Верные друзья

Последний тур

Однажды летним полднем 1862 года известный зоолог Гамильтон Смит бродил по узким улицам маленького австрийского городка Аугсбурга. Неожиданно он очутился перед лавкой, где продавали древности. Смит вошел в лавку.

Чего только не было там! Старинные монеты, бронзовые блюда, рыцарские шлемы и щиты. Полюбовавшись всем этим, Смит уже собрался уходить, когда заметил на стене небольшую картину, написанную масляными красками. Она изображала могучего зверя, пожалуй похожего на нашего быка, но сильного, кряжистого. Его черная шерсть лоснилась. Вдоль спины, как ремешок, тянулась белая полоска. Могучие рога грозно поднимались над головой.

Смит с удивлением разглядывал картину. Чго это за животное?

Он подошел ближе и разобрал надпись: «Тур».

Картина так поразила ученого-зоолога, что он решил купить ее, сколько бы она ни стоила. Ведь это, несомненно, было изображение какого-то загадочного животного. Неужели это настоящий тур?

Чего только не писали о нем в старых книгах! И что туловище у тура яркокрасное, а рога совсем белые. И что сила у него необыкновенная: он легко поднимает на рога всадника с конем. Семь бочек сала можно вытопить из туши убитого тура и собрать еще сто ушатов мяса. А живет этот таинственный зверь будто бы пятьсот тридцать три года...

И в то же время никто не встречал живого тура. Даже не знали, где он водится. Может, и вообще нет такого зверя на земле? Правда, сохранилось много обломков ваз, кусков плит, монет, где были нарисованы животные, похожие на тура. Но вазы, монеты, плиты были такие старые, им, наверно, насчитывалось две, а то и три тысячи лет. И туры, изображенные на них, выглядели сказочными животными: с одним рогом и мордой быка, с крыльями птицы и с конской гривой.

А эта картина, казалось, была написана с натуры. С этим согласились все, кто ее видел. Когда же ее показали специалистам-художникам, они заявили, что это работа не старая — ей не больше двухсот лет.

Значит, тур еще совсем недавно водился на земле.

И вот Смит, а за ним и другие ученые принялись за поиски тура. Они искали исчезнувшего тура, как ищут украденное сокровище. Можно было подумать, что это не ученые, а сыщики. Они подолгу разглядывали картину. Где жил художник, написавший ее? Вероятно, туры водились на его родине.

Ученые присматривались к краскам на картине. Где изготовляли эти краски? Они разглядывали холст, чтобы узнать, где его ткали. А самая манера художника? Ведь в каждой стране есть свои школы живописцев.

Трудно было разобраться во всем этом. Краски картины потускнели от времени. На ней не было ни дерева, ни даже цветка. Как тут понять, что это за страна! Нс было и фамилии художника. Строя свои догадки, ученые то ошибались, то снова возвращались на верный путь и наконец отыскали страну, где жил тур. Они попали в Польшу, в глухие мазовецкие леса, которые тянутся между Варшавой и Гродно.

Густые леса Мазовья, с ручьями, озерами, болотами, принадлежали когда-то знатному польскому графу. Каждый год в чащах Мазовья трубил охотничий рог. Итальянские послы, австрийские герцоги, русские князья съезжались сюда для опасного и увлекательного развлечения. Огромные черные животные, нагнув головы с могучими рогами, мчались по полянам. За ними летели гончие, скакали всадники на лошадях. Это граф с гостями охотился на туров.

Здесь, в лесах Мазовья, водилось последнее на земле стадо туров. Граф Мазовецкий считал его своей собственностью и очень гордился им. Но последнее стадо туров с каждым годом редело. Охотничий рог перестал трубить в лесах.

В 1627 году в чащах Мазовья осталась только одна турица. Жители окрестных сел часто слышали, как ревет в лесу одинокий зверь. Но вот в лесу стало тихо. И однажды, обходя угодья, лесник увидел на берегу озера огромную черную тушу.

Последняя турица была мертва.

И не стало с той поры больше туров на земле...

Вот куда привела ученых аугсбургская картина! Вероятно, Смит купил изображение одного из последних туров. Ученым было очень обидно, что нет больше живых туров...

Но все-таки поиски тура кончились не только разочарованием. Тут была и большая удача.

В этих поисках зоологи исходили много мест, обыскали много стран. Они раскопали столько пещер, где лежали засыпанные землей, пожелтевшие кости этих животных! И нашли турьи рога, копыта, даже целые скелеты. По этим остаткам они узнали, что туры — предки наших коров.

Пожалуй, больше всего туров водилось в древней Руси. В старых летописях сохранились рассказы о княжьих охотах на этих могучих зверей. Те же старые летописи не раз упоминают, как по особым указам князей заготовляли вкусное турье мясо для войск.

Уже десять тысяч лет назад, охотясь на туров, люди стали приводить из степей и держать в загонах молодых турят. Иногда они ловили туров, которые сами приходили кормиться посевами возле жилья. Это были запасы живого мяса на случай голода. От них и пошли домашние туры.

