Витязь на перепутье

Глава 19 Любовь, похожая на сон

Вадим просидел всю ночь в каком-то полусне. Уже под утро он очнулся от того, что Роса у него под боком заметалась в горячечном бреду. С трудом поднявшись, он вновь разжёг костёр и, найдя неподалеку воду, вскипятил чай, добавив в горячее питьё толику зелий.

Напоив девушку, он допил остатки сам и провалился в глубокий сон. Росе стало лучше, и она тоже заснула, но Вадим просыпался, чувствуя, что ей плохо. Он и сам не понимал, как он это чувствовал. Вот, казалось бы, он только что спал, как убитый, а в следующий миг уже открывал глаза и вставал, чтобы вновь напоить девушку.

Так продолжалось и утром, и в обед, и вплоть до самого вечера, пока Росе не стало значительно лучше. Постепенно опустилась ночь, и на запах волчьих трупов стали сбегаться потихоньку жители леса, что не брезговали ими. Пришёл, в частности, медведь.

Не став испытывать судьбу, Вадим подхватил Росу под руки и, забрав мешок, отвёл её немного дальше от места битвы. Идти далеко он не мог и вскоре остановился, найдя более-менее удобное место. Запас еды у него ещё оставался, но ненадолго, дня на три, не больше.

У Вадима болела рука, прокушенная волком, скорее всего, волк сумел повредить ему сухожилие, но, не обращая на свои раны внимания, Вадим заботился о Росе.

Три дня пролетели незаметно. Их не трогали, а может быть, просто не смогли найти. Пора отправляться в путь, потому как ночи стали ощутимо холоднее и длиннее. Да и если уж животные смогли их чуть не убить, то чего дальше ждать от людей?

Роса пришла в себя на вторые сутки. И Вадим впервые смог полностью выспаться за ночь. Проснулся он уже под утро от того, что на него что-то легло сверху. Очень мягкое и одновременно упругое.

Открыв глаза, он увидел смеющиеся глаза Росы, которая тут же впилась ему в губы, укусив при этом. Целоваться она не умела. Пришлось учить, но недолго. Сил на любовь не оказалось ни у неё, ни у него, сказались ранения, но лиха беда начало, и утренний поцелуй оказался не смертельным для обоих, хотя Роса один раз уже показала женскую сущность, испив крови Вадима.

— Ты чего, Роса, кусаешься⁈

— Я не кусаюсь, вы же, люди, так целуетесь?

— Нет, так кусаются, а целуются совсем по-другому. А что на тебя нашло?

— А я тебе не нравлюсь?

Вадим растерялся. Тут столько всего навалилось, а в лицо смотрят бесхитростные зелёные, как листва, глаза красивой девушки.

— Нравишься.

— А тебе нравятся больше беловолосые девки, да?

— С чего ты это взяла?

— Я знаю, видела у бабки в зеркале памяти.

— Гм. Мне всякие нравятся.

— Всякие? А я, значит, нет?

— Ты больше всех, — признался Вадим, сам того от себя не ожидая.

— Хорошо. Мне плохо сейчас, всю морозит. А тебе как?

— А мне хорошо с тобой.

— Правда?

— Правда! Тебе, Роса, нужно раздобыть обычную одежду, а то в этих шкурах ты смотришься нечистью.

— Это потом, сейчас нам нужно прийти в себя, Зимогор. Вылечиться и продолжить путь, тогда и найдём мне одежду.

— Хорошо, Роса. Спасибо, что ты пришла мне на помощь.

— Это тебе спасибо, я бы не дошла одна.

Вадим промолчал, лишь ближе притянул к себе девушку. В эту ночь они спали в обнимку на лапнике под вековой елью, и никого не боялись.

На следующий день они продолжили свой путь к Онежскому озеру, а ещё через день вышли к реке Истра и, соорудив небольшой плот, поплыли в нужную сторону. Их цель была проста: по системе мелких рек добраться до Волги, а уже по ней доплыть сначала до озера Белое, а потом по реке Ковжда до Онежского озера. Так казалось и быстрее, и проще.

Но на деле это оказалось нелегко, плот постоянно рассыпался, приходилось совершать переходы между реками, а ещё добывать себе пропитание и одновременно прятаться, чтобы не встретиться с кем-нибудь. Да и каждый раз они были вынуждены собирать новый плот.

