Великий и Ужасный 4

Глава 20 Братск

— Так Хуеморген тебе ж вроде какой-то бубен привозил? Или детали к нему? Что теперь не так? — я успел переодеться, принять душ, и теперь, ожидая, пока на кухне доварятся самые банальные макароны, восседал вместе с Хурджином за барной стойкой.

— Однако, Бабай, ты совсем поглупел. Когда тебе надо порезать хлеб, ты чем его режешь? — тролль смотрел на меня, как на умственно отсталого.

— Ножом, — ответил я. — Кухонным.

— А этим ножом можно уничтожить противника? — поинтересовался он.

— Ну, теоретически, можно. Но если уничтожать — то кард возьму, — пожал плечами я.

— Так-то ты понимаешь, а про бубен — не понимаешь? Скальпелем не режут хлебушек, мечом не точат карандашики, однако. Одно дело — физрука позвать, скоморошицам рожи корчить, другое — деду в бубен стучать! Уважение должно быть! Мембрана из козьей кожи — это недостойно великого шамана олог-хай!

— Это ты — великий шаман? — я, конечно, в свое время был впечатлен его умением обращаться с духами, но чтоб прям великий… Великий он физически. И иногда, кажется, интеллектуально. Но как шаман — вроде и могуч, а вроде и горы не сворачивает.

— Я-то? Не-е-ет! Это дед, однако! Надо уважить, сделать хороший инструмент… Поможешь? — тролль проникновенно заглянул мне в глаза.

Когда вам в глаза заглядывает синяя туша килограмм в сто пятьдесят-двести весом и около двух с половиной метров ростом — волей-неволей проникаешься. Тем более, это был Хурджин. Хурджин — парень что надо! Наш до мозга костей. За него я — в огонь и в воду, и он за меня — тоже.

— Просто скажи, что от меня требуется, — я огляделся, убедился, что никто не смотрит и сиганул через барную стойку.

Тут имелся поддон с песком и турочки — не такие классные, как у меня в Сан-Себастьяне, но вполне приличные, медные. Так что я принялся мутить кофе: вручную смолол арабику и кардамон, плеснул водички из бутыля, сунул джезву в исходящий жаром песок и понемножечку шевелил за длинную деревянную ручку. Когда на поверхности темно-коричневого ароматного снадобья начала подниматься пенка — тут же снял и разлил по бумажным стаканчикам. Кружечек тут еще нормальных не было, но это — дело наживное.

Тролль все это время молчал и смотрел на меня, насупив брови. Когда кофе оказалось в его руках, он выпил его залпом, потом быстро-быстро задышал с открытым ртом, видимо, обжегшись, смял стаканчик, швырнул его в урну, которая стоял в дальнем углу, и выдал:

— Мы пойдем с тобой в Хтонь, добудем ребра, берцовую кость и шкуру!

— Замечательно! — сказал я. — Я так понимаю, что дьявол кроется в деталях?

— Дьявол — он так-то в аду кроется… И зачем нам дьявол? Бубен из него не сделаешь, шкура, однако, жесткая, говорят. Нам нужны ребра — на каркас, берцовая кость для колотушки и шкура — на мембрану! А перышки, раковины и бусинки — это, однако, по пути насобираем. А потом ты мне его разрисуешь, чтобы это был Великий Бубен! — тролль явно перевозбудился, и вскочил со своих трех стульев и принялся размахивать руками, так что чуть не разгромил весь бар.

— Ладно, ладно! — примиряюще поднял руки я. — Я так понял — ты и сам не знаешь, какие точно ингредиенты нужны. Не беда. Я сейчас макаронов поем, отдохну, отосплюсь, потом — попытаюсь понять, что тут к чему — и двинем. Бахара с собой возьмем, лишний меч не помешает, да?

— Однако, не знаю… Можно Бахара, наверное, — сдулся Хурджин. — Я правда точно не знаю, из кого ребра брать. Дед не сказал. Вредный старик так-то, бубнил, мол — почую!

