Владыка Западных земель

Глава 21 Во славу Нильф

Мое утро началось со звука ударов деревянной палкой, которые гулко разносились в этот ранний час по всей цитадели. Били вроде и лениво, но сильно и методично, терзая то ли стену, то ли тренировочный столб, на котором наемники отрабатывали колющие и рубящие удары алебардами.

Я тихо вышел во двор цитадели и, остановившись на верхних ступенях, увидел, как Ирнар нависает над Лиан и заставляет девушку отрабатывать удары с простой палкой. Совсем так же, как я делал это больше трех лет назад.

— Да хватит уже! Это глупо! — раздраженно бросила через плечо эльфийка, косясь на фигуру лейтенанта.

— Если ты пропустила удар от Кириса, то ты вообще не умеешь держать оружие в руках! Я бы не доверил тебе даже подавать щит или копье всаднику! — прорычал в ответ Ирнар. — Так что начнем с основ! Бей!

Эльфийка недовольно мотнула головой, но нанесла очередной рубящий удар палкой.

— Медленно! Еще!

По двору опять покатился этот глухой стук, который изначально привлек мое внимание. Удар, удар, еще удар.

— Подними плечи! Еще раз!

Ирнар сделал шаг вперед и чуть приподнял локти Лиан своими ладонями, показывая нужную высоту. Это прикосновение длилось лишь мгновение, но все равно дольше, чем это было необходимо. Причем заметил это только я. Ни Лиан, ни Ирнар даже не понимали, что прямо сейчас происходит на тренировочном плацу и чем в итоге, скорее всего, закончится это легкое прикосновение длинных пальцев лейтенанта к локтям моей воспитанницы.

Но все это будет потом. Пройдут месяцы и годы, прежде чем это мимолетное касание станет чем-то серьезным, а у нас впереди война. Так что я не стал ничего говорить Ирнару о его поведении и грядущих намерениях, само собой, ничего я не скажу и Лиан. Если провидение будет на нашей стороне, этот путь эльфийка пройдет самостоятельно и без моих подсказок.

Завтракал я в гордом одиночестве. Эрегор этой ночью даже не вернулся из управы — занимался организацией грядущего собрания, Лиан после тренировки с Ирнаром пошла отдыхать. Рана девушки почти зажила, но эльфийка пока была слаба и быстро уставала, ей нужен отдых. Так что я сидел в небольшой комнатке, определенной нами как столовая для командиров, и методично поглощал какую-то кашу, сваренную с добавлением свиного жира, и запивал все это горячим чаем.

Простая и сытная еда, с приходом холодов многим жителям города и подобные трапезы стали недоступны, потому что людям пришлось сильно ужаться. Я слышал, как в Кости несколько семей уже оказались на грани голодной смерти, кое-кто стал ловить крыс, другие — попытались выбраться на охоту за пределы города, но какую дичь может добыть горожанин в первый месяц зимы? Тут не всегда справляются и опытные охотники. Но пока я в этот процесс не вмешивался, до сего дня.

Конечно, стоило бы повременить некоторое время, чтобы поднять градус отчаяния среди населения Мибензита, но прибытие телег с зерном вызвало слишком много вопросов. Если передержать хлеб и дотянуть до голодных бунтов и погромов, то все может обернуться так, что это горожане вынудили меня поделиться с ними припасами. А это бы выглядело уже совершенно иначе и не соответствовало моим планам.

Не торопился я с завтраком еще и по той причине, что в течение получаса в цитадель должен явиться Зинас. Я отправил посыльного к гному еще накануне вечером и кузнец, а ныне один из самых влиятельных представителей квартала мастеровых, заверил меня, что на беседу явится, хотя, по словам гонца, гном в своей обычной манере и поворчал, что негоже достопочтенному дворфу бегать по городу, словно мальчишке. Но ничего, не переломится, сейчас мне на улицах лишний раз показываться не стоит, тем более ранее я о такой услуге Зинаса не просил.

