Виконт-бродяга (ЛП)

Глава 14

Оружие держала в руках хорошенькая брюнетка. Пламя свечи оказалось милосерднее к её чертам, нежели серый дневной свет в Гайд-парке, и, кроме того, нынче она не была столь сильно накрашена. Макс решил, что она довольно красива, хоть и на свой, весьма вульгарный, лад.

Он улыбнулся, не обращая внимания на пистолет:

— Полагаю, вы догадываетесь, почему я здесь.

Обучение в Итоне и Оксфорде не прошло даром. Макс умел сохранять маску безразличия, даже корчась в душе от отчаяния. Сейчас он был вовсе не в отчаянии, разве что чуточку озабочен тем, что оружие, возможно, оснащено спусковым крючком, срабатывающим от самого слабого нажатия, а значит, может случайно выстрелить… ему в лицо.

— Если только я не сплю, — ответила Линнет, так спокойно, словно и она была осведомлена о преимуществах публичного школьного образования. — Если это так, полагаю, мне лучше застрелить вас и покончить с этим, потому что какова бы ни была эта причина, уверена, она не сулит мне ничего хорошего. Либо вы пришли убить меня, либо… — Голос её соблазнительно замер.

— Тогда застрелите меня, — вымолвил его милость. — Какое это теперь имеет значение? Если мужчина не властен более над своим сердцем и не имеет ни малейшей надежды, то неважно, будет он жить или умрёт. Моё сердце, — продолжил он, проникновенно глядя ей в глаза, — принадлежит вам. С тех пор как я увидел вас вчера. Но я не смею надеяться, — он сделал выразительную паузу, но заметив, что пистолет подрагивает, быстро продолжил: — ибо вы принадлежите другому.

Линнет, как и любая другая женщина, не смогла устоять перед поразительным взглядом этих синих глаз. Кроме того, красивый, мужественный лорд появился в её спальне, подобно манне небесной. А она не была столь неблагодарна, чтобы доискиваться до мотивов, коими руководствовалось Провидение.

Она смягчилась, и между ними произошла нежная сцена, подробности которой лучше оставить мемуарам, которые Линнет всенепременно собиралась написать, когда зрелые года начнут цепляться липкими ручонками за её особу и счёт в банке.

Сия сцена вполне могла в весьма скором времени прийти к предсказуемому завершению, — обеспечив таким образом лорду Рэнду ещё одно чёрное пятно на совести, — если бы покровитель молодой женщины не вернулся раньше, чем ожидалось.

Коль скоро джентльмен этот по обыкновению был пьян и потому производил немало шума, его юная возлюбленная не оказалась захвачена врасплох. Спустя каких-то двадцать минут после своего появления Макс вновь перелез через балкон, а Линнет, чья собственная совесть была гораздо чище, чем ей того хотелось, притворилась спящей сном невинного младенца, когда лорд Броуди с топотом ввалился в спальню.

Лорд Рэнд не привык, чтобы его похождения оборачивались провалом. В этот раз он оказался полнейшим неудачником, а теперь напоминал себе, что и само похождение было поспешным и плохо продуманным. Поспешность он ещё мог понять. Но как он собирался выкрасть персиковое муслиновое платье из чёрного как смоль гардероба, стоявшего в не менее тёмной спальне, было просто уму непостижимо. Однако, как Макс убеждал себя, будь у него побольше времени, он мог бы унести всё, что на ощупь напоминало муслин… хотя ему понадобилось бы чертовски много времени, чтобы слезть с верхнего этажа с ворохом платьев.

Теперь он поражался, какой нелепой была вся эта задумка. Будь это одиночный случай, можно было бы списать его на случайную ошибку. Неприятность заключалась в том, что ошибки в последнее время, похоже, начали входить у него в привычку… а началось всё, как Макс теперь вдруг осознал, со встречи с Кэтрин Пеллистон.

Череда не связанных между собой опрометчивых поступков была в порядке вещей. Но цепь нелепых выходок, завязанных на одной единственной женщине — нет. Девушка, пожалуй, опасна.

