Ветряные мельницы

Глава 10

– ВО-ЛЮ!!! АЛЬ-БЕ!!!

Оглушающее многоголосье по команде дядечки с мегафоном спугнуло ворон с деревьев, отразилось эхом от крыш домов и взлетело к облакам.

На одной из жестяных крыш устроился Ник со своей видеокамерой. Он возбужденно говорил в объектив о митинге либеральной оппозиции, о протестном движении в Альбе и о том, что сегодня, похоже, будет жарко.

Марек не мог усидеть на одном месте. Он перебегал от одного края крыши к другому, глядя на внушительную толпу, собравшуюся внизу. Над толпой реяли флаги и транспаранты самых разных расцветок и форм. Здесь были красно-черные флаги анархистов из «Независимого действия», оранжевые – либералов, красно-белые цвета «Зубра» (пришли всё-таки!), и белый равносторонний крест на синем фоне – символ Народного Фронта Альбы (НФА).

– СВО-БО-ДА! СВО-БО-ДА! – скандировала толпа перед импровизированной сценой, которую соорудили на месте закрытого на зиму фонтана.

Сквер Энтузиастов преобразился до неузнаваемости, наполнившись шумными людьми, яркими листовками и плакатами, кучами невесть откуда взявшегося мусора и революционным задором.

Наконец появилась дорогущая «Бентли» Алеся Говоруна, в сопровождении двух машин кортежа. Виновник торжества явился на свет Божий из нутра иномарки, сверкая голливудской улыбкой и источая миазмы респектабельности, ухоженности и уверенности в себе. Он махал рукой и шагал точно так, как рекомендовал бы Дейл Карнеги, пожимал руки кому следует и вовремя прятался за спины охранников от кого не следует. Он был просто великолепен.

Костю так и подмывало швырнуть в него куском жести, или наплевать на навощенную прическу прямо сверху.

Алесь бодрой походочкой прошествовал на сцену, взял услужливо поданный микрофон и поднял руку в приветствии. «Хартия» и НФА приветствовали его бурно, зубрята и анархисты – сдержанно. Они больше бычились друг на друга, и организаторам митинга приходилось предпринимать серьезные усилия, чтобы удерживать их в рамках.

Господин Говорун начал убедительно впаривать о проблемах в стране. О налогах, о тарифах на ЖКУ и об устаревшей системе призыва в армию. Он вещал о плохих дорогах, низких зарплатах и мизерных пенсиях. О проблемах здравоохранения и образования и о проблемах правоохранительных органов…

Проблемы, проблемы, проблемы… Они лились из Алеся Говоруна как из рога изобилия. «Сколько можно терпеть?» – вот что красной нитью проходило через всю речь либерального кандидата.

А это нравилось анархистам, нацистам, либералам и даже случайным зевакам, забредшим на площадь. Люди из толпы выкрикивали «ДА!» в нужные моменты, хлопали и поддерживали Алеся одобрительными возгласами.

Марыгин думал о том, что очевидный дебилизм речи Говоруна, похоже, не так уж очевиден, как ему кажется… Поскольку толпа старательно не замечала, что оратор НИ РАЗУ и словом не обмолвился о путях выхода из кризиса. На какие средства он повысит зарплаты, откуда возьмет деньги на пенсии, с помощью какого гребаного волшебства работники ЖКХ перестанут выпивать, а в школы и больницы потянутся толпы грамотных специалистов – вот об этом Алесь Говорун умалчивал! И все это хавали.

Сложно было представить, что большая часть этих вполне обычно выглядящих людей – статисты, которых та или иная партия заказала через Марыгина у неведомых кукловодов. Молодые и не очень молодые мужчины, голосистые девки, бабули с плакатами… Кто из них пришел по зову сердца, а кто проплачен?

Ник увлеченно свесился с крыши, стараясь поймать выгодный ракурс, а Костя присматривался к проулку между двумя домами, недалеко от спуска в метро.

– Ник! Кам хиа! Давай, снимай!

