Ветер перемен

Глава 6. Собрание

В политике самое скверное решение –

не принимать никакого решения.

(Захария)

Дядя Вова вернулся через пять минут. Лицо у него было озабоченное, но в глазах почему–то ясно читалась радость. Чему радоваться только, плакать надо.

– Искал, кого отправить с этими отморозками, – объяснил свое долгое отсутствие дядя Вова. – Итак, – он сел на свой стул и скрестил пальцы в «замочек», – что будем делать с нависшей над нами проблемой?

Антон, словно только что пробудившийся ото сна, обвел туманным взглядом каждого из присутствующих в палатке, устало потер переносицу.

– Я пока не знаю, – хрипло произнес начальник. – Какие будут предложения?

– Я считаю, что нам ничего не остается, кроме как принять их условия, – серьезно сказал дядя Вова.

– Что? Принять условия «красных». Но это же чистое самоубийство! – вскинулся я на него. – Ты что же, не понимаешь, что если мы передадим им все патроны, то все, наступит конец. Что мы будем делать дальше? К тому же я более чем уверен, что «красные» вообще забудут про нас, когда мы подчинимся им.

– Да, согласен, без патронов жизнь станет уже иная. И я согласен с тобой, что «красные» – это поганые гниды, так что возможно ты прав. Однако взгляни на это с другой стороны. Мы будем без патронов, но, по крайней мере, живы.

– Да какая же это жизнь – без патронов–то? – парировал Юра, до сего момента молчавший. – Без них мы долго не продержимся. Патроны – это деньги, это защита. Патроны – это все.

– Парень правильно говорит, – кивнул Антон.

– Хорошо. Вы не хотите идти на поводу у «красных». Допустим. Но что нам тогда делать, скажите? Я иного выбора не вижу, потому и предлагаю. Говорите, и если ваш вариант будет лучше, я обеими руками поддержу его.

На некоторое время в воздухе повисла тишина. Было слышно, как за пределами палатки жизнь идет своим чередом: люди общаются, занимаются повседневными делами. Они даже не догадываются, какая угроза нависла над всей нашей веткой. Многие даже вообще не знают, что у нас были «красные», несмотря на то, что слухи в метро распространяются довольно быстро.

Я думал, какие могут быть еще решения данной проблемы и не видел их. С каждой секундой мне начинало казаться, что предложение дяди Вовы – самое разумное, хоть оно меня совсем не устраивало.

– А может нам поискать убежища, допустим, у «фиолетовых»? – предложил Юра.

– Боюсь, что твой вариант не подходит, – Антон встал с места и принялся расхаживать взад–вперед, – кто захочет принять около сотни ртов?

– Почему же ртов? Мы же не будем нахлебниками, просто станем… как бы новыми жителями линии.

– Хорошо, предположим, что так… но тогда «красные» все равно захватят нашу ветку.

– Пускай, – махнул рукой Юра. – Подумаешь, зато живы будем. И времени для переселения у нас будет предостаточно. Целая неделя.

– Нет, все равно не подходит, – дядя Вова задумчиво пожевал нижнюю губу.

– Но почему?

– А как ты себе представляешь такую картину: сотня человек проходит через «Достоевскую» на Спасскую? Нас попросту не пропустят. Ни «красные», ни, если нам каким–то чудом повезет, охранники на Базаре.

Юра хотел было что–то возразить, но осекся и замолчал. Правда, ненадолго.

– Так ведь необязательно проходить через «Достоевскую». Можно через «Площадь Александра Невского».

– Тоже самое. «Зеленые» нас не пропустят, – уверенно сказал дядя Вова.

– Да с чего вы взяли?

– С чего? Я знаю. Чай не первый десяток на свете живу, - дядя Вова даже не пытался скрыть раздраженные нотки в голосе. – Да и, к твоему сведению, я несколько месяцев провел в стане «зеленых». Многое от них за это время узнал. Так что поверь мне, Юра, я знаю, что говорю.

Дядя Вова жил у «зеленых»? Он мне ничего не рассказывал. Хотя… а с чего ему об этом говорить? Я не спрашивал, он и молчал. Надо будет расспросить у него как–нибудь, когда представиться возможность. Интересно все–таки.