— Владыка, — послышалось от дверей.

Зинас в сопровождении пары наемников, занимая своими крепкими плечами всю ширину дверного проема, стоял на пороге столовой.

— Уважаемый мастер-кузнец! Я жду вас. Завтракали?

— Если стряпню моей невестки можно назвать едой, — скривился гном.

Я молча налил из чайника горячего отвара гному — в цитадели было сыро и зябко, не помогали даже многочисленные угольные жаровни — и положил булку свежего, только этой ночью испеченного хлеба. Как раз из той самой муки с мельницы гномов, которую сейчас машина подгорцев производила едва ли не круглые сутки по нашему заказу.

Гном важно уселся на слишком высокий для его роста стул, совершенно не смущаясь того факта, что его ноги не дотягиваются до пола. Отломил себе половину от булки, остальное протянул мне, как того и требуют традиции подгорцев.

Молча разделив хлеб и сделав по глотку согревающего напитка, мы наконец-то перешли к делам.

— Мастер Зинас, скажите, вы знакомы с мастерами-строителями, что занимаются башней на площади?

— Странный вопрос, Владыка. Я знаю в лицо каждого дворфа на сотню лиг от Мибензита, — ответил Зинас.

— Тогда вам не составит труда договориться об одной услуге? — продолжил я. — Нужно внести кое-какие изменения в конструкцию башни.

— О! Это вы зря, господин Фиас! Очень зря! — крякнул Зинас. — Это с кузнецом можно договориться, а со строителем — нет! Вот едва план утвержден, едва чертеж пошел в работу — все! Никаких изменений! Дороги назад нет!

Я улыбнулся гному, глядя на то, как он хоронит мою затею.

— Я лишь прошу о небольшой пристройке. Никаких изменений вносить не придется. Помните, среди строителей ходили разговоры о том, чтобы создать из башни сухопутный маяк, дабы показать величие Мибензита и навык строителей?

— Совершенно безумная затея, — ответил Зинас. — Хотя и притягательная. Но к чему вы об этом? Вы хотите сделать этот маяк, когда король-самозванец почти у наших ворот?

— Нет, — ответил я. — Но я хочу, чтобы на вершине башни поставили сигнальную чашу, которую будет видно из любого конца города.

— Просто костер? — уточнил Зинас.

— Просто костер, — ответил я.

Гном на секунду задумался, глотнул чая из кружки, после чего ответил:

— Я догадываюсь, куда вы клоните, Владыка, но я не уверен, что мои собратья и другие жители Мибензита одобрят эту затею.

— Поверьте мне, мастер, одобрят. И будут ей только рады, — загадочно ответил я.

Зинас замер, довольно долго смотрел мне в глаза, будто бы пытался понять, шучу я или говорю серьезно, после чего только покачал головой, отломил еще свежего хлеба и запил все чаем.

— Будь по-вашему, Владыка. О таком договориться не трудно. Но сделайте так, чтобы горожане приняли это ваше решение. Иначе я только зазря подставлюсь за ваши безумные затеи.

Мы с гномом ударили по рукам, после чего я тепло попрощался с кузнецом и лично проводил важного гостя до ворот цитадели. Там его взялись сопровождать несколько бойцов, и с таким вот почетным эскортом гном убыл обратно в свой квартал. В полдень Зинас обещал подойти на площадь, хотя и обмолвился, что дел в его кузне невпроворот — после того, как мой список разнес влиятельных ремесленников и устроил внутренний переворот в гильдии мастеровых, бумажной работы у Зинаса прибавилось и так часто, как раньше, у наковальни он уже стоять не мог.

К башне гномов я прибыл за час до назначенного срока. Людей на рыночной площади было уже битком, многие во весь голос обсуждали, что же такого сообщит им новый бургомистр, некоторые — нервно оглядывались, будто бы опасались западни. Были разговоры и о том, что войска Мордока уже двинулись на юг, и скоро нас будет ждать длительная и тяжелая осада, одни предлагали сдаться королю-самозванцу, другие решительно отстаивали свое право на свободную жизнь. Говорили много о чем, но так или иначе все сводилось к тому самому хлебу, который привез в город Тронд.