Блоггер сначала отмахнулся, а потом, глянув в сторону проулка, аж изменился в лице: через дорогу перебегала плотная масса каких-то людей, которые явно имели своей целью митинг оппозиции! Ник навел на них объектив камеры и снимал дальнейшее не отрываясь…

Люди, перебегавшие дорогу, были одеты однообразно: преобладали черный цвет и различные камуфляжные расцветки, лица их были скрыты черными «балаклавами» …

Костя ошарашено глядел на прибывающие силы и гадал, откуда «Табор» взял столько сторонников? Если собрать всех хулиганов «Ратника», и прибавить к ним ребят-таборитов из спортивных клубов, все равно никак не получалась такая толпа! Их было не менее полутысячи, молодых, злых, ненавидящих всё то, что олицетворяло сборище людей в сквере Энтузиастов…

Митингующие поздно заметили неладное, началось шевеление, в передние ряды двинулись «зубрята» и анархисты, и какие-то подозрительные типы в одинаковых спортивных костюмах. Костя вспомнил, что точь-в-точь такие костюмы были надеты на тех мужиках в подворотне, которые выгружали «полиграфическую продукцию» …

– Ур-са!! Ур-са!! УР-СА!!! – завели прибывшие.

Имя северного соседа стало их боевым кличем. Он вырывался из луженых глоток, затыкая рты Алесю Говоруну и прочим болтунам, заставляя вжимать головы в плечи митингующим.

С крыши Марыгин увидел, как патрульные, которые до этого просто стояли и смотрели, засуетились. Какой-то начальник при погонах что-то быстро и возмущенно говорил в рацию.

Значительные силы таборитов уже выстроились в шеренгу на границе сквера, остальные присоединялись к ним по мере прибытия. Какой-то высокий парень в «балаклаве» дал отмашку, и сотни глоток проревели, обращаясь к митингующим:

– А ну-ка! Давай-ка! Сваливай отсюда!

Кто бросил первый камень? Кажется, это были анархисты… Следом полетели еще и еще… В рядах таборитов кто-то рухнул на землю, обливаясь кровью. Взаимная ненависть перелилась через край, и противники ринулись навстречу друг другу…

У «Табора» было несколько явных преимуществ: одинаковая одежды (черный верх, камуфляжный низ, маска на лице), сплоченность, хорошая спортивная подготовка… А еще – тяжелые ботинки и телескопические дубинки. Эти дубинки в сложенном состоянии помещались в карман, а в разложенном были длиной примерно с локоть. Страшное оружие в массовой драке, когда нет простора для замаха, и тебя теснят со всех сторон. Булыжниками, которые есть оружие пролетариата, тут не побросаешься, и излюбленные «зубрятами» бейсбольные биты тоже не особенно применишь…

Табориты, работая дубинками, перли плотным клином прямо к сцене, вопли и крики становились просто оглушающими.

Ник постоянно снимал, и, похоже, тут же транслировал всё это на свой канал. Костя испытывал смешанные чувства: с одной стороны, он явно один из виновников массовой драки, которая повлечет за собой травмы различной степени тяжести у множества людей, а с другой – не он затеял этот митинг, и уж точно не он втемяшивал в головы таборитам и либералам их сомнительного качества идеи.

Спортивные ребята в масках и с дубинками пришли сюда вполне осознанно. Черт его знает, что творилось в башке у этих людей? Большая часть из них поднаторела в массовых драках в околофутбольной среде, когда фанаты враждующих клубов меряются крепостью кулаков где-нибудь в лесу, подальше от свидетелей. Чаще всего эти парни просто любили драться, любили бить людей. Такая вот суровая правда.