Юра снова замолк, но было видно, что его мозг усиленно работает, пытаясь найти хоть что–то для того, чтобы возразить. Он никогда так просто не отступится от своей идеи, как бы бессмысленна и безнадежна она не была.

– Спасибо за идею, Юра. Какие еще будут предложения? – Антон остановился на месте, крутанулся на пятках на девяносто градусов, тем самым оказавшись перед большой, два на два метра картой петербургского метрополитена. Я думал, что сейчас он что–нибудь скажет, что вот–вот у него родится гениальная идея, которую мы все единогласно примем. Но нет. Антон молчал и, видимо, ждал, когда разумные мысли появятся у нас.

Бездействие сильно злило меня, и злился я больше на самого себя. Прошло уже почти полчаса, а у меня за это время не появилось ни одной, хоть какой–нибудь, идеи. Я не знал, какой самый оптимальный и выгодный выход из сложившейся ситуации существует для нас, «оранжевых».

Внезапно меня осенило. Мой вариант был безумным, безрассудным, но все же лучше, чем нечего.

А что, если…

– … нам противостоять «красным»? Не платить им, а встретить их с боем. Когда придут.

Долгое время на мое предложение не было ответа. Все как будто потеряли дар речи. Первым нашелся, что сказать дядя Вова.

– Олег, с тобой все в порядке? Ты хоть понял, что сказал?

Он явно посчитал меня спятившим. Не нужно обладать экстрасенсорными способностями, чтобы понять это.

– Конечно. И все обдумал, – сказал я, не дав понять, что придал значение насмешливому тону дяди Вовы.

– Все, говоришь? Раз так, тогда объясни, чем твой вариант лучше моего.

Я уже пожалел о том, что сказал. Сейчас все меня на смех подымут. Уже, наверное, идиотом считают. Даже Юра, кажется, недоверчиво отнесся к моему предложению. Да и пускай! Раз уж сказал «а», то буду говорить и «б».

– План, в общем–то, прост. Мы просто будем воевать с «красными», – я ждал, что меня перебьют, но все слушали молча и ждали продолжения. – За неделю мы подготовимся к бою. Оружие у нас есть, да и люди, способные его держать тоже.

– Но у нас мало оружия и ты это прекрасно знаешь, Олег, – сказал Антон. – «Красные» нас перебьют в два счета. Они убьют всех, никого не пожалеют. Зачем рисковать жизнями ни в чем неповинных людей?

– Мы и так умрем, сгнием под гнетом «красных», если согласимся на их условия. Лучше погибнуть в бою, как храбрецы, чем трусливо доживать последние дни в нищете, – на мой взгляд, это прозвучало излишне пафосно, но хорошо выражало то, что я хотел донести до моих «слушателей». И, кажется, речь произвела на них впечатление.

– Разумно, в общем–то, – протянул Антон. – Но, повторюсь, у нас мало оружия. Ничтожно мало. Расчета на войну не было. Олег, где мы возьмем столько оружия, чтобы противостоять «красным»?

У меня перед глазами всплыла четкая картинка – воспоминания двадцатилетней давности. Я помнил тот день досконально, со всеми подробностями, как будто только вчера его пережил.

* * *

Это было девятого сентября две тысячи одиннадцатого года. В тот день я вернулся из школы и стал, как обычно, делать уроки. В начальных классах я всегда был отличником и никогда не запускал учебу. Пока я сидел в своей комнате и корпел над математикой, в гостиной мой отчим смотрел телевизор. В то время он еще был успешным банкиром, которого ждало большое будущее. О бутылке он вспоминал только по праздникам. Хорошее то было время…

Когда все домашние задания были сделаны, я зашел в гостиную и сел в кресло рядом с отчимом. Он повернул ко мне голову и сказал:

– А, Олежка, – я тихо фыркнул – мне уже тогда не нравилось, что меня так называют. – Все сделал?

– Ага.

– Молодцом! Может, тебе на мультики переключить?

– Нет, спасибо, не надо.

Сейчас по телевизору шли новости, я любил их и предпочитал мультфильмам. Всегда интересно знать, что в мире творится.

Сначала ведущий новостей говорил про политику, что меня не очень–то волновало, однако я внимательно слушал, вникая во все подробности. Дальше пошло уже намного интереснее.

