Великий и Ужасный 4

Глава 8 Лаэгрим

Честно говоря, я думал в меня будут тыкать пальцами и привязывать к двум березкам, чтобы разорвать на двух маленьких Бабайчиков. Хрен бы у них получилось, конечно, я бы сам разорвал этих березок, но в целом — лесные сибирские эльфы вели себя довольно корректно.

В конце концов, я нормально так приложил ермоловских, это кое-что да значило. ПТУРы — ПТУРами, но два, а то и три броневика размотал именно я! Но медальку мне никто на грудь вешать не собирался. Даже кофе не предложили, но это хрен с ним — главное, пристрелить пока не пытаются. После длительного похода по хвойному лесу, мы долго-долго поднимались по винтовой лестнице, а потом сняли с головы мешок и сказали:

— Сиди тут, орк. Ничего не ломай, никуда не выходи. Отнесись к этому доброму совету со всем старанием.

Ну я и сел. Я бы и так сел — на жопу, если бы даже и не сказали. Не знаю, может кто-то привык обнаруживать себя на стометровой высоты дереве такого охренительного диаметра, что и десять таких типов как я не смогли бы его обнять! Это был кедр — определенно, но что за кедр! Черт меня дери, будь я Львом Толстым, я бы тут минут сорок распинался в эпитетах и метафорах, но Лев Толстой по национальности был занудой, а я — черным уруком, так что характеристика этого царского дерева с огроменной кроной и целым поселком из домиков на ветвях была очень короткой:

— Хренассе! — а чего еще можно было ожидать от орка?

Исполинский кедровый лес раскинулся просторно, масштабно! Я отсюда видел, что эти аналоги средиземских (или авалонских?) мэллорнов занимали делянку не меньше десяти квадратных километров, и располагались на склоне живописного горного хребта. Скорее всего — Баргузинский! Или — Ород-Рав, если по-эльфийски. Весь этот горный кряж, растянувшийся на 280 километров вдоль восточного берега Байкала с севера на юг и был анклавом лаэгрим. Разделенная на лоскуты клановых владений, вторая по величине и населению после Авалона самоуправляемая территория компактного расселения эльфов на Тверди. Третьим был Йеллоустоун — точнее, Мален-Сар, если по-эльфийски. И сейчас, похоже, я находился в одном из их мест силы: магия текла по стволам великанских кедров, я чуял ее, стоило только закрыть глаза и сосредоточиться. А это значило, что горе и смерть ждали бы любого врага, если бы он осмелился добраться до сердца леса…

Потому и не добирался этот враг. Потому и атаковал поселения на отшибе и дальние блокпосты: у Ермоловых были сильнейшие темные маги, они явно были в курсе скрытой в лесной чащобе магической мощи. Лаэгрим никак не старались ее экранировать или скрыть — природная сила хлестала во все стороны, фонила из грандиозных кедровых стволов и ветвей.

Интересно, а на кой хрен мне надевали мешок на голову, если я отсюда прекрасно засек все ориентиры? Извилистая речка, горные пики, да и сам волшебный лес — мимо такого не промахнешься. Может у них тут минные поля, или типа того? Скорее — не банальные мины, а всякие ужасы типа тех корней, что вцепились на побережье в огнеметный броневик. В общем-то мне было это до сраки, я использовать знание о месторасположении форпоста (или цитадели?) эльфийского клана никаким негативным образом не собирался. Мне нужно было попасть к Ронья-Росомахам, а я сейчас прозябал у Роска-Лис! Это бесило, но, по крайней мере, я находился внутри эльфийского анклава, и ни разу не мертвый! Это радовало и настораживало одновременно.

Чтобы убить время я снял со спины рюкзак и принялся в нем копаться, проверяя пожитки. Эльфы ничего не тронули, хотя и явно там покопались. Это было очевидно: у меня барахло лежало абы-как, а тут — сложенно аккуратно, эргономично. Чертовы эстеты! Конечно, ящичек с приблудами для татау их заинтересовал, но хрена с два любопытные лаэгрим смогли его открыть. И нож был на месте: большой, черный, красивый, с зазубринами на обухе. Как у Джона Рэмбо! Они оставили уруку нож? Удивительно! Или настолько сильно верили в свою неуязвимость в этом месте?

