Вкус cвета

ГЛАВА 42

Шрамы

«Посмотри мне в глаза и признайся в своём желании» — Do It For Me by Rosenfeld

Флора Адамс

Я хотела верить, что Кай солгал, что ему было бы хотя бы немного грустно, когда я ушла. Но потом я вспомнила, что мы говорили о Кае Оклере. Он ничего не пропустил, по крайней мере, я так думала.

Было время, когда я ненавидела его, и, возможно, между нами обоими всё ещё была некоторая неприязнь, но за последние пару недель я поняла, что, хотя он и был худшим человеком на Земле, он был не просто раздражающим и безжалостным.

У Кая была мягкая сторона характера. Мне ещё предстояло выяснить, когда это проявится и как заставить его показать это, кроме как наблюдать, как он убивает людей, которые бросают взгляды в мою сторону, но я была уверена, что рано или поздно доберусь до этого. Если он был настолько неравнодушен ко мне, что готов был убить из-за того, что какой-то придурок пялился на мою грудь, то, конечно, где-то в глубине души у него было сердце.

Но сейчас было не время ломать себе голову над всем этим.

Кай стоял между моих бедер, его грубые руки нежно скользили по моему телу. Его большие пальцы скользнули по моим соскам, а затем он перекатил их между пальцами, ущипнул. Но его глаза не отрывались от моих.

Я попыталась прижаться к нему, но Кай усмехнулся и отодвинулся, чтобы между нами было достаточно места, чтобы мы не почувствовали никакого трения.

— Пока нет, дорогая, — сказал он. — Я знаю, что обещал вознаграждение, но тебе придется отработать его как хорошей девочке.

Так нечестно.

— Мой вибратор мог бы доставить мне удовольствие лучше, чем ты.

Кай цокнул языком.

— Однажды, Флора, ты воспользуешься этим вибратором, а я буду наблюдать, как ты возбуждаешься при мысли обо мне. Тебе не разрешат остановиться, пока я не разрешу, даже если ты перевозбудишься и не сможешь больше этого выносить. И когда этот день настанет, ты захочешь, чтобы я прикоснулся губами к твоей прелестной маленькой киске, чтобы мой член был внутри тебя. Но не важно, сколько бы ты ни умоляла меня трахнуть тебя, твой, о боже, такой любимый вибратор должен был это сделать. — Это должно было быть угрозой? — Тогда посмотрим, насколько лучше, чем я, эта штука сможет тебя вывести.

Мои руки нащупали его воротник, спустились достаточно низко, чтобы дотянуться до первой пуговицы и расстегнуть её.

— Напомни мне ещё раз, чем крошечный член может быть лучше вибрирующего фаллоимитатора?

Его губы коснулись моих, когда он сказал:

— Батарейки садятся, моя дорогая, и поверь мне, я позабочусь о том, чтобы они сели в самый неподходящий момент.

Почему-то я в этом не сомневалась. Если бы где-то и был кто-то, кто мог бы возиться с батарейками, то это был бы он.

К этому времени я уже полностью расстегнула его рубашку и спустила ткань с плеч, но она так и осталась на его руках. Когда его торс обнажился, я, как всегда, хотела просто не обращать внимания на шрамы, но они были повсюду. Его грудь, рёбра, живот даже заканчивались v-образной линией. Некоторые из них были глубже, чем другие, некоторые более заметны. Они тоже были такими грязными, и это никак не могло произойти во время недавних боев. Все эти шрамы зажили, или настолько зажили, насколько смогли.

Когда Кай заметил, что я на него смотрю, он вздохнул и поднёс руку к моему лицу, чтобы привлечь моё внимание.

— Спроси меня о них после того, как я тебя трахну, хорошо?

— Но…

— Флора, пожалуйста

— Ты дашь мне честный ответ?

Кай кивнул.

— Всегда.

Думаю, я могла бы отложить этот разговор до окончания секса. Шрамы ведь не должны были исчезнуть волшебным образом, верно? И, конечно, был шанс, что он не скажет мне, что он развернется и оставит меня голой на своей кухонной столешнице, но я решила рискнуть.

Когда Кай снова придвинулся ко мне, готовый продолжить с того места, где мы остановились, я решила сделать то, чего он никогда не позволял мне делать раньше.