– Вчера вечером банда квартирных воров ограбила еще одну квартиру в Невском районе. Это уже пятый случай за текущий месяц. Поиски нарушителей порядка продолжаются до сих пор.

Дальше стали показывать ролики с потерпевшими – теми людьми, чьи квартиры были взломаны ворами.

– Ишь, какие они шустрые! Пять квартир уже ограбили. И это за девять дней–то! Бывают же на свете такие люди… Но пусть только попробуют ко мне сунуться – я им покажу Кузькину мать. Они пожалеют тогда, поймут, с кем связались.

Я не понял, что это нашло на отчима. Обычно во время просмотра новостей он молчалив и как будто отрешен от внешнего мира, а тут что–то разговорился.

– А что ты сделаешь с ними? – спросил я.

– О…, – отчим наклонился ко мне и, когда я приблизил ухо к его рту, зашептал: – Скажу тебе по секрету, у нас в доме спрятано оружие. Много, очень много оружия. Специально вот для таких плохих дяденек как эти воры. У меня даже есть лицензия на убийство. Да–да. Так что если они решат ограбить нашу квартиру, когда я буду дома – им не поздоровиться.

Я долго переваривал услышанное и не мог понять – говорит он правду или же лжет. Если бы отчим сказал мне это двумя годами позже, я бы точно посчитал, что это пьяный бред – когда он напивался, становился просто невменяемым. Но тогда он был абсолютно трезв, я мог бы поклясться на Библии, и говорил с таким серьезным выражением лица, что не поверить было попросту невозможно.

– А патронов сколько… На тысячи таких воров хватит. Но только где оно, это оружие, можешь даже не спрашивать, все равно не скажу. Мал ты еще. Да и мама не одобрит. Самостоятельно советую не искать. Узнаю – всыплю так, что неделю сидеть не сможешь, – сначала я испугался, но затем отчим улыбнулся и я понял, что он всего лишь припугнул меня.

На следующий день информация про оружие напрочь вылетела у меня из головы и я забыл про него до тех пор, пока не пришло время вспомнить.

* * *

Я пересказал наш с отчимом разговор Антону, дяде Вове и Юре. Те выглядели озадаченными, удивленными, даже немного потрясенными. Долгое время они молчали, как будто играли в игру «кто первым начнет разговор». Наконец, Антон откинулся спинку кресла, прикрыл глаза и спросил:

– Неужели ты думаешь, что все это правда? Что в вашем доме действительно есть оружие?

Я колебался всего секунду.

– Конечно, конечно уверен. Я уже сказал, отчим в то время еще не пил и… он не мог мне врать. Правда, трудно поверить в это, но его глаза не лгали. Я видел.

– Ладно, допустим. И что ты предлагаешь? Выбраться на поверхность и забрать оружие? – недоверчиво спросил дядя Вова.

– Ну да. Это поможет нам в схватке с «красными».

– Значит, на том и порешили. Я пошлю Леонида на поиски оружия, когда он вернется, – констатировал Антон.

– Ты что, всерьез считаешь идею Олега здравой? – зашипел на него дядя Вова. Непонятно было, что это на него нашло.

Антон, однако, проигнорировал грубый тон своего заместителя и ответил:

– А почему нет. Я поддерживаю Олега в том, что сдаваться – унизительно и это будет самое последнее, что мы сделаем. А пока нужно делать хоть что–нибудь. В крайнем случае, у нас впереди еще целая неделя.

– На самом деле, это не так много, как ты думаешь, – сквозь зубы пробормотал дядя Вова.

– Только заклинаю, все держите рот на замке. Все, что было произнесено и услышано здесь, не должно быть озвучено за пределами этих стен. Я пока не хочу, чтобы мои люди знали, что нам грозит, – Антон был очень серьезен, и по его виду можно было понять, что провинившиеся, хоть это было не принято, будут подвергнуты наказанию.

– А если спросят, что у нас делали «красные»? – решил узнать Юра. Мне и самому интересно было это знать.

– Придумайте что–нибудь. Соврите. Главное, чтобы никто ничего не узнал и даже не заподозрил. Все понятно? Тогда ступайте. И как только Леонид вернется с поверхности, сразу же его ко мне.