— Но то, что этот самый Братский хвост Васюганской Аномалии — то самое место, где стоит искать комплектующие для чудо-бубна, это хоть точно?

— Так-то да! — кивнул тролль.

Что ж, этого мне было вполне достаточно. Я с сомнением посмотрел на стакан кофе в своих руках: допить или спать пойти? Кофе перевесил, так что я приложился к стаканчику, прищурился от отвратительно-приятной горечи, расправил плечи и предложил:

— Пошли, что ли, по Братску пройдемся, осмотримся? Столько я сюда ехал, наконец — добрался, а понятия не имею — что за город, какие тут в сервитуте правила…

— А зашел на территорию как? — спросил Серый, который только-только закончил выпроваживать последних клиентов и теперь пришел к нам с подносом, на котором стояли большие миски с макаронами по-флотски.

Бар пока еще не перешел на круглосуточный режим работы, персонала не хватало. Зато — можно было макаронов поесть. Сергей Ивушкин, золотце наше серое, отлично их приготовил. С томатной пастой и говяжьим фаршем.

— Отсыпал полицейским глазок, они чуть от счастья не обдристали свои хромированные протезы! — ответил я, вдыхая макаронные ароматы. — Я про завод не шутил: глазки мерзлявцев тут, похоже, реальных денег стоят?

— Еще бы! — Серый усмехнулся. — Из них капли делают, лекарственные. Помогают от глаукомы, катаракты, синдрома сухого глаза и куриной слепоты, и еще куче заболеваний. Практически панацея! Тут местные аптекари их берут за звонкую монету, правда, как я понял — имеется картельный сговор… Занижают закупочные цены!

Этот орский парень проявил себя с лучшей стороны, я вообще так понял, что все хозяйство держалось именно на нем. Кузя как обычно пропадал на каких-то барахолках и в забегаловках, и мутил со своими гоблинскими прощелыгами какие-то серые схемы, Бахар ударился в мир коктейлей и алкоголя, внезапно открыв в себе неожиданные способности, а Серый осуществлял общий контроль и вел дела. Толковый, упрямый, пробивной — если согласится, сделаю его главой филиала!

— Картельный сговор? — я даже руки потер от предвкушения то ли будущего замеса, то ли поедания макаронов по- флотски. — Так это ж хорошо!

И взялся за вилку. Ну как — вилка? Настоящая острога! Огромный трехзубый инструмент под стать тем бадьям, в которые тут еду накладывали. Похоже, в Орске, откуда родом был Серый, знали, как нужно кормить уруков. И тем более — троллей! Так что парень правильные порции приготовил. А вот тактику и стратегию революционной борьбы с буржуазией понимали не очень. Но для этого и нужен креативный директор!

— В каком смысле? — удивился хозяйственный орский парень. — Это же и на наших доходах скажется, если я правильно понимаю, чем тут Орда будет заниматься. Не только местные сталкеры и охотники пострадают!

— Сила действия равна силе противодействия! — откликнулся я. — Мы по их картельному сговору своим профсоюзом ударим! Ибо что такое есть Орда как не профсоюз хтонических трудящихся?

Я заметил, что сервитутами здесь, в Государстве Российском, обычно являются города от сотни до примерно трехсот тысяч жителей. С чем это связано — непонятно. Наверное, не давали власти возможности вырваться из-под своей опеки мегаполисам, а у совсем маленьких уездных городов не хватало ресурсов материальных и человеческих, чтобы выбить себе права на мнимую свободу.

Свободу под чутким взором вездесущих дронов и защитой киборгов-полицейских.

Как и на Земле, здешний Братск получил серьезный такой толчок для развития после строительства в середине двадцатого века гидроэлектростанции. И, как оказалось, ее под плотный контроль взяло государство. По обеим сторонам от гигантской плотины и на островах возник опричный город Тенга — огни огромных башен из металла, стекла и бетона было видать и отсюда, с берега залива Сухой Лог, где на улице Морской и располагался наш бар. Мы прогуливались по каменной набережной.

