Великие алхимики

Глава тридцать четвертая ЛАСКАРИС

В отличие от Космополита и Филалета следующий адепт-просветитель — Ласкарис — действовал еще более осторожно.

Приехав в город, он дарил подходящему человеку немного порошка проекции и тут же уезжал.

Он ставил одно условие: золото и серебро человек пусть оставляет себе, если хочет, но трансмутации должны проводиться в присутствии видных ученых.

Желательно — скептиков, не верящих в возможность превращения…

О Ласкарисе практически ничего не известно.

Он появился в Европе в конце XVII века, а последний раз его видели в 1730 или 1731 году.

Те, кто видел Ласкариса, описывали его одинаково: похож на грека.

Свободно говорит — с легким акцентом — на нескольких языках.

Красноречив, обаятелен, легко сходится с людьми…

О том, что делал Ласкарис до 1700 года, есть разные свидетельства.

Более-менее достоверные сведения — с 1701 года.

Приехав в Берлин, адепт отправил слугу к аптекарю, мэтру Цорну, — ему якобы были нужны кое-какие вещества.

Аптекарь поручил доставить искомое своему подмастерью, 19-летнему Иоганну Фридриху Беттгеру.

Парень отнес.

Как и ожидалось, южное краснобайство и коммуникабельность адепта сыграли свою роль.

Через пару минут язык у Беттгера развязался.

Сам того не желая, он признался незнакомому человеку, что очень интересуется алхимией, буквально молится на Василия Валентина, знает наизусть его трактаты…

Потом спохватился.

Сказал, что никому не рассказывал об этом, так как в их городе всех, кто занимается алхимией, считают сумасшедшими…

Тогда Ласкарис признался, что давным-давно уже получил камень.

Дал парню две унции порошка, попросив выполнить три условия:

— никому не говорить, кто дал;

— использовать только для демонстрации трансмутации, чтобы доказать ее возможность, а не для обогащения;

— ничего не предпринимать, пока Ласкарис не уедет из города…

Парень согласился.

С трудом дождался, когда адепт уедет.

После чего произвел трансмутацию 2 унций ртути в золото — прямо в лаборатории при аптеке.

А обалдевшим товарищам сообщил, что намерен взять расчет и уехать в Галле, чтобы учиться в университете на медика…

Хозяин аптеки пропустил мимо ушей рассказ об удачной проекции.

Он понял главное: хороший подмастерье хочет уволиться…

Чтобы переубедить, пригласил двух пасторов — Винклера и Борна.

Те принялись уверять парня, будто алхимия — это вздор, невозможно сделать невозможное…

— Пойдемте в лабораторию, я вам покажу! — заявил парень.

В лабораторию пошли все.

Мэтр Цорн, опасаясь обмана, сам выбрал серебро, тигель, проверил, что завернуто в бумажку, которую парень хочет бросить в огонь…

Три унции серебра превратились в три унции золота.

Самого настоящего золота.

Это подтвердил ювелир, которому показали небольшой слиток.

Когда в городе узнали о случившемся, мнения берлинцев разделились.

Одни верили.

Другие насмехались.

Даже придумали для Беттгера прозвище — «Глупый адепт».

А потом о трансмутации узнал Фридрих-Вильгельм II и немедленно приказал арестовать 19-летнего суфлера.

Беттгеру повезло.

У хозяина аптеки были знакомые во дворце.

Один из придворных шепнул мэтру Цорну, что император повелел арестовать его подмастерье.

Беттгер немедленно уехал в Виттенберг, где жили его родственники.

Счет шел буквально на минуты.

Когда парень переправился через Эльбу и оглянулся, то на другом берегу увидел солдат, которые спешили в Берлин…

Он перевел дух только в Виттенберге.

Здесь можно было не опасаться Фридриха-Вильгельма — этот город находился на землях Августа II, короля Саксонского.

Но император настолько хотел заполучить мальчишку, что потребовал у Виттенберга вернуть его подданного.

Городской совет навел справки и отказался выполнить приказ Фридриха Вильгельма: выяснилось, что Беттгер родился не в Магдебурге, как считал император, а в Саксонии.

То есть он подданный Августа II, а не Фридриха-Вильгельма.

Император продолжал настаивать.

Король Август II воспринял это как наглость, ущемляющую его честь и достоинство.

Кроме того, он узнал, почему Фридриха-Вильгельма так переклинило на этом парне…

Он тоже был не прочь заполучить суфлера, обладающего настоящим порошком проекции.

Конфронтация между императором и королем достигла апогея: в приграничные районы обе стороны стали подтягивать войска.