Я спрятал клинок в рюкзак, достал канистру с водой и мешок с сухарями, раскрыл настежь изящные ставни окна, уселся на подоконнике, свесив ноги вниз, и стал перекусывать, добрым словом поминая бабулю с того берега Байкала. Ржаные сухарики, да с тмином, да заботливо присыпанные солькой так и хрустели на зубах. Честно слово — наркотики, невозможно остановиться! Почти как семечки. Я сам не заметил полмешка умял, и намеревался сожрать все припасы полностью, но вдруг орочьи уши различили едва слышный скрип ступенек. Кто-то крался по винтовой лестнице!

Почему крался? Потому что те воины, что привели меня сюда, ходили куда более уверенно. Ноги ставили аккуратно, да. Но не стеснялись обозначать себя, по крайней мере тут, на своих корневых землях. Чего хотел этот таинственный крадущийся тигр? Разнюхать, украсть, убить?

Я встал прямо перед дверью и уставился на нее, изучая аккуратно отшлифованные доски, плотно пригнанные одна к одной без единого гвоздя. Умеют эльфы работать с древесиной! Резьба, понимаешь, шлифовка! А за этой резьбой и шлифовкой — какой-то балбесс ушами тяжело дышал, потел, выделял через поры адреналин и кортизол. Я чуял этого эльфа носом, он был испуган, растерян и, похоже, зол на меня! На меня? Это с чего бы? Я же самый милый парень в мире, и ни одну Лисоньку-Роску и мухой не обидел… Говном не тронул, чтоб не завонял… Пальцем о палец никого не стукнул… Или как оно говорится?

Пока я предавался лингвистическим мысленным изысканием, ушастый ублюдок распахнул дверь и — бах! бах! бах! — три раза выстрелил мне в грудь из маленького черного пистолета, тупая жопа с ручками, чтоб его!

— Ау! — сказал я. — Больно вообще-то! Ты охренел?

И дал ему по уху. Ну и не рассчитал… Слишком крепко дал, разозлился сильно! Неудавшийся убивец — какой-то дрыщ весом не более семидесяти дохлых килограмм кубарем перелетел от удара через всю комнату и выпал в окно!

— Яа-а-а-а-а-ать!!! — я не знаю, кто орал громче: я от досады или это болван — оттого, что бился всеми частями тела о пышные кедровые ветви. Хрустело капитально — и тоже понятно не было, это кости эльфа или древесина?

Я морщился и тер грудак под бронежилетом, добрым словом поминая Риковича и его ярыжек: все-таки снарягу мне подкинули нормальную. Не из автомата меня решетили, да и вряд ли бы он меня убил из этого игрушечного пистолетика, но в целом — только синяк будет, да и тот через пару часов рассосется. Хорошо быть уруком, а?

По лестнице уже топотали. Еще бы — пистолет стреляет довольно громко, даже такой маленький! Мне хватило мозга не поднимать огнестрел с пола, я только поковырялся в бронежилете ногтями и выколупал из него три пули, да так и стоял — с ладошкой с пульками, протянутой навстречу воякам в лисьих масках и пальцем другой руки, которая указывала на черный пистоль на полу.

— Он стрелял. Я дал ему по уху. Он улетел в окно. — сказал я. — Я не виноват.

— Эд и еар ар эленеа! — тот, что был у них главным, отпустил винтовку и она беспомощно повисла на ремне. — Что с тобой не так, урук? Я оставил тебя на четверть часа, и… А Элберет Гилтониэль, с тобой одни проблемы!

— Это с вами что не так? Ваш парень ввалился ко мне и стал палить мне в пузо! Не очень-то вежливо так обращаться с гостем! Где пресловутое эльфийское гостеприимство, о котором все говорят? — вообще-то никто никогда не говорил об эльфийском гостееприимстве, всё обстояло с точностью до наоборот. Но не мог же я упустить шанс помолоть языком! — А если я пленный — то казнить без суда и следствия это, знаете ли… Нарушение правил ведения войны!

Один их лаэгрим подошел к окну и выглянул наружу.

— Танья авра… — качнув головой в шлеме сказал он. — Это Румил. У него орки невесту съели. Решил отомстить…

— Порядочки у вас! — продолжил возмущаться я. — Уруки не едят невест, и вообще — эльфов! Мы брезгуем. Снага могут кого-нибудь пожевать из ваших, но чтоб эльфийскую девку — то вряд ли, они хоть и дегенераты, но не настолько. Это точно гоблины, они вечно всякую бяку в рот тащат! Перепутать урука с гоблином — фу, как это невежественно… Он там живой, этот ваш Румил?

