Великая Российская революция: от Февраля к Октябрю 1917 года

«Мы все ахнули»

14 сентября, накануне Демократического совещания, Ленин поставил альтернативу - либо принятие этим совещанием программы большевиков, «либо восстание. Середины нет. Ждать нельзя. Революция гибнет»¹²⁰⁷. И здесь же «для иллюстрации» вождь большевиков накидал конкретный план переворота, включающий даже захват здания, в котором проходило Демократическое совещание.

Идея немедленного восстания, на которой Ленин настаивал начиная с 14 сентября, первоначально не получила поддержки партийного руководства. Бухарин вспоминал о первой реакции на ленинские письма с призывом к восстанию: «Мы все ахнули, никто не знал, что делать. Все недоумевали первое время»¹²⁰⁸. ЦК постановил не оглашать ленинские письма. Но информация о его позиции постепенно распространялась в партии. Радикальные партийные массы были готовы к немедленному выступлению, даже если это грозило большевикам по-

ражением. В обстановке 1917 г. политическое искусство требовалось не для того, чтобы применить насилие, а для того, чтобы его избежать.

Итоги Демократического совещания означали крах политической линии Каменева. Троцкий оперативно переориентировался на подготовку восстания с опорой на Петросовет, который он как раз возглавил.

Нелегально вернувшись в Петроград 29 сентября, Ленин усилил давление на ЦК и ПК, добиваясь одобрения курса на восстание и угрожая даже выходом из ЦК. Он опирался на большевистский актив, связанный со все более отчаянно настроенными рабочими и солдатскими массами. Ленин опасался, что Керенский или генералы могут перехватить инициативу, изменить соотношение сил в столице и Москве. Поэтому нельзя ждать Съезда Советов. Это - военно-технические аргументы за немедленное восстание. Но были и политические мотивы: доверять формирование власти съезду - это значит соглашаться на коалиционное правительство с теми, с кем Ленин уже попрощался в качестве партнеров. Нужно взять власть и затем даровать ее съезду, но уже на своих условиях, ради немедленного принятия решений, выработанных либо санкционированных руководством большевиков.

В брошюре «Удержат ли большевики государственную власть» Ленин доказывал, что власть надо брать безбоязненно, потому что «наша революция непобедима, если она не будет бояться сама себя, если она вручит всю полноту власти пролетариату, ибо за ним стоят еще неизмеримо большие, более развитые, более организованные всемирные силы пролетариата, временно придавленные войной, но не уничтоженные, а напротив, умноженные ею»¹²⁰⁹. Надежда на мировую революцию должна компенсировать любые сомнения, любой дефицит поддержки внутри страны. Но противники восстания в рядах большевиков сомневались как раз насчет страны. Если очаги большевистского выступления окажутся изолированы, как Парижская коммуна или Советы в декабре 1905 г., то разгром большевизма может стать необратимым. Торопливость Ленина как раз подтверждала правоту этих аргументов. Ленин тоже понимал, что в России есть силы, способные противостоять большевикам, но пока они слабы в столицах. Но Ленин готов рискнуть теперь, потому что далее соотношение сил может ухудшаться.

Появление Ленина в Петрограде быстро стало сказываться на позиции ЦК - большевики все же решили выйти из Предпарламента на его первом заседании 7 октября, хлопнуть дверью.

Впрочем, с курсом на восстание до Съезда Советов не были согласны многие влиятельные члены партии. На обсуждении в Петербургском комитете большевиков ему оппонировали Володарский и

Лашевич, который утверждал: «Стратегический план, предложенный т. Лениным, хромает на все четыре ноги... Хлеба мы не дадим. Имеется много шансов, что и мира мы не сможем дать... Тов. Ленин нам не дал объяснения, почему надо делать это сейчас, до Съезда Советов»¹²¹⁰. Практика подтвердит, что в этих словах было много справедливого.

Ленин в начале октября призвал сосредоточить внимание не на последствиях переворота, а на его технической подготовке - как можно осуществить восстание. Может быть, захват власти осуществить сначала в Москве? Тем более что Керенский планирует перевести правительство в первопрестольную. Или в Петрограде и Москве одновременно? Провозгласить свержение правительства на Съезде Советов Северной области 11 октября? Перебросить проболыневистский корпус из Минска?

10 октября ЦК большевиков 10 голосами против 2 (Каменева и Зиновьева) поддержал курс на вооруженное восстание. Правда, на этом заседании присутствовало 11 членов ЦК из 21 и 1 кандидат в члены из 10. Учитывая, что Каменев и Зиновьев голосовали против, решение не набрало половины списочного числа членов ЦК, что для такого важного вопроса было бы желательно. Несмотря на их оппозиционность, Каменева и Зиновьева включили в созданное здесь же для политического руководства в этот решающий период Политбюро из 7 человек. В него вошли члены редакции «Рабочего пути» (Каменев, Зиновьев, Сталин и Г. Я. Сокольников), Ленин и Троцкий, а также А. С. Бубнов для связи с ПК. Логинов считает, что «очень скоро выяснилось, что включение двух противников восстания в такой орган делало его непригодным именно «для политического руководства на ближайшее время»»¹²¹¹. Это не вполне справедливо - ведь Каменев принял активное участие именно в политическом обеспечении успеха Октябрьского переворота. Более того, участие двух оппозиционеров в органе политического руководства позволило уравновесить ленинскую нетерпеливость и все-таки приурочить переворот к Съезду Советов, что во многом облегчило победу большевиков.

Уже 11 октября на Съезде Советов Северной области, где из 94 депутатов большевиками был 51 и левыми эсерами 24, А. М. Коллонтай публично сообщила о решении ЦК большевиков осуществить восстание. Таким образом, из этого уже не делали секрета. Делегаты были готовы «начать». Латышские полки и представители флота были готовы действовать. Насилу Каменеву и Зиновьеву удалось отговорить депутатов от этой авантюры¹²¹².

Каменев и Зиновьев изложили свою позицию в письме, адресованном партийным органам и активу: «Мы глубочайшим образом убеждены, что объявлять сейчас вооруженное восстание - значит ставить на карту не только судьбу нашей партии, но и судьбу русской и международной революции... Дело идет о решительном бое, и поражение в этом бою было бы поражением революции... Партия пролетариата будет расти... И только одним способом может она прервать свои успехи - именно тем, что она в нынешних обстоятельствах возьмет на себя инициативу выступления и тем самым поставит пролетариат под удары всей сплотившейся контрреволюции, поддержанной мелкобуржуазной демократией. Против этой губительной политики мы подымем голос предостережения». Сейчас ситуация благоволит большевикам, но можно все потерять. «Учредительное собрание плюс Советы - вот тот комбинированный тип государственных учреждений, к которым мы идем». Восстание может привести к срыву и Съезда, и вероятного успеха большевиков на выборах в Учредительное собрание, но даже в случае успеха восстания партия не сможет быстро решить накопившиеся в стране проблемы¹²¹³. Правые большевики считали, что изоляция радикальной части пролетариата от большинства трудящихся приведет к перерождению и физическому поражению партии.

Вооруженное восстание большевиков независимо от его удачи провоцировало бы срыв перспективы многопартийного советского правительства, за которую выступали не только правые большевики, но и левые социалисты. А такой левый фронт обладал бы большей поддержкой в стране и потому мог бы легче проводить назревшие социальные преобразования.

Но руководство социалистов само не шло на создание левой советской коалиции. В этих условиях отказ от захвата власти в 1917 г. «обрекал» партию большевиков на роль левой оппозиции в парламентском государстве, которое сохраняет свое «буржуазное» качество. Поэтому линия Каменева и Зиновьева в условиях октября 1917-го откладывала дальнейшее продвижение к социализму на неопределенный срок, до следующей революции.

В части технической неготовности восстания с Зиновьевым и Каменевым были согласны и люди, которые за эту подготовку отвечали, - руководители «военки» Невский и Подвойский¹²¹⁴. Нельзя было гарантировать победу силами только партийных кадров. Восстание могло быть успешным только от имени Советов как их самозащита. 14 октября, когда стал создаваться Военно-революционный комитет при Петросовете, Ленин поддержал идею «беспартийного органа восстания»¹²¹⁵.

16 октября сторонникам восстания пришлось закреплять успех -было собрано расширенное заседание ЦК с участием партийного актива - всего 25 человек. На этом совещании курс на восстание получил 19 голосов, но из них все еще только 10 членов ЦК. Каменев подал в отставку из членов ЦК. При этом конкретный срок восстания так и не был назначен. Связной ЦК Шотман вспоминал об этом и других совещаниях и конференциях большевиков в эти дни: «Хорошо помню, что все споры на них вертелись вокруг вопроса: захватить ли власть немедленно или отложить до II съезда Советов...» Все были согласны, что власть надо брать, но против «захвата власти немедленно высказалось большинство выступавших делегатов»¹²¹⁶.

17 октября Ленин написал «Письмо к товарищам», где доказывал, что «промедление в восстании смерти подобно», и требовал немедленно опубликовать его в «Рабочем пути»¹²¹⁷. Он не делал секрета из курса на восстание.

18 октября в «Новой жизни» Каменев изложил их с Зиновьевым аргументы против восстания, сопроводив оговоркой, что ему «неизвестны какие-либо решения нашей партии, заключающие в себе назначение на тот или иной срок какого-либо выступления», поскольку «подобных решений партии не существует»¹²¹⁸.

Ленин был взбешен и потребовал исключения обоих «штрейкбрехеров» из партии. Формальные претензии Ленина к «бывшим товарищам» - что Каменев напал на неопубликованное решение партии в непартийной печати¹²¹⁹. Однако Лев Борисович не цитировал решение ЦК, то есть не давал противнику никакой новой информации. О самом решении взять курс на восстание было публично заявлено уже на Съезде Советов Северной области, сам Ленин готовился публиковать статью, в которой обосновывал это неопубликованное, но широко известное решение ЦК. Так что причина гнева Ленина вовсе не в том, что Каменев «выдал план» восстания. Они с Зиновьевым «выдали» факт разногласий в партии большевиков по этому поводу, продолжили публичную агитацию против решения, которое Ленин продавил с таким трудом. И это могло привести к новым колебаниям в партии большевиков. Грозя карами Каменеву и Зиновьеву, Ленин воздействовал и на тех большевиков, которые все еще сомневались в необходимости захвата власти путем вооруженного переворота.

ЦК не стал наказывать Каменева и Зиновьева, тем более что они в основном солидаризировались с тактикой Троцкого - приурочить взятие власти к Съезду Советов, что можно было сделать чуть ли не законно (насколько в период революции вообще можно было говорить о законности). Для «конституционного» захвата власти Каменев был очень важен как признанный лидер фракции большевиков во ВЦИКе.