Того и гляди, дипломатический конфликт перейдет в стадию войны между Пруссией и Саксонией…

Ситуацию разрешил сам Беттгер.

Он сбежал из Виттенберга в Дрезден.

Но свободой наслаждался недолго: его нашли люди Августа II и доставили к королю.

Как вы догадываетесь, король Саксонии сперва захотел посмотреть на трансмутацию.

Беттгер ее продемонстрировал.

И настолько успешно, что король пожаловал девятнадцатилетнему простолюдину титул барона.

Как нетрудно догадаться, всякие благие намерения — вроде учебы на медика — мгновенно улетучились из молодой головы.

Беттгер стал транжирить порошок, изготавливая золото десятками килограммов и тут же продавая.

На вырученные деньги построил себе роскошный дом.

Закатывал безумные по расточительности «вечеринки».

Дарил любовницам золото, драгоценности и деньги…

В общем, опомнился лишь года через два, когда порошок стал заканчиваться.

Подобно другим суфлерам, оказавшимся в схожей ситуации, попытался сделать Камень.

Вспомнил, что вычитал в трактатах Василия Валентина и что рассказывал ему Ласкарис…

И засел в лаборатории.

Все попытки открыть тайну Великого Деяния закончились полным крахом.

Беттгер был в отчаянии.

Он не знал, как быть и что делать.

Вчерашние «друзья» не замечали его, любовницы разбежались…

Некогда светский лев — украшение любого мероприятия — оказался в одиночестве.

Он был должен всем.

В том числе и своим слугам.

А потом кто-то пустил слух, будто баронет собирается бежать.

Кредиторы забеспокоились и приняли меры: Беттгера арестовали и посадили в тюрьму.

Официальная версия: за долги.

На самом деле Август II не хотел, чтобы человек, возможно, владеющий тайной превращения неблагородных металлов в благородные, попал в руки какого-либо графа, короля или императора…

Ласкарис, судя по всему, интересовался судьбой своего помощника.

Когда узнал в 1703 году о неприятностях Беттгера, приехал в Берлин.

Узнал, что наиболее честным человеком из знакомых парня является некто по фамилии Паш.

Ласкарис встретился с Пашем и сделал ему предложение.

Надо было съездить в Берлин, добиться аудиенции у короля и объяснить, что Беттгер на самом деле — не адепт.

Он не знает, как можно изготовить камень.

Королю он не нужен.

Зато друзья Беттгера готовы заплатить за его освобождения 800 тысяч дукатов…

А сам Паш получит за свои труды столько, что хватит внукам.

В принципе, поручение было не очень сложным.

У Паша в Берлине были родственники, представленные ко двору.

Они могли организовать встречу с королем.

Другое дело — размер выкупа.

800 тысяч дукатов по тем временам были совершенно баснословной суммой…

Паш спросил, где собеседник возьмет такие деньги?!

Вместо ответа Ласкарис показал ему превращение свинца в золото.

А после этого — мешок, в котором покоились 6 фунтов порошка проекции.

— Этого хватит, чтобы изготовить золота на 800 тысяч…

Паш поехал в Берлин.

Родственники согласились помочь, но высказали две очень здравые мысли.

Первая: король наверняка не отпустит пленника, за которого некто готов заплатить аж 800 тысяч…

Скорее всего король запытает Беттгера до смерти, чтобы узнать, почему его так дорого ценят.

И вторая: лучше действовать не напрямую, а как бы окольными путями.

Например, подкупить стражу — благо, что золота не просто много, а очень много…

Поразмыслив, Паш согласился.

Скоро ему удалось договориться со стражниками.

К побегу все было готово.

Вот только в последний момент один из стражников струсил и донес.

Беглеца задержали и отправили в крепость Зонненштайн.

А Паша как организатора побега — в крепость Кенигштайн.

Проведя в заточении два с половиной года, Паш сумел бежать.

Но во время побега он получил серьезную травму — сломал грудную кость.

Вернувшись в Берлин под чужой фамилией, он прожил шесть лет, а потом ранение сказалось — он умер.

К Беттгеру судьба отнеслась более благосклонно.

Граф фон Чирпхаус, комендант крепости Зонненштайн, в свободное от службы время занимался алхимией.

Некогда, как и многие другие алхимики, он потратил много денег и сил на поиски Камня.

Потом разочаровался и поставил перед собой более приземленную цель: открыть секрет изготовления китайского фарфора, в те времена ценившегося дороже золота…

Когда он узнал, что новый заключенный — человек, весьма сведущий в алхимии (чуть ли не настоящий адепт), то решил привлечь парня к своим изысканиям.

Беттгер полностью оправдал надежды.

