Ветер перемен

Глава 15. Можно просто попросить

Сергей тяжело вздохнул и отложил в сторону смартфон, покосившись на него неодобрительно.

– Лен, у нас тут чистый Гоголь случился… – негромко окликнул он жену.

– А что такое? – Лена выглянула из детской.

– К нам собрался ехать практически ревизор. То есть мой дед!

Лена изумлённо подняла брови. – Да ладно? А что так?

– Он сказал, что хочет поздравить нас с рождением дочери – его первой правнучки. Насколько я понимаю, напрочь разочаровавшись в уже имеющихся поколениях, он жаждет оценить перспективу на будущее.

– ПрЭлестно! – хмыкнула Лена. – А ты что сказал?

– Сказал, что вряд ли она его сейчас впечатлит должным образом – ведь наша дочь не интересуется химией.

Лена оценивающе осмотрела мужа.

– Что? – тот в ожидании реакции потёр виски – сам не ожидал, что так среагирует.

– Руки не дрожат, седина не проявилась, даже не побледнел… Академик был бы разочарован!

– Да, очень может быть! Лен, наверное, я не прав, но звонить, когда ты с маленькой всего-то четыре дня как из роддома, и милостиво извещать, что он выезжает, и что нашу дочь непременно нужно назвать Анной, это как-то перебор! Ну, ладно мать – она хотя бы спросила, можно ли ей приехать, а дед в своём репертуаре!

– Почему это ты не прав? Прав, конечно. Мы сейчас должны думать не о том, что кто-то там хочет, а о том, что нужно ребёнку. Серёжа, ну, ты что расстроился?

Лена мужа изучила отлично, и то, что настроение у него упало ниже плинтуса, поняла сразу.

– Да понимаешь, если он хочет, чтобы мы назвали её Анной, то у него пошли какие-то ассоциации с бабулей. Типа в честь жены. Нет, я к ней прекрасно относился, только вот, почти не знал. Да и вообще, называть в честь кого-то дочку не хочу категорически, а уж тем более переименовывать! Имя у нашей дочери должно быть её собственное. Вот я так деду и сказал.

Он покосился на жену и обрадовался – она ничуть не возражала, а понимала и поддерживала его.

– Конечно! И всё правильно ты ему ответил. Конечно, мы будем рады его принять, но тогда, когда это будет удобно, а не так: «Радуйтесь, вашему дому оказана великая честь – академик всея семьи почтит вас своим присутствием»! – Лена нахмурила брови, приняла крайне высокомерный вид, изумительно похоже изобразив старшего Вяземского – так, что Сергей рассмеялся и тут же прикрыл рот ладонью, услышав, как в комнате недовольно заворчала его дочка.

Лена заглянула к малышке, а потом вернулась к мужу,

– Не волнуйся, там Сима и Фрося на посту – бдят и мурлыкают в два голоса, а она уже дремлет. И не переживай. Мы вместе справимся и с академиком, и со всей твоей профессурой!

– Я тебя люблю! Ууууй, Полкан, да, и тебя тоже, только сойди с моих ног! – простонал Сергей, отодвигая от себя серую мохнатую махину, в которую превратился когда-то небольшой щеночек, спасённый им, – Слушай, друг, а почему у тебя такая морда хитрая? И куда ты на меня карабкаешься?

– Он уволок пакет собачьих лакомств и теперь лезет к тебе на ручки, спасаясь от неминуемого возмездия – сейчас Мила это обнаружит и прибудет кусаться! – прокомментировала Лена.

Мила – маленькая чёрно-белая чихуа, с «хомячье-банкирско-накопительным» складом характера точно знала, что шуметь нельзя, но и без оглушительного лая могла продемонстрировать своё негодование происками этого здоровенного обжоры-Полкана. Она вообще не могла понять, как можно столько есть! Когда ему ставили его миску, Мила аж глаза закрывала – миска была размером с тазик, в котором Милу мыли после прогулок. И вот эта подлая рожа слопала её запас погрызух! Нет, конечно, не весь! Ещё чего не хватало… Но и это было очень жалко. Когда Миле было чего-то жалко, она злилась, а когда Мила злилась, то срочно надо было найти виноватых! Искать было просто – очень уж у этих «виноватых» размерчик для поисков подходящий, так что дело было только за возмездием.