20 октября «Рабочий путь» опубликовал выдержанное в примирительных тонах письмо Зиновьева о том, что его взгляды далеки от тех, которые оспаривает Ленин, и что можно «отложить наш спор до более благоприятных обстоятельств». Сталин приписал от редакции, что «конфликт можно считать исчерпанным»¹²²⁰. Это самоуправство Иосифа Виссарионовича вызвало скандал в ЦК, который 20 октября запретил членам ЦК выступать против принятых им решений и принял отставку Каменева из ЦК. Впрочем, через несколько дней в бурной обстановке Октябрьского переворота об этой отставке предпочли просто забыть, и Каменев продолжил работать в ЦК и даже вести его заседания.

В ходе напряженной внутрипартийной борьбы радикальное течение возобладало, но и умеренные большевики сохранили влияние. В этих условиях центральной фигурой в руководстве ЦК оказался недавний меньшевик Троцкий, политический вес которого вырос еще и потому, что этот ветеран советского движения занял пост председателя Петросо-вета. Лев Давидович поддерживал идею скорейшего захвата власти, но настаивал, что этот акт должен быть совершен от имени Съезда Советов и потому приурочен к нему. Таким образом, позиция Троцкого оказалась между линиями Ленина (захват власти военными силами большевиков) и правых большевиков (а также левых эсеров). В итоге линия Троцкого возобладала - большевики взяли курс на «мирный» и в какой-то степени даже «законный» захват власти с опорой на Съезд Советов - наиболее авторитетный форум страны. Съезд был удобным политическим прикрытием переворота, так как лозунг «Вся власть Советам!» к этому времени вновь приобрел заметную популярность. В то же время переход власти не просто к большевикам, а к новому радикальному советскому большинству придавал событиям характер низового движения в масштабах страны, которое сопровождается верхушечным переворотом. В конце 1917 г. - начале 1918 г. лидерам большевиков приходилось делить власть с более широким в идейном отношении движением, поддерживавшим Советы на местах. Оно же наряду со стремлением к миру солдатской массы обеспечило советской власти победу в скоротечной Гражданской войне осенью 1917-го.

ккк

Большевизации воинских частей, столь важной для успеха переворота, способствовал провал военной реформы нового военного министра Верховского. Он отличился решительной антикорниловской позицией, был близок по взглядам к эсерам и выдвигал радикальную программу изменения военной политики. Она заключалась в том, чтобы резко, с 10 до 5 млн человек, сократить армию и таким образом сэкономить продовольствие для снабжения городов и улучшить качество войск -предполагалось оставить на фронте более боеспособные части и более молодых солдат. Если сокращение армии спровоцирует наступление немцев, Верховский не исключал перехода к маневренной войне, что во всяком случае положило бы конец затхлой окопной жизни. Министр выступал за чистку командных кадров, которая позволит продвинуть наверх молодых офицеров, назначая командовать полками инициативных капитанов, а батальонами - даже прапорщиков¹²²¹. Эти идеи не встретили поддержки Керенского, который сохранил за собой пост главнокомандующего, и Верховскому удалось добиться только увольнения в запас возрастов старше сорока лет (около 600 тыс. человек). Также Верховский смог добиться лишь нескольких назначений. Верховский объяснял неудачу своей политики тем, что «Терещенко и Керенский цепко держались за старый генералитет»¹²²². Да вот только генералитет за них не держался.

Керенский вообще быстро разочаровался в Верховском, назвав его «Корниловым слева», а Верховский стал апеллировать к ЦИКу Советов через голову Керенского¹²²³.

Проверкой боеспособности армии и флота осенью 1917 г. стало Моонзундское сражение 29 сентября - 7 октября. Немцы вторглись на Моонзундские острова и в Рижский залив. Распропагандированный левыми Балтийский флот оказал неожиданно серьезное сопротивление немцам. При соотношении сил 300 кораблей на 116 немцы потеряли 9 кораблей, а Балтийский флот только два, один из которых - линкор «Слава» - был затоплен собственной командой, чтобы не достался врагу. «Войсковая же масса просто и без затей отказалась сражаться»¹²²⁴.

Верховский пришел к выводу, что дальнейшее ведение войны невозможно, и стал настаивать, чтобы правительство выступило с инициативой мирных переговоров (заодно перехватив это требование у большевиков).

Но Керенский и Терещенко считали это невозможным. К тому же Терещенко, подобно Троцкому во время мирных переговоров в Бресте в 1918 г., надеялся, что «не сегодня-завтра Центральные державы рухнут.. .»¹²²⁵. Тем не менее, они были готовы выдвигать требования демократического мира публично (даже не считая их реальными). Чтобы умиротворить ЦИК, Временное правительство согласилось направить на предстоящую конференцию союзников в Париж не только министра иностранных дел Терещенко, но и представителя ЦИК Скобелева. 5 октября ЦИК подготовил для своего «комиссара демократии» инструкцию, своего рода наказ, в целом соответствующий идеям организаторов Стокгольмской конференции, включая решение плебисцитами судьбы Османской Армении, Эльзаса и Лотарингии, спорных областей на Балканах и в итальянской части Австро-Венгрии. Документ был хотя и несколько однобоким (если судьбу «турецкой» Армении должен был решить плебисцит, то «российская» Армения не упоминалась), но все же не вполне проантантовский. Предлагалось самоопределение Польши, Литвы и Латвии, возвращение германских колоний, создание фонда для восстановления разрушенных областей (не за счет одной из сторон). Поддержал ЦИК и идею президента США В. Вильсона о создании Лиги мира (будущей Лиги наций)¹²²⁶.

В этой программе бросается в глаза попытка выдвигать не принципы, а некие конкретные территориальные предложения, которые члены и эксперты ЦИК считали компромиссными. Хотя очевидно, что до поиска конкретных компромиссов было еще далеко, а если бы представители союзников в Париже и согласились бы предлагать Германии условия мира, то линия «компромисса» неизбежно сдвинулась бы в сторону требований Антанты. Это обрекало саму идею на неудачу, так что страсти в ЦИК в канун миссии Скобелева кипели зря - детализация была преждевременной. Его задача заключалась прежде всего в отстаивании самого принципа мира без аннексий и контрибуций, который среди руководителей Антанты не встречал понимания.

Не встречали они понимания и у Временного правительства. Выступая 12 октября в комиссии по иностранным делам Предпарламента, Терещенко сформулировал основные условия мира, приемлемого с точки зрения правительства для России. Они исключали создание новых независимых государств на Балтике, предполагали доступ России в Средиземное море (возможно - на основе договора с Османской империей, что ущемляло её суверенитет над проливами), экономическую независимость от Германии. Но Терещенко охладил пыл тех, кто надеялся, что Скобелев примет участие в обсуждении условий мира -ничего такого в Париже не планировалось. Никто не собирается заключать «мир вничью», от которого проиграют наиболее слабые и пострадавшие от разрушений страны. И вообще, для приемлемого мира нужно продемонстрировать «активность армии»¹²²⁷.

А вот с этим как раз были нелады, о чем правительство неустанно предупреждал военный министр Верховский. Сил не было ни для внешнего сопротивления, ни для внутреннего. Министр требовал скорейшего заключения мира, даже сепаратного.

17 октября, при обсуждении во Временном правительстве возможностей сопротивления большевикам, Верховский заявил, что для подавления большевизма необходимо разогнать Совет, а для этого нет сил. В итоге министр подал в отставку. Однако большинство министров во главе с Керенским были настроены более решительно и считали, что у них есть силы для решающего удара по большевикам в столице.

В. Т. Логинов обратил внимание на то, что дискуссия во Временном правительстве напоминала споры в ЦК большевиков: «Совпал и главный вопрос дискуссии - каким должен быть план конкретных действий? Только на правительственном заседании он получил обратное, зеркальное отражение: ждать ли начала восстания, а затем подавить его, или же нанести упреждающий удар»¹²²⁸. Несмотря на возражения Верховского, министр государственного призрения Н. М. Кишкин и другие министры настаивали на необходимости нанести удар по большевикам.

19 октября Верховский снова попросил об отставке, заявив, что никто не заступится за Временное правительство, продолжающее войну, что на сторону большевиков перейдут части, которые будут вызваны с фронта на помощь Керенскому.

В отношении Германии Верховский не являлся капитулянтом, его позиция была близка в этом вопросе к последующей тактике большевиков. Он рассчитывал, что заключение мира потребует значительного времени и можно будет воспользоваться паузой для наведения порядка в более компактной армии¹²²⁹. 20 октября военный министр высказал свои взгляды на объединенном заседании комиссий Предпарламента по военным и иностранным делам. Верховский заявил, что власть командного состава расшатана и сводится к уговариванию. «Но никакие убеждения не в состоянии подействовать на людей, не понимающих, ради чего они идут на смерть и лишения... Указанные объективные данные заставляют прямо и откровенно признать, что воевать мы не можем». Поэтому необходимо немедленно добиться согласия союзников «на прекращение этой истощающей войны, нужной только им, но для нас не представляющей никакого интереса»¹²³⁰. Газеты «Общее дело» и «Живое слово» опубликовали сообщения о выступлении Верховского, исказив их в сторону еще большего «капитулянтства». Пропаганда министра, таким образом, вышла за пределы правительственных стен, и 22 октября Керенский отправил его в отпуск «по состоянию здоровья». Однако выступление Верховского повлияло на позицию руководителей Предпарламента и умеренных социалистов, которая проявилась через двое суток, в решительные октябрьские дни. Отставка Верховского вызвала беспокойство и у Ленина, который опасался, что без него Военное министерство может занять решительный корниловец и нанести удар по большевикам. Но в это время подготовка восстания в Петрограде уже завершалась.

Навстречу съезду

Приурочив взятие власти ко II съезду Советов, Троцкий и большинство ЦК большевиков проводили приготовления к перевороту под прикрытием легальных советских органов. Через два дня после ухода большевиков из Предпарламента они поставили на заседании исполкома Петросовета решение о создании структуры руководства войсками при Петросовете. Повод - возникновение военной угрозы Петрограду в результате немецкого наступления. Меньшевики и эсеры дали бой этому предложению, но тогда большевики перенесли голосование на пленум Петросовета, где было принято решение о создании революционного комитета обороны, который возьмет на учет части гарнизона и примет меры к вооружению рабочих как против немцев, так и против новых корниловцев.

