Вечный Рим. Первый свиток. Император

Время мечей

Время мечей

690–691 г. г. ab Urbe condita

Клубится за окном пожара едкий чад.

Не жаворонки в нем, а вороны кричат

Голодная страна огнем обожжена, —

Гражданская война, гражданская война…

Где жизни грош цена и Богу грош цена

Пылает за межой неубранная рожь,

Где свой, а где чужой, никак не разберешь

А. Градский

Страшных времен мы дождались,

ибо гражданская война изо всего плохого —

самое наихудшее.

Уголка не найдется для мирных людей.

Г. Сенкевич

После битвы при Пицентии, Красс двинул Десятый и Девятый легионы, вместе с вновь прибывшими Четырнадцатым и новым Первым, набранном в Риме, через Самнию прямо в Апулию. Марк Лициний рассчитывал поймать Помпея около Аускула или Каннусии и разбить в полевом бою. Учитывая разницу в подготовке легионеров, такой исход был вполне вероятен.

Но Помпей оказался умнее, несмотря на превосходство в численности собственных войск, он не стал ждать прибытия армии Красса и отступил на юг, к Брундизию. Оставив при этом в Аускуле достаточно сильный гарнизон в составе всего Четвертого легиона под командой Луция Домиция Ангенобарба. На своего легата Помпей мог положиться, как ему казалось, абсолютно. Он давно стал самым непримиримым противником Красса, очень завидовавшим победам императора в Галлии. Семьдесят лет назад дед Домиция разбил арвернов и аллоброгов, поэтому Агенобарб считал земли этих племен своими наследственными владениями. Недавно избранный квестором республики, Домиций Агенобарб планировал на следующий год получить, вопреки всяким обычаям, под управление всю Галлию. Он уже договорился об этом с большинством сенаторов и видел себя на месте Красса. Поэтому и согласился остаться в городе, который перекрывал пути войскам Красса. Легион, пусть из новобранцев, но в городе, под защитой стен, к тому же усиленный местным ополчением, должен был задержать армию противника у крепости надолго и дать Помпею время для собирания войск в Италии.

Первоначально получилось так, как задумал Помпей. Красс, подойдя с легионами к Аускулу, вынужденно приказал начать приготовления к осаде города. Десятый легион, окружив частью сил крепость, выдвинул во все стороны сильные конные дозоры. Легионы, оставив дозоры со стороны города, начали строить лагерь и готовить осадные машины. Пока осаждающие копали землю, пилили, собирали, ставили и сколачивали осадные приспособления, осажденные наблюдали за ними со стен города. Молодые, ни разу не бывавшие в боях, новобранцы с тоской смотрели на приготовления воинов Красс. Когда же к осаждающим пришло подкрепление, многие совсем упали духом. Начались разговоры, что их бросили, Помпей на помощь не придет и надо как-то договариваться с Крассом. Домиций был достаточно опытным военачальником, чтобы сразу все понять, что он и его легионеры обречены. Тем не менее он собрал на городской площади сходку и нацелил солдат на защиту города, объявив о полученном им сообщении о скором приходе Помпея. На самом деле Помпей никаких гонцов не присылал. Но даже если бы отправил, скорее всего послание оказалось в руках Красса, учитывая разосланные Марком по всем направлениям конные дозоры. Но ни сдаваться, ни вырваться из окружения Домиций, его трибуны и большинство центурионов не собирались. Все хорошо помнили, что Красс был одним из сподвижников Суллы. Оказаться в роли сдавшихся и перебитых по приказу Суллы италиков не хотел никто. В успешный прорыв через осаждающие город войска, особенно с учетом у Красса многочисленной конницы, тем более не верил никто, включая самого Агенобарба. Оставалась мизерная надежда отсидеться до прибытия Помпея с войсками…

Пришедшее к Крассу подкрепление под командованием сына Публия включало легион, набранный в Риме и окрестностях, который получил Шестой номер и трофейного орла, захваченного в битве при Пицентии. Кроме этого легиона, Публий Красс привел Пятнадцатый легион, прибывший из Галлии. Причем привел он эти легионы вместе со вспомогательными отрядами из нескольких тысяч галлов и тремястами всадниками, которых прислал правитель кельтов Норика, царства в Восточных Альпах.

Дело в том, что во время триумвирата Красс сумел поставить на место наместника Иллирики своего клиента, пропретора Публия Авторония Пету. Происходящий из незнатного плебейского рода, Пет оказался куда лучшим правителем, чем предыдущий наместник. Благодаря ему царь Норика Воккио согласился принять статус «друга римского народа», а римляне получили стабильные поставки отличной железной руды. Взаимовыгодная торговля, как известно, очень способствует укреплению дружеских отношений. Поэтому Воккио, получив известия о гражданской войне, решил поддержать патрона столь дружественного и выгодного ему наместника провинции.

