Ветер перемен

Глава 25

Потоки времени

София Игоревна приехала к отцу и в очередной раз возмутилась:

– Что за полное безобразие творится? Какое-то безумное лето. Хотя… хотя, весна была не лучше! Везде бардак! Почему цветы переставлены? Почему стёкла не вымыты?

Она заглянула к отцу, услышав раздражённое фырканье, потихоньку прикрыла дверь, а потом по-хозяйски прошлась по дому, сделала резкие замечания в адрес уборщицы, отправилась на кухню и покомандовала там, а потом поднялась на второй этаж, в свою комнату.

– Аааах, тишина… – она с наслаждением устроилась было в шезлонге, как эту самую вожделенную тишину разбил звонкий и такой неуместный в академическом поместье петушиный крик. – Это… это неописуемо! Это просто невероятно! Что она себе позволяет? – взвилась София и рванула к невестке выяснять отношения.

Промчавшись вихрем по саду мимо окон отцовского кабинета, она простучала каблучками по дорожке, свернула у альпийской горки, обогнула клумбу и, узрев Марину Леонидовну, решительно направилась к ней – ссориться.

– Марина! Что ты себе позволяешь? Почему такой шум? И как ты могла до сих пор не избавиться от этого птичника? Что за скотный двор? В доме – бардак! Еда готовится лишь бы как! А главное – отцу мешает шум!

– И тебе добрый день, Сонечка! – улыбнулась Марина.

– Не называй меня так!

– Как скажешь… – спокойно откликнулась Марина Леонидовна. – Да, так что ты там хотела тихо и вежливо уточнить? Что я себе позволяю? Живу на своей земле и в СВОЁМ СОБСТВЕННОМ ДОМЕ!

– Среди домашней скотины? – иронично изогнула безукоризненную бровь Софья.

– Птицы. Домашней птицы. Скотину я подумываю завести, но пока ещё не решила, хочу ли.

– Ты издеваешься? – прошипела София. – Ты хочешь сказать, что мы будем должны жить среди хлева?

– Нет, разумеется. Ведь вы здесь абсолютно ни при чём! – Марина успокаивающе покивала.

– Ты что? Что? Не понимаешь? Отца всё это раздражает! Ты не имеешь права мешать ему работать, приволакивать в наш дом всю эту… эту… деревню!

– Милая, это мой дом! Ваш – воооон там! – Марина указала направление. – И да… тут когда-то и была деревня, ты что, не знала? И коровы были, и свиньи, и куры с петухами! И отец Игоря Вадимовича всё это видел, вот ужас-то, да? И они вовсе ему не мешали работать – он сидел себе спокойно в доме и делал, что ему было нужно! Более того скажу тебе, что Игорю Вадимовичу мои куры тоже не мешают. Мешали цесарки, но у них теперь свой отдельный загончик, и крылья я им подрезала, так что они к нему больше не заглядывают.

– Они, что? Ещё и приходили к отцу? Приходили, как та припадочная курица? – ахнула София.

– Было дело, но они друг другу не понравились, так что я их избавила от такого общения.

София смотрела на невестку и просто не знала, что делать – прямо-таки дар речи пропадал от такого хамства. А та ещё и продолжала…

– А по поводу вашего дома… Я ведь там больше не живу. За порядком следит уборщица, готовит повар, Игоря Вадимовича всё устраивает, так что я не вижу причины для твоих претензий.

Заоравший совсем рядом петух, вывел Софью из состояния ступора.

– Марина! Ты считаешь, что вот это… ЭТО не причина для претензий? – она ткнула пальцем в горделивого петуха, выбравшегося из зарослей у дома.

– Это не причина, а Арсений, – миролюбиво просветила Софью Марина Леонидовна. – Он очень нравится твоему отцу.

– Что?

– Нет, Марфунья, конечно, ему нравится больше – это курица, которая у его кабинета обретается. А Арсений его скорее веселит.

– Веселит? Да чтобы мой отец веселился от петуха… Ты что?