Но чем дальше они отходили от Москвы, тем проще и быстрее удавалось передвигаться. Людей становилось всё меньше и меньше, а вокруг лежали огромные пустые пространства, состоящие из леса и болот, пронизанные многочисленными озёрами и реками.

Вадим наметил путь через Углич с его Покровским монастырём и Кирилло-Белозёрским монастырём, а там уже и Онежское озеро, как конечная точка. Сентябрь подходил к концу, и им следовало поторопиться. Но, как бы они не спешили изо всех сил, рискуя жизнью, и всё же в Углич добрались в самом начале октября.

Оставив Росу в лесу, Вадим зашёл в город, который ничем особенным его не заинтересовал. Город оказался маленьким, люди настороженными и недоверчивыми, кругом царило разорение и практически оккупация шведами. Ему удалось пополнить запасы пороха и найти одежду для Росы только после того, как его впустили в Покровский монастырь по паролю, сказанному настоятелем Саввино-Сторожевского монастыря.

В монастыре он передал последние сведения от Гермогена, которые просили говорить монахам везде, где он будет останавливаться. В ответ Вадим получил помощь, запас продуктов и одежду, как для себя, так и для Росы.

— Куда путь держишь, шляхтич? — поинтересовался монах, которого ему выделили в качестве сопровождающего в город.

— К Онежскому озеру.

— В Кирилло-Белозёрский монастырь заглянешь?

— Да, почему бы и нет⁈

— Тады мы передадим с тобою им грамотку, да на словах что. Ты, главное, в руки никому не попадись. А ежели то получится, то не стоит говорить того, что мы скажем, а грамотку спрячешь надёжно, да и не поймут они, коли даже в руки им попадёт. Токмо знающий и разберёт.

— То мне ведомо, так и поступлю, — согласился Вадим, внимательно глядя на монаха.

— То добре, а ты зачем одёжу ещё и не на себя покупаешь?

Вадим действительно купил не только себе одежду, что изорвалась в очередной раз, но и Роксолане. Покупал не бабью, а мужскую. Порты да рубаху, да армяк плотный, да уж и зимний почти.

— Так двое нас, я да мой младший брат.

— А пошто с собой не привёл?

Тут Вадим понял, что сболтнул лишнего. Приводить в монастырь оборотня, тот ещё квест. Монахи живо раскусят, кто на самом деле его спутник. А оно ему надо?

— Нет, я его заберу у извоза рыбинского. Там он меня должен ждать. А денег у него с собой почитай и нет. Поэтому куплю здесь и сразу пойдём дальше. Не след нам там бродить по рынкам.

— Ну, как считаешь нужным, — отстал монах.

Закупив вещи и забрав продукты, Вадим покинул монастырь, чтобы вскоре встретиться с Росой в условленном месте, где она должна была ждать. Но придя на место, он никого не нашёл. Бросив мешок, Вадим стал оглядываться вокруг, высматривая Росу, и даже пару раз крикнул. А в ответ тишина.

Не найдя её, Вадим забеспокоился, принялся лихорадочно метаться по лесу, и никак не находил. Уже отчаявшись, он прислонился спиной к дереву и закрыл лицо руками. Всё это время Роса в образе рыси тихо пряталась на дереве и смотрела вниз. Сначала она осторожничала, боясь спуститься, а потом решила посмотреть, что будет делать Вадим, не найдя её. Поняв, что шутка заходит слишком далеко, она мигом спустилась с дерева, и не успел Вадим окончательно впасть в отчаянье, как она уже тёрлась об его ноги пушистой шёрсткой.

Вадим вздрогнул, Роса тут же перекинулась в девицу, держа шкуру на уровне груди.

— Я тебя так ждала, Зимогор.

— Роса! Я тебя искал, а ты прячешься от меня⁈

— Ну, я просто затаилась.

— Тогда ты пойдёшь одна. Таиться от меня не надо. Я искал тебя, переживал, думал, что тебе плохо или тебя украли, а ты! — и Вадим, сам того не ожидая, отвернулся, еле сдерживая нахлынувшие эмоции.