Лорду Рэнду захотелось, в точности, как частенько желалось батюшке Кэтрин, чтобы она убралась восвояси. Дальше — больше: вновь уподобившись родителю мисс Пеллистон, виконт возжелал, чтобы она никогда не родилась на свет. Последнее желание было несбыточным. Так что он сосредоточился на мысли: как заставить её уехать. Насколько это может оказаться трудным? Даже её папаше удалось, правда, старому дураку понадобился на то двадцать один год.

Лорд Рэнд сомневался, что леди Диана станет терпеливо ждать двадцать один год, пока он сможет выпутаться. Требовались решительные меры. Он должен отпугнуть мисс Чуму, заставить её в ужасе бежать в Уилберстоун. Джеку это может не понравится, но, честное слово, если он так ею увлечен, нет ни единой причины, почему бы ему не отправиться в Уилберстоун следом.

Воплощая свои тёмные замыслы, лорд Рэнд на следующее же утро отправился в сестринские владения. Не испытывая ни малейших угрызений совести. По правде говоря, повстречав следующим утром на ступенях Эндовер-Хауса Молли, Макс одарил её столь ослепительной улыбкой, что бедной горничной пришлось ухватиться за перила, дабы не свалиться вперёд головой на тротуар.

Как всегда, не церемонясь, он прошагал прямо в комнату для завтрака, где объявил сестре и зятю, что пришёл забрать мисс Пеллистон на прогулку.

— Макс, меня не волнует, что там говорит Кэтрин — ты унылая развалина. Ты же только вчера брал её на прогулку, забыл?

— А теперь я пришёл, чтобы пригласить её снова. Где она? — требовательно вопросил виконт.

— Макс, ещё нет и девяти утра.

— Брось, я не хуже любого другого знаю, сколько сейчас времени.

— Кэтрин ещё в постели, великий ты болван, — ответила любящая сестрица. — Так что либо сиди смирно и завтракай с нами, либо убирайся вон.

Мисс Пеллистон выбрала именно этот момент, чтобы войти в комнату.

— Вот вы где, — вместо приветствия произнёс Макс. — И как погляжу, достаточно бодры, чтобы можно было уличить мою дурно воспитанную сестру во лжи. Но в последние дни она постоянно не в духе. Сделаете со мной кружок по парку сегодня?

— Боже правый, ты и в самом деле как вобьёшь себе что-то в голову, так и не отстанешь, — пожаловалась леди Эндовер, прежде чем Кэтрин смогла прийти в себя настолько, чтобы дать вразумительный ответ. — Может, сядешь уже и успокоишься? Кэтрин ещё не завтракала.

Хотя Макс был преисполнен нетерпения поскорее довести своё бесчестное предприятие до конца, у него всё же достало ума понять, что он ведёт себя по-идиотски. Виконт принудил себя сесть и относительно спокойно приняться за трапезу, выжидая, пока тарелка мисс Пеллистон опустеет и можно будет повторить приглашение.

Кэтрин не понадобилось много времен, чтобы догадаться, что визитёр её не был бы так настойчив и не явился бы в столь ранний час, не имей он при себе важных вестей. Она сгорала от любопытства, не зная, почему он вчера так рано покинул званый вечер и чем был всё это время занят. Кроме того, ей не терпелось поделиться собственными волнующими новостями. Теперь, когда они могут быть уверены, что Кэтрин ничего не грозит, возможно, он оставит её в покое. Определённо, он не станет больше набрасываться на неё с тревожащими физическими проявлениями своих чувств и безумными предложениями.

Одним словом, Кэтрин, как и виконту, тоже не терпелось уйти. Она стремглав унеслась за шляпкой, и не успели граф с графиней опомниться, как сия парочка уже покинула дом.

Учитывая навеваемые этим местом печальные воспоминания о неподобающем поведении, было весьма странно, что лорд Рэнд повёз мисс Пеллистон в Грин-парк. Вероятно, усмотрел в том способ изгнать демона, вселившегося в него здесь. Но каковы бы ни были его побуждения, он направил лошадей по тропинке, причудливо разукрашенной переменчивыми тенями и рябью солнечного света. Ни одна яркая клумба не отвлекала глаз от зелёной парковой безмятежности, поскольку именно в этом месте супруга Карла II приказала никогда не сажать цветов. Хотя бы здесь блудный муж лишился возможности срывать букеты для полчища своих любовниц.