– Ну, не только от него, конечно, но и от того, как Арсений охотится за Антоном, – рассмеялась Марина, не обращая внимания на опасно покрасневшую золовку.

– Да ты и сама можешь понаблюдать, только вызови Антона в сад… А то он, в последнее время, изо всех сил избегает это делать.

София сжав зубы, кулаки и нервную систему, резко развернулась, и сильно подозревая, что невестка издевается над ней, маршевым шагом удалилась к дому. Она была полна решимости потребовать у Антона призвать жену к порядку!

Правда, нарвавшись на отца, запал утратила.

– София! Почему ты устраиваешь беспорядок? – уточнил академик, выглянув из кабинета, и делая вид, что не замечает Марфунью, подбирающуюся к приоткрытому французскому окну.

– Я? Я устраиваю что? – опешила София.

– Пришли повар и уборщица, обе сказали, что уволятся, если ты продолжишь придираться к ним и разговаривать таким тоном, будто это ты их наниматель… Я разве давал тебе распоряжение что-то высказывать прислуге? Нет?

– Но отец! Я просто хотела, чтобы в доме был порядок! – воскликнула Софья.

– Будь любезна, занимайся порядком в своём доме, а не в моём!

– Ты… ты хочешь сказать, что тебя всё устраивает? И это безобразие, которое устраивает Марина? Её дурацкие птицы? Кура эта мерзкая? – София ткнула пальцем в возмущённую куру.

– И даже петух?

– Я понял! – решительно кивнул академик. – Когда человеку всё мешает заниматься делом, это означает только одно – ему неохота заниматься чем-то полезным или просто мала нагрузка. В связи с тем, что Максим остаётся в Москве, а Вадим завален работой, я передам тебе ряд обязанностей… Нет, не руководителя, а подчинённого. Да, ты будешь под началом у Вадима! Так будет полезнее для дела.

София признавала, что оба племянника талантливее, чем она, а старший и вовсе имеет потенциал близкий к таланту её отца, но, чтобы ей подчиняться Вадиму? Она только-только хотела возразить, потребовать у отца отменить его решение, как вдруг раздался короткий отчаянный вопль.

– Антон? – удивилась София, заметив, как на лице отца, нет, вы только подумайте, появилась явственная усмешка!

Она, проследив взглядом за тем, куда смотрит отец, сама повернулась к окну, и уже через минуту едва сдержала смех – её старший брат нёсся по саду, петляя и уворачиваясь, старательно удирая от петуха!

– Ещё месяц-другой, и Антон, пожалуй, будет обгонять петуха прямо на старте! – хмыкнул академик, позвонив и попросив принести ему и дочери чай. – Садись, не стой столбом!

– Но отец… Я не могу понять, что с нами происходит? – растерянно спросила София, вдруг став похожей на маленькую девочку Соню, которая всегда так переживала, когда он был чем-то недоволен. – Всё меняется, а ты… Тебя это словно устраивает!

– Просто я поразмыслил и понял, что время от времени всё меняется… И далеко не всегда к худшему, Сонничек, – он не называл её так уже много-много лет. София замерла и медленно подняла взгляд на отца. А он продолжил:

– Можно упираться и ненавидеть любые перемены, а можно изловить те из них, которые тебе по душе, взять их на вооружение, постаравшись увернуться от того, что тебе не подходит. И всё это означает одну важную вещь!

– И что же?

– То, что мы живы и находимся во времени, а не в безвременье… Время – оно живое, двигается, течёт, причём с разной скоростью, то медленно, то очень стремительно, нравится нам это или нет. И мы не можем быть живыми и находиться вне этого потока. Так что всем приходится смиряться с тем, что перемены существуют…

Академик последнее время неожиданно много думал и отнюдь не о химии. Это странным образом не мешало, а даже стимулировало его работу, словно он смог увидеть проблемы с иной стороны, и легче находить их решения.

Игорь Вадимович покосился на Софию, озадаченную непривычными словами отца, и кивнул на проносящегося мимо кабинета Арсения, который явно потерял из виду неприятеля и пытался теперь его отыскать.