— Энергетика и алюминий! — пояснил Серый. — Государевы предприятия. Народ там странный, в сервитут почти не ходит, разве что самые отчаянные. Но тут им не рады. Тут люди посмелее, и к технике не так привязаны. Я сразу не понял, когда помещение приобретали, почему нам тот кхазад так усиленно на паровое-дровяное отопление намекал, мол это — великая ценность! Ну и запасы керосина, и освещение, как он выразился — аналоговое. То бишь — фонари «летучая мышь» и свечки-лампадки. А потом врубился! Когда Инциденты начинаются — тут электричество напрочь вырубается. Ненадолго, суток на двое-трое. Но трое суток без света и отопления здешней зимой — это…

«Это» я себе прекрасно представлял. Сейчас было еще едва-едва начало зимы, но водохранилище уже схватилось льдом, леса окрестные — в снегу, город от последствий обильных осадков чистят роботы-пылесосы… То есть — беспилотная многофункциональная коммунальная техника, конечно. Которая накрывается медным тазом, когда хтонические миазмы из гигантской аномалии заполоняют собой Братск.

— Погоди, — задумался я и выдохнул облако пара, снова вглядываясь в мерцание огней Тенги. — А опричная часть что же?

— А их Инциденты не касаются. На правом берегу Ангары и на островах Хтонь бессильна, никогда не докатывается. А на левом у них в основном склады и промзоны предприятий не непрерывного цикла. Эвакуируют работников и держат оборону, вот и все. Ну а тут, в Братске — полная дичь творится… Полиции нет, дронов нет, местные не только с тварями дерутся, но еще и между собой счеты сводят…

— То есть Братск для Тенги — это как Маяк для Сан-Себастьяна… — хмыкнул я. — А Инциденты тут, наверное, масштабные, да?

— Вот именно что — масштабные! — живо кивнул Серый. — Мерзлявцы валят тысячами, остальные твари — штучно. Если вовремя запереть двери и окна, и засесть на крышах, то, я так понимаю, при наличии боеприпасов можно даже из мушкетов отбиться. Я ведь только сейчас, когда сюда приехал, осознал, что за огромная хрень это — Васюганская Аномалия! Неправильно ее называют, какая же она Васюганская, если растянулась почти на три тысячи километров по всей Средней Сибири? Это же целая хтоническая страна — без цивилизации, электричества, сети…

— В целом — никто не пострадал, — подумал вслух я. — Три тысячи в длину, триста или пятьсот — в ширину. Все густонаселенные районы — южнее, основные залежи полезных ископаемых — севернее. А где надо — там появляется вот такой вот опричный город — и плевать они хотели на Хтонь. Есть у них какое-то средство, каа пить дать. Побоку им на миазмы и тварей. Зато — капли глазные, потоки магические и еще какие-то бонусы… Не было бы их — давно бы атомными бомбами закидали, или еще каким хитрым образом аномалию уничтожили. Варианты есть, я-то сам проверял… Мы с тобой, Серый, мелкие букашки и ни хрена не знаем, вот что я скажу.

— Очень не хочется быть мелкой букашкой, — скривился упрямый орский парень.

— Для того мы и строим Орду, Серый… Если букашек будет целый рой — мы и медведя забодаем, — усмехнулся я. — В наших интересах — чтобы медведи как можно дольше не принимали нас всерьез.

— Рой, говоришь… Надо будет скидку для сталкеров объявить в нашем баре, да?

— И пусть Кузя в сети распиарит, средства на это найдем. Где он, кстати?

— Ох-хо-хо… — как то тяжко вздохнул Серый. — Ударился во все тяжкие наш Кузя. Хочешь — пойдем навестим? Ему давно пора мозги вправить, может у тебя — получится?

