Великие Князья Литовские: Ягайло

Женихи Ядвиги

Новая королева не спешила к своим подданным. Это обстоятельство, впрочем, нисколько не смущало поляков. Они деятельно принялись подыскивать ей мужа, даже не испросив на это разрешения своей повелительницы, ни ее матери. Вероятно, добродушные поляки решили подготовить юной королеве приятный сюрприз.

Шляхетский сейм гудел, словно потревоженный пчелиный рой. Из этого размеренного многоголосого гула иногда вырывались голоса посильнее.

— Корону Польши — роду Пястов!

— Зимовита мазовецкого на трон!

— Хотим Сигизмунда!

— Не надо немца! Давай Зимовита!..

Подканцлер Завиша зазвенел в колокольчик, призывая успокоиться расшумевшихся соотечественников. В какой-то мере это ему удалось. Стукнув еще несколько раз ладонью по столу, Завиша начал вести речь.

— Ясновельможные паны! Если мы и дальше будем говорить, каждый свое, одновременно, то кончится тем, что все оглохнем. Цель нашего сейма заключается вовсе не в этом. Народ ждет от первых людей государства имени достойного короля.

Затем слово взял архиепископ Бодзента.

— Из ваших криков, сиятельные паны, я понял, что большинство желает иметь королем Зимовита мазовецкого…

Закончить речь духовному пастырю не дали. С места довольно резво вскочил тучный важный пан и возмутился:

— Зимовита мазовецкого?! Да он заложил половину своих владений Тевтонскому ордену. Станет королем — всю Польшу продаст проклятым немцам!

Претендент на трон также вскочил со скамьи и с раскрасневшимся лицом принялся доказывать обратное, но его голос потонул в захлестнувшем сейм гаме. Кричали как сторонники мазовецкого князя, так и его противники.

Подканцлер прибег к спасительному колокольчику, но, на сей раз, и это средство не помогло. Лишь минут через двадцать, когда самые отъявленные крикуны охрипли, шум начал стихать. Этим обстоятельством не преминул воспользоваться сумасбродный Владислав опольский.

— Сиятельные паны, по-моему, у меня не меньше прав на Краковский престол. — Заявил он. — Всем известно, что происхожу я из древнего рода Пястов, испокон веков дававшего Польше королей.

— Но ведь у тебя уже есть жена, — напомнил Завиша, — а мы решили, что королем Польши станет муж Ядвиги.

— Что ж, тогда поменяю жену.

Последние слова вызвали взрыв негодования благочестивой польской шляхты. К тому же, Опольчик пользовался и раньше дурной славой и многим из сидящих здесь успел насолить. Шляхтичи, большей частью из тех, кому он причинил обиды, устремились на незадачливого кандидата в короли с кулаками. Колокольчик подканцлера полностью утратил свою силу. Со стремительной быстротой сейм превращался в побоище, каковые часто бывали в Польше на государственных заседаниях.

Архиепископ Бодзента и Завиша обменялись несколькими словами, затем последний громко объявил:

— Первое заседание сейма закрыто. Следующее состоится через три дня.

Мудрое решение подканцлера поспешили повторить глашатаи, расставленные во всех концах огромного зала.

А в это время, рыча налево и направо угрозы, к выходу пробивался Владислав опольский. С помощью своих сторонников ему удалось, в конце концов, выбраться из помещения, но следом тотчас же устремились недруги. Свалка продолжалась на улице еще добрых полчаса, привлекая внимание городских зевак.

Объявленному через три дня следующему заседанию не суждено было состояться. Потеряв надежду получить корону на сейме, Владислав опольский принялся сколачивать войско, привлекая шляхту под свои знамена золотом, обещаниями, а иногда и угрозами. Второй кандидат — Зимовит мазовецкий — также решил доказывать свои права силой оружия и последовал примеру соперника. Из Венгрии зорко следил за событиями в соседней стране Сигизмунд бранденбургский. Он еще не терял надежду присоединить к венгерской короне польскую.

В скором времени почти всю страну охватила междоусобная война. Пылали бедные крестьянские лачуги, реже рушились замки, безжалостно вытаптывались шляхетской конницей хлеба на корню, гибли люди. Впрочем, несмотря на то, что паны воевали за разных кандидатов, они все же щадили друг друга. Больше всех страдали крестьяне, и, когда их терпению приходил конец, в лесах появлялись новые и новые разбойничьи шайки.

Не остался в стороне и маркграф Сигизмунд. Он почему то решил, что настал его звездный час, и бросил в эту заваруху свои войска. Бесчинства чужеземцев не знали границ. Оставляя за собой пепелища и почерневшие от копыт конницы плодородные поля, венгры достигли Брест-куявского и обложили его.

Летом 1384 года вся Польша разделилась на партии, поддерживающие того или иного кандидата. Молчала лишь шляхта Малой Польши, да и то только потому, что ни один из соперничающих кандидатов не удовлетворял ее. Однако безвластие не шло на пользу и малопольским панам. Поэтому они созвали свой сейм, на котором решили отправить посольство в Венгрию с наказом не возвращаться обратно без королевы. В случае отказа Ядвиги прибыть в Краков, было решено лишить ее королевского венца.

Малопольские паны рассчитали правильно, и с приездом Ядвиги кипящие страсти начали понемногу остывать. От Зимовита мазовецкого, предпринявшего неудачную попытку захватить королеву по пути в Краков, отвернулось большинство сторонников. Популярность Владислава опольского также значительно упала, и он, оставив свои претензии на трон и руку Ядвиги, вернулся к законной жене.

Тысячи поляков восторженно приветствовали свою повелительницу при въезде в Краков. Не откладывая надолго, магнаты и шляхта 15 октября 1384 года возложили на голову четырнадцатилетней Ядвиги королевскую корону. Праздненства продолжались три дня, но и после этого со всей Польши, а также из других земель ежедневно приходили люди: одни, чтобы полюбоваться красотой юной королевы, другие похлопотать о продвижении по службе, третьи просто из любопытства.

Среди многочисленных посетителей Ядвиги подканцлер Завиша почему-то заинтересовался лишь одним. Высокий, стройный, белокурый юноша каждый вечер посещал покои королевы и оставался там не менее получаса.

— Не скажет ли ваше величество, кто тот красивый юноша, которому вы уделяете столько внимания? — Решился, наконец, Завиша удовлетворить свое любопытство.

— Не понимаю, подканцлер, о ком ты спрашиваешь? — Удивилась Ядвига, при этом слегка покраснев.

— Я говорю о том высоком светловолосом красавце, который удостаивается счастья каждый вечер лицезреть ваше величество, причем его аудиенция гораздо дольше самых именитых князей и знатных шляхтичей.

Королева покраснела еще гуще и ответила:

— Вероятно, подканцлер имеет в виду друга моего детства эрцгерцога австрийского Вильгельма.

— Эрцгерцог Вильгельм…, — задумчиво повторил Завиша. — Помнится, в детстве ваше величество были обручены с ним.

— Да. — Слегка встрепенулась королева.

— И намерены ли вы соблюсти обещание, данное вашим отцом отцу Вильгельма?

— Родительское слово для меня закон.

— Простите, ваше величество, я хотел спросить, желаете ли вы сами вступить в брак с эрцгерцогом австрийским?

— Да. Я этого хочу.

Завиша узнал у Ядвиги все, что ему требовалось. Он галантно поклонился и сказал на прощание:

— Всего доброго, королева.