Вертолет-Апостол возвращается.

Глава 49. ЭПИЛОГ.

Не самый скорый поезд Москва - Нескажучто уносил, не ведомо куда, Чудика и Галочку. Они ехали туда, чтобы попытаться начать новую жизнь. Буквально с нуля. Хотя, впрочем, не совсем так. На верхней полке купе среди двух рюкзаков, удочек, лыж и раритетной вазы (подарок Андрюши­ной мамы на свадьбу), скромно затесался чемоданчик средних размеров. Битком набитый купюрами двух великих держав. Я полагаю, что этот че­моданчик, вернее его содержимое, будет им неплохим подспорьем для поддержания семейного бюджета на ближайшие несколько лет. Тем более что их скоро станет уже трое. Да-да, я не ошибся, мне с перрона хорошо было заметно, как округлилась Галочка, вернее область её живота. Но вот какого цвета будет кожа у юного россиянина, я расскажу тебе уже в сле­дующих своих письмах, мой неизвестный друг.

Я провожал моего героя и думал: насколько же людей меняет любовь. Любовь. Сильная штука. Да, это уже далеко не тот колдырик, который, подвыпивши, мог заснуть на лестничной клетке, позабыв снять костюм снегурочки, а друзьям и знакомым своим пояснял, что страдает страшной болезнью под названием сантаклаустрофобия.

Он теперь совсем не тот подросток, который в призывном возрасте подмешивал чужую мочу в свою, для сдачи последней на анализы. Он тогда это делал с целью уклонения от службы в рядах вооружённых сил, и та моча была мочой человека, страдающего пиелонефритом.

Также не похож он на того романтичного юношу, который по вечерам обозревал с высоты своего двенадцатого этажа панораму города (Моск­вы), и думал, глядя на миллиарды светящихся в темноте московских окон, что где-то в одном из этих жёлтых квадратиков живёт его будущая супру­га. Его многоэтажка находилась на самой южной окраине столицы, и Ан­дрей вполне справедливо полагал, что его девушка живёт в одном из мно­гочисленных домов, просматриваемых из его окна, так как с другой сто­роны его дома был только МКАД и лес. И ему было интересно, что она сейчас (в данный момент) делает, чем занимается. Он пытался предста­вить, как она выглядит, и сколько ей лет. То есть я вполне допускаю, что Андрей мог в самых смелых своих мечтах даже угадать цвет кожи своей будущей возлюбленной. Но, по иронии судьбы оказалось, что его супруга все это долгое время находилась у него за спиной, так как проживала в Бутово. К тому же окно её комнаты выходило на юг, что уж совсем плохо, и она это Андрюше рассказала, и он понял, насколько он заблуждался.

Ещё более чем совсем, не похож он на того любителя любого кайфа, которым я его считал когда-то. Который выдавливал в гранёный стакан целый тюбик зубной пасты и потом заливал водой и кипятил полученную смесь кипятильником, и затем выставлял стакан в снег за окошко с целью охла­ждения и употребления. И который в тот же стакан выливал дешёвый оде­колон и насыпал туда несколько ложек сахарного песка и затем, со слова­ми «ну вот, вся химия выпала в осадок», залпом выпивал эту гадость и присаживался на табуретку в ожидании кайфа...

Даже отдалённо не напоминает он мне того молодого и не очень богатого, точнее сказать - практическими нищего человека, который имея малень­кий размер ноги, до поры до времени закупался обувью в разветвлённой сети магазинов «Детский мир».

***

Даже у Пистончика дела идут, в общем, неплохо. Хотя он и получил солидный срок и отбыл в места не столь отдалённые (очередная, но я наде­юсь, что уже последняя, банальность). Но в тюрьме другие заключённые, так сказать - соседи по камере, относятся к нему хорошо, даже с какой-то теплотой, можно даже сказать - любят его (по-своему). Он много спит, хо­рошо ест, для него существуют особые привилегии. Курит дорогие сига­реты (типа «Примы»), иногда достаётся и выпивка. Правда, на его спине теперь красуется изящная татуировка (значение которой мне до конца не совсем понятно) – «ЗАСЛУЖЕННЫЙ ПИДР ОТЕЧЕСТВА». Хотя я аб­солютно точно знаю, что на последних выборах в Государственную Думу он, в отличие от меня, голосовал не за блок «Отечество -…», а за какую-то другую фракцию. Так что - странно. Ну, да Бог с ним...

***

В известном нам дагестанском семействе тоже всё ничего. Правда взрослая мужская его половина поубавилась в численности, зато детская диаспора увеличилась за последние два квартала на такое же количество человек. Короче, они тоже уехали из Москвы. Правда, почему-то не на Кавказ, а на Украину. Не сомневаюсь, что в дальнейшем у них всё будет нормально. Обещали отписать письмецо, как устроились на новом месте.

И вот ещё что (так, между прочим): тело Славы Бакланова так и не было найдено. Следствие, проведённое Макаром и Николаем, параллельно с расследованием соответствующих органов, дало возможность предпо­ложить версию о том, что в момент налёта Апостола на дачу, Чудик нахо­дился на чердаке, а вовсе не там, где он в тот момент должен был нахо­диться. Тогда становится допустимой возможность того, что он и вынес Славино тело из дома в лес, где следы окончательно затерялись.

Наверняка тогда же он завладел золотым запасом Великой Непобедимой. Может быть по Славиной наводке, а может быть и нет. Вероятность же того, что Баклан остался в живых, всё-таки ничтожна мала. Тем не менее, я вынужден её допускать.

Однажды, где-то уже в самом конце нынешнего лета я вышел утром из своего скромного жилища и тихо побрёл по утренней московской улице. Я очень люблю вот так просто гулять по Москве по утрам и смотреть, как простые люди торопятся на работу, спешат по своим делам, толкаются и нервничают, и очень похожи в этот момент на потревоженных муравьёв.

Ничего особенного, просто ещё один день…

Погода в тот день была благоприятная, и температура воздуха достаточно высокая для конца лета. В общем, было жарко, а «поливалка» спрыснула водой разогревшийся на солнцепёке асфальт тротуара, отчего последний изрыгнул в воздух тёплую волну озонисто-морковного аромата. А я вдох­нул его, и душа моя необъяснимо наполнилась радостным ликованием... Но вдруг я увидел впереди себя спину, невероятно похожую на спину Славы Бакланова. Осанка, походка, манера держаться и т.п., все это вряд ли мог повторить кто-либо, кроме него самого. Хотя, когда он повернул вбок свою голову, и я на секунду узрел его профиль, то отчётливо понял, что это не Слава. Но я на всякий случай окликнул его по имени, но он не обернулся, а, наоборот, прибавил шагу и быстро смешался с толпой обы­вателей...