Макс остановил экипаж под большим раскидистым деревом и перевёл обеспокоенный взгляд на спутницу. Во всяком случае, он постарался таковой изобразить, потому что собирался её встревожить. К несчастью, он обнаружил, что пара ореховых глаз смотрит на него в ответ. Глаза эти были так неправдоподобно огромны, а глубина их таила в себе столь бурный волнующий мир, что собственные его черты разгладились, и единственное, что беспокоило виконта теперь, — безумное желание поцеловать Кэтрин.

Усилием воли он выкинул из головы всё, что касалось поцелуев, и заставил себя сосредоточиться на отчаянии: ему необходимо избавиться от неё.

Он начал с извинений за свой вчерашний внезапный уход. Когда мисс Пеллистон милостиво ответила, что мистер Лэнгдон явился вполне удовлетворительной заменой, лорд Рэнд испытал новое, очень неприятное чувство, которое, хоть и не могло быть таковой, но всё же подозрительно смахивало на ревность.

Он позабыл все слегка преувеличенные предостережения, которыми собирался напугать Кэтрин, и вместо этого сразу перешёл к рассказу о своих приключениях, излишне подробно описывая встречу с любовницей лорда Броуди.

— Боже милосердный! — вскричала Кэтрин. — Выкрасть моё платье? О чём вы думали?

— Об уничтожении улик. Вы должны понимать, что это платье — единственное подтверждение тому, что вы когда-либо бывали у Бабули Грендел. Не считая его, всё прочее лишь слухи и злые сплетни в ваш адрес.

— Что ж, мне просто хотелось, чтобы вы обождали немного, прежде чем бросаться очертя голову в столь опасное предприятие. Разве вы не просили выяснить, как много известно лорду Броуди? А сами даже не дождались, пока я расскажу, что мне удалось узнать. Уж это-то вы обязаны были сделать… и возможно, сделали бы, будучи трезвы, — добавила она скорее себе, чем ему.

Всю жизнь лорд Рэнд почитал ниже собственного достоинства искать оправдания своим поступкам. Он знал, что свет окрестил его виконтом-бродягой, и скорее гордился сим титулом, нежели наоборот. И тем не менее, ему уже до смерти надоело выслушивать, как эта чопорная девица каждое его слово раз за разом приписывает воздействию спиртного.

— Я не был пьян, чёрт побери! Почему вы вечно меня в этом обвиняете?

Будучи женщиной справедливой, Кэтрин беспристрастно обдумала вопрос. И спустя мгновение ответила:

— Полагаю, потому, что не могу придумать вашим поступкам иного объяснения. Вы крайне непоследовательны. Хотя временами кажетесь совершенно нормальным.

Макс ощутил опасное желание просветиться на сей счет. Это когда же, размышлял виконт, она считала его нормальным? Возможно ли, что в то время она находила его общество приятным? Но он вовсе не хотел, чтобы она наслаждалась его обществом!

Поднялся легкий ветерок и ноздрей его достиг едва уловимый аромат. Фиалки… А ведь в этом парке цветы не растут. Макс ощутил то странное шевеление, тупую боль где-то в груди. Он отвернулся, твёрдо вознамерившись смотреть только вперёд. Вид лошадиных хвостов вернул лорда Рэнда к действительности.

— Последовательный или нет, но всё ж не пьяный, — отрезал он. — Во всяком случае, пока. Правда, думаю, с вами я до этого дойду, мисс Пеллистон. Да я рта не могу раскрыть, чтобы вы сразу же не обвинили меня, будто бы я пьян в стельку. Может, это в своем роде ваш любимый конёк, мэм?

Вопреки своему решению, виконт снова взглянул на неё и почувствовал угрызения совести. Он совсем забыл о её отце. Теперь же влажный блеск её глаз без слов говорил Максу, что он задел Кэтрин за живое. Он ощутил себя каким-то животным… огромным, неуклюжим увальнем.