Получив подкрепления, Красс, решил отправить сына с большей часть войск в сторону Брундизия. Марк вовсе не горел желанием осаждать Брундизий до следующего года и планировал спровоцировать Помпея на отплытие в Грецию. Но и оставлять осаду Аускула на кого-то он не собирался. Красс хотел, чтобы его воспринимали не как злобного, неспособного пойти на компромисс, диктатора. Ему хотелось показать себя вождем, уважающего если не формальный закон, то взаимные договоренности и порядок. Сын же пока не наработал достаточно авторитета, чтобы удержать воинов от эксцессов в случае каких-нибудь неожиданностей, например, при добровольной сдаче Аускула. Красс ожидал, что осада города скорее всего ей и закончится. И не ошибся…

То, что часть войск ушла куда-то скорее всего в сторону Брундизия, наблюдатели в крепости разглядели. Вот только они же заметили появление в лагере кроме легионеров, нескольких тысяч галлов, в том числе конных. Отчего прорыв гарнизона без помощи извне вновь становился трудновыполним и, по мнению Домиция и опытных трибунов, закончилась бы неудачей. Да и гадания жрецов местного храма раз за разом оказывались не самыми благоприятными. Несмотря на приказания Агенобарба не рассказывать о знамениях, полученных при гаданиях, слухи о них расходились по гарнизону и среди жителей. Что, конечно, влияло на настроение солдат не в лучшую сторону. Причем среди рядовых легионеров бродили неизвестно откуда появившиеся рассказы о том, что Красс обещал не наказывать простых бойцов и ополченцев. Слухи эти ходили внизу, не поднимаясь даже на уровень центурионов. Поэтому, когда легионеры устроили вечером сходку, она оказалась неожиданностью для всех. На сходке легионеры, покричав и даже подравшись, решили, что им нет никакого резона сражаться с Крассом. Приняв такое решение, солдаты ночью ворвались в дом Домиция Агенобарба, взяли его под стражу, а потом захватили и всех военных трибунов и желающих воевать центурионов. После чего отправили к Крассу своих представителей с заявлением, что они готовы открыть ворота и выдать ему на расправу все командование. Красс, выслушав представителей и дав положительный ответ на их вопросы, приказал отправить вместе с ними к воротам города личную преторианскую аларию. Марк опасался, что галлы и легионеры начнут грабить город, поэтому заняв укрепления и перекрыв входы в город, конники до утра никого не впускали и не выпускали. Утром Красс во главе небольшого отряда торжественно вступил в город.

Домиций и его соратники провели бессонную ночь, ожидая встречи с Крассом и назначенной им расправы. Некоторые даже предлагали покончить жизнь самоубийством, но под наблюдением стражников это оказалось совершенно невозможно. Утром, их вывели на городской форум. Куда через некоторое время прибыл и Красс в сопровождении конной охраны. Помпеянцы полагали, что пришел их последний час. Поэтому с удивлением выслушали его спокойную речь. Красс сухо перечислил нанесенные ему оптиматами оскорбления. Потом заявил, что никогда не стал бы рваться к власти, нарушая закон. Если бы не противозаконные методы, к которым прибегли оптиматы. И не опасения за свою жизнь, жизнь своих близких и не ущемление прав находившихся под его властью легионеров, он никогда не поднял бы оружия против сограждан. Окончание речи еще больше ошеломило Домиция и его спутников. Красс приказал отпустить их на свободу. Причем, увидев, что они недоверчиво переглядываются друг с другом, повторил это несколько раз. Добавив, что они могут забрать свое личное имущество и ехать куда угодно, даже в ставку Помпея в Брундизии. Отправив конуберналов с отпущенными на волю командирами — помпеянцами, Красс приказал построить Четвертый легион и принести на форум деньги, выданные Помпеем Домицию для выплаты легионерам. Он, конечно, мог их конфисковать. Но не взял из этой казны ни асса, выплатив жалование бойцам и оставшимся в строю центурионам. После чего предложил всему легиону перейти под его командование, на что легионеры охотно согласились. Включив бойцов Домиция в свое войско, Красс повел армию к Брундизию.