12 октября исполком обсуждал вопрос о таком комитете уже конкретно. Меньшевики М. И. Бройдо и С. Л. Вайнштейн снова возражали против создания этого Военно-революционного комитета (ВРК). Но что было делать - это ведь был не какой-то конспиративный заговорщический центр, а открытый орган, в который включили представителей Совета, Центрофлота, Совета фабзавкомов, профсоюзов, пар-тайных военных организаций и др. При ВРК планировалось созвать гарнизонное совещание из представителей частей. Никакой конспирации. Всё - для обороны и поддержания порядка. ВРК планировал провести «установление минимума боевой силы и вспомогательных средств, необходимых для обороны Петрограда и не подлежащих выводу; поддержание контакта с комиссаром при штабе главнокомандующего армий Северного фронта, Центробалтом, гарнизоном Финляндии и штабом главнокомандующего военным округом; точный учет и регистрацию личного состава гарнизона Петрограда и окрестностей и предметов снаряжения и продовольствия; разработку плана работ по обороне Петрограда; меры по охране Петрограда от погромов и дезертирства, поддержание в рабочих массах и солдатах Петрограда революционной дисциплины»¹²³¹. Кто бы мог возражать против столь полезных задач, если бы не проступающие за ними претензии на перехват военной власти в столице у генерального штаба и командования военного округа.

14 октября на заседании ЦИКа Дан прямо спросил большевиков, готовят ли они восстание. Д. Б. Рязанов ответил на это уклончиво: «Дан знает, что мы - марксисты и восстания не подготовляем. Восстание подготовляется политикой, которую вы поддерживали семь месяцев»¹²³². В новых условиях лидеры старого ЦИКа из «звездной палаты» все хуже справлялись со своей ролью социально-политического стабилизатора, спасающего Временное правительство от гнева радикальной части социальных низов. Суханов иллюстрировал эту ситуацию с помощью такой аллегории: «Если правительство, ничего «решительного» не предпринимая, ждало, пока ЦИК ликвидирует конфликт, то ведь так всегда было. Ведь здесь искони сосредотачивались все надежды наших полномочных, независимых, неограниченных. Ведь таков был древний закон и порядок: в «нормальное» время неприхотливым звездоносцам давали пинка, требуя, чтобы они помалкивали на задворках и не совали нос в государственные дела; в острые же моменты им кричали: спасайте, на то вы и существуете!.. И до сих пор малых ребят из Зимнего спасали дядьки Смольного. Но сейчас дядьки были выжиты из Смольного. Там теперь жили серые волки»¹²³³.

И «волки» действовали решительно и деловито, не допуская никаких признаков бунта. 16 октября по докладу левого эсера П. Е. Лази-мира Петросовет принял официальное решение о создании ВРК. Брой-до снова возражал: ВРК может превратиться «в нечто другое, в нечто грозное и опасное», тем более что большевики так и не дали прямой ответ - «зовут ли они массы на улицу для захвата власти». Если зовут, значит, ВРК - штаб будущего восстания. Тогда его нельзя создавать. И к тому же ВЦИК уже создал Временный военный комитет для координации работы с Северным фронтом, которому теперь подчинен Петроградский гарнизон. Зачем создавать «параллельный центр»?¹²³⁴

Троцкий ответил достаточно откровенно, что большевики стремятся к смене власти, правда, путем «единодушной демонстрации сил», и выступают против вывода революционных войск из Петрограда¹²³⁵. Поэтому нельзя подчинить гарнизон органам ВЦИКа и Северного фронта. Все-таки ВРК создается с политическим целями.

Основные решения принимались в Бюро ВРК в составе П. Е. Лази-мира (председатель ВРК), В. А. Антонова-Овсеенко, Н. И. Подвойского, А. Д. Садовского, Г. Н. Сухарькова (3 большевика, 2 левых эсера). ЦК большевиков направил в ВРК свою делегацию - Военно-революционный центр в составе Я. М. Свердлова, И. В. Сталина, А. С. Бубнова, М. С. Урицкого и Ф. Э. Дзержинского. Но политическое руководство ВРК осуществлял все-таки Троцкий, а практическое - прежде всего Подвойский и Антонов-Овсеенко.

20 октября ВРК приступил к работе. 21 октября на собрании полковых комитетов в Смольном была установлена связь ВРК с частями. Троцкий на этом заседании открыто увязывал задачи ВРК и смену власти. Член ВЦИКа М. Н. Буткевич, отвечая Троцкому, выступал против того, чтобы Советы брали власть в свои руки «именно теперь» - перед выборами и в условиях германского натиска¹²³⁶. То есть сама идея не так плоха, просто несвоевременна.

ВРК назначал своих комиссаров в части, которые выясняли настроение солдат - кто будет подчиняться ВРК против Временного правительства, а кто предпочитает нейтралитет. 22 октября был проведен «День Петроградского совета» - демонстрация в поддержку Петро-совета, своего рода смотр сил. На тот же день был назначен и казачий крестный ход, но, опасаясь столкновений, Временное правительство отменило его в последний момент.

Вечером 21 октября ВРК направил своих представителей в штаб Петроградского военного округа с целью контроля за его деятельностью. Командующий округом полковник Г. П. Полковников отказался признать представителей ВРК на том основании, что в штабе уже есть Особое совещание, в которое входят представители ЦИКа и Петросовета.

22 октября ВРК направил в части гарнизона телефонограмму, в которой обвинил Генштаб в том, что он «порывает связь с революционным гарнизоном и Петроградским советом» и «становится прямым орудием контрреволюционной силы». В связи с этим «никакие распоряжения по гарнизону, не подписанные Революционным комитетом, недействительны»¹²³⁷. Временное правительство ультимативно потребовало от ВРК отозвать эту телефонограмму, призывавшую к прямому неподчинению военному командованию.

23 октября ВРК выпустил воззвание «К населению столицы», в котором сообщил, что в военные части и наиболее важные объекты города назначены комиссары ВРК, которые «как представители Совета неприкосновенны, и неподчинение их распоряжению будет расцениваться как неподчинение Петроградскому совету»¹²³⁸.

Новое совещание представителей частей гарнизона подтвердило, что части готовы поддержать решения Съезда Советов, даже игнорируя приказы штаба округа.

В этих условиях штаб округа сменил гнев на милость и предложил ВРК, отменив телефонограмму 22 октября, создать совместное совещание о согласовании приказов друг друга. Условия штаба серьезно обсуждались на заседании ВРК 23 октября, для их поддержки на это заседание прибыли Гоц и Б. Богданов, которые потребовали от имени ВЦИКа прекратить подготовку к захвату власти. Компромисс поддержали и левые эсеры. В результате была принята примирительная резолюция, в которой говорилось, что ВРК «не является органом захвата власти, а создан исключительно для защиты интересов Петроградского гарнизона и демократии от контрреволюции и погромных посягательств»¹²³⁹.

Урегулирование этого конфликта создавало бы возможность для мирного открытия Съезда Советов. Принятие на нем решения о взятии власти Советами, социалистическими партиями или их левыми крыльями вместе с большевиками лишало бы правительство Керенского прежней легитимности, потому что оно тоже было продуктом партийных комбинаций. Сохранить свою власть в этих условиях Керенский мог только силой, пытаясь разогнать Съезд и Петросовет. Но это меняло бы ситуацию коренным образом, так как попытка разгона Съезда противопоставляла Керенского широкому левому фронту, частью которого становились большевики. Такой сценарий не очень устраивал

Ленина, который в это время уже не был настроен на сотрудничество с партиями эсеров и меньшевиков - разве что с их левыми крыльями на условиях большевиков.

Большевики стремились представить захват власти как ответ на угрозу реакции, и поведение Керенского как нельзя лучше способствовало этому. Он продолжал считать, что обладает военным перевесом над большевиками. За несколько дней до Октябрьского переворота В. Д. Набоков спросил Керенского, как тот относится к возможности вооруженного выступления большевиков. «Я был бы готов отслужить молебен, чтобы такое выступление произошло», - ответил он мне. «А уверены ли Вы, что сможете с ним справиться?» - «У меня больше сил, чем нужно. Они будут раздавлены окончательно»¹²⁴⁰. Однако, прежде чем начать атаку, Керенский должен был убедиться в прибытии обещанных Ставкой частей или хотя бы в том, что намеченные к переброске в Петроград части действительно движутся в столицу. Он этого не сделал.

Созванное командующим Северным фронтом, левым генералом Черемисовым совещание армейских организаций протестовало против отказа ВРК выводить войска из столицы на фронт (формально гарнизоны Петрограда и Кронштадта были подчинены Северному фронту только 19 октября). Но рычагов воздействия на Петроград у фронтовиков не имелось, кроме одного - прямого подавления сил ВРК. Фронт сочувствовал целям большевиков и давить их не собирался. Ведь они выступали за скорейший мир. Шла большевизация армейских комитетов. Некоторые дивизии выносили резолюции, что готовы находиться на фронте только до 1 ноября. 23 октября начальник штаба округа Я. Г. Багратуни запросил Черемисова о возможности присылки войск в Петроград для защиты Временного правительства. Тот обещал прислать их через сутки после отдачи приказа. Приказ последует, но войска не прибудут. Черемисов не желал «вмешиваться в гражданскую войну». Он понимал, что надежных частей, готовых сражаться за Временное правительство, практически нет.

Между тем 23 октября на сторону ВРК перешла Петропавловская крепость. Это был военный ключ к Петрограду и, кстати, место, где правительство могло бы гораздо лучше обороняться, если уж оно не успело переехать в Московский Кремль (в октябре уже шла подготовка к переезду правительства в Москву)¹²⁴¹. Рядом с Петропавловкой находился арсенал, позволивший еще лучше вооружить Красную гвардию. Первоначально комендант отказался признавать полномочия ВРК. ВРК обсуждал, как быть - направить в крепость солдат Павловского полка, что было чревато столкновением (а взять крепость извне было нелегко) или попытаться разагитировать гарнизон. Снова сделали ставку на силу слова - часть гарнизона сочувствовала большевикам и левым эсерам. Комиссар ВРК, опираясь на просоветский актив, собрал митинг, на котором большинство решило, что крепость подчинится ВРК. Меньшинство смирилось, не жалея внутреннего столкновения в крепости. Комендант крепости полковник Васильев был арестован¹²⁴².

Время работало на большевиков. Если бы большевики действовали более агрессивно, как хотел Ленин, это как раз могло оттолкнуть от них колеблющиеся войска. У Керенского остался день, чтобы что-то предпринять до съезда.