— Даже так? — удивился я. — Обязательно вправим!

Искать Кузю в заснеженном Братске — занятие чрезвычайно увлекательное. Сервитут, какой бы он ни был, в принципе — одно сплошное злачное место, будь то курортный Сан-Себастьян, Камышинская Вольница из средней полосы России или вот такой вот сибирский вариант. Куча вооруженных людей, общий свободный дух, разгильдяйское отношение к действительности и презрение к смерти… И эклектичная архитектура.

Это мне особенно нравилось в сервитутах: настоящий взрыв мозга, разрыв шаблона, мешанина средневекового фэнтези и матерого постапокалиптического киберпанка! Орки с ятаганами и голографический стриптиз, квадрокоптеры и лавка с алхимическими зельями, киборги с хромированными жопами — и маг в темном балахоне, над головой которого вьются и сталкиваются четыре крохотные сферы самых мрачных оттенков черного… Похоже — из Ермоловских, падла!

Кулаки мои сжались, но я выдохнул, успокаиваясь. Нет войны, всё. Темные — мрази, но мразей на свете — целая куча, всех не затопчешь. Сосуществаляние на условиях вооруженного нейтралитета — это то, с чем иногда придется мириться.

— Ты чего, Бабай? — заметил перемены моего настроения Серый. — Может и не придется никому морды бить, может и так Кузю отдадут! Тем более — он добровольно к этим чжурчжэням пошел…

— Чжурчжэням? — вылупился на него я.

Нет, я слыхал такое название еще на Земле, там они фигурировали вокруг Великой Китайской стены вместе с гуннами, монголами и прочими маньчжурами. Но какое они отношение имеют к Братску? И вообще — что в этом мире с Китаем? Там, кажется, аномалия на аномалии, и аномалией погоняет, и потому — вроде как никакого единого государства на данный момент не существует, но…

— Опиумная курильня и бардак под одной крышей, — пояснил Ивушкин. — Гоблины ужас как на азиаток падки! Не знаю, что там за фетиш такой у коротышек этих, но он как увидел товар лицом — чуть на слюну не изошел. И при первом удобном случае — свинтил. Деловые связи налаживать, так он сказал!

— А! Бардак — это понятно. У Кузи тут пунктик… — я вспомнил наше с ним путешествие. — Но опиум? Не, ребята, это не наш метод. Откручу нос придурку, и скажу, что так и было.

Серый вел меня куда-то вглубь кварталов старой застройки, сплошь состоящей из капитальных кирпичных домов с дворами-колодцами, пилястрами и карнизами, которые делали вид, что они похожи на греческие. У меня закрадывалось смутное сомнение, что в земном Братске, который возводился в основном во времена расцвета СССР, в принципе не встретишь пилястры и карнизы, так что жаловаться на местные архитектурные изыски не приходилось.

Наконец, мы свернули в совсем уж мрачные закоулки. Здесь хмурые взгляды местных обитателей самого что ни на есть азиатского вида, вывески с иероглифами, пряные, дерущие горло запахи и звуки чужой, незнакомой речи указывали, что мы входим на территорию этнического анклава.

Язык, кстати, по фонетике и произношению очень даже напоминал черное наречие, хотя и был несколько мягче. Но по содержанию — ни бельмеса было не понятно. Набор слогов и букв! Это как если бы русский человек услышал что-то типа «кролень шишпатый уплячно вышмызнул понад угнем». Полный бред. Мозг пытается распознать — и виснет от непонимания. Интересный феномен, надо будет почитать про этих чжурчжэней на досуге…

— Нам сюда! — ускорил шаг Сергей и уперся в насупленные рожи двух… Батыров! Мне очень хотелось произнести это слово.

Большие, толстые ребята с отожранными ряхами, аж глаза-щелочки в щеках тонут. Но не стоило обманываться: похоже, они реально были конкретными силачами, знаем мы такой типаж толстяков… Из одежды — какие-то кафтаны, теплые шаровары, меховые шапки странной формы, сапоги с острыми носами… И кибернетические импланты — у каждого в правом глазу. Интересно, а при Инцидентах аугментация продолжает работать, или тоже — вырубается, как и остальная электроника?