— Живой, вроде. Пенлод, у тебя есть веревка? Подстрахуй, я спущусь к нему, он зацепился междудушьем… — не теряя времени, эльфы взялись проводить спасательную операцию.

Похоже, их ни разу не волновала судьба чуть было не продырявленного в трех местах гостя. Гораздо больше они тревожились за идиота-Румила. Не, ну вообще — неадекват какой-то, с пистолетиком попер… Надо было гранатомет брать, или противотанковое ружье на худой конец. «На худой конец» — эта заставило меня взгыгыкнуть, потому что применительно к эльфам могло означать вовсе никакой не фразеологизм, а вполне конкретное…

— Кто-то вызвал целителей? Фингон, где мелькоровы носилки? — они там развернули бурную деятельность и реально плевать на меня хотели!

— Совесть есть у вас вообще? — картинно всплеснул руками я. — Мне что — разозлиться и разнести вам всю хату, чтобы вы наконец как-то поспособствовали моей доставке к Росомахам? Мешок надевают, не кормят, пристреливают… И этих типов еще называют Высшей Расой? Варвары, невоспитанные и некультурные дикари! Ау, меня у вас убивать приходили, а я ваш мирняк спасал, броневики уконтрапешил! По широте душевной, конечно, и ради повышения чувства собственного величия, ну и жалко мне их было тоже, но хотя бы капелька благодарности и внимания не помешала бы! Я что, говорю со стеной? Ясно-понятно. У вас есть время пока я доем еду и допью питье. А потом я приступлю к активным действиям.

Я уселся на пол по-турецки и снова достал мешок с сухарями и канистру с водой. Нет, определенно — я понимаю, почему их так не любит Хуеморген, и почему Эсси сбежала из анклава! Снобы и этноцентристы. Плевать, что в урука настреляли — мы спасем своего, хоть он нарушил законы гостеприимства и вообще — убийца и придурок. Идеалы такие, нам, конечно, близки. Своих нужно защищать и спасать несмотря ни на что, а потом уже вваливать по первое число самостоятельно, когда все чужаки в страхе и трепете скроются с глаз долой.

Но тут все было несколько сложнее: чужак-то в этой ситуации оказывался я!

Сначала мы долго-долго спускались по лестнице, а потом — шли по крытой срезами чурбачков дорожке. И все это время на меня шипели эльфы: очень красивые, грациозные и стройные мальчики и девочки, юноши и девушки, дяди и тети. Со злыми и неприятными лицами. Они шипели, стоя с обеих сторон моего пути и швырялись в меня кедровыми шишками.

Ну, чтобы было понятно: местные шишки были больше земных кедровых шишек в той же пропорции, по которой местные кедры были крупнее своих земных родичей. У нас на земле кедры вырастали метров до сорока или пятидесяти, а шишки порой весили грамм двести. Соответственно полукилограммовая смолистая хреновина вполне могла размозжить всю голову среднестатистического человека.

Но, к моему счастью и к огорчению окружающих меня лаэгрим я обычным человеком не был, и шишки либо отбивал руками, либо ловил. Да и два провожатых — Пенлод и Фингон — загораживали фланговые сектора обстрела для моих новых фанатов. Но парочка чешуйчатых метательных снарядов все-таки прилетела мне в башку, и теперь у меня совершенно точно должны были появится шишки. Шишки от шишек, ять!

По-хорошему я хотел искалечить тут каждого мужика, а баб испугать до свинячьего визга, потому что мне было неприятно и обидно. Я, черт побери, на броневики с бердышом кидался!

