Вечный Рим. Первый свиток. Император

Alea jacta est (Жребий брошен)

Alea jacta est*

690 г. ab Urbe condita

Пора! Кто знает время сей поры?

Но вот она воистину близка…

В. Высоцкий

На переправах

Нам не расседлывать коней.

Пускай направо

Клубит дорога, а за ней…

Родные хаты,

Где сеют хлеб и платья шьют

Где нас давно уже не ждут

А. Щербина

* Жребий брошен

Юлий Цезарь

Конь под Крассом нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Марк, слегка наклонившись в седле, ласково похлопал Капуттаури* по шее. Жеребец, обычно ласково называемый Марком Каппи, всхрапнул, дернул головой, но встал спокойно.

* Лат. Caput tauri — Бычья голова.

По-гречески — Букефал.

Намек такой…

А огромная, невиданная ранее в этих землях, колонна кавалерии, стуча по камням подковами на тысячах лошадиных ног, продолжала переправляться вброд через реку Боэтес Шел Десятый Конный, Legio X EquestrisFerrata, Железный, закаленный в боях и походах, с заводными лошадьми и легкими двухколесными повозками-арбами вместо обычного обоза. По пятеро в ряд, стройными колоннами, всадники турма за турмой скакали за своими декурионами и префектами. Пока, в походе, тяжелые доспехи и оружие сложено на повозки или навьючено на заводных коней. Но стоит прозвучать тревожному сигналу труб и не более чем за два оборота склянок (песочных часов) каждый конь и каждый воин тяжелой вексилляции оденется в доспех, к висящему на боку мечу-спате добавятся длинные копья — контосы и булавы или клевцы, а на головах вместо легких кожаных имитаций -боевые, украшенные перьями, шлемы.

Проезжая мимо пригорка, на котором сидел на коне Красс, окруженный конными же контуберналами, кавалеристы Десятого салютовали оружием и дружно кричали.

— Ave, Imperator, ad proelium ientes te salutant! (Славься, Император, идущие в бой приветствуют тебя!)

Красс в ответ салютовал правой рукой, на что воины реагировали громким боевым кличем «Ура», заставлявшим вновь нервничать Каппи. Так продолжалось до тех пор, пока в колонне не появился просвет, означающий что через некоторое время сюда подойдет хвост колонны из нескольких десятков легких и быстрых повозок полевой интендантской службы, а за ними и тыловое охранение из легкой конницы. Поэтому Красс сразу послал Каппи вперед. И через пару мгновений его полевой штаб уже двигался в общей колонне.

Несмотря на то, что войска шли под прикрытием головных дозоров и никаких войск помпеянцев рядом просто не могло быть, порядок, утвержденный лично императором, исполнялся неукоснительно. Авангардные и арьергардные турмы и аларии шли в полном снаряжении, готовые вступить в бой. Поэтому в Луне, ближайшем городе на дороге, ведущей в Рим, утром все завершилось быстро. Полусотню нанятых сенатором Клодием бывших гладиаторов, ушедших из легионов дезертиров и просто наемных пролетариев, изображающих заставу на пути в Галлию, частью перебили, а частью похватали в плен. Префект аларии Тит Пулион приказал своему опциону вызнать у пленников, где неподалеку стоят отправленные этим отрядом заставы, после чего доложить. Сам Пулион вызвал к себе декурионов первой и второй турм, Авла Валента и Мамерка Стаберния. Мамерк получил приказ навести порядок в городе, а заодно найти местных магистратов и привести их к Крассу, как только тот прибудет в город.

— А ты, Авл, возьми с собой тройку эксплораторов Квинта и выдвигайся вперед со своей турмой. Разведаешь положение на дороге на дневной переход, а Квинт пусть двигается дальше. Ты же организуй передовой сторожевой пост и дожидайся нас.

— Слушаюсь, — просто ответил Валент. — Если встречу дозоры… «помпеянцев», имею право вступить в бой?