Роса внезапно поняла всю глупость своей шутки. Нет, она действовала инстинктивно, но в то же время импульсивно, и вот такой результат, когда они ещё не совсем отошли от прошлой передряги. Она не знала, что делать и как загладить свою вину. Хотела было броситься в его объятия, но остановилась и просто подалась вся к Вадиму, лизнув его в лицо, одновременно прижавшись к нему всем телом.

Тот вздрогнул, удивлённо посмотрев на неё.

— Нам нужно быстрее уходить. Прости, всё потом.

Вадим не стал спорить. Краткий миг слабости и отчаянья сменился злостью и он, взяв мешок в руки, стал вытаскивать оттуда одежду.

— Вот, одевайся и мы уходим.

Роса, отвернувшись, и не стесняясь Вадима, стала натягивать на себя непривычную мужскую одежду. Сначала она делала это медленно, но Вадим решился и стал помогать ей, не замечая, как довольная улыбка расплылась на лице Росы. Она отворачивалась с деловым и озабоченным видом, давая ему возможность помочь ей.

В общем, когда они оказались готовы тронуться в путь, Вадим уже остыл, а она вновь обрела присутствие духа. И хотя глубоко внутри она раскаивалась, но никак не показывала это Зимогору. Некоторое время они шли молча, торопясь убраться, как можно дальше от города, но ближе к ночи стали потихоньку разговаривать друг с другом.

Найдя удобное место для ночлега, они разожгли костёр и, соорудив место для ночлега, легли отдыхать. Роса сама сразу же прижалась к Вадиму, пользуясь его нерешительностью.

— Зачем ты так поступила, Роса? — тихо шепнул он, вслушиваясь в треск костра.

— Не знаю, хотела проверить тебя. Ты и вправду боялся за меня? — шепнула в ответ Роса.

— Да, иначе разве бы я бился за тебя?

— Я знаю, и в то же время не знаю. Ты не оборотень, а сделал гораздо больше для меня, чем кто-либо другой.

— Ладно, Роса, давай спать. Я устал и ещё не оправился от ран. Давай все разговоры оставим на завтра.

— Давай, — кротко сказала Роса, и сразу же уткнулась ему в шею, защекотав её теплым дыханием.

На следующий день они продолжили путь, не вспоминая о досадном случае. День особых приключений не принёс, и по пути они никого не встретили. В мужском одеянии Роса выглядела весьма нелепо, её пышные рыжие волосы сейчас были убраны под шапку, а обо всём остальном Вадиму приходилось только догадываться.

На протяжении всего пути они продолжали принимать лечебные эликсиры и зелья, постепенно восстанавливая силы после битвы. Опасаясь новых неприятностей, они шли осторожно, обходя окольной дорогой любые опасные места. Там, где была возможность, плыли на плоту. Время шло, осень всё больше вступала в свои права, наряжая в позолоту последние зелёные листочки на деревьях и насылая по ночам прохладу.

Дни укорачивались, становилось всё холоднее. Да они ещё и продвигались на север. Тут как раз и пригодились тёплые вещи, что купил Вадим. На четвёртые сутки они подошли к Кирилло-Белозёрскому монастырю, и Вадиму снова пришлось оставить Росу.

— Роса, я должен тебя чувствовать, я не хочу снова метаться в поисках, не зная где ты.

— Я не буду прятаться.

— Нет, ты должна прятаться, но мне нужно тебя чувствовать, чтобы находить. Ты ведь нашла меня?

— Да.

— А как?

— Мы с тобой обменялись кровью, поэтому я чувствую тебя.

— Хорошо, а ты можешь сделать так, чтобы я тоже чувствовал тебя?

— Скорее да, чем нет.

— Это трудно?

— Да.

— Но ты сможешь?

Роса замолчала, испытующе смотря на Вадима, и её глаза стали странно мерцать. Под конец она улыбнулась и спросила.

— А ты точно хочешь этого?

— Да.

— А сможешь?

— Конечно, — ответил Вадим, не ожидая подвоха.

— Ну, смотри. А когда ты узнаешь условия, не откажешься?

— Какие условия?

— Ну, одни из них для тебя будут неожиданными, но, скорее всего, приятными. А может быть и нет. Много всяких.

— Если они не приведут к моей гибели, то я согласен.