— Ты будешь изгнан за пределы владений Роска, орк. Если ты еще раз ты переступишь наши границы — будешь предан страшной смерти. Тебя будут убивать медленно и мучительно, орк, — Пенлод вещал монотонно, его красивое смуглое лицо не выражало ровным счетом никаких эмоций. — За покушение на убийство эльфа мы уже сейчас должны были резать гайяскутус на твоей спине, но не хотим портить отношения с Росомахами. Благодари Эру — Румил остался жив…

— Р-Р-Р-Р-РА-А-А-А-А-А!!! — наконец у меня сорвало клемму и я гаркнул так, что птицы сорвались с крон деревьев и целый град из кедровых шишек обрушился сверху на толпу, как будто мстя за их шипение и швыряние. — СУКАПАДЛА! ХВАТИТ КИДАТЬ В МЕНЯ ШИШКАМИ! Тупые вы скоты! Я сражался за ваших! Я ввязался в чужой бой потому что вы не смогли защитить своих на берегу Байкала! Меня пытался убить ваг соплеменник потому, что какой-то неизвестный мне орк сожрал его невесту! Я-то какое к этому отношение имею? Я виноват, потому что у меня нижние клыки выпирают сильнее чем у вас, а кожа — серая? У-у-у-у, как же вы меня бесите! Все вокруг вас ненавидят — и теперь я вижу за что! У вас появился единственный на многие сотни километров вокруг союзник, и вы мечтаете прикончить его за то, что он защищался, будучи у вас в гостях?! Вы порицаете тех, кто выражает антиэльфийские настроения, обвиняете их в шовинизме, невежестве и ксенофобии, но сами-то! Посмотрите на себя в зеркало, чтобы увидеть виновника всех своих напастей! «Вот, у нас за миллион лет впервые появился в лесу черный урук, которого мы раньше никогда не видели — давайте сначала убьем его, а потом устроим остракизм и обструкцию!» — отличная логика для самого древнего и культурного народа! Дикари, чистые дикари, плевал я на вас! Если хоть одна тупая скотина поднимет руку с шишкой — я оторву эту руку, обещаю, и затолкаю ее кому-нибудь в жопу!

Я обвел толпу мрачным взглядом, и с удовлетворением увидел, что многие из них опускали глаза. Но некоторые глядели вызывающе, и шишки все еще оставались в их руках. Самоуверенные сукины дети…

— Думаете, что успеете мне помешать? — я сжимал и разжимал кулаки, голос то и дело срывался но гроул, норадреналин плескался в крови, требуя немедленного смертоубийства. — Полагаетесь на винтовки своих снайперов, что пялятся сквозь прицелы пялятся на меня из окошек ваших древесных хибар? Ну-ну. Попробуйте… Только рыпнетесь — и я устрою тут месиво!

Я развернулся зашагал прочь в полной тишине — широко, быстро. Эльфы расступались, давая мне проход. Может, совесть проснулась, может — испугались… Не знаю, что они там себе думали, но татау у меня на предплечье полыхали невыносимо ярко. А мои провожатые были вынуждены догонять меня трусцой. Похоже, у них имелся приказ — довести меня до границы, а может — и доставить к Росомахам.

— Откуда ты знаешь слова «обструкция» и «остракизм» — поинтересовался вдруг Пенлод.

— Что, остроухий, ты тоже думаешь, что я — тупое урукское быдло и должен говорить только про жопу и кровищу? — не оглядываясь откликнулся я. — Открою тебе два секрета: тупое быдло в данном случае ты и твои соплеменники. И разговоры про жопу не отменяют разговоров об экзистенциальной философии Сёрена Къеркегора или литературном импрессионизме братьев Гонкур. На сим можешь идти в жопу, дорогой эльф, или заткнуться — или я разобью тебе рожу в кровь.

Что характерно — Пенлод заткнулся. Следующую реплику выдал уже Фингон.

— У нас приказ от главы клана — проводить тебя к Росомахам и отдать первому же их патрулю. Поэтому нам придется взаимодействовать — минимально, — понятия не имею, что должен был выражать его тон, но мне показалось, что агрессии в голосе этого лаэгрим не было. — Здесь нужно остановиться, и двигаться след в след за мной, иначе можно погибнуть.

Я остановился, и они вдвоем ткнулись мне в спину.

— Веди, Сусанин, — вздохнул я. — Вот почему всегда так? Пока не наорешь и не пригрозишь затолкать что-нибудь в жопу — толку не добьёшься даже от эльфов! Я ведь правда старался быть героическим и добрым, а? Реально — не мы такие, жизнь такая… Я начинаю подозревать что черные уруки — самый адекватный народ на Тверди!

Фырканье эльфов было слыхать, наверное, даже на другой стороне Байкала — в Бурдугузе.