– Кстати, он любит овсяное печенье и охотно берёт взятки! Так что, если будет приставать, его легко угомонить.

– А Антон… – Софии показалось, что это самое время стремительно отмоталось назад и они с отцом вновь находятся в её детстве, когда Антон вредничал, и отец советовал, как ей общаться со старшим братом, чтобы тот её не задевал.

– Понятия об этом не имеет! – хмыкнул академик, ощущая себя исключительно коварным. – Ему очень полезно для здоровья и характера побыть в неведении.

Они с дочерью обменялись понимающими и заговорщицкими взглядами и принялись за принесенный уборщицей чай.

София умела признавать ошибки, особенно те, в которые её «ткнул носом» отец, так что она любезнейшим тоном пообщалась и с уборщицей, и с поваром, попросив последнюю испечь ей лично овсяное печенье… так, исключительно на всякий случай!

Елизавета Петровна была довольна и своей поездкой в Питер, и летом, и отдыхом у сына. Она и собой была вполне-вполне довольна. – Ну, матушка, мы поработали на славу! – кивнула она сама себе, подойдя к зеркалу, – А там, глядишь, и ещё что-то понадобится – жизнь, однако!

И она, как всегда, была права!

Стоило только приехать в Москву, как жизнь забила ключом. Да что там ключом – гейзером.

Во-первых, кошки, отвыкшие от характера Фоксы, которую Елизавета Петровна увозила с собой в деревню, разозлились на собачью бесцеремонность, с которой Фокса полезла в их миски и абсолютно тайные места.

Когда дружный коллектив кошек из трёх Елизаветиных и присоединившейся к ним Мурьянки, которую привёз из Питера Милин муж Максим, обнаружил факт подлого собачьего грaбeжa и вопиющей бесцеремонности, то они вполне законно возмутились, а возмутившись, устроили засаду и образцово-показательную драку с воем, тучей эмоций и кучей шерсти.

Вечером, когда от великой битвы остались лишь воспоминания, присмиревшая Фокса с залысиной между ушей и очень-преочень важные кошки, Елизавета ощутила, что это явно не всё!

– Прямо-таки чувствую, что это была мелкая затравочка бытия, этакая мелкая рыбка…– прищурилась она. – Нуууу-сс?

«Нуссс» проявился в виде её родной и любимой внучки Милы, как бы между делом уточнившей, а нельзя ли немнооожечко, ну самую капельку кое-кого подтолкнуть.

– Как правило, подтолкнуть можно кого угодно, даже слона, который никуда не хочет идти. Главное знать с какой стороны подталкивать и зачем, собственно… – сдержанно отозвалась Елизавета Петровна.

– Короче, кого, куда толкаем? И что хотим получить в результате?

– А вот сейчас у Игорька занятие закончится, он придёт и расскажет – хитренько улыбнулась Мила, перехватывая сбитый с подоконника кошкой Буней кактус…

Елизавета отлично осознавала, что Милин двоюродный брат – это именно та рыбка покрупнее, которую она и поджидала.

«Рыба» появилась в виде слегка озадаченного Игоря с неизменным «бро» на одном плече и белой кошечкой Янкой на другом.

– Елизавета Петровна, а как вы думаете, мужчина с женщиной дружить могут? Ну, так, по-настоящему? – ошарашил её Игорёк.

– Могут, конечно, что мы не люди, что ли? А отчего такой вопрос?

– Да дело в Ваньке! У него тут подруга завелась. Причём, подруга в смысле друг… В смысле…

– Так, ты погоди со смыслами, а то напрочь увязнешь, просто объясни мне, что тебя так смутило?

Игорь пожал плечами, вызвав недовольство Гаврилы, и почесал затылок, уповая на то, что почти прямой массаж головного мозга поможет ему сформулировать мысль! Ибо эта самая мысль крутилась в его многострадальной голове уже несколько дней, но свернуться в какую-то удобоваримую идею у неё никак не получалось.