В 1704 году он научился изготовлять красный фарфор, а через пять лет — белый…

Эти открытия сулили такие доходы королевской казне, что Август II простил Беттгеру все.

Курфюрст создал фарфоровую мануфактуру в городе Мейссен[74].

Первым управляющим стал Беттгер. Он разбогател.

Снова погряз в любовницах и вине.

Умер очень рано — в 37 лет.

По преданию, в самом конце жизни алхимику все-таки удалось найти рецепт философского камня.

В дрезденской государственной коллекции фарфора есть один почетный экспонат.

Это — королек[75] из чистого золота (вес 170 граммов).

Считается, что он изготовлен в результате алхимической реакции Беттгером в 1713 году из обычной ртути…

Но вернемся к европейским похождениям Ласкариса.

После Беттгера он дал немного порошка проекции еще двум начинающим аптекарям.

На тех же условиях: не говорить, кто дал; не тратить на обогащение и осуществить первую трансмутацию, когда Ласкарис покинет город…

Первый — Герман Браун из Франкфурта-на-Майне — поступил очень разумно.

Он смешал порошок с конайским бальзамом, а потом, совершив первую проекцию, рассказал, что это средство ему досталось от одного умершего родственника.

Полученное золото и серебро Браун раздаривал.

Себе оставлял самую малость — так, на карманные расходы…

О нем много судачили в городе.

Как всегда, одни верили, другие сомневались…

А потом средство закончилось.

И жизнь Брауна вернулась в обычное русло.

Зато второй аптекарь — сохранилось только его имя: Мартин — оказался редкостным шалопаем.

Часть порошка он потерял.

Остальное потратил, чтобы поразить воображение барышни, за которой ухаживал.

Полученное золото продавал, а деньги тратил.

Неизвестно, продолжала ли барышня испытывать к нему благосклонность после того, как запасы порошка проекции иссякли…

По большому счету две последние алхимические акции провалились.

Суфлеры не позаботились о том, чтобы во время трансмутации присутствовали крупные и влиятельные ученые.

Обыватели пошумели немного — и все…

Несколько следующих трансмутаций Ласкарис провел лично.

Причем тщательно выбирал зрителей.

В городе Хаш он показал сразу два превращения советнику Либкнехту из Вены.

Сперва ртуть в золото.

Потом превратил в золото новую порцию ртути.

Но качеством второй трансмутации остался недоволен.

Перелил «плохое золото» в третий тигель и из «плохого золота» сделал высокопробное серебро.

Разумеется, советник Либкнехт был поражен увиденным.

Он сохранил оба слитка и три тигля.

Сейчас они экспонируются в университете города Йена…

В 1707 году, будучи в Амстердаме, показал проекцию химику Диппелю.

На этот раз исходным материалом послужила медная пластинка.

Сперва ее раскалили, а потом на нее положили две крупинки какого-то порошка.

Треть пластины превратилась в золотую, вторая треть осталась медной, третья треть — серебряной…

Пластинку разрезали пополам.

Стало видно, что порошки проекции — красный и белый — воздействовали на всю толщину меди…

В 1715 году Ласкарис побывал у барона фон Крейца (Гамбург).

Барон 30 лет занимался алхимией, но ничего добиться не сумел.

Кроме постоянных насмешек друзей и знакомых.

Больше всего на свете барон хотел осуществить трансмутацию.

Хоть одну, чтобы убедить друзей и знакомых в своей правоте…

Ласкарис немного побеседовал с бароном о герметических науках.

Вскоре откланялся и ушел.

После ухода гостя, проявившего большие познания в алхимии, барон обнаружил в кресле, где тот сидел, коробочку с каким-то порошком.

А также бумажку с инструкцией, как пользоваться порошком проекции, и хрупкую миниатюрную брошку.

Брошка была из серебра, но часть ее была золотой.

Только тогда барон понял, насколько гость разбирался в алхимии.

Он сумел часть серебряной брошки, не подогревая (это расплавило бы ее), проецировать в золото…

На холодную трансмутацию способен не просто адепт, а адепт среди адептов.

Разумеется, барон осуществил несколько превращений, поразив друзей и знакомых.

Что же касается брошки, то ее передают из поколения в поколение его наследники…

В 1716 году Ласкарис посетил Вену.

20 июля на квартире Вольфа Филиппа Панцера, советника принца Шварцбргского, осуществил целый ряд проекций.

Присутствовали как члены городского совета, так и специально приглашенные химики.

С воистину немецкой педантичностью они протоколировали результаты.

По указке Ласкариса, который только руководил, а сам ни к чему ни прикасался, они то превращали медные пфенинги в серебро, то медные слитки в золото…

В конце протокола содержится резюме.