Собственно, с возмездием Мила и примчалась, сходу подскочив и повиснув на ухе коварного похитителя её лакомств.

Полкан вздохнул и с несчастным видом уставился на хозяина.

– А вот нечего было у маленьких лакомства красть, – хмыкнул Сергей, оценив воинственность «клипсы».

– Ага… маленькая-то она маленькая, а хомячит всё, как большая!– вполне понятно пожаловался Полкан, стряхивая Милу в руки Лены.

– Да я счас тебя! Да я счас тебе!– беззвучно, но очень внушительно скандалила Мила на руках у Лены.

Сергей, глядя на них разулыбался, как-то и позабыв про испорченное дедом настроение.

Лена поцеловала мужа и подумала, что, если бы не живность, он переживал бы долго, а так… да и подумаешь, ну, позвонил вредный, эгоистичный и своевольный старик, ну потребовал чего-то, пришлось ответить и расстроить его… и что? Вот же улыбается виновато здоровенный Полкан, только что нечаянно сбивший с лап Милу, причём, сбивший просто из-за того, что хвостом повилял. Вот раздражённо и обиженно наливаются слезами Милины глазищи. Вот Полкан извиняясь, подталкивает лобастой головой оскорблённую чишку и, не обращая внимания на то, что она пытается укусить его за брыли, заставляет позабыть, что только что тут было вселенское оскорбление, и уже вроде как и не до дедовских выступлений – от смеха разогнуться бы.

– Антистресс противоакадемический высокой концентрации! – кивнула сама себе Лена. – Не-не, уважаемый Игорь Вадимович, вот так с нами не нужно – только сами себя расстроите!

Академик действительно неожиданно остро расстроился. Нет, сначала, само собой, разозлился и пребывал в ярости!

– Да как он смеет со мной так разговаривать? Мальчишка, щенок! Я даю ему шанс вернуться в семью, а он? Он хоть понимает, чего лишает свою дочь? – ярился Игорь Вадимович. – Я же могу оставить ей состояние!

Вот, собственно, на дочери-то всё и завяло… Вяземский невольно покосился на фото и выдохнул. Даже сил не осталось на злость из-за ответа Сергея на ценное указание, как назвать его дочь.

Да ещё и вспомнилось, как он самолично сопротивлялся приказу собственного отца назвать дочь Серафимой.

– В честь моей матери! – приказал отец, а узнав, что девочку назвали Софья, месяц с сыном не разговаривал. Игоря тогда утешила Анечка… Он аж прижмурился, вспомнив прохладную ладонь жены у себя на затылке. Почему-то стоило ей только коснуться его головы, и она тут же переставала болеть, а может, ему так казалось… Но факт оставался фактом – с ней ему было не страшно ничего! Властные родители, отсутствие денег, учёные советы и интриги, неудачи в изысканиях, которые бывали даже у него, язва желудка, которая когда-то болью скручивала его пополам, развал страны, который едва не убил и науку, и его институт, всё это не имело над ним силы, пока рядом была Аня.

– И ничего страшного! – уверенно говорила она. – Переживём с Божьей помощью!

Он кривился на вторую часть утверждения, но никогда не возражал.

Всем казалось, что это он главный в их доме, в их семье. Да ему и самому так казалось, а вот когда Ани не стало, он понял – главной-то была она! Она как-то незаметно вытаскивала его из любого отчаяния, всегда с её уверенностью находился выход, и он радостно торопился к нему. Даже победы имели смысл, только когда можно было порадовать жену! Нет, момент триумфа был его личный, но дальше-то самая радость была именно в том, чтобы приехать и водрузить перед ней эту победу, или привезти деньги – как добычу, которую приволакивал когда-то в пещеру муж-охотник.

После смерти жены это стало неинтересно. Всё стало неинтересно, кроме идеи оставить династию. Великую научную династию Вяземских!

Академик с тоской уставился на пачку фото – София успела заказать печать фотографий, и теперь он раскладывал их на столе как пасьянс, прикладывая к каждой фото жены.

Он почти надеялся, что сходство проявилось только при одном ракурсе, померещилось, но нет! Правнучка бесспорно копия его Ани.

В душе кислотой плеснула горькая обида – как же так! Даже не позволили приехать!

И снова вспомнился голос Ани…

Была с ним история, когда они с женой везли детей к морю, и тогда ещё молодой доктор наук Вяземский потребовал у проводницы выдать им чистое бельё и был равнодушно, но изобретательно послан. Явился в купе разъярённый, обиженный на весь белый свет.