Многие из них, несмотря на сегодняшнюю показную ненависть к стражам порядка вскоре окажутся в специальных отрядах внутренних войск, в армейском спецназе… Костя знал нескольких таких парней, и один из них, тоже, кстати, таборит, так и сказал: «Почему спецназ? Я просто люблю бить людей…»

А те типы в сквере, в толпе под яркими флагами, в большинстве своем были либо идиоты, искренне верящие в то, что очередной политик, наобещавший с три короба, спасет страну, либо проплаченные говнюки, которых тот же Костя направил сюда при помощи того чертового телефона…

Костя свесился с крыши и присвистнул: внутренние войска уже были тут! Серые бушлаты патрульных почти не встречались, их было всего человека три, те самые, которые что-то сообщали по рации. А вот ВВ пригнали чуть ли не полтысячи! В сферических шлемах, со щитами и резиновыми дубинками, в бронежилетах, наплечниках, наколенниках и прочей амуниции… За их спиной маячил похожий на жука силуэт спецмашины с водометом.

– И вся королевская конница, и вся королевская рать… – пробормотал Костя.

– Какого хрена вы тут делаете? – грубый голос, прозвучавший как будто из бочки напугал парней до чертиков!

– Пресса! – Ник высунул из-за пазухи магическую заламинированную карточку, согласно которой он действительно обладал журналистской неприкосновенностью.

Блогеры приравнивались к прессе по какой-то там дремучей конвенции…

Однако лихих демонов в шлемах и масках, камуфляже и бронежилетах это ни разу не впечатлило. Один из них направил странного вида помповое ружье на Ника, второй – на Костю.

– Я щас резиновой пулей тебе в коленную чашечку фигану, если ты не свалишь отсюда, пресса млять!

– Ник, валим! – Костя врубился, что это за ребята, и поэтому проявил сообразительность.

– У-у-у, шакалы, млять! – злобно проговорил второй боец. – Сбросить бы вас с крыши, журналюги!

Ник и Костя в быстром темпе спускались по пожарной лестнице, а из сквера Энтузиастов доносились звуки грандиозного побоища. Грохотали щитами ВВ-шники, орали и бесновались митингующие, «Ур-са! Ур-са!» – скандировали табориты.

– Это бомба! – заявил Ник, когда они удалились на значительное расстояние. – Тen thousand views! Now!

– Фигассе! Десять тысяч? Так ты разбогатеешь?

– Оу, есс! Будем еще снимать?

– Будем! Там есть неплохое место…

Они стояли за углом и смотрели, как бойцы внутренних войск пакуют в автозаки особо рьяных товарищей из сквера.

Таборитов среди задержанных было на порядок меньше, чем митингующих, всего человек шесть-семь. Сказывались годы противостояния фанатских секторов и «копов». Обычно своих не сдавали, крепко держали друг друга и вырывали из цепких объятий закона.

Тут Костя вспомнил про тюрьму и внутри у него всё похолодело: если тут столько ВВ-шников, то кто спасает ситуацию там?

Как выяснилось позже, ситуацию с тюрьмой решили разрулить патрульные. Сержант сыграл ва-банк и выиграл. Буквально вломившись в приемную к начальнику патрульно-постовой службы Велирада, он доложил, что из источника, достойного доверия, поступила информация о провокации в районе тюрьмы «Шанхай».

Начальник ему поверил. Все свободные от дежурств патрульные были подняты на ноги, им раздали табельное оружие и всё необходимое снаряжение. Около двух сотен бойцов сидели в штатных «козликах» и «буханках», и ждали своего часа.

А потом стену вокруг тюрьмы протаранил бульдозер, а около главного входа началась комедия с плакатами и лозунгами. При этом внутри, во время выхода на прогулку, политические заключенные вперемешку с явными уголовниками кинулись наутек, и тюремная охрана слегка растерялась. Тем более, что самые активные демонстранты чуть ли не штурмом брали проходную.

Как водится, в первых рядах были маленькие хорошенькие девушки, идеалисты в очках и бабули с плакатами. Чтобы было что снимать находившимся неподалеку журналистам.

А камни швыряли и оскорбления выкрикивали всё те же типы в спортивных костюмах…

Напряженная обстановка чуть-чуть не переросла в кровавое месиво, когда заволновались зеки в камерах по всей тюрьме, почуяв слабину. Если бы среди тюремной охраны нашелся хоть один купленный человек, который помог бы им вырваться наружу… Один Бог ведает, чего бы натворили несколько сотен таких товарищей в далекой перспективе… Да и в ближайшей перспективе тоже.