Мы дружно кивнули и покинули палатку. От меня не скрылось, с каким выражением лица уходил дядя Вова. Он был на что–то зол, очень зол. Неужели из–за того, что никто не принял его предложения. Но это же глупо. Неужели он сам не понимает, что будет означать для «оранжевых» полное подчинение «красным»? Неужели думает, что это самый оптимальный для нас вариант? Как знать, быть может он и прав. Но я не собираюсь плясать под дудку «красных», нет уж. Лучше тогда сразу застрелиться.

Покинув пределы палатки, мы все разошлись в разные стороны.

Юра пошел к себе в палатку.

Дядя Вова сел на дрезину и поехал на станцию «Проспект Большевиков», чтобы навестить свою племянницу Ольгу. Они давно уже не виделись. Отношения между ними были не самые теплые – насколько я знаю, дядя Вова и Ольга частенько ссорились, не разговаривали друг с другом. Тем не менее, и по сей день они сохранили связь. Возможно, встреча с племянницей поможет ему немного развеяться и забыть свою обиду.

Я же, как обычно, отправился в свой вагон, намереваясь отдохнуть хотя бы часик после тяжелого бессонного дня. На удивление сон пришел ко мне довольно быстро – я сомневался, что мне вообще удастся заснуть после всего пережитого за несколько дней. Исчезновение Маши, совершенно неожиданный ультиматум «красных», смерть мамы. Хуже может быть только согласие принять условия Анимуса и его команды и сдаться им.

Проснулся я от гвалта на станции. Первое, что я подумал, услышав крики, – народ узнал о том, зачем сюда приходили «красные». К счастью, я ошибся. Это просто вернулся с поверхности Леня. И сейчас толпа людей собралась вокруг нашего единственного ресичера, чтобы посмотреть, что он принес сверху.

Лене, и это было видно, нравилось, когда вокруг него столько народа, и каждый из присутствующих чего–то от него ждет. Это на самом деле было прекрасно. Я бы тоже не отказался хоть раз в жизни испытать такое внимание к своей персоне. Но для этого надо стать ресичером, а на это у меня не хватит духа. Уж очень опасная это работа, хоть и интересная.

– Давай, Леня, показывай, что принес! Не тяни кота за хвост! Ну, чего же ты ждешь? Мы все в нетерпении! Ну же, Леня, милый, не терзай нас! – доносилось со всех сторон.

А Леня специально выжидал, чтобы еще больше завести людей. Но, наконец, после примерно сотого уговора, он раскрыл свой большой рюкзак, который очень смахивал на походный, для путешествий и по очереди стал доставать оттуда предметы.

Чего он только не принес…

В основном его добычей были упаковки с макаронными изделиями и дюжина пачек с крупами – гречка, пшено, рис. Были также книги и журналы. Все это Леня доставал под восторженные возгласы «зрителей», которым нравилась его добыча. Еще бы – пополнение в библиотеке, а самое главное – долгожданное разнообразие скудному пищевому рациону.

Рядом с Леней на табуреточке сидел Арнольд Аристархович, муж Марии Львовны – он был у нас кем–то вроде бухгалтера – и записывал в блокнотик, как в накладную, все то, что принес ресичер. Делалось это для того, чтобы никто ничего не спер (а такие случаи бывали, хоть и редко), чтобы все было честно – каждая станция получила продуктов поровну и от библиотеки ничего не утаилось.

Леня, однако, всегда приносил мне какую–нибудь литературку и вручал мне ее уже после того, как заканчивался учет. Возможно, он и на этот раз не обделит меня…

Я дождался, когда толпа рассосется, и Арнольд Аристархович уйдет вместе с принятыми вещами к Антону для доклада и подошел к Лене. Увидев меня, он улыбнулся. Мы с ним по–братски обнялись, как это обычно делали после долгой разлуки. Леня вскинул вверх указательный палец и присел над рюкзаком. Он осмотрелся по сторонам и тихо спросил:

– Марии Львовны поблизости нет?

– Нет вроде…

– Отлично! – констатировал он и извлек на свет книгу в синей обложке. По виду она была не новая, в том плане, что издали ее задолго до моего рождения. Я бережно взял ее в руки и посмотрел на обложку. «Артур Конан Дойль. Красное по белому. Знак четырех».

– Спасибо, – сказал я, не зная как его отблагодарить. Я любил книги этого писателя. – Как ты умудряешься приносить именно то, что еще я не читал?

