может ли выйти так, что будущий наследник британского трона окажется моим сыном?

— Какой же ты наглец! Ты проникаешь все глубже в меня саму и еще в мою жизнь! — она тихо рассмеялась и сжала мой член ладонью, лаская его, умело и быстро приводя в готовность. — Даже не мечтай, граф! Ты не понимаешь, насколько серьезны подобные игры. И Луис Этвуд вовсе не глуп. И я сама точно не пожелаю этого.

— Тем не менее твой Луис уже не молод. Ему, кажется, за пятьдесят, а тебе нравятся молодые мальчики. Да? — я повернул ее лицо к себе.

— Да, — ответила она, и поцеловала меня в губы. — Хочу еще.

— И если ты сядешь на британский престол, а я случайно окажусь в Лондоне, то мы повторим, все что было и будет сегодня? — спросил я, просовывая ладонь между ее ног.

— Елецкий, вот ты об этом серьезно? — она усмехнулась и сжала слегка мои яйца. — Не надо строить такие планы. Никто не знает, что будет тогда. Довольствуйся тем, что есть сейчас, и имей совесть в своих аппетитах.

На самом деле подобных планов я не строил, хотя и не исключал их. Наверное, во мне помимо Астерия уже много тысяч лет прятался этакий тщеславный распутник, которого всегда тянуло трахнуть принцессу или королеву. Этот особый пунктик в моих желаниях иногда мешал мне жить, а иногда весьма помогал. Если вспомнить прошлые жизни, то среди них не так часто случалась такая, в которой я обходил постель монаршей особы, при условии, что эта особа была достаточно хороша собой. Вот и в этот раз это тайное влечение привело меня туда, куда лезть не следовало и такое любопытство было для меня опасным. Но опасное, недоступное всегда манит особо.

Из покоев Глории я вышел примерно через час. Когда я шел по широкому дворцовому коридору, на губах еще был вкус ее последнего поцелуя, а перед глазами глаза удовлетворенной, даже восторженной женщины. Я обожаю такие глаза, они приятнее самого оргазма. Уже у двери Глория сказала мне:

— Надеюсь, ты будешь приходить сюда, не только когда я тебя вызову.

И эти слова заставили меня задуматься и почувствовать себя неуютно. С одной стороны, если я буду избегать встречи с ней, то это нанесет императрице обиду и весьма зацепит ее самолюбие, которого у нее очень много. С другой… у меня была лишь одна лицензия от Ольги. Да, лицензия — это как бы игра, дурачество. Но в данном случае это дурачество приняло очень серьезные формы. О том, что случилось между мной и Глорией Ольге Борисовне лучше не знать — ее это может зацепить очень сильно. Ведь Глория — не какая-то Даша с Кариб. И в то же время врать Ольге я не могу. Я был в серьезном тупике. Кто-то может сказать, мол, раньше надо было думать головой. Однако, я далеко не всегда живу умом, расчетливо прикидывая каждый следующий шаг. А кто живет именно так, то мне жалко этих скучных людей вместе с их серой и с виду «правильной» жизнью. Жалко потому, что они считая себя умными, на самом деле глупцы, не знающие вкус истинной жизни.

Итак, я имел проблему. Возможно, грядущий скандал с Ковалевской. Говорить о том, что было между мной и Глорией я, разумеется, не буду. Не буду, если Ольга сама не спросит меня об этом.

Остановившись у входных дверей дворца, я глянул на часы, потом в сторону коридора, ведущего к цесаревичу и недолго думая, решил попытать удачи с аудиенцией. Денис Филофеевич всегда очень плотно занят, но мой вопрос касался очень серьезных проблем, и я надеялся решить его сегодня же. По пути к приемной цесаревича я вспомнил, что мой эйхос пищал несколько раз, пока я общался с императрицей. Отщелкнул его, включил. На экране высвечивалось три новых сообщения: от Ковалевской, моей актрисы и… Майкла.

Прежде чем прослушать их я все-таки дошел до дверей приемной Дениса Филофеевича и сказал распорядителю:

— Известите его высочество: граф Елецкий по срочному вопросу.

— Немедленно доложу! — пообещал лысоватый старичок в форменном сюртуке и удалился.

В этот раз в зале при приемной сидело двое неизвестных мне мужчин немолодой и явно дворянской наружности. Оба поглядывали на меня с любопытством, тот, что слева, даже заискивающе. Наверное, им уже было знакомо мое имя. Граф Елецкий успел обрести популярность в Москве, хотя я к этому не стремился. Я-то знал, насколько неприятна и даже вредна эта штука.

Понизив громкость эйхоса до минимума, я отошел к окну и там, глядя в дворцовый сад, включил первое сообщение — от Ольги Борисовны:

«Елецкий, а меня ругали…» — начала она, но при этом голос княгини был веселым, она будто похвалялась этим. — «Представляешь, мама с порога набросилась. Сказала, что я себя веду как не подобает княгине. Но разве спать со своим почти уже мужем это грешно? Как ты там? Почему-то думаю о тебе весь день. Еще вспоминала разговор у Дениса. Наверное, очень хорошо, что мы останемся в Москве. А с другой стороны, очень хочется жить без опеки родителей. Целую тебя, Саш».

Вот такое простое, но трогательное для меня сообщение. Казалось бы, разговор неважный, но сказанное Ольгой, даже сам ее голос задел меня, и мне стало стыдно перед ней. Я тут же ответил, поднеся эйхос ко рту, нисколько не стесняясь гренадеров у двери и двух дворян на диване:

«Оль, люблю тебя. Спать со мной точно не грешно. Уверяю, это тот редкий случай, когда маму можно не слушать. А давай поговорим с твоим отцом, может как-то сможет решить вопрос с нашим совместным проживанием до свадьбы. Кстати, скажи Борису Егоровичу, что у меня наметился прогресс с кинжалами. Догадываешься какими? Ты моя очень умная девочка, конечно, догадаешься. Я думаю, у нас скоро появится значительное преимущество перед всякими английскими герцогами. Целую тебя. Стою у приемной Дениса. Новости хорошие. Потом все расскажу».

Сообщение от Ленской было одновременно и сообщением от Элизабет. Они обе хотели меня видеть и приглашали в гости сразу в два голоса. Я наговорил им в ответ кучу комплиментов, но приехать сегодня не обещал — собирался в этот вечер с удвоенной силой продолжить перевод Свидетельств Лагура Бархума. Пусть все думают пока, что это невозможно.

И последним, поднеся эйхос к уху, я открыл сообщение Майкла.

Кому интересно: много артов с Глорией выложу сегодня утром на Бусти