Переворот и революция

24 октября правительство объявило о закрытии большевистской прессы (для симметрии были закрыты также правые газеты «Живое слово» и «Новая Русь») и приступило к установлению контроля над ключевыми пунктами города. Рано утром юнкера захватили типографию, где печатались большевистские «Рабочий путь» и «Солдат», и устроили там обыск-погром. Это оказался чувствительный удар в условиях развернувшейся пропагандистской борьбы - типография была срочно нужна. ВРК выслал туда солдат, которые выгнали юнкеров.

Это был «казус белли». Большевики могли предстать в роли жертвы агрессии. Правда, уже через день ВРК занялся закрытием газет, критикующих восстание.

Большевистский ЦК собрался в Смольном и вместе с большевистской частью ВРК руководил действиями просоветских вооруженных сил. Первоначально его заседание вел Каменев, об отставке которого из ЦК предпочли забыть. Теперь он не возражал против активных действий, для которых правительство дало идеальный повод. В то же время ЦК по-прежнему решил, что следует не начинать немедленно восстание, а продолжить сосредоточение сил. Об этом Сталин сообщил большевистским делегатам съезда¹²⁴³. Это значит, что в ЦК продолжала преобладать точка зрения о необходимости ликвидации Временного правительства во время съезда. В «Рабочем пути» Сталин выступил за как можно более мирный путь взятия власти¹²⁴⁴. Обеспокоенный неторопливым, «оборонительным» ходом свержения Временного правительства, Ленин вечером 24 октября покинул конспиративную квартиру и прибыл в Смольный. Но, увидев, как идут дела, согласился с тактикой, избранной ЦК и ВРК.

На этот раз ситуация принципиально отличалась от июльских дней с их массовыми шествиями по улицам и беспорядочной стрельбой. Комиссар при Ставке В. Б. Станкевич, прибывший в Петроград 24 октября, был очень удивлен, когда Керенский заявил ему: «Как, разве вы не знаете, что у нас вооруженное восстание.

Я рассмеялся, так как улицы были совершенно спокойны, и ни о каком восстании не было слышно. Он тоже относился несколько иронично к восстанию, хотя и озабоченно. Я сказал, что нужно будет положить конец этим вечным потрясениям в государстве и решительными мерами расправиться с большевизмом. Он сказал, что его мнение такое же и что теперь уже никакие Черновы не помогут ни Каменевым, ни Зиновьевым... если только удастся справиться с восстанием. Но относительно последнего было так мало сомнений, что Керенский немедленно согласился, чтобы я вызвал Духонина в Петроград, и я тотчас послал соответствующую телеграмму»¹²⁴⁵.

По мнению А. Рабиновича, «восстание в том виде, в котором его представлял себе Ленин, стало возможным только после того, как правительство предприняло прямое наступление на левые силы... Массы в Петрограде, которые в той или иной степени поддерживали большевиков, выступавших за свержение Временного правительства, делали это не потому, что как-то симпатизировали идее прихода к власти одних большевиков, а потому, что верили: над революцией и съездом нависла угроза»¹²⁴⁶. Почему Керенский допустил столь сейчас очевидную ошибку, атаковав большевиков как раз в тот момент, когда это больше всего соответствовало их планам и когда у Временного правительства фактически не было реальных сил? Александр Федорович объяснял это тем, что он был дезинформирован офицерами штаба Петроградского округа, добивавшимися таким образом падения правительства с тем, чтобы потом разгромить большевиков и установить авторитарный режим. «Стратегический план предусматривал невмешательство при успешном большевистском вооруженном восстании... Их обуяла безрассудная мысль, что без Керенского будет гораздо легче одолеть большевиков и сформировать наконец «сильное правительство»... Собравшаяся в штабе толпа офицеров весьма презрительно и высокомерно относилась к правительству, особенно лично ко мне»¹²⁴⁷. А за что им было любить или уважать Керенского? Саботаж его указаний был вполне объясним и безо всякого заговора со стороны офицеров.

Версия нового правого заговора вызывала у современников иронию. Например, Дан так ее комментировал: «Мне со стороны «правых» о таких планах слышать не приходилось. А слышал я другое. Когда в кулуарах Предпарламента велись разговоры о грозящем восстании большевиков... правые (торгово-промышленники, кадеты и, особенно, казаки), совершенно не стесняясь, признавались, что желают, чтобы большевики выступили как можно скорее. Но мотивировали они это свое желание не расчетами на свержение Временного правительства, ...а как раз наоборот, своею уверенностью, что в открытом бою большевики немедленно же будут наголову разбиты «верными долгу частями гарнизона». Правые, несомненно, мечтали (и не скрывали этого) о «сильной власти» в корниловском духе, но добиться этой власти они думали не тем, что свергнут Временное правительство руками большевиков, а тем, что спасут его силами военщины и уже затем, как победители мятежа, продиктуют ему свою волю и преобразуют в своем духе»¹²⁴⁸.

Большевистский переворот протекал в условиях относительного равнодушия тех сил, которые спустя год будут вести с большевиками войну не на жизнь, а на смерть. Но осенью 1917 г. «расчетливые» политики были уверены, что большевистская авантюра не может продлиться долго. Правительство Ленина или падет под ударами контрреволюционеров, или уступит власть Учредительному собранию.

Таким образом, заблуждение Керенского о соотношении сил в Петрограде не было плодом его личной глупости, оно отражало широко распространенные представления «партии порядка». Они верили в силу приказа, в начальственную мудрость и совсем потеряли связь с реальностью, где солдатские и рабочие массы жаждали мира и приходили в отчаяние от падения уровня жизни. В результате, как верно, но уже задним числом признавал Дан, «любая вызванная «часть» легко могла стать лишним орудием большевистского восстания»¹²⁴⁹.

•kirk

24 октября Керенский, «бледный, возбужденный, с воспаленными от бессонницы глазами»¹²⁵⁰, выступил в Совете республики. Ведь эта структура создавалась как барометр общественных настроений, и чтобы нанести удар по большевикам, следовало заручиться поддержкой всей остальной общественности именно здесь. В качестве доказательства того, что большевики начали враждебные действия, Керенский предъявил перехваченную записку о приведении в боевую готовность одного из большевистских полков (а это было сделано ВРК в ответ на разгром газет). На этом основании он заявил о том, что у него есть точные сведения о подготовке восстания большевиками¹²⁵¹ (значит, он еще не считал, что восстание началось, и планировал превентивный удар). Керенский потребовал себе полной поддержки для разгрома большевизма и, выслушав овации, покинул Предпарламент в полной уверенности, что этот орган «организованной демократии» его полностью поддерживает¹²⁵². Он совершенно не видел, что происходит вокруг него.

После ухода премьера на него обрушились предпарламентские ораторы - левый эсер Камков и меньшевик-интернационалист Мартов, который «в отсутствие уехавших в отпуск на Кавказ И. Г. Церетели и Н. С. Чхеидзе, становится и лидером партии, оттесняя на второй план Ф. И. Дана»¹²⁵³. Впрочем, и Дан сдвинулся влево и предложил принять резолюции о земле, мире и демократизации армии, которые перехватили бы лозунги большевиков.

После длительной дискуссии¹²⁵⁴ Совет республики принял резолюцию, которая требовала перехватить большевистские лозунги: 1) обратиться к союзным державам с требованием немедленно приостановить военные действия и начать переговоры о всеобщем мире; 2) передать помещичью землю в ведение земельных комитетов; 3) создать Комитет общественного спасения «из представителей городского самоуправления и органов революционной демократии, действующего в контакте с Временным правительством»¹²⁵⁵. Правда, распространить эту резолюцию до открытия II съезда Предпарламент уже не мог, но задуманный им орган был создан под названием Комитета спасения Родины и Революции (КСРР). Авторы резолюции надеялись, что ее может взять на вооружение Временное правительство, и тогда новая программа правительства могла приобрести дополнительный резонанс и, возможно, более широкое распространение. Ее надеялись распечатать в виде афиш и расклеить по городу.

Но Керенский счел эту резолюцию совершенно неприемлемой¹²⁵⁶. На встрече с премьером представители Предпарламента меньшевик Дан и эсер Гоц потребовали от Керенского принять требования резолюции (в беседе участвовал также председатель Предпарламента Авксентьев, но он по взглядам был ближе к Керенскому и вел себя пассивно, к тому же Керенский припугнул его, что подаст сейчас в отставку и Авксентьеву придется формировать новое правительство). По воспоминаниям Дана, «Керенский, производивший впечатление человека, до последней степени измотанного и измученного, относился к нашим аргументам с крайним раздражением и высокомерно заявил под конец, что правительство в наставлениях и указаниях не нуждается, что теперь - время не разговаривать, а действовать»¹²⁵⁷. Меньшевистский историк Л. Ланде комментировал: «К несчастью для февральского этапа революции, Керенский, видимо, не понял, что бьет его 12-й час... Отвернувшись от непрошенных «наставлений и указаний» социалистических фракций Предпарламента, Керенский лишил свое правительство единственно возможной общественной опоры»¹²⁵⁸. «Общественная опора», хотя и таявшая, продолжала вяло заступаться за Временное правительство. Отвергнув предложение большинства Предпарламента, Керенский лишил себя последнего шанса достучаться до возбужденных масс, действующих против него.

24 октября представители гордумы потребовали от Троцкого отчета о начавшемся восстании, но он возразил, что никакого восстания нет, и Петроградский совет приступит к решительным действиям, только «если Временное правительство не внемлет голосу съезда Советов»¹²⁵⁹.

Тем временем ВРК стал брать под контроль функции гордумы и прежде всего - продовольственные склады. Гордума и ее сотрудники не признавали полномочий комиссаров ВРК и уступали только силе.

И все же в условиях начавшегося конфликта и гордума тоже не хотела становиться на сторону полностью растерявшего популярность Временного правительства. Предложенная эсерами резолюция думы протестовала против вооруженного выступления большевиков, но призывала граждан сплотиться не вокруг Временного правительства, а вокруг нее самой «как полномочного представительного органа»¹²⁶⁰. Был создан Комитет общественной безопасности (КОБ) во главе с городским головой Г. И. Шрейдером, который, как и лидеры Предпарла-

мента, пытался взять на себя посреднические функции. КОБ направил своих комиссаров в воинские части, но повторить успех ВРК им не удалось, так как среди солдат дума не была популярна.

Утром 25 октября Керенский выехал в штаб Северного фронта, надеясь ускорить продвижение войск к Петрограду. Это было и безопаснее. В Пскове он сумел заручиться самой минимальной поддержкой, и его поход на Петроград во главе нескольких сот казаков под командованием П. Н. Краснова закончился полным провалом к 1 ноября.