— Не стоит, — подумав, ответил Пулион. — Если не будут атаковать и преследовать, конечно. От тебя жду только сведений о наличии таковых. Остальным займутся эксплораторы…

Легион появился в Луне быстро. Не успели десятки Стаберния объехать и трети улиц небольшого городка, как в воротах появились первые всадники тяжелой вексилляции. Немногочисленные зеваки, да вездесущие стайки мальчишек смотрели, как проходят в правильном порядке конники, турма за турмой. Столько лошадей в этом городе не видели с момента его основания и, возможно не увидят больше уже никогда…

Красс, выслушав доклад Пулиона, приказал собрать легион в поле у стен города и привести туда самого разговорчивого из пленных.

— Молодец, префект. Все сделал правильно, — добавил он. — Наградить тебя могу только деньгами, но ты получишь тройное жалование за этот год, а все твои воины — двойное.

— Рад стараться, мой император, — ответил радостный Пулион.

— Я хорошо помню твои успехи в Галльской войне, Тит, — добавил Красс. — И рад, что ты опять отличился, — после чего отпустил префекта и отправился разговаривать с магистратами. Которых уверил в том, что никаких грабежей, экспроприаций и насилия над горожанами не будет.

К вечеру же построенный в пешем порядке легион и собравшиеся в большем, чем с утра, количестве зеваки увидели, как подъехал император в сопровождении свиты и пары пленников. Горожане, узнавшие в пленниках участников банды, державшей в страхе весь город, заволновались. Но Красс уже взял в руки «луциеву тубу» и на поле воцарилась относительная тишина.

— Воины! Мои славные легионеры! — обратился к бойцам Красс. — Я вел вас через дикие леса и высокие горы, по дорогам и бездорожью, через бои с варварами и через посланные богами испытания и трудности. ВЫ шли за мной и побеждали врагов и захватывали земли, размером своим превосходящие всякое воображение. Мы покоряли племена и приводили их под власть Рима. А в это время некоторые люди в Риме завидовали нашей добыче и нашим успехам, и делали все, чтобы успехи эти опорочить. Они обманывали Сенат и народ, объявив покоренные нами нами враждебные народы союзными Риму, а вождей, воевавших с нами, «друзьями римского народа». По этому поводу приведу вам, мои воины, слова одного мудреца, заявившего: «Спасите меня боги от таких друзей, а с врагами я справлюсь сам». — переждав громкий смех легионеров, Красс продолжил. — Используя эти ложные доводы и распуская обо мне обманные слухи, эти люди решили не просто лишить меня власти и заслуженного триумфа. Нет, они решили назвать меня врагом римского народа, отнять имущества и казнить. Вас же, как моих соучастников, пусть и невольных, лишили бы наград, поощрений и добычи, — подняв руку, Красс остановил поднявшийся среди легионеров ропот. — Я сам не сразу поверил в подобное низкое коварство и злодейские замыслы. Но вот перед вами двое из взятых с оружием наемников, которые должны были задерживать людей, едущих из Галлии и в Галлию. Любых людей, купцов и гонцов, людей, просто едущих по делам или навестить родственников. Зачем, удивитесь вы? Затем, чтобы никто в Галлии, не мог узнать, что происходит в Риме и не мог рассказать мне или любому из вас, что нас ждет по возвращении домой. Но мои враги не только постарались лишить меня и вас новостей о приготовленной ими расправе над нами. Эти же люди поссорили меня с моим соперником Помпеем, заявляя ему, что я хочу лишить его власти и славы. Помпей, как вы все знаете, молод и горяч, к тому же, как настоящий военный не привык к хитрости и лести политиканов. Он поверил им, принял должность консула без соратника и теперь фактически является единоличным владыкой Рима, собирающим легионы. Легионы, которые должны покарать меня и лишить вас всего. Клянусь всеми богами, я не никогда не собирался брать власть в Риме, нарушая закон. Никогда я не хотел и самой верховной власти над квиритами, мне вполне хватало достигнутого мною авторитета. Не хотел я начинать новую междуусобицу в нашем государстве, только недавно начавшем забывать о печальных событиях прежних лет. Но эти люди сами нарушили первыми закон и сами первыми сделали все, чтобы ввергнуть республику нашу в очередную смуту. Кроме предпринятых против меня шагов, они заставили бежать из Рима всех добродетельных и честных политиков, пытавшихся предотвратить их черные замыслы. Они осадили наших флотских соратников в Мизенуме, требуя сдаться на милость и выдать на расправу укрышихся там сенаторов. Поэтому, мои легионеры, я просто вынужден ответить и предпринять все усилия, чтобы погасить междуусобицу и вернуть спокойствие государству, а также строгое исполнение законов и защиту законных прав моих, ваших и всех граждан Рима и подданных нашей державы. Наше дело правое, боги на нашей стороне!