— Ох, да провались всё.

Шестое чувство убеждало лорда Рэнда взять её за руку и утешить. То, что осталось от его разума, твердило держать себя в руках. Меж двумя внутренними голосами разгорелся ожесточённый спор, победителем из которого вышел разум. Виконт извинился.

Объяснил, что не в духе, потому как провалил затею с платьем, да еще и умудрился все так запутать, что любовница лорда Броуди, в сущности, теперь полна уверенности, будто вскоре её покровителем станет лорд Рэнд. Конечно, сия беседа не принадлежала к разряду тех, какие джентльмены обычно ведут с невинными юными мисс. Мисс Пеллистон должна была почувствовать себя оскорблённой. Ей следовало, по крайней мере, указать на непристойность подобной темы.

Как и все прочие леди, Кэтрин знала, что джентльмены содержат любовниц и что в обществе такое положение вещей полагали едва ли не обязательным. Прочие дамы могли прикидываться невежественными в данном вопросе. Но в случае с Кэтрин притворство было мало того что невозможно, но ещё и нелепо… в конце концов, этот мужчина обнаружил её в борделе.

Вот как Кэтрин оправдывала своё поведение. В её оправдании ни слова не говорилось о заговорщицком трепете, который она испытывала, слушая о приключениях виконта. Не приняла она в расчёт и чувство облегчения, нахлынувшее при вести, что та заслуживающая сожаления женщина ещё не стала любовницей лорда Рэнда.

Кэтрин признала — не только в душе, но и вслух, — что тронута его, хоть и опрометчивыми, попытками вступиться за неё.

— Но всё равно, — добавила она, — в том не было необходимости. Лорд Броуди считает, что вы уплатили пятьдесят фунтов за какую-то другую женщину. Его столь забавляло, что вы расстались с большими деньгами лишь для того, чтобы вас провели с пожитками девушки, что, подозреваю, он пока не успел растрепать об этом всему свету. Неприятнее было то, что в перерывах между злорадным фырканьем над тем, как вас одурачили, он умудрялся поучать меня касательно опасностей, грозящих мне в вашем обществе.

Вероятно, лорд Рэнд начинал понимать, сколь опасным может оказаться чьё-то общество. Возможно, он даже жалел, что никто не предупредил его об этом несколько недель назад. Однако он ничего не ответил, лишь улыбнулся — правда, весьма уныло.

— Так что волноваться о платье не было нужды, — продолжала Кэтрин, решив, что еще не вполне убедила собеседника. — Мне следовало самой догадаться. Лорд Броуди не из тех мужчин, кто замечает, во что одета женщина. Уверена, он в жизни не обратил внимания ни на одно моё платье… не больше, чем батюшка когда-либо.

Улыбка лорда Рэнда ещё больше поблёкла. Наверное, Макс вдруг понял, что, спроси его кто-нибудь, он сумел бы предоставить точный список каждого виденного на мисс Пеллистон наряда, начиная с момента, когда та предстала перед ним, завернутая в одеяло.

Он произнёс:

— Значит, мы наделали много шума из ничего… верно? Так сказать, считали, что все видят призрак Банко.

Кэтрин выглядела озадаченной.

— «Макбет», мисс Пеллистон. Шекспир и его треклятые призраки.

— Я знаю, вот только…

— Только думали, что не знаю я. Полагаю, вы считаете меня не только пьяницей, но и невежей.

— Нет. Я лишь удивлена, что вы перестали таковым притворяться.

Над ним начали сгущаться тучи мрачного предчувствия.

— Оставим это в секрете, ладно? Я не хотел себя выдавать. Просто ваши радостные вести застали меня врасплох, и я, боюсь, опустил защитные барьеры.

— Если уж на то пошло, зачем их вообще воздвигать, милорд? Зачем стараться казаться ничтожнее, чем вы есть на самом деле?

— Понимаете, не хочу вселять лишних надежд, — ответил он, превосходно изображая беззаботность. — Люди бы стали ждать, что я начну проявлять начитанность постоянно, а это чертовски утомительно. Мне доставляет немало сложностей вести себя как следует и без того, чтобы наваливать на себя ко всему прочему груз интеллектуальности.