– А может, ты не так попросил? Ты потребовал? Тогда, чего же ты хотел? Милый, а ты попроси…

Почему на девятом десятке вдруг ясно, словно это только вчера было вспоминаются такие незаметные вроде бы моменты? Словно открываются крошечные окошки в прошлое. Академик даже оглянулся, не стоит ли рядом его жена, так отчётливо услышался её голос.

Впрочем, ответил он именно так же, как и тогда:

– Мне и просить? Да никогда этого не будет!

Ответ жены всплыл в памяти моментально:

– А почему, собственно? И вовсе это не унижение. С чего бы? Ты же знаешь, что бельё выдают позже. Ты хочешь то, что тебе никто делать в данный момент не обязан, так в чём же стыд взять и попросить?

Тогда за бельём сходила она сама и вернулась, разумеется, с полным успехом, бельём и проводницей, которая несла чай и печенье. На кислую физиономию мужа симпатичной и милой пассажирки, проводница не обратила ни малейшего внимания, улыбалась только Ане.

– И всё-то у тебя получалось, – хмыкнул Игорь, погладив щёчку крошечной Ани на фото. – Думаешь, что я старый упрямый болван? Да, знаю, что именно так ты и думаешь! Может, ты и права… Только мне просить Сергея? Да что он себе позволяет? Хотя… я бы тоже послал себя на его месте! – он внезапно рассмеялся, а покосившись на шокированную куру, законно занимавшую место по ту сторону закрытого окна, внезапно решился и снова набрал номер внука.

– Сергей… Я хотел сказать… я прошу тебя разрешить мне приехать. Понимаешь… твоя дочка – вылитая Аня. А мне так хочется её ещё раз увидеть! Я тебе сейчас фото твоей бабушки в раннем детстве пришлю, ты сам поймёшь! – заторопился академик, опасаясь передумать, или услышать от внука категорический отказ. – Перезвони мне…

Сергей изумлённо уставился на экран смартфона.

– Лен, посмотри. Представляешь… Опять звонил дед, и я его сначала даже не узнал – он попросил разрешения приехать! Реально попросил! И вот, прислал объяснение, почему хочет… Лен, я понимаю, что правильно было бы сказать, пусть позже приезжает… Когда-нибудь потом!

Лена изумлённо смотрела на фото. Ей не нужно было сравнивать его с дочкой – она и так видела, что сходство просто невероятное.

– Знаешь, мы – люди неправильные изначально, так что пошли нафиг все правила, а? – рассмеялась она. – По-моему, раз уж он даже ПОПРОСИЛ, это так нужно твоему деду, что отказать просто немилосердно.

Звонок от Сергея академику почему-то показался очень важным. Вот никогда так он не ждал звонка ни от одного внука. Да он вообще не обращал внимания на их звонки.

– Дед, приезжай, мы тебя ждём. И да… её зовут Анастасия. Настя.

Вяземский никогда не был сентиментальным человеком, поэтому его самого изумила внезапная реакция на этот звонок – странное такое чувство, словно ему стало теплее, а ещё, как-то ощутимо легче дышать. Он покосился на стол с фото, разложенными поверх важнейшей его работы, и хмыкнул.

– Совпадение? Возможно… Только очень уж своевременное, да, Аня?

Анастасия… имя в переводе означает, возрождение к жизни, воскресение. Игорь Вадимович открыл окно, потеснил с дороги курицу и шагнул в сад.

Тучи всё-таки растрясли свои бока и пролились на землю дождём, который внезапно зашумел в ветвях деревьев, ударил по плиткам аккуратных дорожек, плеснул в лицо высокому седому человеку, стоящему на пороге своей собственной, старательно выстроенной клетки, горсть холодных капель.

Дождь всегда смывал так много всего… что ему этот старик, который так боялся собственной жизни и своего выбора. Самого главного выбора в жизни.

Игорь Вадимович вытер лицо, поднял его, внезапно увидев давным-давно позабытое небо – сколько же времени он не смотрел вверх?