Окончание речи легионеры встретили дружным боевым кличем «Ура». Их поддержали даже некоторые горожане. Все-таки пришедшие легионеры вели себя как защитники, а не как завоеватели. Да и разгром терроризировавшей обывателей шайки вооруженного сброда, запрещавшей даже рыбацким лодкам выходить в море, им понравился. Что же касается перемен во власти — пусть дерутся где-нибудь подальше да побыстрее, чтобы опять все вернулось к размеренной жизни. Вот только к размеренной жизни вернуться городку пока было не суждено. Утром конные ушли, оставив обоз. К вечеру в гавани появился корабль, настоящая боевая унирема, а на следующий день в город вошли новые войска. Затем подтянулся еще один легион…

Основные силы Десятого конного шли налегке, только с заводными лошадьми. Двигались дорогой вдоль берега, Красс договорился с прибывшим в Луну флотским и по пути, на стоянках их встречали либурнарии с запасами. Впрочем, двигались теперь не слишком быстро, не так, как маршировали по Галлии. Красс решит теперь не спешить и дать время противникам либо собраться и дать бой под стенами Города, либо сбежать. Лучше всего, конечно, последнее. Подраться можно и потом, но лучше подальше от Рима и глаз квиритов. Он-то не забыл, как припомнили сограждане Сулле истребление пленных после битвы под стенами Города и вторжение в пределы померия* с оружием. После смерти Счастливого, это да. Но так еще хуже, поскольку теперь все эти деяния записаны в истории, как злодейства. И потомки будут помнить не Суллу — спасителя Рима от анархии, а Суллу — диктатора и кровожадного убийцу. Крассу очень хотелось этого избежать.

* священная граница территории Рима,

в пределах которой полководец и его воины

могли появляться только во время триумфа

Поэтому вексилляции Десятого легиона двигались укороченными маршами, почти как пехота. Внезапность достигнута, конники появились в Италии неожиданно быстро. Так что пусть в Риме узнают, что Красс уже рядом. Легион Помпея, Первый, который его сторонники набрали в Риме пока насчитывал, по сообщениям разведки, всего около двух с половиной тысяч мечей в шести когортах. Причем единственной серьезной силой была набранная из ветеранов первая. Да и легат, Секст Квинтилий Вар, поставленный командовать Первым, был не из ветеранов Помпея, а ставленником Сената. И как было известно Крассу, особой догадливостью и храбростью в принятии решений не отличался. С учетом того, что основная часть легкой вексилляции по приказу Красса двигалась по разным дорогам завесой, создавая у обывателей и эксплораторов Вара впечатление вторжения целой конной армии.

Хитрость вполне удалась. Большинство сенаторов-оптиматов уехало из Рима, а точнее — поспешно бежало, едва первые конные разъезды появились невдалеке от Рима. Вслед за ними отступил по Аппиевой дороге и легион Вара. Впрочем, даже если бы Вар знал, что у Красса всего один легион, да еще и без ауксилариев, он все равно вынужден был отступить. Ни по численности, ни по обученности его недавно сформированный Первый легион никак не мог соперничать с ветеранами Красса, прошедшими все бои Галльской войны.