Я провела пальцем по одному из наиболее заметных шрамов, затем наклонилась вперед и прижалась к нему губами. Что бы ни случилось, я знала, что это всё ещё гложет его изнутри, что воспоминания преследуют его.

Хотя я прекрасно понимала, что поцелуй ничего не исправит, по крайней мере, я могла показать ему, что это не всегда будет плохо. Воспоминания могли бы остаться навсегда, но и частичка любви тоже осталась.

В ту секунду, когда мои губы коснулись его кожи, я услышала, как Кай тихо вздохнул.

— Флора…

Его пальцы впились в кожу на моей талии, настолько крепко, что на мгновение мне показалось, что ему больно, но я поняла, что он просто не привык, чтобы кто-то делал это.

Я поцеловала ещё один шрам, пробираясь от самого заметного к самому незаметному, до которого могла дотянуться. Кай дышал немного тяжело, но ни разу не остановил меня. Когда я добралась до последнего, как раз у его правой ключицы, и мои губы оторвались от его кожи, Кай буквально притянул моё лицо к себе и прижался своими губами к моим в ответ.

— Если ты когда-нибудь сделаешь это снова… — начал он, но остановил себя, продолжая проникать языком в мой рот. Он целовал меня так крепко, так долго, что я была уверена, что скоро у меня закружится голова, но я бы не стала возражать.

— Кай, — бросила я жалобным голосом.

Его руки скользнули вниз по моим бедрам, пальцы зацепились за резинку моих трусиков, и он потянул их. С моей небольшой помощью он стянул их с моих ног, а затем позволил им упасть на пол.

— Позволь мне позаботиться о тебе, дорогая.

— Пожалуйста, сделай это.

Он улыбнулся мне, и, Боже, за его улыбку можно было умереть. Когда его губы снова прижались к моим, я протянула руки к его брюкам, расстегнула пуговицу и молнию, затем спустила их — вместе с его боксерами — вниз, чтобы освободить его твёрдый член.

Моя рука обхватила его по всей длине, но прежде, чем я успела погладить его, Кай убрал мою руку и взял её в свою.

Головка его члена скользнула по моему клитору, и мы оба приглушенно застонали.

— Прости меня, дорогая. Это может закончиться быстрее, чем тебе хотелось бы, — сказал он.

— Просто отпусти меня.

— В следующий раз, когда ты будешь командовать мной, — начал он и скользнул кончиком члена вниз, усиливая нажим, когда медленно входил в меня, — я собираюсь трахать твой рот, наполнять его своей спермой до тех пор, пока тебе так не надоест мой член внутри тебя, что ты пожалеешь, что вообще открыла рот. Попробуй произнести хоть одно слово.

Он всегда угрожал мне продолжением секса.

Он подался вперёд и одновременно вошёл в меня. Я застонала. Он заполнил меня наилучшим из возможных способов.

Мои ноги раздвинулись ещё шире, пока мои руки скользили по его спине, мои ногти царапали его кожу, но я сомневалась, что его это сильно волновало. Или, возможно, он так и думал, но если так, то не сказал.

Руки Кая лежали на моей заднице, слегка удерживая меня на месте, когда он входил в меня с такой силой, что я могла поклясться, что вот-вот увижу звёзды.

Его губы снова прижались к моим, но на этот раз поцелуй, казалось, был бесконечным. Хотя обычно Кай и отпускал грязные словечки, сегодня вечером он был молчалив и заполнял тишину поцелуями, но я не возражала. Он нашел устойчивый ритм, когда трахал меня, каждый толчок был глубже предыдущего, жестче, затем снова немного медленнее, мягче. Это была идеальная схема.

Я чувствовала, как сжимаюсь вокруг его члена, моё тело содрогалось, и с каждым толчком я приближалась к оргазму, пока, в конце концов, всё моё тело не задрожало, и меня не захлестнула волна удовольствия.

Руки Кая переместились с моей задницы на талию, и кончики его пальцев впились в мою кожу, пока он трахал меня, доводя до оргазма. В тот момент, когда я перестала испытывать блаженство наслаждения, Кай прислонился лбом к моему плечу и кончил в меня.

Его дыхание было тяжелым, тело покрыто потом, волосы были взъерошены и торчали в разные стороны, и всё равно, он никогда не выглядел лучше.

Он не сразу вышел из меня, и я почувствовала, как он смягчился, но всё, что он сделал, это поцеловал меня в лоб.