После отъезда Керенского правительство временно возглавил А. И. Коновалов. Но что предпринять в сложившейся ситуации, он не знал. Посовещавшись, правительство назначило генерал-губернатором с диктаторскими полномочиями кадета Кишкина. Этот акт, не имевший в Петрограде никаких заметных последствий, дал повод генералу Черемисову оправдать свой нейтралитет в развернувшейся борьбе: «Сегодня вечером кто-то, по-видимому правые элементы, назначил генерал-губернатором Петрограда Кишкина, принадлежность которого к кадетской партии известна на фронте. Это назначение вызвало резкий перелом в войсковых организациях не в пользу Временного правительства. Войска на сторону Кишкина не станут»¹²⁶¹.

Черемисов не хотел защищать Временное правительство, но в общем от него мало что зависело - попытка активно действовать против Советов привела бы к крупным для него неприятностям: солдатская масса сочувствовала перевороту в Петрограде и его мирным декларациям. Впрочем, таково было настроение большинства солдат. В сводке донесений военно-политического отдела Ставки за вторую половину октября говорилось: «Главными мотивами, определяющими настроение солдатских масс, по-прежнему являются неудержимая жажда мира, неудержимое стремление в тыл... Армия представляет собой огромную усталую, плохо одетую, с трудом прокармливаемую, озлобленную толпу людей, объединенных жаждой мира и всеобщим разочарованием»¹²⁶². Вряд ли в такое состояние армию могла привести большевистская агитация, но большевистские лозунги в такой армии имели преобладающий успех.

В ночь на 25 октября большевики перешли в Петрограде в контрнаступление при поддержке левых эсеров и анархистов. Из 150-тысяч-ного гарнизона большевиков поддержало около 50 тысяч (Павловский,

Кексгольмский, Финляндский и 180-й полки, балтийские матросы и др.). Пришлось выделить большой резерв, чтобы присматривать за нейтральными частями (прежде всего основными силами Преображенского полка) и подступами к столице, откуда могли явиться сторонники правительства, вызванные с фронта. В войсках, совершающих переворот, остались офицеры, подчинявшиеся указаниям комиссаров ВРК¹²⁶³. В операциях участвовало, по разным данным, от 9 до 20 тыс. матросов, солдат и красногвардейцев, которым правительство смогло противопоставить более 2 тыс. юнкеров, 136 ударниц и около 300 казаков¹²⁶⁴. Небольшая часть казаков, все же явившаяся в Зимний, тоже колебалась: «Хотя на большом заседании представителей совета съезда казаков и говорено было о воздержании от поддержки Временного правительства, пока в нем есть Керенский, который нам много вреда принес, все же мы, наши сотни решили прийти сюда на выручку. И то только старики пошли, а молодежь не захотела и объявила нейтралитет»¹²⁶⁵.

Большая часть Петроградского гарнизона сохраняла нейтралитет. Никто не хотел умирать.

В ночь на 25 октября ЦК большевиков наметил состав правительства - Совета народных комиссаров во главе с Лениным. Троцкий получил пост наркома иностранных дел (Ильич сначала предложил ему внутренние дела, но сочли, что неудобно, если еврей займется наведением порядка на Руси с применением репрессий). Найти подготовленные кадры среди большевистских лидеров на все посты было нелегко. Из-за этого кадрового голода распределение портфелей подчас было случайным - Г. И. Ломов стал наркомом юстиции благодаря своему юридическому образованию. И. А. Теодорович и В. П. Милютин взяли портфели продовольствия и земледелия, потому что пока не удалось договориться с левыми эсерами. Впрочем, у наркомов были публикации по агарным вопросам...

Более объяснимо выглядели назначения А. Г. Шляпникова наркомом труда, А. В. Луначарского - просвещения и И. В. Сталина - национальностей. Но в целом намечающееся правительство выглядело несерьезно, самым временным изо всех временных. У большинства министров не было опыта управления и авторитета в возглавляемых сферах. Особенную сенсацию вызвала реформа Военного министерства, особенно рискованная во время войны. Наркомат возглавил не генерал (можно было бы даже не снимать пока с поста Верховского либо договориться и с М. Бонч-Бруевичем, и с Черемисовым - тот, похоже, ждал приглашения), а коллегия в составе покорителя Зимнего В. А. Антонова-Овсеенко, прапорщика Н. В. Крыленко и матроса П. Е. Дыбенко. Но это было как раз очень сильное решение, которое показало армии: новая власть -солдатская, она готовится не воевать, а мира искать.

Подготовив такой список правительства, большевики подтвердили, что еще до начала II съезда не собирались договариваться с эсерами и меньшевиками. Разве что немного потесниться в пользу левых эсеров и меныпевиков-интернационалистов.

Утром ВРК выпустил написанное Лениным воззвание Военно-революционного комитета «К гражданам России!»: «Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — Военнореволюционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона.

Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства, это дело обеспечено»¹²⁶⁶. Таким образом, ВРК все же захватил власть до открытия Съезда, чтобы передать потом ее Съезду, но уже на условиях большевиков.

Силы ВРК заняли телефонную станцию (хотя Временное правительство еще несколько часов продолжало пользоваться телефоном). В Неву вошла флотилия 25 верных большевикам военных кораблей во главе с крейсером «Аврора». 15 тыс. матросов были сильным резервом. Матросы взяли под контроль мосты, которые пытались разводить юнкера.

Днем был разогнан Предпарламент. На его поддержку из Зимнего выслали полуроту юнкеров. Но уже на соседней Морской улице она была остановлена пулеметным огнем с телефонной станции, осада которой осталась безуспешной. Впрочем, солдаты стреляли не по юнкерам, а выше. Убивать тоже никто никого не хотел.

Подошли броневики восставших, которые частью отогнали, а частью взяли в плен юнкеров, решившихся на вылазку из Зимнего дворца.

Днем на заседании Петросовета Троцкий торжественно заявил о ликвидации Временного правительства (хотя оно все еще ждало помощи в Зимнем). На протесты социалистов против того, что большевики пытаются предрешить волю съезда, Троцкий ответил: «Воля съезда предрешена огромным фактом восстания петроградских рабочих и солдат, происшедшего этой ночью. Теперь нам остается только развивать нашу победу»¹²⁶⁷.

Впервые после многомесячного перерыва на трибуне появился Ленин и произнес свою знаменитую фразу: «Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, свершилась». Программа «Апрельских тезисов» была практически выполнена, но теперь начиналось самое важное. Ведь большевики брали власть не ради власти и даже не ради того, чтобы передать ее Советам. Начинался рывок из капиталистического общества, прыжок в неизвестность, совершаемый вопреки всем законам марксистской «физики». Октябрьский переворот был началом Октябрьской революции - нового этапа Российской революции, который призван был положить начало преобразованию всего мира.

***

Одновременно с переворотом проходила работа II съезда Советов. ВЦИК обладал информацией о 917 советских организациях¹²⁶⁸. По современным данным на открытие съезда прибыло не менее 739 делегатов (с заявленной нормой представительства 25000 человек на делегата), из которых большевиков было только 338. Эсеров насчитывалось 211, в том числе 127 левых, 69 меньшевиков, в том числе 32 интернационалиста, 20 объединенных социал-демократов («новожизненцев»), занимавших еще более левые позиции, чем меньшевики-интернационалисты, 31 представитель национальных социалистических партий, 3 анархиста, 2 максималиста, по одному трудовику и члену Партии трудового крестьянства¹²⁶⁹. Эта конфигурация давала преимущество правым большевикам, левым эсерам и левым меньшевикам, которые оказывались в центре политического спектра съезда.

Съезд открылся в 22.45. Можно было начать и раньше, но меньшевики и эсеры все еще ожесточенно спорили об отношении к происходящему. Левое крыло эсеров перетянуло на свою сторону большинство фракции, но не ЦК. Большевики были открыты для союза, но уже не с партиями, а с их левыми крыльями. Если левые лидеры смогут заручиться большинством в своей партии, с ними можно иметь дело. Лишь бы надоевшие правые деятели не блокировали работу Совнаркома, как в свое время кадеты блокировали социальные реформы Временного правительства.

Ленин в начале ноября говорил: «Мы предлагали левым эсерам участвовать в правительстве, но они отказались»¹²⁷⁰. Ценность персонального вхождения левых эсеров в Совнарком заключалась еще и в том, что эсеровская партия пока не раскололась и можно было бы объявить стране, что в правительство вошли социал-демократы (так по-прежнему официально назывались большевики) и эсеры. А именно такого правительства давно ждали широкие массы. Консультации с левыми эсерами и отдельными меньшевиками продолжались и позднее¹²⁷¹. Ленину было важно, сохранив большевистское ядро Совнаркома, создать хотя бы иллюзию более широкой коалиции. Но единственная влиятельная сила в этих переговорах - левые эсеры - не была готова входить в правительство без других сил. Они справедливо опасались, что окажутся в фарватере большевистской политики, вместо того чтобы стать центром социалистического правительства. Поэтому они, по выражению Камкова, пытались «связать порванную цепь, объединявшую два фронта русской демократии»¹²⁷². Попытка вовлечь в Совнарком левых эсеров была предпринята 26 октября, во время перерыва в работе съезда. На заседание большевистского ЦК пригласили Камкова, Карелина и Спиро и предложили им войти в правительство¹²⁷³. Но это можно было сделать на условиях большевиков, а не на паритетных основаниях. Левые эсеры еще надеялись добиться более широкой коалиции и отказались.

Съезд открыл представитель прежнего ЦИКа Дан. Но он недолго занимал сцену. Поскольку на съезде самой крупной фракцией являлись большевики, которых по многим вопросам поддерживали левые эсеры, то в новый президиум должны были войти 14 большевиков, 7 эсеров, 3 меньшевика и др. Меньшевики и эсеры, кроме левых, отказались занять места в президиуме, и руководство съездом стали осуществлять Каменев и другие большевики.

Меньшевик-интернационалист Мартов призвал «прежде всех вопросов. .. сделать все возможное для мирного разрешения кризиса, для создания власти, которая была бы признана всей демократией». Ключевой вопрос о власти до начала съезда «стал решаться путем заговора», большевики поставили революционные партии перед свершившимся фактом. Но прекратить кровопролитие можно лишь создав такую власть, «которая была бы признана всей демократией». Нужно срочно остановить «развертывающуюся гражданскую войну, результатом которой, может быть, будет новая вспышка контр-революции». Необходимо сейчас же сформировать делегацию для переговоров с другими социалистическими партиями, «чтобы прекратить начавшееся столкновение»¹²⁷⁴.