Обычно во время подобных сборищ в толпе снуют лоточники, предлагая свои простенькие закуски и другие угощения, но сегодня все было иначе. Любой, кто показался бы на площади с булкой свежего хлеба, рисковал быть ограбленным или избитым озлобленными и голодными горожанами. А вот чай наливали всем желающим — по медяку за пинту. Горячее питье согревало пустые желудки и чуть притупляло чувство голода, ненадолго давая силы тем, у кого еще остались деньги на подобные траты.

— Учитель, — коротко кивнул Эрегор, едва завидел мою фигуру за помостом для выступления. — Все почти готово, как вы и приказывали.

— Уголь, дрова?

— На месте.

Где-то в недрах стройки стояли телеги со свезенным зерном и мукой, плотно укрытые парусиной от чужих глаз. Тут тоже постарались подгорцы. Гномы пока не знали нужды, имели свою долю с помола муки, так что и трепаться лишний раз им смысла не было.

— Хотите начать? Вроде, площадь полна, — сказал Эрегор.

— Нет, ждем назначенного часа, — ответил я. — Начнем в полдень. Если пришли раньше — пусть ждут.

Оставшееся время пролетело незаметно. Конечно, сидеть без дела на холоде так себе занятие, но тут ничего не попишешь. Одного взгляда на площадь, когда я поднимался на помост в основании гномьей башни, мне хватило, чтобы понять — я все сделал правильно. Явись я за четверть часа до полудня, то вовсе бы не смог пробиться сквозь людскую массу. Да и настроения толпы становились все опаснее и опаснее; то тут то там слышались гневные выкрики, вспыхивали редкие драки, которые никто не разнимал, а городская стража, которая сегодня была усилена темными эльфами, едва сдерживала напор людей у подножья помоста. Казалось, еще немного, и начнется давка, которая перерастет в побоище, по своим масштабам сравнимое с Судной ночью Мибензита.

Я встал посреди помоста, обшарил взглядом толпу. Где-то там были и купцы во главе с Кебером, и соглядатаи Филверелла, и посланники гильдии Теней. Единственный, кого я ожидаемо не увидел — отец Симон со своей паствой, но вот Армель, я уверен, затаился где-нибудь у края площади и сейчас с интересом наблюдал за происходящим. Интересно, шпион Святого Престола уже понял, что я собираюсь сделать?

Мне было достаточно лишь поднять руку со сжатой в кулак ладонью, чтобы гул голосов по всей площади передо мной начал стихать. Несколько минут — и огромная масса людей, не менее десяти тысяч человек, умолкла, с ожиданием уставившись на мою фигуру, облаченную в жреческие одежды.

— Жители Мибензита! — мой голос прокатился по площади. — Вы знаете, почему мы здесь собрались!

— Говори! — выкрикнул кто-то из первых рядов.

— Городу грозит голод! — продолжил я. — Владыка Харла уничтожил часть закупленных на зиму припасов, это знает каждый из вас! И остатка на всех не хватит! И поднятие цены на хлеб проблему не решит! Пережить зиму еще можно, но уже весной многие умрут. Это неизбежно!

— Так купцы подняли цены, чтобы закупить еще хлеба! — донеслось из толпы.

— Пелоф нам поможет!

— Не пропадем!

— Кебер клялся, что это ненадолго!

Я стоял и смотрел, как толпа передо мной пришла в движение. Я сознательно начал стращать людей, говорить все, как есть. Они умрут от голода. Не все, но многие, слишком многие для такого большого и ранее богатого города.