Помпей, отойдя в Брундизий, ждал там результатов призыва в «армию Сената», а точнее — в войска партии оптиматов. Первые итоги Гнея разочаровывали, но были вполне объяснимы. Народ еще очень хорошо помнил войну марианцев с сулланцами и лезть в новую не спешил, предпочитая держать нейтралитет. Те же, кто хотел сражаться за деньги, предпочитали идти в армию Красса. Его богатств вполне хватало, чтобы платить усиленное жалование не одному легиону. Гней Помпей Великий, несмотря на огромнейшую добычу, захваченную в Митридатовой войне, был беднее признанного первого богача Рима в несколько раз. И позволить себе такие расходы не мог. Соратники тоже не спешили развязать свои кошельки. Поэтому Помпей все больше склонялся к отъезду в Грецию. Там и в Азии располагались легионы, которые он водил против понтийских войск. Они, по полученным сообщениям, полностью поддерживали своего полководца, которого в честь победы над Митридатом сами провозгласили императором. Еще одним аргументом в пользу Греции стало то, что в путь в Испанию, где также стояли верные ему легионы, перекрывал флот из Мизенума. Африку Помпей вообще не рассматривал как основной плацдарм для своих войск. Колонистов там немного, войск тоже, а на помощь вассальных царьков с их армиями Гнею полагаться не хотелось. У кого больше войск, тот фактически и командует, всегда считал Помпей. В Африке же войск будет больше у царьков. Так что оставался только один вариант — Греция и только Греция. Помпей был уверен, что возьмет верх над Крассом и освободит Италию от мятежников, как только получит в свои руки армию превосходящей численностью войска Красса.

Поэтому, когда к стенам Брундизия подошла армия Красса, которую, как впоследствии узнал Помпей, возглавлял его сын, половина войск Гнея уже переправилась в Грецию. Помпей же готовился отбивать штурм крепости с оставшимися силами. Но крассовцы не спешили со штурмом, приступив к планомерной осаде. Сообразив, что Красс ждет появления флота, чтобы блокировать все пути отхода, Помпей начал эвакуацию оставшихся войск. Поэтому, когда после взятия Аускула Красс привел остальные легионы к Брундизию, на стенах крепости стояло не более двух когорт добровольцев. Они не только изображали войска Помпея. Но и охраняли все пути выхода из города, чтобы никто из перебежчиков не сообщил Крассу о бегстве Помпея. Удивительно, но добровольцы смогли спокойно уйти со стен и отплыть в Аполлонию, порт в Греции.

Но если Помпей рассчитывал, что Красс бросится вслед за ним, стремясь поскорее разбить именно его войска, то он ошибся. Предоставив Помпею и его азиатским войскам возможность укрепиться в Греции, Красс вернулся в Рим.

Но Девятый легион вместе с галльской конницей из Норика он отправил в Сицилию. В это время островом управлял Марк Катон. Он полагал, что Помпей Великий разобьет войска Красса, и чрезвычайно возмутился его отплытием в Грецию. Тем более что Помпей до этого уверенно ему обещал в своих письмах, что его войска наготове и им по силам одолеть «мятежников». Но когда к Сицилии подошел флот, возглавлявшийся легатом Красса Цетегом, с войсками на борту, Катон бежал с острова, проклиная Помпея. «Великий обманщик», — эти два слова оказались самыми запомнившимися всем свидетелям отплытия Катона в Африку.

Храбрый и решительный Гай Корнелий Цетег и его Молниеносный легион огнем и мечом прошлись по острову, подавив все очаги недовольства. Эффектно и быстро установи порядок на Сицилии Цетег попросил у Красса разрешения переправиться в Африку. Но Марк Красс приказал зимовать на острове.

Кроме Девятого легиона, Красс задействовал в боях часть когорт Четвертого легиона. Вместе с либурнариями флота Мизенума и прибывшей эскадры Луция Лонгина они прошлись по Корсике и Сардинии, устанавливая там власть сторонников Красса. Там тоже не обошлось без кровопролития. Особенно на Корсике, где часть местных старшин решила, что в беспорядке гражданской войны никто не обратит внимания на их небольшой пиратский бизнес.