Это предложение было поддержано от имени левых эсеров С. Д. Мстиславским, а затем и Луначарским от имени большевиков, изящно сменив акценты: вместо формирования делегации для переговоров он заявил о необходимости обсудить вопрос о власти. Каменев поставил предложение Мартова на голосование, и оно было принято единогласно и под аплодисменты всего зала. Г. И. Злоказов и Г. 3. Иоффе считают, что «в этот момент II Всероссийский Съезд Советов находился в одном шаге от создания коалиционного Советского правительства, или, как тогда говорили, однородносоциалистического правительства»¹²⁷⁵. Шаг этот, правда, было сделать очень нелегко, потому что доброй воли делегатов съезда было недостаточно - требовалось получить согласие ЦК партий эсеров и меньшевиков, товарищи которых в это время были осаждены в Зимнем дворце. Для того, чтобы они согласились сесть с большевиками за стол переговоров о коалиции, Ленин и Троцкий должны были отвести войска в казармы, а этого они делать не собирались.

Так что, как только утихли аплодисменты после принятия резолюции Мартова, выяснилось, что благие пожелания в сложившейся ситуации должны уступить место прозе жизни, огражденной большевистскими штыками. За окнами слышался грохот орудий Петропавловки, которая била по Зимнему. А ведь там находились какие-никакие товарищи социалистов по партии. Условием соглашения между большевиками и социалистами могло быть только немедленное прекращение огня, но большевики как раз форсировали ликвидацию последнего очага вооруженного сопротивления перевороту. Большевики соглашались на посредническую миссию городского головы Шрейдера, но только для того, чтобы добиться капитуляции Зимнего.

И все же предложение Мартова и согласие с ним большинства съезда давали социалистам шанс, которым они не воспользовались.

Меньшевики-армейцы Я. Хараш и Г. Кучин заклеймили большевистскую авантюру, призвали к мобилизации сил против большевистского переворота «для спасения революции». Как говорил Хараш, «пока здесь вносится предложение о мирном улажении конфликта, на улицах Петрограда уже идет бой». Меньшевики и с.-р. считают необходимым отмежеваться от всего того, что здесь происходит, и собрать общественные силы, чтобы оказать упорное сопротивление попыткам захватить власть»¹²⁷⁶.

Затем меньшевик Л. Хинчук, эсер Н. Гендельман, бундовцы Р. Абрамович и Г. Эрлих заявили, что их фракции уходят со съезда в знак протеста против начала гражданской войны большевиками. При этом меньшевики не исключали создания нового правительства, но только по соглашению с действующим Временным правительством¹²⁷⁷. Главную угрозу эсеры и меньшевики видели в том, что выступление большевиков может открыть дорогу контрреволюции и привести к срыву Учредительного собрания¹²⁷⁸.

Компромисс не был найден. Но левые эсеры и часть меньшевиков не ушли за более правыми эсерами и меньшевиками. С учетом вновь прибывших делегатов на съезде осталось 625 депутатов, представлявших 402 совета. 390 депутатов были большевиками, 179 - левыми эсерами, 35 - объединенными социалистами и 21 национальными социалистами¹²⁷⁹. В работе съезда с его согласия приняли участие и депутаты крестьянских советов, прибывшие в Петроград и недовольные тем, что не созывается крестьянский съезд.

После ухода правого крыла на съезде оказались представлены два течения - радикальное (часть большевиков и анархисты) и компромиссное (умеренные большевики, левые эсеры, меньшевики-интернационалисты, объединенцы, лидеры профсоюза железнодорожников Викжель). Значительная часть делегатов, поддерживая идею власти Советов в принципе, видела в однопартийной радикальной власти угрозу раскола трудящихся классов, гражданской войны и реакции. Для них Октябрьский переворот был средством создания ответственного перед Советами многопартийного социалистического правительства. Левые эсеры считали эту задачу вполне выполнимой: «Не большевики повинны в том, что они остались одинокими. Другая часть демократии не обнаружила готовности к объединению. Наша задача - быть посредниками между теми социалистическими элементами, которые покинули съезд Советов, и между большевиками. Программа, намеченная новой властью, в общем и целом могла бы объединить вокруг себя всю революционную демократию. Живое доказательство этого — последний день перед переворотом, когда на заседании Предпарламента были приняты декреты о мире и о земле»¹²⁸⁰, — заявил на съезде один из лидеров левых эсеров В. А. Карелин. Мартов предложил даже прервать работу Съезда до создания новой демократической власти.

В отличие от своих левых коллег, более правые лидеры ПСР и РСДРП считали, что реальные результаты революционного процесса определяются не столько программными заявлениями, сколько соотношением сил. Умеренные социалисты так же, как и в июле, не собирались уступать вооруженному давлению.

Но и большевики не были настроены искать компромисса на деле. Собственно, само восстание сводило возможность соглашения к минимуму. Троцкий даже с радостью говорил об уходе части эсеров и меньшевиков со съезда, назвав их банкротами и жалкими единицами, и предложил принять резолюцию, в которой говорилось: «Уход соглашателей не ослабляет Советы, а усиливает их, так как очищает от контр-революционных примесей рабочую и крестьянскую революцию». Характерно, что Каменев с помощью Луначарского, левых эсеров и объединенцев замял принятие этой резолюции, торпедировавшей возможности соглашения с «ушедшими»¹²⁸¹. Луначарский заявил о неосновательности упреков левого эсера Камкова, критиковавшего большевиков за нежелание идти на компромисс - большевики ведь поддержали предложение Мартова, а вот правые социалисты покинули съезд, переходят в лагерь «корниловцев»¹²⁸².

После сообщения о взятии Зимнего дворца, в условиях срыва соглашения с социалистами большинство меныневиков-интернациона-листов решило, что пора уходить со съезда. Левое крыло этой группы во главе с Сухановым не смогло убедить товарищей продолжить бороться на съезде, но тщетно. В зале остались группа объединенных социал-демократов, к которым иногда присоединялись отдельные меньшевики-интернационалисты. Большинство большевиков на съезде было обеспечено, хотя оно и оставалось неоднородным. Каменев в конце заседания 25-26 октября отложил голосование по резолюции Троцкого.

По мнению А. Рабиновича, «восстание, происшедшее 24—25 октября, имело важнейшее историческое значение, поскольку, побудив большинство меньшевиков и эсеров покинуть II съезд Советов, помешало созданию на съезде социалистического коалиционного правительства, в котором умеренные социалисты могли бы занять сильные позиции. Благодаря этому оно проложило путь к созданию Советского правительства под полным контролем и руководством большевиков»¹²⁸³. Спровоцировав вооруженным выступлением уход умеренных социалистов, большевики не просто обеспечили себе разовый перевес на съезде, а сумели отождествить власть своей партии с властью Советов.

Троцкий поставил вопрос ребром: «Почему объединение с Либером и Даном поможет делу мира и даст хлеб»¹²⁸⁴. Но дело было не в Либере и Дане, а в тех силах, которые были с ними связаны общей идеей - при проведении социальных преобразований нельзя оставлять власть в руках одной радикальной и склонной к авторитаризму партии. Вопрос стоял о том, можно ли добиться мира и хлеба простыми авторитарными мерами, или для выхода из положения, в каком оказалась страна, необходима демократия, союз и компромисс сил, за которыми стоят массы. Об этом большевикам напоминали и левые эсеры, опасавшиеся за судьбу крестьян при режиме «пролетарской партии», и железнодорожники профобъединения Викжель, которые ради однородного социалистического правительства и прекращения Гражданской войны вскоре объявят забастовку. И большевикам придется идти им на временные уступки. Это вам уже не отыгранная карта «либерданов», это вопрос о стратегии социалистических преобразований.

•kick

В 6 часов вечера Зимний был окружен, и в 7 часов была предпринята его фронтальная атака - довольно беспорядочная. Обороняющиеся открыли огонь из пулеметов, и атакующие цепи залегли. В 21.40 был произведен холостой выстрел из орудия «Авроры», который произвел эффектное впечатление, но к падению Зимнего не привел.

Обстановка располагала к героике, но героической обороны не получилось. Защитники не очень понимали, что они защищают, и в большинстве своем сомневались, что это стоит их жизни.

Юнкера Константиновского артиллерийского училища ушли по указанию своего начальства (по дороге их орудия захватили большевики), казаки - потому что поддались агитации, часть ударниц - от безысходности. Как вспоминал Керенский, «исчезли несколько экипажей броневиков. От брошенных машин теперь было не больше пользы, чем от поливальных»¹²⁸⁵. Другие броневики объявили нейтралитет. Никто не хотел умирать.

А в ночь с 25 на 26 октября министры остались в Зимнем без премьера и без поддержки извне. Не понимая, почему никто не идет им на помощь, юнкера стали митинговать. Их пытались уговаривать министры. Энтузиазма они не вызвали, но юнкера продолжали вяло оборонять резиденцию правительства.

Петропавловская крепость обстреляла Зимний шрапнельными снарядами, было два попадания. Министрам принесли осколок, который теперь лежал перед ними на столе.

Вечером министр С. Л. Маслов дозвонился до гордумы и передал эсеру Н. Я. Быховскому: «Конечно, мы умрем здесь, но последним моим словом будет - презрение и проклятие той демократии, которая сумела нас послать, но не сумела нас защитить»¹²⁸⁶. Хотя в действительности «демократия» не посылала Маслова в правительство, по призыву Быховского депутаты в ночь на 26 августа двинулись к Зимнему, но через квартал были остановлены, помитинговали и вернулись назад.

Однако ситуация в столице оставалась неустойчивой, и дума стала пристанищем оппозиции и ее центра - Комитета спасения Родины и Революции (КСРР). В него вошли представители Петроградской городской думы, Временного совета Российской республики, отставного ВЦИКа и доживавшего последние дни Исполкома крестьянского совета, ушедшие со Съезда фракции. Своих представителей направил ЦК кадетов (собственно, под их давлением в названии появилась Родина-спасать революцию кадетам было неинтересно). Кадеты стали мостиком и к более правым, корниловским силам, которые теоретически могли дать более солидную вооруженную поддержку. Комитет провозгласил, что сам готов создать новое правительство. Таким образом, в Петрограде возникло двоевластие, продержавшееся до начала ноября. Комитету подчинялось большинство государственных и банковских служащих, встретивших большевиков саботажем их распоряжений. На стороне КСРР была и часть юнкеров, предпринявшая 29 октября запоздалую попытку вооруженного выступления против большевиков.