— Гм, а может быть ты подумаешь о том более взвешенно? — буквально замурлыкала Роса.

— Это что-то сильно опасное?

— В некотором смысле, да, но скорее для нас обоих, и даже для меня больше, чем для тебя.

— Если это для тебя опасно, то я отказываюсь от своих слов.

Роса опешила, замолчала, а потом улыбнулась.

— Нет, для меня не опасно. Я смогу предохраниться, и я согласна сделать твою привязку ко мне.

— Согласна?

— Да.

— Ну, тогда и я согласен.

— Смотри, назад дороги нет, ты дал слово.

— Я слово дал, я его исполню. Жди меня здесь. Я постараюсь прийти, как можно быстрее.

— Хорошо, Зимогор. Я буду тебя ждать, — Роса несмело улыбнулась, глядя на него своими зелёными глазищами.

Вадим кивнул и, прихватив необходимые вещи, отправился в Кирилло-Белозёрский монастырь. Шёл он быстро и успел войти в монастырь до того, как его осадил отряд неизвестно откуда взявшихся шведов.

В монастыре Вадим планировал оставаться не больше суток, а пришлось остаться почти на двое, да ещё и искать выходы из него. Информацию монахам он передал, запасы пополнил, настало время уходить, но вокруг раскинулось чужое войско, предводитель которого стал вести переговоры с монахами.

Вадим беспокоился из-за вынужденной задержки, ведь его ждала Роса. В первую ночь он уйти не смог, весь день маялся, ища возможность сбежать, и не находил её.

Такой случай представился только следующей ночью. Монахи помогли Вадиму незаметно спуститься с помощью веревки по монастырской стене, и он, преодолев каменную преграду, тут же бросился к лесу. Но его заметили и бросились в погоню. Пришлось доставать пистоль. Один выстрел, а вслед за ним и второй изрядно охладили пыл преследователей, и Вадим без труда затерялся в лесу. Идти до места, где затаилась Роса, было далеко, и он попал туда только к утру, страшась, что вновь не найдёт её.

Роксолана терпеливо прождала Вадима целый день и ночь, охотясь в окрестностях и страшась пропустить его. Но он не пришёл в первый день, не вернулся и во второй, хотя должен был поспеть не позже вечера. На вторые сутки Роксолана не могла найти себе места.

Беспокойно пометавшись, ночью она не выдержала и пошла ему навстречу. Следуя по лесу, она увидела его первой, точнее, почувствовала, оставаясь незамеченной. И дальше неотступно следовала за ним между деревьями, охраняя, пока он не пришёл к назначенному месту, только тогда она оборотилась и вышла навстречу.

— Роса!

— Да, почему ты так долго?

— Монастырь в осаду взяли. Пойдём, нам надо уйти поскорее отсюда, как можно дальше.

Роса не стала спорить, они быстро собрались и прошли весь остаток ночи и полдня, пока не остановились на днёвку. Немного отдохнув, они отправились дальше, и шли ещё долго, пока ночная темень вновь не поглотила всё вокруг. Нужно устраиваться на отдых.

Вадим вздохнул, его все больше посещали мысли о близости с Росой. Хотя, опять же, они и так спали спина к спине, а то и лицом к лицу, но он боялся обидеть девушку своим настойчивым вниманием, а кроме того, опасался спровоцировать конфликт. Но мужское естество постепенно восстанавливалось, а девушка ему нравилась, и он стал задумываться, что с этим делать дальше.

Найдя подходящее место для отдыха, они расположились, и Роса задала вопрос.

— Зимогор, ты готов к тому, чтобы научиться чувствовать меня?

Вадим удивлённо взглянул на неё.

— Да. Уже сейчас?

— Ты готов?

Вадим удивлённо пожал плечами.

— Да.

— Тогда нам надо найти укромное место, и лучше пусть это будет берлога.

— Берлога не может быть укромным местом, давай я сделаю лучше крепкий шалаш?

— Давай.

Они нашли удобное место, и Вадим принялся наспех сооружать шалаш из еловых веток, рубя их и связывая жерди лыком. Провозившись пару часов, с первыми лучами солнца он смог позвать в него Росу.

Шалаш получился хоть и неказистый, но очень просторный и довольно крепкий. Вход Вадим сделал из жердей, что закрывались изнутри на запор, которым служила другая жердь.