К Ратуменновым воротам притихшего и покорно ожидавшего своей участи Рима Марк Красс, император и победитель галлов, подъехал с восходом солнца и в сопровождении турмы невооруженных, по крайней мере внешне, солдат. Зато на Марсовом поле, на виду смотревших со стены Сервия Туллия квиритов, разворачивали палатки тысячи конников.

У ворот его встретили сенаторы Марк Марцелл и Сципион Метелл.

— Привет тебе, доблестный Марк Лициний Красс, — дружно поздоровались они.

— Привет и вам. — ответил, изображая удивление, император — Не ожидал встретить вас прямо на въезде в Рим. Признаться, я уже подумал, что вы отправились в путь, чтобы проследить и за разведением капусты или цветов на своей вилле, — пошутил он. Стоявшие за его спиной воины заулыбались.

— До покоя ли нам, когда Рим охвачен тревогой? — ответил Марк Марцелл.

— В чем же ее причина, если все внешние враги побеждены? — вновь деланно удивился Красс.

— Марк Красс, зачем ты держишь легионеров в походных палатках? Они неплохо сделали свое дело и заслужили отдых. Пора твоим ветеранам вернуться домой, обнять жен и заняться мирными делами, — добавил Сципион Метелл.

— Я жду триумфа. Рим должен увидеть храбрых воинов, поставивших под его власть всю Галлию и разбивших новое вторжение германских варваров.

— Сенат наградит тебя триумфом, но не забывай, Марк, что обычай требует для этого распустить войска, — ответил Метелл. Марк Марцелл промолчал.

— А что Помпей тоже распустит войска? — жестко спросил Красс. — Нет? Еще мне хотелось бы не разговора на улице, а услышать все эти заверения на заседании Сената и получить на руки текст сенатусконсульта.

— К сожалению, в ближайшее время собрать Сенат мы не сможем, — заявил Сципион Метелл. — Сейчас в Риме нет принцепса Сената и части сенаторов…

— Нет, уважаемые сенаторы, так мы ни о чем не договоримся, — резко ответил Красс. — Сейчас я еду домой, а через два часа ожидаю встречи с сенаторами в курии. Чтобы они не пропустили эту встречу, мои бойцы их навестят и передадут приглашение лично. Без оружия, — добавил он, взмахом руки прервав попытку сенаторов возразить ему. — На этом наш разговор окончен. Септимий, — повернувшись приказал Красс декуриону. Пошли вестника в лагерь, передай мой приказ Гаю Кассию. А вам, уважаемые сенаторы, я тоже советую съездить домой и подготовиться к встрече. А чтобы вас не задерживали на улице прохожие, я отправлю с вами по пятерке моих лучших бойцов. Септимий, распорядись…

Если у кого-то из оптиматов и были надежды, что Красс надолго застрянет в Риме, пытаясь укрепится в Городе и обставить узурпацию власти видимостью законных решений, то они оказались напрасными. Собрав в первый же день прибытия в Рим всех оставшихся сенаторов, Красс попросту объявил, что обратится непосредственно к римскому народу. И к, удивлению всех, организовал всего лишь за пару дней народное собрание. Которое своим решением утвердило его в должности принцепса Сената и пожизненного цензора и народного трибуна, с присвоением почетного звания отца народа. Одновременно были выбраны новые народные трибуны, эдилы и цензоры. Еще через день цензоры объявили, что все сенаторы, которые «вопреки воле народа» покинули Рим и не принимали участие в поспешно собранном заседании Сената, объявляются исключенными. В результате оставшиеся сенаторы утвердили решение народного собрания и призвали Помпея распустить войска. В случае неповиновения «решениям народа и Сената римского» Помпея Великого угрожали назвать «врагом народа»…

Несколько дней Первый легион и отступившие от Мизенума когорты Шестого легиона, собравшись под командованием Вара, стояли в Капуе, в ожидании приказов от Помпея. Получаемые каждый день из Рима новости не радовали Секста Квинитилия. Но еще больше его пугали явно враждебные настроения кампанцев и постоянно кружащиеся вокруг лагеря кавалеристы Красса. Поэтому получив от Помпея приказ двигаться к нему на соединение, Вар испытал настоящее облегчение. Наконец-то у него появилась задача, которую надо было выполнять. Причем выполнять проверенным и привычным уже способом, маршируя по дороге. Встречу с главными силами Помпея, насчитывавшими уже три полных легиона, он планировал в Апулии, около города Аускула.