В ночь на 26 октября большевики заняли здание Главного штаба. Матросы и красногвардейцы со стороны Эрмитажа проникли в огромное здание, на охрану которого не хватало сил. Они захватили юнкеров, охранявших эту часть здания, но ненадолго - была предпринята контратака, юнкеров освободили, матросов взяли в плен. Игра в казаки-разбойники не могла продолжаться долго - у большевиков был очевидный перевес в числе, и вскоре они уже вернули себе восточное крыло здания, проникнув также и в западное, где находилось правительство.

Открыв огонь из орудия, восставшие снова двинулись вперед. Волна осаждавших все же перебежала через Дворцовую площадь, преодолела баррикады и проникла в здание через главные ворота.

Оборона получила несколько смертельных пробоин. Зал за залом масса вооруженных противников правительства затапливала дворец. Около 2 часов ночи комендант Зимнего полковник А. Г. Ананьев сдал резиденцию Временного правительства. По дворцу разливалась масса революционных солдат и красногвардейцев, и попытка сопротивления могла вызвать истребление защитников. Масса солдат, матросов и красногвардейцев во главе с Антоновым-Овсеенко втекла в Белую столовую, где находилось правительство.

«- Временное правительство здесь, - сказал Коновалов, продолжая сидеть. - Что вам угодно?

- Объявляю вам, всем вам, что вы арестованы. Я представитель военно-революционного комитета Антонов.

- Члены Временного правительства подчиняются насилию и сдаются, чтобы избежать кровопролития, - сказал Коновалов»¹²⁸⁷, - вспоминал министр П. Н. Малянтович о финале эпохи Временного правительства.

Окончательно дворец был взят в 2 часа 4 минуты 26 октября. Потери штурмующих составили 6 солдат убитыми. Потери обороняющихся, по всей видимости, были еще меньше. Во дворце происходили акты грабежа «народного достояния», но на выходе штурмующих досматривали, и часть украденного удалось вернуть.

Министров провели мимо агрессивной толпы в Петропавловскую крепость, которая в этих условиях была им не только узилищем, но и защитой от самосуда.

’к’к’к

В 3 часа ночи Каменев доложил съезду о взятии Зимнего. Возник вопрос о судьбе его министров, особенно социалистов - товарищей по партии для эсеров и меньшевиков. О свержении правительства на съезде уже никто не жалел, но не хотелось выглядеть деспотами, отправившими своих противников в Петропавловскую крепость. Как иронизировал один из социал-демократов, «Может случиться, что товарищ Маслов попадет в ту самую камеру, в которой он сидел при Николае»¹²⁸⁸. Троцкий обещал перевести министров-социалистов под домашний арест, но напомнил, как раньше с согласия социалистов арестовывались большевики и другие левые.

В завершение заседания 25-26 октября было принято написанное Лениным и оглашенное Луначарским обращение съезда «К рабочим, солдатам и крестьянам!». В нем сообщалось, что Временное правительство низложено, власть переходит к Съезду советов рабочих и солдатских депутатов, а на местах - к Советам, что новая Советская власть доведет страну до созыва Учредительного собрания, проведя также назревшие преобразования и меры: демократический мир всем народам; безвозмездную передачу помещичьих, удельных и монастырских земель в распоряжение крестьянских комитетов; рабочий контроль над производством; обеспечение всем нациям, населяющим Россию, подлинного права на самоопределение.

Второе заседание съезда открылось 26 октября в 9 часов вечера. Каменев объявил об отмене смертной казни и переходе к Советам власти на местах.

На этом заседании с докладами о мире и о земле выступил Ленин. «Большевики знали: у них нет численного превосходства в стране. Но расчет Ленина заключался в том, что его партия завоюет большинство, безоговорочно признав основные радикальные требования масс в момент взятия власти. Именно это он и сделал 26 октября, когда II Съезд советов одобрил его знаменитые Декрет о мире и Декрет о земле»¹²⁸⁹ -пишет итальянский историк Дж. Боффа.

В «Декрете о мире» говорилось: «Рабочее и крестьянское правительство, созданное революцией 24-25 октября и опирающееся на Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, предлагает всем воюющим народам и их правительствам начать немедленно переговоры о справедливом демократическом мире.

Справедливым или демократическим миром, которого жаждет подавляющее большинство истощенных, измученных и истерзанных войной рабочих и трудящихся классов всех воюющих стран, - миром, которого самым определенным и настойчивым образом требовали русские рабочие и крестьяне после свержения царской монархии, - таким миром правительство считает немедленный мир без аннексий (т.е. без захвата чужих земель, без насильственного присоединения чужих народностей) и без контрибуций»¹²⁹⁰.

Учитывая обилие двойных толкований этого лозунга, Ленин разъяснил его дополнительно: «Под аннексией или захватом чужих земель правительство понимает, сообразно правовому сознанию демократии вообще и трудящихся классов в особенности, всякое присоединение к большому или сильному государству малой или слабой народности без точно, ясно и добровольно выраженного согласия и желания этой народности, независимо от того, когда это насильственное присоединение совершено, независимо также от того, насколько развитой или отсталой является насильственно присоединяемая или насильственно удерживаемая в границах данного государства нация. Независимо, наконец, от того, в Европе или в далеких заокеанских странах эта нация живет»¹²⁹¹. То есть в число аннексий включались не только возможные, но и уже совершившиеся в прошлом территориальные изменения, что предполагало практически всеобщую перекройку границ и распад империй.

Таким образом, большевики выдвинули не просто условия мира, но принципы нового мироустройства. При этом Ленин надеялся на поиск компромисса между выдвинутыми съездом радикальными принципами и традиционной дипломатией мировых держав, а также на мировое общественное мнение, перед лицом которого можно искать этот компромисс. Поэтому он настаивал на открытости переговоров: «Вместе с тем правительство заявляет, что оно отнюдь не считает вышеуказанных условий мира ультимативными, т.е. соглашается рассмотреть и всякие другие условия мира, настаивая лишь на возможно более быстром предложении их какой бы то ни было воюющей страной и на полнейшей ясности, на безусловном исключении всякой двусмысленности и всякой тайны при предложении условий мира.

Тайную дипломатию правительство отменяет, со своей стороны выражая твердое намерение вести все переговоры совершенно открыто перед всем народом, приступая немедленно к полному опубликованию тайных договоров, подтвержденных или заключенных правительством помещиков и капиталистов с февраля по 25 октября 1917 г. Все содержание этих тайных договоров, поскольку оно направлено, как это в большинстве случаев бывало, к доставлению выгод и привилегий русским помещикам и капиталистам, к удержанию или увеличению аннексий великороссов, правительство объявляет безусловно и немедленно отмененным»¹²⁹². Это - предупредительный выстрел в сторону Антанты, потому что наиболее компрометирующие участников тайные договоры были заключены до февраля 1917 года. Если Антанта не откликнется на советскую инициативу - могут быть опубликованы и они. И тогда всем станет ясно, что не Антанте учить большевиков морали.

Советские предложения не являются предварительными, перемирие можно заключить прямо сейчас: «Правительство предлагает всем правительствам и народам всех воюющих стран немедленно заключить перемирие, причем со своей стороны считает желательным, чтобы это перемирие было заключено не меньше как на 3 месяца, т.е. на такой срок, в течение которого вполне возможно как завершение переговоров о мире с участием представителей всех без изъятия народностей или наций, втянутых в войну или вынужденных к участию в ней, так равно и созыв полномочных собраний народных представителей всех стран для окончательного утверждения условий мира»¹²⁹³.

После голосования Съезд охватила эйфория, депутаты пели «Интернационал», а потом устроили овацию Ленину «как автору обращения и стойкому борцу и вождю рабоче-крестьянской победоносной революции»¹²⁹⁴.

Правительство Германии и ее союзников отнеслось к декрету серьезно. 14 ноября 1917 г. германское верховное командование дало согласие на ведение официальных переговоров о мире с представителями советской власти.

Противник большевиков барон А. П. Будберг, командовавший корпусом на Северном фронте, писал в дневнике: «Новое правительство товарища Ленина разразилось декретом о немедленном мире, в другой обстановке над этим можно было бы только смеяться, но сейчас это гениальнейший ход для привлечения солдатских масс на свою сторону; я видел это по настроению в солдатских полках, которые сегодня объехал; телеграмма Ленина о немедленном перемирии на 3 месяца, а затем мире произвела везде колоссальное впечатление и вызвала бурную радость»¹²⁹⁵.

Не меньший резонанс имел декрет «О земле», которым съезд немедленно и без всякого выкупа отменял частную собственность на землю (в том числе помещичью) и передавал ее в распоряжение земельных комитетов и крестьянских советов до Учредительного собрания, которое решит аграрный вопрос окончательно. Собственно, это - программа-минимум, почти осуществленная министром Черновым. Но Ленин использовал неожиданное ноу-хау. До созыва Учредительного собрания следовало руководствоваться сводом 242 крестьянских наказов.

Этот свод был плодом систематизации пришедших в адрес исполкома Совета крестьянских депутатов «разного рода мирских приговоров, посланий, прошений и наказов разного рода крестьянским депутациям, а также делегатам, избираемым в крестьянские советы и съезды советов»¹²⁹⁶. Систематизация была поручена эсеровским исполкомом СКД сотруднице редакции «Известий СКД» Федер с тем, чтобы она выделила общие, повторяющиеся идеи. Итоги работы Федер были опубликованы 19 августа в «Известиях СКД». По мнению Чернова, Федер «справилась со своею задачею весьма недурно»¹²⁹⁷. Но ни она сама, ни заказавшие работу эсеры из ИК СКД не подозревали, что этот текст может восприниматься как готовый законопроект - это был хоть и предварительно обработанный, но все еще сырой материал.

Свод запрещал любое отчуждение земли и сдачу ее в аренду. Наемный труд также запрещался. Земля должна была передаваться общиной тем, кто может обрабатывать ее своим трудом и трудом своей семьи. При случайном бессилии общине следовало помогать заболевшему крестьянину до двух лет посредством общественной обработки земли. Если нетрудоспособность сохранялась, то крестьянин терял право на землю и получал государственную пенсию.

Земля должна была поступить в общенародный фонд и распределяться местным самоуправлением уравнительно, «смотря по местным условиям» по трудовой или потребительной норме. Так по трудовой или потребительной? Это большая разница, и договориться о том, как делить землю, было непросто, если закон это не определит. Но свод обходил эту проблему, в нем лишь говорилось, что формы землепользования должны свободно определяться крестьянами.