– Интуиция, – улыбнулся Леня. – Я же знаю, что тебе детективы нравятся. Смотри, как бы Мария Львовна не прознала про это, а то оба втык получим.

– Будь спокоен, не узнает.

– Чудненько.

– Тебя, кстати, Антон просил зайти к нему.

– Да, знаю, мне Владимир Сергеевич сказал уже. Что, жутко важный разговор?

– Довольно–таки, – кивнул я.

– Если не вернусь, не поминай лихом.

– Да не волнуйся ты, на самом деле все не так страшно, как рисует тебе твое воображение.

Леня пожал плечами, забросил за спину уже пустой рюкзак и пошел в сторону палатки Антона. Хотя нет, не пошел – похромал. Он сильно припадал на левую ногу.

– Леня, – он обернулся, – что с твоей ногой? Что случилось?

– А, – Леня махнул рукой. – Когда спускался по лестнице на «Проспекте Большевиков», за что–то зацепился и упал. Ногу сильно ушиб, да еще и химкостюм порезал, смотри.

Он развернул ногу, и моему взору предстала длинная прорезь. Мне стало не по себе.

– Что? Что ты так смотришь? Тут крови нет, ты что, дырки испугался? – Леня приковылял ко мне, заглянул в глаза.

– Боюсь, разговор с Антоном теперь не имеет смысла.

– Почему?

– Пойдем, узнаешь.

И вот что теперь делать? Единственный костюм химзащиты на всю ветку был у Лени и тот теперь негодный. Без него на поверхность выходить нельзя – иначе смерть. Раньше в нашем распоряжении находилось четыре костюма, но ресичеры, владевшие тремя предыдущими, так и не вернулись с поверхности.

Может быть, Антон что–нибудь да придумает, вот только положение дел совсем хреновое. Все складывалось не в нашу пользу, как по злой воле рока.

Услышав малоприятную новость, Антон надолго замолчал. Он думал, какой выход из данной ситуации может быть. Мы с Леней молчали, не осмеливаясь прервать раздумья начальника. В голове крутилась одна мысль – залатать костюм и делов–то. Ее я и озвучил, заранее приготовившись к критике.

– Если бы все было так просто, Леонид здесь бы уже не стоял. Скажи мне, Олег, кто занимается ткацким делом?

– Сашка, – ответил я, не до конца понимая, к чему клонит Антон.

А он продолжал внимательно смотреть на меня, как будто ждал, что я до всего додумаюсь сам. И я догадался. Как же я мог забыть? Сашку ведь «красные» украли, как и Машу. Как будто заранее знали, что у нас приключится беда с химкостюмом, сволочи.

– И что же теперь делать? Это был единственный химкостюм на всю ветку.

– Да знаю я, знаю. И не вижу другого выхода, кроме как пойти к «зеленым» и там подлатать костюм у них. Меня еще одно смущает, – задумчиво произнес Антон и я понял, что он сейчас сообщит что–то малоприятное. – Кто пойдет на поверхность вместо Леонида?

– Я и пойду, – сказал Леня уверенно. – Нога – это ничего, я справлюсь.

– Нет уж! – по тону Антона сразу стало понятно, что он не потерпит возражений. – Ни за что. Тебе надо подлечиться. Хорошо еще, что у тебя всего лишь ушиб, а не открытый перелом, а то вообще бы остались без ресичера…

– Тогда я пойду вместо Лени, – не думал, что скажу это, но с другой стороны: кто кроме меня?

– Ты? – неуверенно произнес Антон.

– А что? Я знаю, куда идти и даже догадываюсь, где искать оружие. Лучшей кандидатуры не найти.

– Ох, не знаю… Ты уверен, что справишься?

– Да, Олег, на поверхности очень опасно. Помнишь, я тебе рассказывал, как дважды чуть не погиб? – Леня, кажется, тоже не хотел меня отпускать.

– Помню, конечно. Но, думаю, я справлюсь.

Антон покачал головой, тяжело вздохнул и развел руками:

– Тогда решено: после того, как вернемся с зеленой линии, ты отправишься на поверхность, – эти слова дались Антону не без труда, он произнес их, скрепя сердце, это чувствовалось. – Судьба нашей ветки теперь будет зависеть от тебя.