Вертихвост и Федотка

ДЛЯ СПОКОЙСТВИЯ НАСЕЛЕНИЯ

Перед вечером того же дня к конуре Вертихвоста пришагал петух бабушки Агафьи и молодецки чиркнул шпорой:

- Здравия желаю!

Поздоровался, достал из-под крылышка письмо, протянул Вертихвосту:

- Вам. Извольте получить. Федотка прислал.

Петух бабушки Агафьи славился в округе своей необычайной вежливостью. Не помнит никто, да и не было такого, чтобы он кого-нибудь, даже цыпленка, на «ты» назвал. Он даже к собственным женам на «вы» обращается.

- Не желаете ли вы, хохлатушка, прогуляться со мной по двору? - спрашивает он у какой-нибудь из своих жен и тут же добавляет: - Погода сегодня - чудо расчудесное да и только.

И крылышком по земле - чи-чи-чи.

Случается, снесет курочка яичко и кудахчет, радуется. Обыкновенный петух подходит обычно и спрашивает деловито:

- Снеслась, что ль?

А петух бабушки Агафьи обязательно наклонит с красным гребешком голову влево и вежливо осведомится:

- Изволили яичко снести?

Он даже, когда случается кого излупить в драке, а дерется он почти каждый день, хоть и не молодой уже, никогда не уйдет к себе, вежливо не спросив:

- Не обеспокоил ли я ваш высокопочтенный гребешок?

А обеспокаивать петухам гребешки он умел мастерски. Бывает так расклюет, что любо дорого посмотреть: со всех сторон красный. Однако, попадало и ему иногда, но петух бабушки Агафьи и тут оставался верен себе. Прежде чем расстаться с обидчиком, раскланивался с ним, говорил:

- Вы изволили сегодня сделать мне больно. Однако, надеюсь, эта наша встреча с вами не последняя, и я буду еще иметь удовольствие сделать с вами то же, что вы сделали только что со мной.

И гордо несет свой пылающий кровью гребень в курятник, говоря на ходу женам:

- Посторонитесь, милые, я пройду к насесту. Мне есть необходимость посидеть, подумать в чем я сегодня сделал промашку, чтобы впредь не допускать подобного, ибо я сегодня убедился, что всякая промашка, как это ни удивительно, ведет к боли. А зачем нам с вами боль?

Нет, что ни говорите, а петух бабушки Агафьи самый воспитанный и вежливый петух во всей Марьевке, и это потому, что родился он в городе, в инкубаторе. Вот и сейчас, вручив Вертихвосту письмо, он чиркнул шпорой, раскланялся и спросил:

- Беру на себя смелость обеспокоить вас вопросом: будет ли ответ?

Вертихвост вытянул вперед левую - идущую от сердца - лапу, сказал:

- Подождите, любезный, я прочту. - И развернул письмо.

Писал Федотка Вертихвосту:

Позволь мне, твоему верному ученику, называть тебя так. Я не могу согласиться, чтобы такой пес, как ты, был без отчества, а Ванька Мартышкин с отчеством. Хоть ты и вырос без отца, но у тебя все-таки должно быть отчество: не мог же ты без отца родиться. И позволь мне хоть в письмах называть тебя по отчеству.

Вертихвост Иванович! Я, как и приказал ты мне после прочтения Заповедей, сижу в конуре и не выхожу из нее и не выйду, пока не сядет солнце и не зажгутся звезды Я вытерплю и сделаю все, чтобы стать, наконец, взрослым.

Учитель! Вместе с этим письмом я посылаю тебе клочок нашей районной газетки, на которой мне бабушка есть давала. В ней сообщается, что в наших краях год назад убили последнего волка, а ты мне говорил в первый наш с тобой выход в лес, что накануне ты виделся с волком и даже за шиворот тряс его.

Напиши мне, Вертихвост Иванович как их понимать, тех, что пишут в газеты. Ведь ты мне говорил, и я не могу тебе не верить...

Читая последние строки, Вертихвост крякнул, и петух бабушки Агафьи тут же встрепенулся и наклонил голову:

- Вы что-то изволили сказать, товарищ Вертихвост! Видите ли, я тут немножко отвлекся, в думы ушел... Так я слушаю вас.

- Кха-кха, говорю, простудился где-то, покашливаю.

- Это бывает, - чиркнул петух шпорой. - Ну-с, позвольте обеспокоить вас все тем же вопросом: будет ли ответ?

- Да, я напишу, подожди, любезный.

- Хорошо, я подожду, - сказал петух бабушки Агафьи и пошел задумчиво прохаживаться у конуры Вертихвоста.