В соответствии с идеей эсеров предполагались переделы в зависимости от роста населения. Выбывшие крестьяне могли указывать, кому они хотели бы передать землю, что создавало для тех преимущественное право. При переделах ядро надела должно сохраняться за прежним хозяином, если он продолжает обрабатывать землю.

Земля у помещиков отчуждалась безвозмездно. В другом месте наказы не исключали выкупа, отдавая этот вопрос на усмотрение Учредительного собрания.

В случае нехватки земли предполагалось переселение части крестьян за государственный счет.

В соответствии со сводом недра и важнейшие ресурсы переходили государству. Земельные участки с высококультурными хозяйствами не подлежали разделу, а превращались в показательные и принадлежали государству либо общинам - в зависимости от размера и значения¹²⁹⁸. Именно это предусматривал и законопроект министра-эсера Маслова.

Легко увидеть, что наказы исходили от тех крестьян, которые исповедовали принципы эсеровской программы. Взгляды сторонников частной собственности в свод не попали.

Дискуссию на съезде вызвал вопрос, стоит ли давать землю дезертирам - ведь в этом случае Декрет мог спровоцировать уход солдат с фронта, чтобы скорее делить землю. В итоге обсуждения вопрос оставили на усмотрение правительства¹²⁹⁹.

Биограф Ленина Логинов возвышает Декрет на невиданную высоту: «Мировая история действительно знает не столь уж много прецедентов, когда устои и формы собственности в огромной стране формулировались не политиками, а напрямую - самим народом»¹³⁰⁰. Примеры такие есть, но Декрет о земле - не один из них. Ведь в действительности он не определял, какими станут долгосрочные формы собственности, как будет разделена земля. Он осуществлял чисто эсеровское тактическое требование передачи земли земельным комитетам, а дальше предлагал двигаться по пути эсеровской программы, правда, в несколько противоречивых формулировках. Ленин этим декретом делал остроумный популистский ход, отложив решение наиболее сложных аграрных проблем и предложив крестьянам потренироваться в социальном творчестве на местах. Реальный закон, определявший проблемы собственности и порядок землепользования, был принят по проекту левых эсеров только в январе 1918 года.

Настало время формировать новые органы власти, которые должны были управлять страной до созыва Учредительного собрания: Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) и временное правительство с необычным, революционным названием - Совет народных комиссаров (Совнарком, СНК). Название это объяснялось тем, что отраслевое управление поручалось не министерствам, а «комиссиям» (в дальнейшем их стали называть комиссариатами). СНК должен был отвечать не перед нынешним ВЦИК, а перед Съездом Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов и его ЦИКом¹³⁰¹, которые еще предстояло создать. ВЦИК занимал, таким образом, место Предпарламента.

В состав ВЦИКа вошли 62 большевика, 29 левых эсеров, 6 социал-демократов интернационалистов, 3 украинских социалиста и 1 эсер-максималист - всего 101 человек. Председателем ВЦИКа стал Каменев.

Совнарком оказался чисто большевистским. Он состоял из 15 человек во главе с Лениным. Первыми наркомами были назначены Рыков (внутренние дела), Милютин (земледелие), Шляпников (труд), Антонов-Овсеенко, Крыленко, Дыбенко (военная и морская комиссия), В. П. Ногин (торговля и промышленность), Луначарский (просвещение), Скворцов-Степанов (финансы), Троцкий (иностранные дела), Ломов-Оппоков (юстиция), Теодорович (продовольствие), Н. П. Глебов-Авилов (почта и телеграф), Сталин (по делам национальностей). На пост наркома железных дорог специалиста не нашлось, чем воспользовался Викжель, заявивший, что берет железную дорогу под контроль вплоть до создания многопартийного правительства революционной демократии. Таким образом, профсоюз железнодорожников дал понять, что борьба за однородное социалистическое правительство еще не окончена.

В этом составе Совнарком просуществует недолго - до ноября, и претерпит изменения как по причине политических разногласий между большевиками, так и потому, что подбор части наркомов был достаточно случайным - нужно было срочно заполнить вакансии, так как другие социалистические партии в правительство не вошли. Большевики были бы рады видеть на второстепенных должностях левых эсеров или меньшевиков-интернационалистов. Но при условии, что ключевые посты останутся за ленинцами.

Карелин разъяснял позицию левых эсеров: «Мы, конечно, протестуем против того, что вместо временных комитетов, которые бы взяли на себя временное разрешение наболевших вопросов дня, мы имеем перед собою готовое правительство. Но мы не хотим идти по пути изоляции большевиков, ибо понимаем, что с судьбой большевиков связана судьба всей революции: их гибель будет гибелью революции.

В оглашенном здесь списке членов правительства могло быть и несколько левых с.-р. Но если бы мы пошли на такую комбинацию, то мы этим углубили бы существующие в рядах революционной демократии разногласия. Но наша задача заключается в том, чтобы примирить все части демократии. Всякую попытку новой власти наладить работу по разрешению неотложных вопросов дня мы будем поддерживать»¹³⁰².

Создав однопартийное правительство, большевики демонстрировали готовность решительно взяться за «неотложные вопросы дня». Впрочем, в составе Совнаркома были представлены и радикальное, и умеренное крылья партии.

Левый эсер Карелин и объединенец Авилов высказывали опасение, что изоляция радикальной левой власти, ее недостаточная опора в стране, может привести к гибели революции. Но, отвечая им, Троцкий был полон энтузиазма. Не важно, что большевикам не удалось заключить коалицию с партиями. Зато им удалось заключить коалицию «нашего гарнизона, главным образом крестьянского, с рабочим классом»¹³⁰³. Троцкий пытался убедить оппонентов и успокоить сторонников с помощью классового анализа, но никто пока не доказал, что союз пробольшевистских рабочих и солдат - это уже союз всего рабочего класса со всем крестьянством. Выборы в Учредительное собрание покажут, что большинство населения страны за большевиками не пошло. Но Троцкий надеялся на более весомый фактор, чем поддержка большинства граждан России: «Если восставшие народы Европы не раздавят империализм, мы будем раздавлены, - это несомненно. Либо русская революция поднимет вихрь борьбы на Западе, либо капиталисты всех стран задушат нашу»¹³⁰⁴. Начиналась авантюрная игра, зависевшая прежде всего от внешних факторов, но исход ее не вписался в альтернативу, предложенную Троцким.

•kick

Спровоцировав вооруженным выступлением уход умеренных социалистов, большевики не просто обеспечили себе разовый перевес на съезде, а сумели отождествить власть своей партии (первоначально - с младшими, ведомыми союзниками) с властью Советов. Советская власть стала псевдонимом коммунистического режима. Это определило не только направление Российской революции на ее новом, Октябрьском этапе, но и путь, по которому Россия будет завершать переход к индустриальному, городскому обществу, социальному государству, к тому, что мы сегодня воспринимаем как современность. В нашей стране отныне современность получит название «Советская эпоха», в которой будут сосуществовать, синтезироваться и противоборствовать три начала - традиция российской культуры, социалистические идеи общества, более справедливого, равноправного, чем капитализм, и, наконец, авторитарный каркас коммунистического режима.

Большевики представляли собой узкий социально-политический спектр, но популярная идея советской власти помогала им опираться на широкое низовое радикальное движение, не управляемое из партийных центров. Однако его влияние на верхи режима ослабевало с каждым месяцем. Система согласования социальных интересов была разрушена, конфликты стремительно нарастали, страна скатывалась к широкомасштабной гражданской войне, которая сама по себе грозила добить экономику и разрушить и без того слабые предпосылки социализации.

Сторонники компромисса в ноябре 1917 г. еще пытались в ходе переговоров, начатых по инициативе профсоюза железнодорожников Викжель, предотвратить Гражданскую войну и возродить идею однородного социалистического правительства. Но радикально-авторитарное ядро партии большевиков уже сделало решающий шаг к властной гегемонии и не собиралось уступать господствующие позиции. Умеренные социалисты также не были готовы ни к компромиссу, ни к решительному столкновению с большевиками, справедливо опасаясь широкомасштабной гражданской войны и рассчитывая, что выборы в Учредительное собрание кардинально изменят ситуацию.

Но большевики не собирались уступать власть «парламентской говорильне». Теперь их интересовали не компромиссы и баланс сил. Они начинали наиболее решительную и долгосрочную в истории попытку преодолеть капитализм.

26 октября в Петрограде образовался новый центр власти, действовавший от имени рабочего класса и крестьянства, а в действительности опиравшийся на радикальные городские низы и солдатскую массу. Казалось, Совнарком может лишь плыть по течению, выполняя требования взбудораженных и уставших от войны масс. На местах ситуация еще не определилась, было ясно лишь, что попытка Керенского вернуть власть скорее всего обречена - его почти никто не поддерживал, поход нескольких сотен казаков Краснова на Петроград провалился, и 1 ноября Керенский покинул российскую политическую сцену, бежав из Гатчины. Но в каждой губернии и городе продолжалась борьба за влияние самых разных политических сил - иногда вооруженная. Совнаркому предстояло еще заняться собиранием земель, как-то выкрутиться из состояния войны и разрухи.

Самый близкий политический союзник большевиков Суханов писал через четыре года: «Несмотря на все шансы победить в восстании, большевики заведомо не могли справиться с его последствиями: заведомо не могли по всей совокупности обстоятельств выполнить возникающие государственные задачи»¹³⁰⁵. Действительно, беспорядочный раздел земли усугубил продовольственные проблемы и вызвал разгул насилия в стране, вместо мира без аннексий и контрибуций получился грабительский «похабный» Брестский мир и длительная гражданская война. Вместо хлеба города получили полуголодное существование, хуже, чем в 1917-м. Не были реализованы и основные положения «Государства и революции». Даже власть Советов была замещена жесткой диктатурой Совнаркома, его бюрократической иерархии и репрессивных структур. Все получилось не так, как было обещано. Но Суханов оказался не прав в главном - в конечном итоге большевики решили возникающие задачи и справились с последствиями не только Октябрьского переворота, но и всей революции 1917-1922 годов. Вероятно, справиться можно было иначе и даже гуманнее и эффективнее. Но обсуждение этого вопроса нужно вести отдельно.

Дело в том, что большевики приходили к власти не ради демократического мира и раздела помещичьих земель. Тактические задачи, которые они «не могли решить», по мнению Суханова и других наблюдателей, были «мелочами игры», средством удержаться у власти и консолидировать общество в преддверии решения куда более важных задач - выхода за пределы капитализма, создания коммунистического общества, спроектированного Марксом как централизованная система, где все работают по единому плану. Осуществление этого проекта определило судьбу России и во многом - всего мира в XX веке.