— Вы очень странный, милорд.

— «Безумный, порочный и опасный»[54]. Так Каро Лэм отозвалась о Байроне… как говорила мне Луиза. Но несмотря ни на что, глупое создание свело с ним близкое знакомство, и поглядите, к чему это привело.

Румянец на лице мисс Пеллистон сгустился на полдюжины оттенков, что, должно быть, доставило её спутнику некоторое удовольствие, ибо, тронув лошадей, он широко ухмыльнулся.

Эта самодовольная ухмылка понравилась Кэтрин не больше, чем почти неприкрытая угроза. Он предостерегал её, разве нет? Неужели это самоуверенное животное всерьёз полагает, что она его преследует?

— Вы забываете, — начала она, едва совладав с зарождающимся желанием наброситься на виконта с кулаками, — что саму леди Каролину также признали безумной. Она связалась с лордом Байроном, будучи не в состоянии мыслить здраво. Разумная женщина на её месте, определённо, держалась бы подальше от опасных мужчин.

— Вы полагаете? Сами-то вы не держитесь подальше от меня, хотя я, по вашим словам, обладаю тьмой недостатков.

— Я стараюсь держаться подальше, — отрезала Кэтрин, — но вы всегда тут как тут.

— Осмелюсь напомнить, что если бы я не был тут как тут, вы бы сейчас чахли в публичном доме, лежали, раздавленная экипажами, или стирали пальцы в кровь, работая в мастерской у портнихи.

— В таком случае вас должно утешить, милорд, что мне уже не грозит никакая опасность и вам нет нужды тратить своё драгоценное время, героически спасая меня. Вы вольны поступать исключительно так, как вам нравится. А если у вас вдруг случайно вошло в привычку спасать беззащитных женщин, можете направить свои усилия на ту, у которой сейчас находится моё платье. Полагаю, такой род занятий больше отвечает вашим вкусам.

— Ваше последнее высказывание, мисс Пеллистон, отдаёт ревностью.

— О! — воскликнула она, притопнув ножкой, и тем самым вспугнув лошадей. — Ну что вы за самодовольный хлыщ!

— А что у вас за дьявольский характер? Полагаю, вы бы с удовольствием врезали мне сейчас, — добавил Макс с улыбкой, заставившей Кэтрин задохнуться от ярости. — Нет, по зрелом размышлении я вспомнил, что удушение вам более по нраву. Может, вам хотелось бы вцепиться этими белыми женственными пальчиками мне в горло и удавить. Имейте в виду, сперва придётся изрядно потрудиться над шейным платком. Более действенно просто ударить меня в нос, правда, при этом больше шансов замараться. В любом случае пострадает мой галстук, чего Блэквуд мне никогда не простит.

— Вы невозможны, — проворчала она, сжимая и разжимая кулачки. — Как бы я хотела быть мужчиной.

— Я рад, что вы им не являетесь. Мужская ярость даже близко не столь занимательна, как нынешний спектакль. Вы похожи на взбешённого котёнка. С этого момента я буду звать вас Кэт.

— Я никогда не позволю…

— Я никогда не жду позволения, мисс Пеллистон… Петтигрю… Пеннимен… Кэтрин… Кэт. Сколько же у тебя имён?.. Словно у обычного уголовника.

С превеликим усилием Кэтрин удалось сдержаться. Ей ничего не хотелось так сильно, как вышибить из него дух, и она ненавидела виконта за то, что он знал об этом и даже пользовался, чтобы дразнить её. Кэтрин сложила руки на коленях.

— Я вижу, — произнесла она с приличествующим спокойным видом, — что вы жить не можете без того, чтобы не досаждать мне. Видимо, это самое полезное занятие, какое вы только смогли придумать.

— Нет. Тогда уж целовать тебя было бы полезнее. К несчастью, будучи всего лишь мужчиной, движимым примитивными инстинктами, я боюсь, что лишь еще больше раззадорю себя. Поэтому не стану целовать тебя, Кэт, как бы ты меня ни умоляла.