– Ваньке с девушками не везёт… То есть, если просто так найти – нет проблем, он у меня вообще-то исключительно положительный. Но вот так, чтобы и ему по сердцу кто-то был и чтоб он ей – ну, никак не попадалось! Всё время появлялись девицы, с которыми он как на разных языках говорит – ну, я ж слышал, когда мы в одной квартире жили! А вот теперь, вроде как, возникла Марина…

Игорь, услыхав, что Елизавете требуется описание Марины, шутливо поднял руки, показывая, что сдаётся и позвал Милу.

– Вот, Мила лучше опишет.

– Симпатичная, умная, с чувством юмора, с харизмой, Игорёк, ты ничего не понимаешь, как с какой? С яркой! Короче, нам с Настей она понравилась! И да… ей Гаврила… – тут Мила сделала выразительную паузу, – ПОНРАВИЛСЯ!

– Лучшая характеристика! – признала Елизавета, одобрительно кивнув внучке. – Это как проверочный пароль. Ну, так в чём же проблема?

– Ванька утверждает, что они дружат и всё! – возмутилась Мила. – А они подходят друг другу!

– Ну и пусть подходят! Иногда лучше подружить, узнать друг друга, поругаться-помириться, и или остаться друзьями, или расстаться, или стать кем-то ближе, чем поторопиться! Знаешь, как говорят… спешить не надо в омут с головой, в постель и замуж! – пожала плечами Елизавета, хладнокровно отодвигая Буню от кактуса.

– Бунь, чего тебе тут пространство креветками выложено что ли? Иди-иди, оставь растение в покое!

– Бабуль, так она уезжает в Питер! У неё командировка, будь она неладна! И довольно надолго! – развела руками Мила. – Мы с Максом едва нашлись после того, как он уехал, а если они и вовсе разбегутся в разные стороны и потеряют друг друга!?

– Значит, и не нужно им было быть вместе! Что за отношения такие, которые должны быть только здесь и сейчас? Не-не, так по-настоящему не бывает! Ничего за пару месяцев с дружбой не случится. А как Марина эта самая приедет, зовите её в гости! Я никак не могу такую пропустить – у меня слабость к людям, которым нравится Гаврила! – рассмеялась Елизавета Петровна.

– Я их коллекционирую!

Марина собиралась в командировку. Правда, сборы были своеобразные – львиная доля времени тратилась на добывание котов и кошки Фионы из её чемоданов.

– Так, Фарлаф, ты со мной ОПЯТЬ не едешь! И ты, Фил! Фиона, кыш из моей сумочки! Аааа, Фуфик, и ты ТУДА ЖЕ? Один умник – Тёмочка никуда не лезет.

– Да он просто никуда не ВЛАЗИТ! Мы же пробовали! Фррр, она и не поняла отчего, точнее, от кого у неё так коробочка сплюснулась…– презрительно фыркала и косилась на один из чемоданов с боем добытая из сумочки Фиона.– Я же там почти что и не мешала, ну, подумаешь? Поехала бы в сумочке…

– Так, граждане животные! Я ж не на Дальний Восток уезжаю. Буду к вам приезжать. Тёмочка, солнышко моё, ну, не переживай! На даче тебе хорошо будет! – Марина чувствовала себя прилично виноватой, хотя Тёма отлично оставался с её родителями и прекрасно себя чувствовал на даче.

– Ну, что ты тут делать будешь? Чтоб не предприняла – всё равно виновата! Эх вы… абьюзоанималы… – хмыкнула она, припомнив недавний визит Василисы.

Застегнув очередной чемодан, она покатила его к лифту, чтобы загрузить в машину, а при выходе из подъезда, призадумавшись, едва-едва не прошла мимо женщины… Правда, та ни в коем случае и не собиралась давать Марине такую возможность!

– Маришечка, доча! – окликнул Марину знакомый слащавый голос, привычно всколыхнулась память, до условного рефлекса натренированная этим медовым голосом, но уже пришёл на помощь здравый смысл, а с ним и энергично-ироничное восприятие действительности.

–Даааа, Галина Владимировна? – любезно пропела Марина, надёжно утрамбовав чемодан в багажник и развернувшись к матери Виктора.