— Вот, — показал он его Росе.

Та окинула критическим взглядом внутренности шалаша и занесла в него вещи.

— Пойдёт, но надо сначала искупаться, — и пошла первой на речку. Вернувшись, она занырнула в шалаш и отправила мыться Вадима.

Вода в реке была холодной, но не бояться же заболеть теперь гриппом? Наскоро окунувшись, Вадим быстро оделся и побежал к шалашу. Крикнув Росе, что он вернулся, дождался её разрешения и быстро зашёл внутрь.

— Закрывайся, — строго сказала ему Роса, завернувшись в шкуру.

— Хорошо, — несколько удивлённо проговорил он, и заложил палкой довольно хлипкую дверь, сквозь щели которой уже сочились первые утренние лучи. Обернувшись, он увидел, что Роса стоит к нему спиной совершенно голая. Она лукаво улыбнулась и проговорила.

— А тебе не жарко?

В горле у Вадима внезапно всё пересохло, и он не смог ничего сказать в ответ. Ему действительно стало жарко.

— Раздевайся, это нужно, чтобы почувствовать меня.

— Но, — промямлил Вадим, откровенно растерявшись. Проще было рубить мертвяков, да сражаться с волками, чем вот так смотреть в смеющиеся зелёные глаза девчонки.

— Что, но? Раздевайся, давай.

Глупо робея, Вадим стал скидывать с себя одежду, первым положив недалеко от себя ножны с фламбергом и пару заряженных пистолей. Наконец, он остался в одних штанах.

— Полностью раздевайся, — с явным интересом глядя на него, сказала девушка-оборотень.

— Как, полностью? Зачем?

— Так надо, иначе ничего не получится.

— Гм.

— Раздевайся.

Вадим колебался, постепенно догадываясь, что его ждёт дальше, но не верил в это. Так долго ждал, и вот тебе на, когда всё вроде к тому идёт, он испугался. Видя его колебания, Роса внезапно повернулась к нему и вызывающе посмотрела в глаза, специально качнув грудью.

Вадим сглотнул и снял с себя штаны. Роса шагнула к нему и обняла за шею, прижавшись всем телом. Вадим сначала несмело обнял её, потом его руки стали ласкать спину девушки, постепенно спускаясь всё ниже, пока не попали на ягодицы. Кровь стукнула ему в голову, в ней сразу же зашумело, словно он выпил разом полный стакан водки.

Дальше он плохо помнил, только слышал частый и глухой стук сердца, которое реагировало на то, что он видел и ощущал. Держа девушку за ягодицы, он жадно стал её целовать, Роса активно отвечала ему. Он стал спускаться ниже, целуя сначала шею, потом ключицу и, наконец, перешёл на грудь. Разум окончательно оставил его, и он стал шептать, как в бреду, слова нежности и восхищения.

Как они очутились на заботливо подстеленной Росой одежде, Вадим так и не смог вспомнить. Лаская тело девушки, он забыл, кажется, сам себя. Что чувствовала девушка, он не знал, но её глаза уже давно оказались закрыты, она часто и бурно дышала, давая ему возможность ощутить мягкость её груди. Они обвились ногами и руками, став на непродолжительное время одним целым.

Человек и оборотень соединились друг с другом, чтобы стать одинаковыми и дать продолжение новой жизни. Они любили друг друга, любили так, как могут любить только те, что готовы отдать жизнь друг за друга, и те, кто уже находился между гранью жизни и смерти. Они успели пережить оба этих чувства и теперь просто это переживали их тела, как чуть раньше сердца.

Лаская друг друга, они учились чувствовать и слышать так, как должны чувствовать и слышать близкие по духу и мыслям люди, и они ими стали. Роса стала ещё больше человечной, а Вадим немного оборотнем, приняв и поняв саму суть природы девушки.

Солнце уже поднялось высоко над землёй, а они всё никак не могли оторваться друг от друга, будоража лесных зверей и птиц своими глухими стонами и вскриками. Но всему есть предел и окончание, устали и они. Вадим продолжал шептать слова любви своей подруге, а она, только что ставшая женщиной, ласково гладила его по густым, неровно обрезанным волосам, просто наслаждаясь звуками его голоса.