Как раз туда должен был выдвинуться и Помпей и прибыть доставленный морем легион из Греции. Часть военного флота, контролирующая Адриатическое море перешла на сторону Помпея, что позволило помпеянцам наладить перевозки морем из Греции в Италию. Помпей, получивший в подкрепление легион, прибывший прямо в Брундизий, приказал высадить второй в небольшом городке Барум, в Апулии. А точкой сбора всех сил назначил Аускул.

Собрав легионы в походную колонну и прикрывшись от конницы Красса сильными заставами, Вар двинулся в Самний. Но пройти по Аппиевой дороге туда не смог, наткнувшись на пехоту Красса. Не решившись вступить в бой с пехотой впереди при возможном ударе конницей с тыла, Вар повернул на дорогу ведущую к городу Нола в Кампании. Но и тут ему не повезло. Следившие за его передвижениями кавалеристы Красса неожиданным нападением отбили большую часть обоза, а город Нола закрыл перед ним ворота. Не решившись ни штурмовать, ни осаждать город, Вар обошел его и двинулся с войсками дальше. У его солдат после всех этих маневров и маршировок остались только продукты, которые легионеры несли на себе, то есть не более чем на пару дней. К тому же маршу постоянно мешали налеты конницы противника. Кавалеристы Красса наскакивали на шагающие колонны когорт, обстреливая их из луков и арбалетов, метая плюмбаты и дротики, и угрожая атакой. Легионерам Вара приходилось сбрасывать «мулы Мария» и готовится к бою. А всадники, покружившись неподалеку, убегали прочь, чтобы вновь появиться через некоторое время. Поэтому, когда с тыловой заставы колонны Вара передали о появлении катафрактов противника, он решил дать коннице Красса бой. Противник дал время построиться войскам помпеянцев. А потом вступил в бой, причем, к удивлению Вара, у Красса на поле оказались не только легкая и тяжелая конница, но и пехота. Битва началась без традиционной перестрелки легкой пехоты. У Вара ее не было, а Красс не стал рисковать потерями в легкой коннице.

Строя свои войска, Красс ослабил центр, поставив туда вновь набранные когорты. Вар, заметив, что превосходит противника в численности пехоты, решил вести бой от обороны. Войска Красса, постояв несколько мгновений, дружно пошли в атаку. Обменявшись залпами пилумов и плюмбат, первые шеренги столкнулись с мечами в руках. На флангах же каре войск атаковала многочисленная кавалерия. И если легкие конники смогли только слегка проредить строй пехоты, таранный удар бронированной конницы с правого фланга развалил строй нескольких когорт. Заставив бросить на затыкание прорыва все свои резервы.

В результате слегка продавив внутрь центр построения крассовцев, помпеянцы оказались в полуокружении. Которое с вводом в бой резервов Красса стало почти полным. Новобранцы, которых у Вара было большинство, запаниковали. И бой окончательно превратился в бойню. Четыре когорты Шестого и ветеранская когорта Первого дрались храбро и держались до конца, даже оказавшись в полном окружении. Бежавшие же в сторону бреши в окружении новобранцы на самом деле попали в хитрую ловушку. Потому что убежать человеку на своих двоих от четырех лошадиных ног практически невозможно. И убегавший мог только радоваться, если его вместо удара копьем или мечом просто сбивали с ног и захватывали в плен. Удивительно, но сам полководец и часть его контуберналов сумели избежать плена и гибели и добраться до ставки Помпея. Получивший известие о полном разгроме войск в битве у Пицентии, Помпей, как говорили, смог только сказать:

— Квинтилий Вар, верни мне легионы!