— Прохода нец, — сказал один из батыров. — Закрыцое уцрездение.

— Ребята, — сказал я. — Там мой гоблин у вас потерялся. Мне надо его забрать. Если он чего должен — компенсирую. Не расчесывайте мне нервы, давайте решим все тихо, спокойно.

— Прохода нец, — второй извлек из-за спины дубинку с электрошокером. Ненавижу такие дубинки.

— Проход есть. Даже два. Задних, — пояснил я, вспоминая незабвенного Хэнкока, и хрустнул костяшками пальцев, разминаясь. — У тебя и у него. Или мы решаем вопрос быстро и мирно, или твоя башка в его заднем проходе будет. Ну или его башка — в твоем. Выбирай.

— Проход — чецыре дзеньги, — дубинка тут же спряталась и второй — более сообразительный, протянул открытую ладонь.

— Дам десять, если сами притащите мне моего гоблина.

— Дзесяць? — переглянулись батыры и глаза их алчно сверкнули. — Пяцнацаць!

— Ну, пусть будет пятнадцать, — я пошерудил в карманах и достал монеты. — Но Кузя мне нужен быстренько. И живой!

— Здоровый-то он вряд ли будет, — кивнул Серый. — Упоролся, небось, как положено.

Я с уважением отметил, что на его кулаках уже сверкали кастеты. Однако, подготовился! Определенно — мне нравился этот парень. Такой назад не сдаст! Наш человек!

Батыры скрылись за дверями и через минут пять внутри раздался какой-то невнятный шум, верещание, женский визг, глухая матерщина и ругань на их тарабарщине. А потом дверь снова открылась, выпустив из себя клубы приторного, ядовитого дыма, и голого Кузю в одной только набедренной повязке на чреслах. На обеих щеках его красовались следы от ярко-красной губной помады а спина была расцарапана.

— А! Ага! Вот вы кто! — заявил он глядя на нас мутным взором, выпуская изо рта клубы дыма и шевеля сразу носом, ушами, жопой и остальными частями тела. — А я-то думаю — чё? Бабая ваще нет, тухло, скучно… И чё-то занялся нагадизмом и куроёпством… А они меня…

— Гедонизмом и эпикурейством, значит? — я с интересом смотрел на гоблиненка, потихонечку подбираясь к нему поближе. — Со скуки?

— Вот, Бабай! Вот ты один лучше всех меня понимаешь ваще-то! А они! Никто, никогда! А я-то… А ты — родственная душа! Иди, обними меня, дружбан, братуха… Де-де-де, де дос обдибай, а бедя! Подял, подял! Де буду, бодьше не буду куроёпством! Бабай, я бабой кдядусь!.. Де дашь бедод, я подял!

Серый, как парень ответственный и запасливый, вынул из своей сумки какой-то ватник затрапезного вида и валенки и вручил их Кузе. Гоблин буквально утонул в этом наряде, только наливающийся фиолетом нос торчал из ворота.

— Ваще-то это просто бизнес, Бабай, — очень бодрым и трезвым голосом уверенно заговорил этот мелкий кутежник и развратник. — Аптекари мо-но-по-ли-зи-ро-ва-ли скупку мерзляцких глазок, а тут — сезон на носу… М-да. На носу, говорю. Я искал аль-тер-на-тив-ны-е рынки сбыта. Ди-вер-си-фи-ка-ци-я экономики, всё как ты учил.

— Вот тепе-е-ерь тебя люблю-у-у-у я, вот тепе-е-ерь тебя хвалю-у-у я! — пропел я и похлопал гоблина по плечу, выбивая из ватника клубы пыли. — Можешь же, когда хочешь! А то — куроёпство какое-то… Срамно!