Смысл его сводится к оценке силы тинктуры, которую им дал адепт: 1 часть ее могла трансмутировать от 8 до 10 тысяч частей металла в золото…

Затем уехал в Польшу.

Там Ласкарис познакомился с полковником Шмольцем фон Дирбахом, служившим в армии польского короля.

Отец полковника все капиталы семьи потратил на алхимические исследования.

Из-за этого сын был вынужден стать военным и терпеть насмешки товарищей.

Ласкарис вызвался помочь фон Дирбаху — в память об его отце-алхимике…

Дал порошок.

Посоветовал раз в неделю показывать трансмутацию всем желающим и делать золота не более чем на 3 дуката.

Тогда тинктуры хватит на 7 лет…

Проверив средство на деле, фон Дирбах тут же вернулся в родной Франкфурт-на-Майне.

Он четко выполнял рекомендации Ласкариса — раз в неделю, золота на 3 дуката, не отказывать всем, кто хочет посмотреть то, что считается невозможным…

К его удивлению запаса порошка хватило ровно на семь лет.

Незадолго до того, как тинктура закончилась, его посетил советник Диппель, услышавший о чудесах, регулярно творившихся в доме полковника.

Попросил описать человека, который дал фон Дирбаху порошок проекции.

Фон Дирбах описал.

Не без удивления советник узнал в словесном портрете того самого адепта, который так поразил его почти двадцать лет назад.

Особое удивление вызвало то, что человек нисколько не изменился…

Советник попросил фон Дирбаха показать порошок.

Он долго рассматривал эти красно-оранжевые крупинки под микроскопом, но так и не сумел определить химический состав…

Ласкарис пропал на много лет.

Может, он хотел сбить со следа ищеек, которые искали его?

He случайно адепт, дав порошок проекции фон Дирбаху, попросил «растянуть» его на 7 лет…

Это предположение кажется весьма правдоподобным: Ласкариса искали.

В 1730 году люди курфюрста Пфальцского его все-таки выследили.

Спасаясь от погони, адепт оказался во владениях, принадлежащих графине Анне-Софии фон Эрбах.

Деваться было некуда — уговорил графиню приютить на два-три дня в ее замке.

Внешний вид адепта не внушал доверия.

Красноречивый, бойкий, он больше всего походил на авантюриста или мошенника.

И хоть графиня разрешила ему остановиться на несколько дней, она дала приказ слугам денно и нощно присматривать за гостем.

Когда опасность миновала, Ласкарис сказал графине, что перед отъездом он хотел бы отблагодарить ее за гостеприимство.

Попросил дать ему что-нибудь серебряное.

Графиня подумала и спросила:

— Поднос вас устроит?

— Вполне.

Ласкарис расплавил поднос в камине и превратил серебряный расплав в золотой.

Затем он отлил из него слиток.

Графиня, увидевшая впервые в жизни трансмутацию, дала слиток слуге и велела проверить его у ювелира.

Скоро слуга вернулся и передал мнение ювелира: очень хорошее, высокопробное золото…

После этого графиня жадничать не стала.

Все серебряные предметы, какие только были в замке, собрали, расплавили…

Когда из алхимического золота были отлиты слитки, графиня вдруг в свою очередь предложила Ласкарису за услуги… 200 талеров.

Человеку, который за пару часов сделал ей целое состояние…

Адепт только улыбнулся и уехал.

Больше его никто и никогда не видел.

История с серебром графини фон Эурбах имело неожиданное продолжение.

В тот момент они с мужем находились как бы в стадии развода.

Не жили вместе, но юридически брак не расторгли.

Муж — Фридрих Карл фон Эурбах — узнал о том, что его жена внезапно разбогатела.

И потребовал половину золота себе.

Жена, разумеется, отказалась выполнить это требование.

Муж подал в суд.

Исковое заявление слушалось в Лейпциге.

В ходе судебного процесса был установлен факт того, что вся серебряная посуда превратилась в золото.

И сама графиня это не отрицала, и слуги, присутствовавшие во время проекции, это видели…

Судьи посовещались и огласили свой вердикт.

Его суть коротко можно передать так:

«Если серебряная посуда принадлежала жене, то и золото, изготовленное из серебряной посуды, принадлежит жене…».

Исковое заявление мужа не удовлетворили.

Зато протоколы этого судебного разбирательства были опубликованы в сборнике «Постановления и решения судов Лейпцига» (1733 г.).

Так, совершенная адептом проекция была юридически запротоколирована…

За десять лет до того, как родился Лавуазье — великий химик и главный могильщик алхимии.