Жизнь в неволе постепенно меняла их. Прошли сотни лет, и новые поколения туров сделались ростом меньше, а нравом смирнее. Шерсть у них из черной стала разной окраски, рога не такие страшные. Но все же это были могучие животные.

Человек использовал силу домашнего тура, запрягая его в плуги. Так туры были когда-то первыми помощниками пахаря.

Эта древняя порода коров сохранилась и до сих пор. Во всех южных странах держат и разводят рогатый рабочий скот. И у нас, на Украине, живет эта порода. Серый степной украинский бык строением скелета, быстротой и силой особенно походит на тура. Только шерсть у него стала короткой, серой, будто выгорела от солнца.

Долго, однако, первые коровы не давали человеку молока. Его хватало только для теленка, и молоко долго считалось дорогим лакомством и лекарством. В древнем Египте его разрешали пить только жрецам. В северных странах раньше всех догадались, что из коровьего молока можно делать вкусное масло. А в южных странах о коровьем масле и помину не было.

В старой Голландии

Однажды, лет шестьсот назад, несколько испанских купцов отправились в Голландию, провинцию Бургундского королевства. Они поехали туда покупать, как и другие, бархат, полотно, различные сукна. В те годы Голландия славилась сукном, прекрасным полотном и лучшим бархатом, из которого шили нарядные алые, темносиние и голубые камзолы, шаровары, платья, даже королевские мантии.

Однако, приехав в Голландию, наши купцы забыли о своих первоначальных намерениях...

В гостиницах, где останавливались приезжие, только и разговоров было, что о замечательных голландских коровах. Рассказывали, будто эти коровы дают по целому ведру молока в день. А из коровьего молока голландцы делают сыр, сметану, творог. Делают и масло. И теперь уже оливковое, горчичное, ореховое масло, на котором до этого времени всюду готовили пищу, в Голландии больше никто не употребляет.

Из разговоров купцы узнали, что молоком, сыром и маслом торгуют в Голландии четыре рынка: Пурмеренд, Алькмаар, Эдам и Хоорн. Всякий приезжий старался непременно побывать там.

Испанские купцы решили также отправиться на ближайший молочный рынок — в Пурмеренд. Взяв в проводники сынишку хозяина гостиницы, они двинулись в путь.

Купцы с проводником ехали верхом на лошади. Многому удивлялись они в дороге. Маленькая северная Голландия лежит ниже уровня моря. Высокие каменные валы и насыпи ограждают ее от наводнения. Мужественные голландцы вели с давних пор постоянную борьбу с морем. Они терпеливо возводили укрепления, чтобы их луга и деревни не смыли волны.

Нелегко отвоевать у моря клочок земли и превратить его в цветущий луг! Приезжие изумлялись обилию рек, каналов и хитро устроенных плотин. Они любовались огромными зелеными пастбищами с густой, сочной травой. По ним большими стадами бродили пестрые коровы — белые с черными, бурыми пятнами.

— Сколько же коров в вашей стране? — спрашивали испанцы у своего маленького спутника.

Пурмеренд, с крохотными, будто игрушечными домиками, покрытыми красной черепицей, привел их в полный восторг. Вдоль улиц, мощенных кирпичом, тянулись ряды лавок с молочными товарами, и оттуда шел особенный, приятный запах.-

У бывалых купцов глаза разбегались, как у мальчишек. Там стояли кадушки с холодным, только что из погреба сливочным маслом. «Ведь это совсем твердое масло. Как его можно сделать из жидкого молока?» — удивлялись они. Тут же высились кувшины с густыми сливками, сладковатыми на вкус, желтыми от жира.

Но больше всего было сыров. Они лежали на полках, круглые, совсем не такие сухие и соленые, как овечьи и козьи, а маслянистые и мягкие. Сыры были ноздреватые, в них дрожали капельки влаги... Испанцы уселись на табуреты в лавчонке и пробовали то одно, то другое. Все было очень вкусно!

Тут же на площади торговали коровами и даже доили их при покупателях. Гости смотрели, как обильно текли в ведра белые звонкие струйки молока. И покачивали головами от изумления — целое ведро от одной коровы! Невиданное дело!

И вместо голландского полотна и бархата повезли они на своем корабле в Испанию трех молочных коров и много голландского сыра, масла, творога.

В те годы на иноземцев производило огромное впечатление обилие молочных продуктов, с которым они впервые познакомились в Голландии. Молочные рынки в Пурмеренде, Хоорне и Эдаме стали широко известны. Между тем молочные коровы уже появлялись и в Швейцарии и на островах у Ла-Манша — всюду, где луга были обширны и богаты сочной травой.

Голландская порода считалась лучшей среди них.

И скоро во всех странах появились молочные коровы из Голландии.