Красс, продолжая оставаться в Риме, отправил на север Италии Четырнадцатый легион, а Десятый легион, разбив на несколько отрядов — на юг. На севере, в Аримине, в это время засел большой отряд помпеянцев во главе с Луцием Домицием Ангенобарбом. Выпущенный из Аускулума враг Красса к Помпею присоединяться не стал. Набрав по дороге довольно большое войско из пелигнов и марсиев, он двинулся на север и захватил Аримин. Плату своим наемникам он взял в казначействе города и обещал, что после захвата Галлии они получат еще больше. Но ни укрепиться в Аримине, ни двинуться дальше в Галлию он не успел. Дозоры обнаружили приближающийся к городу авангард Четырнадцатого легиона. Две сотни всадников легионной конницы шли, надо признать, очень беспечно. Командовавший ими префект считал, что впереди союзный Крассу город и не стал выдвигать разведку. В результате кавалеристы попали в засаду, ждущую их в посаде у стен города и поголовно погибли в бою. Раненых добили, не теряя времени. Но происходящее видел один из деревенских жителей и, добравшись до колонны легиона, поведал обо всем эксплораторам легата Марка Антония. Легат не стал терять времени. У него в ауксилариях были в основном алы легкой галльской конницы. Бросив их вперед, он перекрыл путь все пути отхода из города. Основные же силы легиона нескольким форсированными маршами подошли к станам Аримимна и взяли его ночным штурмом. После чего началась ужасная резня. Легионеры вырезали большую часть войск помпеянцев, а заодно и попавших под горячую руку горожан. Не всех, конечно. Но узнавший о «кровавом штурме Аримина» Красс направил туда турму под командованием Публия Красса. Несколько десятков легионеров взяли под стражу, двоих показательно казнили на глазах у горожан. Марка Антония Красс отозвал в Рим. Четырнадцатый легион отправился под начало легата Двадцатого легиона в Иллирику.

Отправив легатов в походы, Красс с поздней осени и до весны пробыл в Риме. Проследил за выборами очередных консулов, провел несколько заседаний Сената. На праздник январских календ устроил пышное угощение для всего народа Рима и новое развлечение — театр «по варварскому образцу». В отличие от классического греческого театра, актеры играли без масок, голоса усиливались с помощью нескольких удачно установленных «луциевых туб». Сама же пьеса, к удивлению зрителей, довольно правдиво рассказывала о борьбе Рима с самнитами. Народ угощениям и развлечениям обрадовался, хотя были и недовольные тем, что Красс «пожадничал» и не провел гладиаторских боев.

На одном из февральских заседаний по предложению сенатора получил дополнительно права «диктатора для укрепления республики» сроком на год. Чем весьма удивил множество людей, как противников, так и сторонников. О том, что Сулла, захватив власть в Риме, получил права бессрочного «диктатора для написания законов и укрепления республики*», помнили все. И все ожидали что Красс повторит действия своего патрона и кумира. Ожидания их не сбылись…

* на латыни красиво:

Dictator

legibus scribundis et

rei publicae constituendae

Став диктатором, Красс назначил сына Публия своим помощником — начальником конницы и начал открыто готовится к военной экспедиции в Испанию. Но в конце февраля — начале марта ему пришлось отвлечься еще на одно внезапно возникшее дело. Скончался великий понтифик Квинт Цецилий Метелл Пий. Смерть его никого не удивила, Квинт Цецилий был уже очень стар. Но Метелл Пий, как давний и стойкий сулланец, Красса поддерживал, несмотря на их старую ссору в Африке во время гражданской войны. Но внешне он проявлял видимость нейтрального отношения ко всем сторонам конфликта и сдерживал политические амбиции жреческой коллегии. Кандидатур на эту должность было несколько, но Красс сумел, как говорили подкупом, настоять на избрании верховным жрецом своего старшего сына Марка Лициния Красс. Получившего после избрания прозвище Пий (Благочестивый).

Решив большую часть внутренних проблем и дополнительно укрепив власть в Риме, Красс отправился в Испанию. Там, после войны с Серторием, стояли гарнизонами три легиона — Четвертый, Пятый и Девятый Испанские. Ранее входившие в армию Помпея в Испании, они продолжали оставаться под командованием сторонников Помпея Великого — Луция Афрания и Марка Петрея, опытных и талантливых военачальников. Но и Красс был неплохо знаком с этой провинцией и даже имел там многочисленных клиентов еще со времен отрочества, когда его отец был наместником в Дальней Испании. К тому же во время гражданской войны Красс скрывался от посланцев Мария недалеко от Малаки (Малаге) и позднее смог возглавить войска восставших против марианцев провинциалов. Остальные провинции он знал немногим хуже, так как почти в каждой из них у Марка имелись либо деловые партнеры, либо купленные им серебряные рудники. Основываясь на своих знаниях, он придумал план решительных боевых действий. Марк Красс отправил три легиона, включая Десятый конный по дорогам через Галлию под командой Публия.

Позднее, погрузив еще два легиона на корабли, он лично вместе с этим флотом отправился в Испанию. Эскадру флота под командованием Децима Брута по пути Луций Лонгин выделил для захвата Балеарских островов.