– Господи… спасибо! – слова самое сильное оружие, которым владеет человек. Главное, правильно ими воспользоваться, не забыть их, когда больше уже невозможно терпеть холод, который сам создал вокруг себя, свои ошибки, грехи, страсти. Когда уже ничего не помогает и не радует, ни успех, ни деньги, ни власть, когда истончилась до паутинки сама жизнь, просто потому что она никому не нужна. Тогда, даже тогда ещё можно сказать:

– Прости… Господи.

Не грянул гром, не разверзлись небеса, нет, точнее, гром как раз грянул – лето всё-таки. Законный летний гром при нормальном сильном дожде самое обычное дело. А вот небеса… Если бы они разверзались для каждого желающего, это уж очень было бы неправильно – когда им выполнять свою прямую функцию, если без конца пришлось бы демонстрировать всяким неверам чудеса?

Хотя… академик этого и не ждал, да и гром как-то не заметил – не до того было. Ему, старому, исключительно циничному, вредному, и чего уж там греха таить, недоброму человеку, вдруг стало по-настоящему тепло…

Это тепло было очень светлым, простым, совершенно естественным и непостижимо ускользающим.

А вот так… попросил – дали, позвал – тебе показали, по голове погладили, мол, эх, ты несмышлёныш, а дальше… дальше думай сам, выбирай сам, исправляй сам что можешь, если хочешь, конечно. Жизнь-то твоя. Насильно никто никого не тащит – не получится насильно, да и не нужно. Каждый выбирает для себя!

***

Марину от нервного возбуждения потряхивало. Если можно, она бы выскочила из машины, растолкала бы все тачки, мешающие проезду, и газанула бы так, что аж дым бы из-под колёс пошёл.

Нет, всё как обычно… ничего не предвещало проблем… Она, решив, что шокированную жизнью Васю надо немного поощрить, повезла её в магазин – посмотреть что-то летнее-лёгонькое, благо брат сказал, что денег на покупки у дочки с собой хватает.

– Опять же… потратит на шмотки, меньше останется на коуча! – подумала Марина, не сомневавшаяся в том, что вредная баба всё равно попытается добраться до «донора». И как сделать так, чтобы Васе это было уже неинтересно, Марина пока не знала.

Они ещё и полдороги до магазина не проехали, как вдруг позвонила одна из сотрудниц той самой организации, с территории которой Марина так эпохально добыла Тёмочку.

– Марина, я не знаю, помните ли вы меня… – женщина назвалась, причём, было слышно, что она пребывает в крайнем возбуждении. – У нас на соседней территории – там склады какие-то, какой-то гад по щенкам стреляет! Я не знаю, сколько их там было, но сейчас бегает один и на него прямо охотятся. Третий вечер развлекаются… Я ходила, стучала им в калитку, никто даже не вышел!

Непечатное выражение, рвущееся из глубины голосовых связок, Марина едва-едва преобразовала в невнятное рычание.

Вася с опаской покосилась на тётку.

– Что?

– Вась, я тебя сейчас у метро высажу, поедешь в магазин сама. Позвонила знакомая – какая-то твaрь щенка застрелить хочет!

– Я с тобой! – Вася решила, что в магазин-то и потом можно смотаться, а вот о тёткиных подвигах она только слышала – сама не видала. Как такое пропустить?

– Ну, как знаешь! – кивнула Марина, под вой, гудение и ругань коллег-водителей, прощемившись к нужному повороту.

К памятным воротам она подъехала достаточно быстро, вовсе не стала стучать в соседние ворота – смысл, если всё равно не открывают? Нееет, она нажала на пимпочку вызова охраны того самого предприятия, которое проверяла.

– Хто? – бдительно откликнулся охранник.

– А что? Вы не узнаёте? – Марина голос охранника отлично узнала, и была уверена, что её тоже не забыли – ещё бы! Далеко не каждый день выпадает приличному человеку висеть на кованых деталях крыльца!

– Ой… – было ей ответом. – Ээээ, а вы чего это тут?

– Да вот… к соседям вашим хотела зайти. Не знаете, как это можно сделать? Только не говорите, что не знаете – всё равно не поверю!

Нет, если бы с соседями у охранника были бы хорошие отношения, то он бы призадумался, стоит ли выдавать такую информацию, но как раз недавно у них вышел знатный конфликт! Так что ответить на вопрос ничего не мешало…

– Вот кому другому я бы не сказал, а вам – запросто! – признался охранник, предвкушавший редкое зрелище! – Есть способ пройти! Только я вам ничего не говорил. Лады?