Привезли голландских коров и к нам в Россию. В те времена у нас, как во многих странах, держали стада коров. Но это был мелкий скот, который давал немного молока, хотя оно и было жирное. Зато в 1725 году русский царь Петр Великий прислал на кораблях из Голландии в село Холмогоры Северного края большую партию молочных коров. От них наши скотоводы вывели русскую холмогорскую породу. И до сих пор эту старую холмогорскую породу всюду любят за ее большие удои. И странным кажется теперь то время, когда молоко считалось лакомством.

«Корова во дворе — обед на столе», «Коровушка — поилица, кормилица», говорят теперь и русские, и французские, и английские, и итальянские пословицы.

Молочные реки

Слышны рог пастуха, щелканье кнута по земле. Звеня бубенчиками, мирно бредет по дороге стадо пестрых, черных, рыжих и палевых коров. А мальчуганы и девушки с хворостиной ждут их у калиток и гонят домой.

Невероятно: неужели это в прошлом свирепые, страшные туры?!

Около пятисот миллионов коров, потомков туров, живет сейчас у человека. И каких только пород не вывели люди! Тут и мясные породы — огромные рыжие шортгорны и герефорды, которые весят по две тонны, дают немного молока и разводятся ради сочного, вкусного мяса, и небольшие, в черных пятнах ярославские, и бурые с темной головой и темными ногами дзержейские, которые дают особенно жирное молоко, такое жирное, что каждый день из удоя можно сбить по полтора килограмма масла. И пестрые холмогорские, голландские, ангельнские, у которых молоко не такое жирное, но зато его очень много и оно особенно хорошо для приготовления сыров. Есть еще швицкие коровы, которые так неприхотливы и выносливы, что почти круглый год проводят под открытым небом, пасутся в горах.

Среди разных пород встречаются и такие замечательные животные, что их имена приобретают мировую известность.

В 1939 году в Москву на Сельскохозяйственною выставку из колхоза имени Сталина Сумской области привезли невысокую, бурой масти корову. Звали ее Лента.

Целое лето, пока была открыта выставка, около коровника Ленты толпились посетители. Ведь Лента давала в сутки по пятьдесят пять литров отличного молока. Это, значит, около пяти ведер!

Знатоки и любители назовут много превосходных коров с мировой известностью.

Вспомнят пеструю небольшую корову Олли Мей, знаменитейшую корову в США. А бурой корове Пьетержи американцы поставили даже памятник за ее заслуги.

Называя имена прославленных коров, всегда помни о людях, которые их вырастили. Одной из лучших новых пород считается костромская, из-под старого русского города Костромы. Из ее истории ты поймешь, в чем секрет появления хорошей породы.

Широкие заливные луга раскинулись по берегам Волги, Костромы и Солоницы. С давних пор на этих лугах пасутся светлосерые стада костромских коров, которых держали русские крестьяне. Они всегда славились своей неприхотливостью и густым, словно сливки, молоком.

С 1920 года на берегу реки Костромы, в бывшей генеральской усадьбе, был создан совхоз Караваево. Совхоз держал большое стадо «костромичек» и скупал хороших коров этой породы в соседних селах.

Попадая в Караваево, коровы становились еще лучше. Они давали больше молока. Часто случалось, что от самых обыкновенных коров здесь родились коровы-рекордистки. Казалось, будто в Караваеве была известна тайна их чудесного превращения.

Эта тайна кроется в умелом уходе.

В три часа уже вспыхивает огонек в совхозном коровнике. Это доярки входят туда с ручными фонариками. В коровнике тихо и тепло. Шумно дышат коровы. Они повертывают голову навстречу дояркам, наклоняются к ведру с теплым пойлом.

Целый день проводят доярки в коровнике: кормят, пять раз в день доят коров. А вечером, измерив удой, относят на исследование бутылочки с молоком в «молочный домик».

Маленькое белое здание стоит на зеленой лужайке совхоза. Как зеркальные, светятся кафельные плиты его пола. Стены, окрашенные масляной краской, отливают перламутром. Это и есть «молочный домик».

В молочном домике, в лаборатории, исследуют все бутылочки с молоком. А потом каждой корове, как школьнице, ставят отметку и выписывают рецепт.

Если случается, что молоко у коровы вдруг становится хуже, ей прописывают льняные жмыхи, тертую свеклу, мел, крапиву, дрожжи, и молоко ее снова делается густым и жирным. А если молока становится меньше, корове дают другой корм: особенно сочную траву, лишнюю пригоршню соли, чтобы корова больше пила.

Корове прописывают прогулки, купанье, массажи. Прописывают и частую дойку. Потому что чем чаще доить корову, тем больше молока получишь от нее.

Самая лучшая корова в Караваеве — костромичка Послушница — давала в год больше шестнадцати тысяч литров молока. Каждый день из ее молока можно было сбить по два килограмма масла. Своими удоями она побила мировой рекорд.

А сейчас наши скотоводы стараются вывести побольше таких коров, как Послушница. Вот тогда и сбудется наяву старая сказка о молочных реках...