Однако, визгом шин и ревом двигателей заявили о себе патрульные, озлобленные сверхурочной работой и наглостью неизвестных провокаторов. Хмурые мужики в серой форме похватали и уложили мордами в асфальт беглецов, особенно не церемонясь уняли разбушевавшихся митингующих у проходной, грубо орудуя резиновыми дубинками…

Обо всем этом Костя узнал из утренних новостей. Рапортовал тот самый сержант, почему-то при лейтенантских погонах…

Ну, а интернет-порталы пестрели заголовками самого разного содержания: от кричащих о жестокости «кровавого режима Нестеровича», до прославляющих слаженную работу Велирадского Управления внутренних дел.

Костя по этому поводу здорово позлорадствовал.

А Ник просто радовался и считал деньги. Количество просмотров на его видеоблоге росло с каждой минутой, лихие кадры из сквера Энтузиастов пользовались спросом у известнейших европейских каналов, а язвительные комментарии Марыгина, которые он делал, играя роль голоса за кадром, пробудили интерес у многочисленной интернет-аудитории. Холивар в комментариях развели урсоязычные пользователи: урсофилы и урсофобы соревновались в изяществе оскорблений, обвиняя Костю в том, что он продал душу дьяволу и их оппонентам.

На счетах у Кости тоже скопились немаленькие суммы, которых, в общем-то, хватало на то самое необходимое, о чем парень думал в самом начале. По-хорошему, следовало избавиться от адской машинки, чтобы не навлекать беду.

Но марыгинское шило в заднице навевало мысли о том, что еще не спето столько песен, и имея такой инструмент воздействия на сильных мира сего грехом было бы не насолить им посильнее…

Отрезвил Костю случай. Один из тех говенных случаев, которые происходят так не вовремя, и учат нас покруче, чем все лекции и проповеди, прослушанные в течение жизни.

Это произошло через два дня после той потасовки в сквере Энтузиастов. Костя только вышел из банка, снимая с одного из счетов наличность и перекладывая на другой, только купил в аппарате стаканчик фиговенького кофе, как тут же понял всю гадость сложившейся ситуации.

– Вон-н тот говноед! – проговорил кто-то. – Тот говноед из поезда, хлопци!

С дюжину парней в не по погоде легких спортивных костюмах стояли на другой стороне дороги и пялились на Марека. Это были те самые хоморцы из плацкарта, которые толкали речи за свободу.

Видимо, они неплохо освоились в Велираде, выглядели вполне сытыми и нахальными. Костя, внутренне холодея, не подавал виду, отхлебывая кофе из стаканчика.

Тут был центр, патрули ходили исправно, и если он кинется бежать прямо сейчас, то черта с два они ему чего-нибудь сделают.

Бежать не позволяла банальная гордость. Костя допил стаканчик, глянул на них, медленно развернулся и двинулся по тротуару. Впереди была автобусная остановка, и, если бы подъехал какой-нибудь транспорт, можно было бы свалить, не потеряв лицо.

Кому этим что-то можно было доказать? Только себе самому и этим типам. Пожалуй, собственное мнение для Кости было важнее… Он остановился под навесом остановки, сквозь щели между листами металлопрофиля наблюдая за тем, как разухабистая компания спортивных костюмов переходит дорогу по «зебре» и двигается к нему.

Никакого транспорта не предвиделось, и Костя запоздало подумал, что загнал себя в ловушку в этой с трех сторон огороженной остановке.

Оглядевшись в поисках чего-нибудь подходящего, он увидел только кусок щебенки под лавкой, величиной примерно с куриное яйцо. Нагнувшись, он поднял его и сжал в кулаке.

Тетка, стоявшая тут же, под навесом, неодобрительно на него покосилась.

Где-то на границе подсознания Костя отметил выбоину в тротуаре, выпирающий кусок заостренного металлопрофиля примерно на уровне бедра, высоту тротуара по сравнению с проезжей частью…

– Э-э-э, да это он и есть! Добри день, уважаеми!