Два легиона, Пятый и Девятый, с помощью десанта либурнариев флота Луция Логина, внезапно высадились в Тарраконе. Организовав там основную базу и призвав в ряды ауксилариев местных испанцев, Красс отправил основные силы флота к Малаке. Сам же, дождавшись прибытия из Рима еще одного конвоя с вексилляцией конницы, а затем и эскадры Брута с либурнариями и балеарскими наемниками на борту, двинулся к городу Илерда (неподалеку от нынешней Барселоны, ныне Лерида). Неподалеку от него находился лагерь Афрания и Петрея, располагавших тремя легионами и ауксилариями из местных жителей. Получившие сообщения о марше помпеянцев по Нарбоннской Галлии, Афраний и Петрей решили встретить их неподалеку от перевала через Пиренеи.

Красс незначительно уступал войскам помпеянцев по числу пехотинцев, но в кавалерии имел некоторое преимущество. Причем не только в численности. Его кавалерия превосходила конницу неприятеля и за счет использования стремян.

Подойдя к реке, Красс разбил свой лагерь неподалеку от лагеря помпеянцев. Посокольку от местных проводников ему было известно, что прокормить в этих местах лошадей будет сложно, Марк привел с собой большой обоз. Который показался легионерам Афрания и Петрея очень хорошей добычей. Так как они посчитали, что Красс возит с собой захваченные в Тарраконе богатства. К тому же Красс распорядился овладеть высоким холмом, стратегически важным пунктом, расположенным между городом и неприятельским лагерем. Как только войска Красса двинулись вперед их атаковали легионы помпеянцев. Местность затрудняла действия конницы, а пехоты у Афрания и Петрея было больше. Но после ожесточенного пятичасового сражения войска помпеянцев отступили в свой лагерь. Обе армии понесли большие потери, но войска Красса фактически отрезали помпеянцев от дорог. Поэтому стало невозможно подвезти в лагерь войск Афрания и Петрея ни фуража для лошадей, ни еды для людей. А через несколько дней к Крассу подошли первые подкрепления — привезенные из Дальней Испании ауксиларии. Попытка прорыва, которую помпеянцы предприняли в тот же день, оказалась неудачной. Вйоска Красс ее отбили, даже не вступив в рукопашную. Всего лишь засыпали наступающих стрелами из луков, арбалетными болтами, свинцовыми пулями из пращей. Понеся потери и увидев, что их собирается атаковать кавалерия Красса, помпеянцы отступили.

Капитуляция войск Афрания и Петрея теперь стала неизбежной, с учетом скорого прихода войск Публия. Но Красс не хотел лишней крови и не собирался истреблять таких же римлян, как и его собственные воины, без особой необходимости. Он рассчитывал, что, проявив к легионерам Помпея милосердие, он добьется повышения авторитета среди простого народа.

Однако основным противником такого решения оказались его собственные бойцы. Они, узнав о намерениях Красса, посчитали, что его действия лишат их причитавшейся им военной добычи. Некоторые легионеры даже ворчали и передавали друг другу, что если Красс не поведет их в бой сейчас, то они не станут сражаться даже тогда, когда он отдаст приказ.

Однако вскоре ситуация изменилась. Из Нарбонской Галлии прибыла большая часть Десятого легиона, воины которого поддержали бы Красса в любой ситуации. И это заставило замолчать ворчунов в своем лагере. В это же время легионеры — помпеянцы стали подходить к постам войск Красса и вызывать на разговоры своих знакомых и земляков. В завязавшихся беседах они часто выражали сожаление, что вступили в войско Помпея. Затем и солдаты Красса начали ходить в лагерь противника для дружеских встреч со своими знакомыми. Вскоре стало казаться, что два лагеря стали единым целым. Что возмутило Петрея, приказавшего схватить всех людей противника, находившихся в лагере помпеянцев, и немедленно казнить. Однако легионеры отказались выполнять этот приказ и Петрей, испугавшись возможного бунта своих войск, отменил его.

Красс, узнав о случившемся, посчитал, что неприятель капитулирует. И не ошибся. На следующий день в лагерь Красса прибыл на переговоры явился Афраний. Красс принял капитуляцию его войск и пообещал поступить с командирами также, как в Аускуле. Он сдержал свои обещания. Афраний и Петрей уплыли на ближайшем купеческом корабле в Африку. С ними уплыли все, кто не хотел оставаться в Испании. Красс распустил легионы Афрания и Петрея, а бойцов, пожелавших присоединиться к нему, включил в свою армию.

Ну, а Помпей за то время, что Красс находился в Испании, значительно увеличил численность своего войска в Греции.