У Кэтрин едва рот не открылся от изумления, она обратила взор к деревьям, затенявшим Королевскую Аллею. Листочки трепетали от легкого ветерка, а небо над кронами из голубого превратилось в серое. Сердечко Кэтрин тоже трепыхалось, и куда более взволнованно, нежели мягко покачивающиеся ветви… но лишь потому, что последние не были столь разгневаны! Разумеется, он не собирался её целовать. Лишь хотел вывести из себя, а она, в свою очередь, пошла у него на поводу. Кэтрин решила, что и так уже дала лорду Рэнду достаточно поводов повеселиться для одного утра.

— Замечательно, — заговорила она. — Коль скоро вы явно не поддаётесь на все мои женские уловки, мне ничего не остаётся, кроме как сменить тему. Что за слухи достигли моих ушей, якобы Джемми хочет стать вашим лакеем?

Лорд Рэнд слетел с небес на землю так быстро, что у него даже голова закружилась. Что, вероятно, немало повлияло на то, сколь остроумным оказался его ответ.

— Что? — выдохнул он.

— Как вам, наверно, известно, я продолжаю давать Джемми уроки с того самого дня, когда вы так предусмотрительно привели его с собой. Леди Эндовер позволила мне заниматься с ним дважды в неделю в мастерской, потому что, видимо, обучать его в доме не выйдет. Мистер Джефферс заявляет, что этот ребёнок мало того что отвлекает от дела прислугу, он к тому же ещё и липкий. Очевидно, кухарка даёт ему слишком много варенья. Как бы то ни было, не успели мы толком начать, как Джемми объявил, что знает уже достаточно для того, чтобы стать лакеем. А ваш мистер Гедеон ему в том потворствует.

Лорд Рэнд застонал:

— Этого следовало ожидать. Что ж, если так хочет Гедеон, я ничего не могу тут поделать. Мои слуги вытворяют всё, что им только взбредёт в голову.

— И тем не менее, я решительно не понимаю, почему слуга обязательно должен быть безграмотен. Я хочу, чтобы вы поговорили с Джемми.

— Не понимаю, при чём здесь я. Парень в тебе души не чает. Уверен, он выполнит всё, что ты ему скажешь.

— Боюсь, он мирится с уроками лишь ради моего общества. Лестно, конечно, и я бы не стала жаловаться, если бы вместо занятий он не болтал беспрестанно о ливрее, которую однажды будет носить, и о том, какие отличные парни мистер Гедеон и мистер Блэквуд. Куда обычной грамматике до таких чудес. Однако он, кажется, при всём этом питает к вам некое уважение, и посему я прошу вас использовать своё влияние.

Лорд Рэнд уже начал было думать, что несмотря на недавнее замешательство, сумел таки положить неплохое начало изгнанию мисс Пеллистон, представ перед ней в образе глупого деревенщины. А теперь она вновь втягивает его в свои сугубо личные дела. Что ему до того, если Джемми останется неучем? Более того, если мисс Пеллистон придётся бросить свои учительские делишки, то одним обязательством, удерживающим её в Лондоне, станет меньше.

Сложность с ней… или одна из сложностей… заключалась в том, что Кэтрин владела неутолимая потребность быть полезной. Она вернулась к Луизе главным образом потому, что верила, будто Луиза нуждается в ней. И мальчика она продолжала учить, потому как полагала, что он без этого пропадёт.

Что этой мисс действительно требовалось, так это некое постоянное занятие… к примеру, муж. И чем скорее она его заполучит, тем быстрее виконт сможет избавиться от мисс Пеллистон и её чертовски досадных затруднений. Ей необходим Джек Лэнгдон, и хотя последнего не требовалось учить, ему действительно нужен был кто-то, кто прибрал бы его к рукам. Они прекрасно подходили друг другу. Стали бы дни и ночи напролёт беседовать о книгах и перестали бы доводить других до умопомрачения.

Лорд Рэнд снисходительно улыбнулся спутнице.

— Хорошо, — согласился он. — Я поговорю со зв… с мальчиком.