— Спасибо за твою работу. Теперь я готова принять душ и лечь спать, — сказала я.

Кай покачал головой, недоверчиво усмехнувшись.

— Я вижу, ты используешь меня только для секса.

Да, если бы только это было правдой.

— А на что ещё годится временный жених?

Кай снова прижался губами к моему лбу, на этот раз, чтобы избежать ответа. И, в конце концов, он вышел из меня и отступил на шаг.

— Итак, что случилось? — спросила я и протянула руку, чтобы провести кончиком указательного пальца по одному из шрамов. Возможно, я могла бы подождать, пока мы снова не станем вести себя прилично, но чем больше времени я ему даю, тем больше способов он находит, чтобы уйти от ответа.

Кай вздохнул и взял свой жакет, лежавший рядом со мной на столешнице.

— Надень это, — потребовал он, заводя жакет мне за спину, чтобы помочь мне надеть его. Как только мои руки оказались в рукавах, Кай застегнул куртку жакетку, чтобы прикрыть моё тело.

— Я не хочу, чтобы Арес снова случайно увидел тебя голой.

Мои глаза расширились.

— Снова?!

— Он делал это и раньше. — Он застегнул молнию на брюках.

Почему я узнаю об этом только сейчас?

— Когда?

— Через пару дней после того, как ты переехала ко мне. Ничего страшного, я закрыл ему глаза.

— ТЫ ТОЖЕ!

Кай ухмыльнулся мне, но как-то странно мило.

— Всё в порядке, ты моя. Мне позволено видеть тебя обнаженной.

— Да, ну что ж… теперь это так. Я ненавидела тебя.

— Ненавидела? Прошедшее время? — Кай снова подошёл ближе, его руки легли мне на талию, прежде чем его губы снова прижались к моим.

— Трудно ненавидеть тебя, когда у тебя такой большой член.

Это было несправедливо, правда. У Кая был самый запутанный характер, грубый, но добрый, заноза в заднице, но в чём-то милый. И он был благословлен божественным членом.

Он рассмеялся. По-настоящему рассмеялся. Это был первый раз, когда я услышала, как Кай смеется по-настоящему. Конечно, я и раньше слышала, как он смеется, видела, как он улыбается, но никогда раньше его смех не заполнял моих ушей.

Он был глубоким, искренним и каким-то… невинным. Искренний смех никогда не бывает грубым или злобным. Ладно, может, и мог, но его смех таким не был.

— Давай поднимемся наверх, дорогая.

Он поднял меня со столешницы и поставил на ноги, затем взял меня за руку и переплёл наши пальцы.

— Нам нужно вымыть стойку.

— Мы этого не сделаем. Я просто отправлю своей новой домработнице сообщение, и она немедленно это сделает.

Как только мы поднялись по лестнице, я уже собиралась направиться в свою спальню, смирившись с тем, что он не даст мне ответа на мой предыдущий вопрос, когда Кай притянул меня обратно и повёл в свою комнату.

— Это больше не твоя комната, — сказал он мне. — Ты переезжаешь ко мне.

Я хотела возразить, Господь знал, что я должна была это сделать, но что-то в моём мозгу блокировало все мои попытки не подчиниться его новой идее. Мы будем жить в одной комнате? Это могло привести только к плохим вещам, но я была в некотором роде готова к тому, что они произойдут.

Быстро приняв душ, мы с Каем легли в его постель. Моя голова лежала у него на груди, и я прислушивалась к его дыханию. Мы оба молчали, но оба не спали. Я медленно провела пальцами по его коже, снова ощупывая линии его шрамов.

Я не хотела спрашивать в третий раз за ночь, но мне также очень хотелось узнать, что с ним случилось. И всё же я держалась стойко. Он явно не хотел говорить об этом, так кто я такая, чтобы давить на него?

К счастью для меня, Кай сдался сам.

— Ножи, — внезапно произнёс Кай в тишине комнаты. — Я был наказан ими.

Я положила руку ему на грудь, и, хотя мне хотелось посмотреть на его реакцию, я этого не сделала. Я подумала, больно ли ему, когда я прикасаюсь к ним, но, скорее всего, нет, верно? Он никогда не говорил, что это больно, а я часто прикасалась к ним сегодня вечером.