Из шалаша они не торопились выбираться. Вадим знал, что рядом никого кроме них нет, то же чувствовала и Роса. Им было хорошо вместе, так хорошо, как может быть двум любящим сердцам. И, всё же, им пришлось разомкнуть объятия, чтобы прерваться на еду и вновь отправиться в дорогу. Почти собравшись, они передумали и остались здесь ещё на ночь, чтобы вновь распугивать своими криками ночных животных и птиц. А рано поутру, полностью разобрав шалаш, они окончательно покинули это место и отправились дальше.

Эпилог

Вадим, он же Зимогор, он же литвин, был сейчас счастлив. Они долго пробирались по реке в сторону Онежского озера. Много всякого разного встречали, по большому счёту того, о чём нет и смысла вспоминать. И, наконец, они доплыли до огромного озера, на котором и располагался архипелаг сорока островов.

Где-то на одном из них и жил нужный отшельник, что сможет сделать Вадиму меч. Нужен был отшельник и Росе, ведь только с его помощью она сможет почувствовать Зимогора окончательно своим. Вадим же раздумывал, глядя на спокойные, свинцового цвета волны.

Сейчас Онежское озеро больше походило на море. Спокойное и безмятежное, которому нет дела до окружающих. Мелкая волна, как билась о берег миллион лет назад, так делала это и сейчас. Дул пронзительный холодный ветер, предвещая скорый снегопад.

Пройдёт буквально пару недель, и зима окончательно вступит в свои права, но они успели прийти раньше, преодолев все испытания. Осталось только купить лодку и отправиться на поиски отшельника. Деньги у Вадима имелись, рыбачьи посёлки по берегам озера тоже, так что он не думал, что в этом возникнут препятствия.

Сейчас он думал, скорее, о другом. Его цель — покинуть этот мир, как-то незаметно поблекла, уступив место пониманию того, что здесь ему будет намного лучше. Что его ждало в своём мире? Да ничего особенного. Унылая комфортная жизнь, с мечтами о более лучшей, которой он не достигнет никогда. Да и девушки такой не найдёт.

Он действительно влюбился в Росу, и больше не хотел ничего. Он смотрел на воду, а думал о ней. Смотрел на лес, а думал о ней, смотрел на небо, и продолжал думать о ней. Зачем ему меч? Чтобы добиться перехода в свой мир? Так он уже того не хочет.

А вот Росе что-то нужно от отшельника и, судя по её виду, она настроена весьма решительно. Вадим взглянул на подругу. Почувствовав взгляд, девушка отвернулась от озера и посмотрела прямо ему в глаза.

— Может, не поедем искать отшельника?

— Нет, поедем, мне нужно.

— Ладно, мне только меч у него сделать, и можно уезжать.

— А мне надо сделать так, чтобы ты стал таким, как я, и тоже можно уезжать.

Вадим не понял её и пожал плечами. Они уже и так были практически единым целым, чего же боле? Но женщин вообще сложно понять. Ладно, так, значит, так.

Купив лодку, они загрузили в неё вещи и продукты. Посмотрели вокруг, и Вадим стал выводить лодку на большую воду, отталкиваясь шестом от дна. Вскоре лодка закачалась на мелкой волне, и шест оказался больше не нужен. Вадим кинул взгляд на близкий берег, потом на Роксолану и, усевшись за вёсла, стал неумело ими грести в сторону ближайшего к ним острова.

— В добрый путь! — внезапная крикнула Роса и засмеялась счастливым смехом.

— В добрый путь! — повторил за ней Вадим и, улыбаясь, словно ребёнок, налёг на вёсла.

Они не знали, что их ждёт впереди и на что надеяться. Они были молоды, полны надежд и боевого задора, а значит, все неприятности окажутся далеко позади. Где-то усмехнулся Вещий Олег, и улыбнулась старая ведьма, утирая невольную слезу, упавшую с глаз. Зашумела дубрава, заспорили боги, а вокруг пары влюбленных молодых людей царила первозданная тишина. Лишь только мерный плеск воды от вёсел нарушал её. Лодка шла всё дальше, медленно отходя от берега, и становилась всё меньше и меньше, пока и вовсе не скрылась из глаз.