Тут-то его и увидел петух дедушки Василия. Они хоть и были соседями, жили мирно. И при встрече всегда здоровались. Между ними не было родственных отношений, но петух бабушки Агафьи называл петуха дедушки Василия двоюродным братом.

- Мы с вами соседи, - говорил он, - и можем называться братьями, хотя бы двоюродными, тем более, что родственников у меня в Марьевке нет - так как я инкубаторский.

Петух дедушки Василия не возражал быть братом петуху бабушки Агафьи и сейчас, увидев его у себя во дворе, обрадовался:

- Здорово, Петя.

И петух бабушки Агафьи ответно поклонился ему:

- Приветствую вас, кузен. Рад вас видеть на собственном вашем дворе. Как поживаете?

- Да я-то ничего, ты-то как, Петя? В гости ко мне пришел или по делу какому? Ты у меня так редко бываешь.

-Некогда сейчас по гостям ходить. Сами понимаете, время какое: одни куры несутся, другие занашиваются, третьи в наседки метят, а я на весь двор один, а порядок люблю - вот и мечусь то туда, то сюда. Для меня порядок - все. Для меня вся жизнь заключается в порядке.

- Да уж, ты у нас петух старательный. На всю деревню один такой.

- Кузен, вы мне льстите, - смутился петух бабушки Агафьи, - а я, как вы знаете, лести не люблю. Зашел же я к вам на минутку, вот товарищу Вертихвосту письмо принес.

Из конуры длинный узколобый выдвинулся Вертихвост и протянул петуху бабушки Агафьи письмо:

- Вот передай, любезный. Я написал тут.

Петух бабушки Агафьи взял письмо и, раскланявшись, отправился домой. Неподалеку от колодца ему повстречался Мекеша. Он был угрюмый. Его вызывал к себе председатель колхоза и объявил, что поставит вопрос о нем на общем собрании колхозников: за весну и лето Мекеша ни разу не вышел на работу в артель, все шабашил по селам, печи ложил.

Петух бабушки Агафьи и Мекеша посмотрели друг на друга и прошли мимо, и Мекеша даже не подумал, что у петуха под крылышком лежит письмо от одного его завтрашнего врага к другому, что сегодня в полночь кончается его спокойная жизнь. Да и петух бабушки Агафьи не поверил бы, если бы ему сказали, что скоро он будет ходить с письмами к Вертихвосту уже не во двор к нему, а в Гореловскую рощу.

Федотка с нетерпением поджидал петуха в своей конуре. Вертихвост строго настрого запретил ему вылезать из нее до первых звезд на небе, иначе, предупредил он. Заповеди Вселесного Совета не будут иметь волшебной силы. И Федотка строго соблюдал предписанное, он даже лапу не протянул наружу, чтобы принять принесенное петухом письмо, попросил:

- Подай мне его, Петр, прямо в конуру.

Писал Вертихвост Федотке:

Рад, что ты строго выполняешь наказ мой. Что ж, дождись, как сядет солнышко и загорится первая звезда, и вылезай. И можешь с этой минуты считать себя взрослым. С чем и поздравляю тебя.

Да, ты тут газетку прислал. Не верь ты, Федотка, газетам: видел я волка и за грудки его тряс. А что они там пишут, так эго для спокойствия населения. Напиши они: «Волки в нашем краю появились», - и паника начаться может. А это - нет, дескать, волков, давно последнего убили, и все тихо и мирно. Политика это, понял?

Прижимаю тебя к груди и целую крепко.

Пока читал Федотка письмо Вертихвоста, петух бабушки Агафьи стоял у конуры, ждал, когда прочтет он, а как только прочел Федотка, поинтересовался:

- Дозвольте узнать: все ли я сделал так, как вы изволили просить, и могу ли я быть свободным?

- Будь, - мотнул Федотка ушами.

- Благодарю вас, вы очень любезны, - откланялся петух бабушки Агафьи и, выйдя ко двору, кликнул петуха бабушки Степаниды: - Пойдемте, соседушка, прогуляемся по улице. Один большой досуг на двоих разделим.

Петух бабушки Степаниды был обыкновенным деревенским петухом, он не знал, что такое досуг, но делиться ему с петухом бабушки Агафьи ничем не хотелось, и он гордо сказал ему:

- А зачем мне досуг с тобой делить? Пусть он мне одному принадлежать будет.

- Невежа, - сказал петух бабушки Агафьи.

И петухи подрались. И пока тузили они друг друга, воробей Чиврик летал над ними и слушал: может, выкрикнут сгоряча что интересное, потаенное петухи, и тайну эту потом продать кому-нибудь можно будет. Или с болтуна-петуха за молчание потребовать вознаграждение приличное. В драке иногда ух! какие новости друг про друга выбалтывают, умей только воспользоваться. А Чиврик сплетнями пользоваться умел.