— Когда ты убежал из дома? — Мой голос был тихим, когда я говорила. — О, Боже. Пожалуйста, скажи мне, что ты не стал членом банды и что ты был…

— Нет, — оборвал он меня. — В первую очередь, из-за них я и сбежал.

— Кай…

— В первый раз она сделала это, когда мне было всего пять лет. Я был голоден, потому что Джули морила голодом нас с Итаном, и я подумал, что смогу украсть печенье на кухне. Конечно, никто никогда не узнает. Это было даже не для меня, я планировал подарить его своему брату. К сожалению, я ещё не успел дотянуться до столешницы, поэтому случайно опустила подбородок вниз, и она разлетелась вдребезги. Джули услышала это и так разозлилась на меня, что взяла нож и оставила свой первый порез на моей ключице, — сказал он. — Я умолял её не делать этого, но она всё равно это сделала.

Слезы навернулись мне на глаза, но я старалась не дать им пролиться.

— Она так и не отвезла меня в больницу, чтобы мне наложили швы, поэтому глубокий порез затягивался целую вечность, — добавил он. — Итану было столько же лет, сколько и мне, но я был более независимым. Хотя ему по-прежнему требовалась помощь во многих делах, я мог делать большую часть этого сам. Джули отказалась купать его после того, как нам исполнилось шесть, поэтому это делал я. Когда она узнала об этом, она снова меня порезала. На этот раз дважды. Один раз в качестве наказания для меня, а другой — для Итана, потому что она не могла причинить вред двум детям, так как учителя могли бы это как-то заметить. С тех пор она делала это каждый раз, когда я делал что-то, что выводило её из себя, иногда даже если я ничего не делал, а Итан делал.

Его руки обхватили моё тело, крепко прижимая к себе.

— К тому времени, когда мне исполнилось шестнадцать, она провела этим ножом по моей коже в общей сложности пятьдесят восемь раз. Некоторые порезы были не такими глубокими, не оставляли шрамов. Другие оставляли. Затем, в ночь перед тем, как я решил, что пора уходить, она добавила сразу пять просто потому, что я попросил её накормить Ареса. Ему было всего четыре года, он почти все ночи плакал, потому что был голоден, но никому не разрешалось утешать его, не говоря уже о том, чтобы кормить. Арес ничего этого не помнит, и я действительно рад, что он этого не помнит.

Однако той же ночью, когда Итан крепко заснул, а Арес потерял сознание от усталости, я кое-что услышал. Я был в ванной и всё ещё зашивал свои раны, потому что научился делать это самостоятельно… Я случайно услышал, как мои родители ссорятся. Папа, кажется, только что вернулся с военной базы в России. Вскоре после того, как крики прекратились, раздался выстрел. Она убила его просто потому, что мой отец узнал о том, как она обращалась с моими братьями и со мной, пока его не было. В тот самый момент я понял, что, если бы я не забрал Итана и Ареса и не покинул этот дом, мы бы никогда не выбрались оттуда живыми.

Наконец, я подняла на него глаза. Слёзы, которые грозились вот-вот хлынуть водопадом из моих глаз, катились по моему лицу, затуманивая зрение.

Кай поднёс руки к моему лицу, вытер большими пальцами под глазами.

— Не плачь, дорогая. Я выжил.

— Но в каких условиях?

Я вспомнила кое-что, что произошло несколько месяцев назад, в ту ночь, когда я застала его врасплох и слегка порезала ему горло, потому что была зла на него. Страх отравил мои вены, чувство вины захлестнуло меня, и из моих глаз потекли слезы.

— Кай, если бы я знала… Я приставила нож к твоему горлу!

Мне стало интересно, испугался ли он тогда. Не я ли спровоцировала эту травму в прошлом, и именно поэтому он стоял так неподвижно; почему я смогла удержать его на месте так долго?

— Это действительно забавно. — Он усмехнулся про себя. — Ножи вызывают у меня ужас, но в ту ночь, когда ты приставила один из них к моему горлу, я был скорее возбужден, нежели запаниковал. Это было унизительное открытие, но, тем не менее, пугающее.

Моя голова снова упала ему на грудь.

— Я бы никогда так с тобой не поступила, хорошо? Я бы никогда не причинила тебе вреда, Кай.

— Боже, я очень надеюсь, что ты этого не сделаешь.