— Но голод не главная проблема! Вы избрали меня бургомистром не потому что я хороший градоначальник. Я даже не житель Мибензита! Вы выбрали меня бургомистром, потому что я могу возглавить борьбу Мибензита и окрестных городов против короля-самозванца! Он поклоняется Харлу и несет за собой только кровь и беду! Поэтому я стою здесь! Но к тому моменту, когда Мордок придет в эти земли, все будет уже кончено. Вы проиграете эту битву не его армии, а голоду и зиме! А те, кто доживут — преклонят колено перед королем-самозванцем! Такова ваша судьба!

Над площадью повисла тишина, но продержалась она недолго. Почти сразу же многочисленные горожане разразились потоками брани и криками. Но общее настроение было одно — никто не согласен умирать. Эти люди жили в Западных землях, тут не принято опускать руки.

— У тебя есть зерно!

— Его все равно на всех не хватит!

— Мы знаем! Мы видели!

— Да тише ты! Там того зерна — две дюжины телег! А знаешь, сколько сгорело⁈

— И мука! Все проклятые мельницы в округе день и ночь мелют муку!

— И толку от той муки⁈

— Ты врешь нам, колдун! Врешь!

— Колдун прав! Что же делать⁈

Я постоял некоторое время, наблюдая, как среди людей поднимается волна гнева и одновременно отчаянья. Я нарисовал им трагичное и неприглядное будущее, будущее полное боли, голода и унижений. Будущее нищее и тяжелое. И виной всему был Владыка Харла и его заклинание. Некоторые горячие головы уже предлагали собраться и пойти вздернуть купцов да открыть амбары, другие — кричали о том, что из Мибензита надо уходить, если город не может прокормить столько ртов.

Эрегор, стоя позади меня, ничего не говорил и только невозмутимо наблюдал за толпой. Он прекрасно знал, что я делаю. Я отобрал у этих людей веру в будущее, нарисовал ужас грядущего одной рукой, чтобы другой — дать надежду.

— Я могу накормить вас! — прокричал я, но мои слова утонули во всеобщем шуме. Так что пришлось добавить к моему голосу еще и глас демонов, заключенных внутри печатей, пусть это и стоило мне крови на ладонях. — Я могу накормить город, но будет ли он бороться⁈

Эти слова ревом прокатились по площади, заставив людей вновь замолкнуть.

— А ты сначала достань хлеб! — выкрикнул один из мужчин в кожаном фартуке и шерстяном плаще, который быстрее других отошел от звука моего голоса. — Купцы нам тоже много чего обещали, лично Кебер клялся, что все уладит!

— У меня есть сорок тысяч мешков! Сколько сейчас стоит мешок хлеба у Кебера? — задал я вопрос, указывая пальцем на одного из мужчин, в котором по широким плечам безошибочно узнавался пекарь.

— Десять серебряных за мешок! — выкрикнул мужчина после некоторой заминки, хотя я и так прекрасно знал ответ. — А всегда стоил по три монеты!

— Я не жадный купец! Я слуга премудрой Нильф! Так что я продам вам мешок зерна по два серебряных! Даже дешевле, чем раньше! Чтобы вы могли встретить армию Мордока полные сил и готовые к бою! — крикнул я пекарю, а мои слова стали поднимать волну ликования. — А те, у кого не осталось денег, могут получить фунт муки почти даром! Каждый день по фунту, до самой осени! Все, что вам нужно — поблагодарить Нильф за то, что она послала меня в этот город вам на помощь!

По моему сигналу на помост вынесли огромную пылающую жаровню. Я протянул ладонь и уронил несколько капель своей крови в пламя, превращая простую чашу диаметром четыре фута в алтарь Нильф.

— Все что от вас требуется — бросить часть полученного в огонь, в благодарность Третьей Богине! Ну же, кто пойдет первым⁈ Никакой крови! Хлеб каждый день за несколько крупиц муки в алтарь Нильф! Вот моя вторая цена для славных жителей Мибензита!

Несколько наемников, переодетых в обычное платье, по моему сигналу вышли вперед. Тут же на помосте, перед жаровней, встал небольшой прилавок, на который их же товарищи по службе водрузили весы и мерную тару. Фунт муки на выходе дают полтора фунта хорошего, качественного хлеба, который можно приготовить в любой мало-мальской печке или очаге.

Все внимание людей на площади было приковано к фигурам наемников. Мужчины, робея от такого внимания, медленно подошли к весам и протянули заготовленные мешки из парусины. Им тут же отмерили из мешка фунт, что по объему равнялся почти двум пинтам, пересыпали муку в мешок и вернули ценный товар подставным горожанам.

А дальше было самое важное. Оба, под моим внимательным взглядом, подошли к жаровне, запустив руки в свежую муку.

— Поблагодарите Нильф за хлеб и труды ее Владыки! — прокричал я так сильно, как мог, чтобы меня услышали люди по всей площади. — Славься Нильф!

— Славься! — рявкнули наемники и щедро сыпанули муки в огонь.

Подношение вспыхнуло огненным шаром — мука сгорела, не долетев до углей и дров, а я почувствовал исходящий от нового алтаря жар.

«Вот за это я и люблю тебя, мой милый. Всегда придумаешь что-нибудь новое», — шепнуло мне разгорающееся пламя, и я почувствовал, что стал на крупицу ближе к былой мощи. Маленькая горсть муки из рук наемников вернула мне часть магических сил.

— В очередь! В очередь! — кричали стражники, оттесняя толпу от помоста. — Хватит на всех! В очередь!

Площадь пришла в движение и люди, толкаясь локтями, стали выстраиваться в длинную толстую вереницу. Кто-то уже рвал на себе рубаху, другие — отправили знакомых или домашних за посудой, в которую будут насыпать ценный груз. Конечно, без драк не обошлось, но это были лишь тревоги первого дня — люди не могли поверить в подобную щедрость.

Первым горожанином, который поднялся на помост, был один из рыночных грузчиков. Мужчина, нервно сжимая в руках собственную рубаху, которую он только что снял и вывернул наизнанку, чтобы получить муку, подгоняемый остальными, подошел к столу с весами.

Наемники деловито отмерили ему фунт, после чего мужчина, растерявшись, замер посреди помоста.

— Брось хоть пару крупиц в огонь, — сказал я жителю города, указывая рукой на жаровню. — Важен не размер жертвы, а твои мысли. Славь Нильф, ведь сегодня ты и твои дети ляжете спать сытыми.

— Славься! — просипел мужик, роняя в огонь немного муки и наблюдая, как пламя с готовностью пожирает его подношение. — Спасибо, Владыка!

После этого дело пошло так споро, как это было возможно. За первым столом с весами на помосте появился и второй, и третий. Одни наемники без устали отмеряли по фунту на человека, другие — подносили новые мешки с мукой. Когда закончилась мука, стали раздавать зерно, но и тут люди были рады. Помолоть можно и самому, было бы что молоть! И каждый, кто получал свою долю, проходил мимо жаровни, каждый под моим взором делал подношение Третьей. Это было важно, в первый день оставаться на посту и следить за тем, чтобы мой замысел исполнялся в точности. Эрегор тем временем разбирался с пекарями и трактирщиками, которые хотели получить зерно или муку для изготовления хлеба на продажу. Этим — никаких поблажек, пусть платят.

Я простоял на стылом ветру до самой ночи, пока последний человек из очереди не получил свой фунт и не ушел домой. Это было непросто, но я чувствовал, как магия наполняет мое тело, а демоны — снова подчиняются даже не моей прямой воле, а лишь тени промелькнувшей мысли.

Благодаря дармовым зерну и муке половина Мибензита теперь искренне славит Нильф. Долг за Легион сгинул без следа, а это был лишь первый день, когда горожане делают свои подношения, а Нильф щедро накачивает меня силой. Несколько месяцев, и даже без кровавых жертв я вернусь на пик своей былой силы, и тогда Мордок перестанет быть проблемой.

Дорогие читатели! В среду постараюсь начать четвертый том и тогда же запустить продажи подписки. Вы знаете, что делать:) Спасибо за вашу поддержку.